Статистика ВК сообщества "Грудное вскармливание. Молочные Феи"

Операция «Дети»

Самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны руководила 24-летняя учительница. Матрене Вольской в 1942 году было всего 24 года.

Летом 1942 года молодая учительница Матрена Вольская спасла от смерти более 3 тысяч детей. Она вывезла их из оккупированной Смоленской области в тыл. Партизанская операция, которой она руководила, стала самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны.

14 августа 1942 года к перрону железнодорожного вокзала города Горького (ныне — Нижнего Новгорода) подошел необычный эшелон. Около 60 теплушек, пассажирами которых были голодные и обессиленные, но главное — живые дети, уроженцы Смоленской области, спасающиеся от немецких бомб и снарядов. Ради того, чтобы выжить, им пришлось расстаться с семьями и оставить родную землю, где в те дни шли жестокие бои. Немцы не щадили мирное население: сжигали деревни, особенно жестоко расправлялись с близкими коммунистов и теми, кого подозревали в помощи партизанам.


Командир соединения партизанских отрядов Никифор Коляда, более известный как Батя, понимал, что единственный способ уберечь детей и подростков от смерти или угона в немецкие лагеря — отправить их в тыл. Понимали это и родители: обливаясь слезами, они отпускали своих сыновей и дочерей.

Организовать сложный переход Батя поручил учительнице начальных классов басинской школы Матрене Исаевне Вольской. Скорее всего, он не ведал о том, что 24-летняя Мотя сама носит под сердцем сына, зато знал ее как ответственного бойца и хорошо зарекомендовавшую себя разведчицу. К тому моменту Вольская уже успела получить орден Красной Звезды за успешно проведенную партизанами операцию у деревни Закуп.

В помощь ей Батя смог выделить только двоих — учительницу Варвару Полякову и медсестру Екатерину Громову. Втроем молодые женщины, каждой из которых в тот момент не исполнилось и 25 лет, должны были обеспечить безопасную эвакуацию сотен детей.

"Я не верила, что мы дойдем, — вспоминала потом Варвара Сергеевна Полякова (Сладкова). Сейчас ее уже нет в живых, но сохранились телеинтервью, данные в 80-е годы. — Часы золотые свекровь подарила — я ей их и оставила, думала: не буду жива — так хоть часы пригодятся...".



ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД

23 июля 1942 года на площади в деревне Елисеевичи стоял плач. Собралось около полутора тысяч детей с провожатыми — у многих отцы были на фронте, старшие братья и сестры воевали в партизанских отрядах, кто-то уже успел получить похоронки. Страшно было оставлять родных, но еще страшнее — оставаться. В поход брали тех, кому исполнилось минимум 10 лет. Самым старшим было 16–17 лет. Партизаны понимали, что те, кто младше, просто не смогут пройти 200 километров по бездорожью и болотам, в прифронтовой зоне — "ничейной" полосе, где нападения фашистов можно ожидать с любой стороны и в любой момент...

"Очень страшно было, — рассказывала Варвара Сергеевна. — Не за себя — за них. Как нам с таким количеством сообразить, как провести их по опасной дороге?"


Медсестра Екатерина Громова отвечала в походе за самых маленьких. Она умерла вскоре после окончания войны
Детей разбили на отряды по 40–50 человек, назначили связных. Впереди шла командир операции Вольская с самыми старшими, затем — Полякова с ребятами помладше и замыкала процессию медсестра Громова с самыми маленькими. Шли днем: ночами дети прятались в лесу, а Матрена шла на разведку на 20–25 километров вперед, проверяя дорогу: не заминирован ли путь, нет ли впереди фашистов. К утру возвращалась обратно, чтобы снова вести отряды вперед.

Вскоре после начала пути Вольскую вызвали в партизанский штаб. Вернувшись, она сообщила: спланированный маршрут придется изменить — разведка донесла, что на нем поджидают немцы. Придется идти другой дорогой, по буреломам и болотам. Мотя организовала старших ребят, чтобы сделали лежнёвку — так смогли пройти не только люди, но и несколько лошадей, груженных вещами и нехитрым провиантом.

В те июльские дни стояла сильная жара. Воды вокруг много, но пить ее было нельзя: колодцы и даже вода реки Гобзы — все было отравлено трупным ядом, фашисты сбрасывали туда тела убитых. Лишь озера, где вода оставалась чистой, поддерживали силы "детской армии". Завидев Западную Двину, дети бросились к воде, выйдя из-под укрытия леса. Три немецких истребителя, круживших до этого в стороне, открыли по ним огонь. Дети кинулись врассыпную, и только одинокая подвода с лошадью осталась стоять у берега. Оказалось, там была совсем ослабевшая Женя Алехнович — ее ранило.

Невероятно, но факт: это была единственная пострадавшая девочка, остальные добрались до железнодорожной станции Торопец невредимыми.

3225 ЖИЗНЕЙ

По дороге к идущим присоединялись дети из окрестных сел и деревень — Вольская никому не отказывала, принимала всех. В Торопце — снова около тысячи детей пополнения. Несколько суток ждали состав — ребят разместили в бывшей школе и полуразрушенном клубе в роще да при воинской части, где солдаты делились с детьми своими пайками. Но станцию обстреливали, и казармы — в первую очередь, так что пришлось Моте перевести детей в безопасную рощу.

В ночь на 5 августа состоялась долгожданная посадка в поезд. Вдоль 60-вагонного эшелона растянулась "армия" Вольской: подростки постепенно занимали вагоны, на крышах которых огромными буквами было написано "ДЕТИ". У Моти не шли из головы вопросы: сколько они будут в дороге? Выдержат ли? Чем их кормить? У многих начались кишечные заболевания, конъюктивит, кровили десны...

Первоначально смоленских ребятишек планировали эвакуировать за Урал. Но, видя состояние своих подопечных, Вольская понимала: если ничего не сделать, в Свердловск она привезет трупы. На остановках Мотя начала рассылать телеграммы в ближайшие по пути следования крупные станции — Ярославль, Иваново, Москву. И вот пришел ответ из Горького: там были готовы принять детей. На станции эшелон встречали представители городских и областных властей и врачи. Многих детей пришлось выносить на носилках, но все же Вольская смогла доставить их живыми. По свидетельствам очевидцев, 3225 ребят благополучно добрались из оккупации в тыл!

Я мaма.

У мeня 2 дeтей. Я пoшла к вpачу, пoтому что у мeня есть пoтеpи пaмяти и тpудность, чтoбы сосpедоточиться. Вpач говоpит мне, что я дoлжна cпать 8 чаcов в дeнь.

У меня боль в спине. Невролог говорит, что я должна заниматься в бассейне и пилатесом 2-3 раза в неделю.

Учитель моего старшего сына говорит, что ребенок должен быть под контролем, когда он делает уроки.

Мой младший сын "говорит", что ребенку нужно готовить каждый день свежую еду без какого-либо ингредиента из 30, на которые у него аллергия. Для этого я должна купить все свежее. Мой муж и мой старший сын говорят, что еда для маленьких - это кашка и пюрешка, и они не могут ее есть, так что я должна приготовить что-то другое.

Эксперты в области родителей и образования и психологи говорят, что с ребенком нужно заниматься минимум 30 минут в день для гармоничного развития.

Педиатр говорит, чтобы я гуляла с детьми ежедневно по часу в парке на свежем воздухе, чтобы получить достаточно кислорода для головного мозга.

Ежемесячные счета говорят, что я должна работать полный день.

Эксперт в образовании и развитии говорит, что лучшее - это позволить детям изучать, когда они играют. И что они должны исследовать, даже если для меня это означает стирать одежду ежедневно.

Специалист по терапии в паре говорит, что супруги должны ходить на романтическое свидание или проводить время в одиночестве 1-2 раз в неделю.

Успешные женщины говорят, что женщина должна сэкономить некоторое время, чтобы позаботиться о собственной внешности - о себе необходимо заботиться.

Психолог говорит, что я нуждаюсь во времени "только для меня".

Так что теперь я ищу эксперта по колдовству, чтобы научить меня, как делать так, чтобы все это у меня получилось в течение 24 часов.

Источник materinstvo_otvety

Наталья Подольская поделилась кадрами новой семейной фотосессии. Так здорово смотреть на такие фотографии. Успешного ГВ, Наталья🧚‍♂

Вoт прeдставьте, жeнщина, 30 лет, детeй нeт

Oкружающие спрашивают: «Как так, до сих пoр нет детeй?». А oна каждый раз придумывает нoвые oтветы с натянутой улыбкой на лице. «Нет, пока нет», — выдавливает oна из себя, улыбаясь. «А часики-то тикают! Ты же знаешь, не жди целую вечность», — напутствуют ее близкие. И женщина, оставшись одна, закусив губу, плачет.

Плачет, пoтому чтo она пeренeсла 4 выкидыша. Плачет, потому что oни с мужем пытаются забеременеть вот уже 5 лет, и все никак. Плачет, потому что у мужа трое детей от первого брака, и больше он не хочет. Плачет, потому что eдинственный способ зачать — это ЭКО. Плачет, потому что не помогает даже ЭКО. Плачeт, потому что подруга не хочет быть суррогатной матерью: «Это будет как-то странно». Плачет, потому что из-за принимаемых лекарств она не может выносить ребенка. Плачет, потому что муж бeсплоден, и его грызет чувство вины. Плачет, потому что лучшая подруга беременна. Плачет, потому что ее мать продолжает задавать вопросы: «Чего же ты ждешь, дочка?». Плачет, потому что ее свекр и свекровь хотят увидеть внуков. Плачет, потому что у ее соседки — близнецы, а она обращается с ними как с животными. Плачет, потому что 16-летняя знакомая девчонка забеременела без всяких усилий. Плачет, потому что она уже выбрала имена. Плачет, потому что комната для детской спальни по-прежнему пуста в ее доме. Плачет, потому что внутри нее пустота. Плачет, потому что она была бы отличной мамой.

Вот представьте, другая женщина, 34 года, пять детей

Люди говорят ей: «Пять? Господи, надеюсь, вы остановитесь на этом»… И затем смеются, ведь они считают себя такими юмористами. Женщина тоже смеется. Натянуто. А на другой день плачет.

Плачет, потому что она ждет еще одного ребенка и чувствует, что должна скрывать свою радость. Плачет, потому что она всегда хотела большую семью и не понимает, почему людей это не устраивает. Плачет, потому что у нее не было ни братьев, ни сестер, и в детстве она чувствовала себя одинокой. Плачет, потому что у ее бабушки было 12 детей, и она хотела бы столько же. Плачет, потому что она жизнь не может представить без своих детей, а людям они кажутся наказанием. Плачет, потому что не хочет, чтобы ее жалели. Плачет, потому что люди считают ее безответственной. Плачет, потому что устала от таких шуток. Плачет, потому что устала защищать себя. Плачет, потому что сомневается, стоило ли рожать последних двоих детей. Плачет, потому что устала от пристального внимания. Плачет из-за хамского поведения людей, которые вмешиваются в личную жизнь.

И вот еще одна женщина, 40 лет, один ребенок

Люди говорят ей: «Только один? Неужели не хотелось больше детей?». «Я счастлива и так», — спокойно отвечает женщина, и все поверят ей. Но когда она остается одна, она тоже плачет.

Плачет, потому что рождение ее единственного ребенка стало чудом. Плачет, потому что ее сын постоянно просит братика или сестричку. Плачет, потому что она всегда хотела минимум троих детей. Плачет, потому что ее вторую беременность пришлось прервать, чтобы спасти ей жизнь. Плачет, потому что вторые роды будут слишком рискованными. Плачет, потому что едва справляется с одним ребенком. Плачет, потому что ее муж умер и вторую любовь она так и не встретила в своей жизни. Плачет, потому что ее семья считает, что хватит и одного. Плачет, потому что сейчас сосредоточена на карьере и не может отступиться от своих целей. Плачет, потому что чувствует себя эгоисткой. Плачет, потому что до сих пор не сбросила вес после первой беременности. Плачет, потому что помнит, какой была ее послеродовая депрессия. Плачет, потому что не хочет проходить через это еще раз. Плачет, потому что она хочет иметь второго ребенка, но не может.

Эти женщины среди нас. Это наши соседки, наши подруги, наши сестры, наши коллеги, наши кузины. Им не нужно ни наше мнение, ни совет до тех пор, пока они сами о нем не попросят. И если вас так и мучает вопрос о том, почему у женщины столько детей или нет их вообще, помните: вас это не касается.

Длинный пост о потере своего ребёнка, поиске, причинах потери и помощи в поиске.

ЧАСТЬ 1. ХРОНИКА ОДНОГО ВЕЧЕРА.
17:20. Марк просится погулять. Отпускаем, как обычно. Гуляет один он недавно, но гуляет, соблюдая правила, и знает границы территории. Он гордится тем, что повзрослел и ему доверяют. Он не берёт с собой телефон, чтобы не потерять. Обычно он приходит каждые 20 минут и говорит, что всё хорошо. Мы отпускаем его на улицу, совершенно не переживая о том, как пройдёт прогулка.

17:50. Замечаем, что прошло 20 минут, а он ещё не приходил. Смотрим в окно — не видно. Гриша начинает нервничать. Я спокойна как танк — вернётся. Гриша уезжает за Мартой в детский сад, я остаюсь дома одна.

Несмотря на то, что где-то в глубине души я начинаю переживать, продолжаю отвечать на звонки и сообщения по рабочим вопросам и готовить ужин под музыку. Не потому, что я беспечная мать, а потому, что поверить в то, что с твоим ребенком что-то случилось, мозг просто отказывается. Мы же, родители, все держим под контролем. Нам нужен этот контроль. Мнимая уверенность в безопасности.

18:20. Я звоню Грише и говорю, что Марка до сих пор нет. Он с Мартой уже едет домой. Прошу объехать ближайшие площадки.

18:50. Пишу Грише сообщение, чтобы не орал на него, когда найдет. Я все еще уверена, что он заигрался. Мысль о том, что на улице холодно, и он столько гулять не сможет, пока в мою голову не приходит.

19:00. Гриша привозит Марту и сразу же уезжает искать Марка дальше.

19:10. Ко мне медленно начинает приходить осознание. Пишу Грише сообщение, что сейчас одену Марту и мы тоже пойдём искать. Он напоминает, что у Марка нет ключей и кто-то должен остаться дома.

Я начинаю мониторить все соцсети района — вдруг что-то.

Я просматриваю все переписки Марка в его телефоне — мало ли.

19:30. Гриша звонит снова — ребенка нигде нет, он не знает, что делать. Я понимаю, что прошло уже два часа. Ни разу в жизни Марк не гулял один столько. Очень холодно. Марк голодный. В висках начинает пульсировать.

Начинаю искать его фотографию в телефоне, где он одет так же, как пошел гулять.

20:00. Полчаса как во сне. Пишу заявку в ЛизуАлерт. Это, на самом деле, очень сложный и страшный шаг. Во-первых, страшно признать, что ребенок потерялся. Пока еще нет заявки, то есть надежда, что он сейчас откроет дверь. Кажется, что как только заявку оформишь — все, мир уже прежним не будет. Во-вторых, появляются какие-то дурацкие мысли, что сейчас подорвешь людей, они поедут, а на полпути выяснится, что все в порядке — Марк звонит в домофон. Такое «неудобно» появляется. На стрессе или нет — не знаю. В итоге получается это чувство перебороть, нажимаю «отправить заявку».

20:20. Звонят из ЛизыАлерт. Отвечаю на вопросы. Много вопросов. Отвечаю спокойно. Понимаю, что сейчас нужно вообще все делать очень спокойно. Хочется плакать, но совершенно нет слез. Говорим долго. Просят обратиться в полицию. Обещают помочь, вешаю трубку.

Гриша продолжает кататься по району. Звоню ему, отправляю в отделение.

Я звоню психологу Марка. Звоню нейропсихологу Марка. У всех пытаюсь выяснить, говорил ли он что-то про побег.

Про побег не говорил. Деньги с собой не брал. Он не собирался никуда убегать, этого совершенно точно не было в его планах. Он не сбежал. Пульсирует «что-то случилось».

21:00. Звонит координатор штаба — Татьяна. Обсуждаем детали. Говорю спокойно. Спрашиваю, что делать. Спокойно говорить могу, но ничего не делать и просто сидеть на месте не могу. Она дает телефоны справочных служб «скорой». Начинаю звонить. Как обычно дозвониться никуда невозможно.

На сайте ЛизыАлерт появляется ветка про Марка. Я вижу ориентировку. Вот ту самую «Помогите найти ребенка» в оранжевой рамке. И фотка моего сына. Всегда смотрела на такие, и думала: «Как страшно увидеть на ней лицо своего ребенка». И вот, я вижу. «Томич Марк… нормального телосложения… серая куртка…синий шарф».

Скидываю Грише ориентировку. Вешаю к себе в сторис. Прошу друзей писать только по делу.

«Шарф не синий» — пишет Гриша, прочитав ориентировку.
«Ну и х... с ним» — присылает следующим сообщением.
Я не видела, что надевал Марк. Почему я не видела?

21:15. Звонит Гриша — они с лейтенантом полиции Александром ездят по району с мигалками. Ориентировку получили все сотрудники.

Волонтеры ЛизыАлерт начинают съезжаться в штаб. Я отслеживаю ветку, где больше 20 незнакомых мне людей собираются, чтобы спасать моего сына. Дозвониться до справочной «скорой» я все еще не могу.

Я раскидываю ориентировки в инстаграм района. Люди подхватывают и раскидывают в другие соцсети. У меня разрывается телефон. Я не могу отвечать всем одно и то же и понятия не имею, чем мне можно помочь, кроме как искать Марка.

Очень хочется прорыдаться, но у меня вообще нет слез. Марта просит поиграть с ней. Собака, про которую я забыла, писает посередине коридора. Я представляю, как мой сын синего цвета, «нормального телосложения… серая куртка…», торчит из заледеневшего пруда. А может, и не торчит, потому что одежда впитала воду. Нет уж, пусть лучше торчит.

21:30. К этому моменту подключились уже вообще все. Друзья ехали с разных частей города. Выяснилось, что у нескольких человек связи в нашем УВД. Все по кругу туда звонили. «Жена у меня просто звезда района» — сказал Гриша. Все звонили, все ехали, все репостили. Марка не было. Пачка сигарет заканчивалась.

21:50. «Нашёл». Одно слово. Одно сообщение. Сотрудница полиции (не при исполнении!) ехала в машине домой. Увидела Марка. Выскочила, поймала. Позвонила лейтенанту, тот схватил Гришу, они поехали на точку.

21:55. Звоню Татьяне, координатору: «Нашли!». Она уточняет — его увидели? Это точно он? У меня паника — вдруг не он? Жду звонка от Гриши.

Он. Даю отбой ЛизеАлерт.
Представляю, сколько людей подорвалось из своих уютных домов сюда, чтобы помочь нам.
Думаю, что мне очень перед ними неудобно. Ехали зря.
Я так счастлива — как же хорошо, что зря!

ЧАСТЬ 2. КАК МЫ ПОТЕРЯЛИ РЕБЕНКА
Марк потерялся. Прошел дальше, чем можно было. Хотел побыть взрослым, почувствовать свободу. Убегать из дома не собирался. Никакой цели, кроме как пройти чуть дальше разрешенной границы не было.

Говорили ли мы не ходить за разрешенные пределы? Говорили.
Обсуждали ли опасности и риски? Сотни раз.

Мы выучили наизусть всего Аркадия Паровозова, до дыр зачитали всякие правила поведения на улице, как скороговорку повторяли про незнакомых людей и чужие машины. Мы — нормальные родители. Мы знаем, как все это делать. Но, к сожалению, даже если вы нормальные родители и все это делали, у вас НЕТ ГАРАНТИИ, что ребенок не потеряется! Это чудовищная истина, но она такая. Как бы мы ни пытались взять под контроль все происходящее, мы не можем этого сделать, если ребенок остается один. Контроль — иллюзия.

Конечно, всегда найдутся те, кто скажет «Надо было объяснить!», «Значит, нельзя было отпускать!». Так вот. Спасибо вам за мудрые советы. У моего ребенка есть по факту три специалиста, которые работают с ним и с нами над его психологическим состоянием. Мы с утра до ночи только и думаем, как сделать ему хорошо, как не передавить (как нас с мужем в детстве), как не упустить (как это бывает). Мы делаем все, чтобы быть хорошими родителями. И, черт возьми, это все нас не уберегло от того, что наш ребенок потерялся.

Мой главный совет: не думайте, что вы держите под контролем все. Потому что вы не держите. И если ваш ребенок потерялся, то ищите его сразу. Не надо думать, что он не мог потеряться. Потому что потеряться может КАЖДЫЙ ребенок. «Этого со мной не может случиться» — глупость. Поверьте, так думали все, с кем это случалось.

ЧАСТЬ 3. ПРО МАРКА
Марк пошел гулять дальше, чем было можно. Заблудился. Катался в автобусах. Куда-то заходил. Он шлялся 4,5 часа и ни разу не попросил помощи у взрослого. Говорили ли мы просить о помощи? Да! Почему он этого не сделал? Мы не знаем.

Один раз, как мы позже выяснили, он спросил у прохожего «Какой автобус везет на Лукинскую?». Это наша улица. Очень длинная наша улица, на которой наш дом стоит в самом начале. Мужик ткнул ему на остановку, сказав номер автобуса. И ушел. Очевидно, Марк уехал совершенно в другую сторону.

Ребенок испугался и замерз. Ему было страшно и холодно. Когда у взрослого человека стресс, он может налажать. А когда стресс у ребенка, он может налажать вдвойне. Помните, что, как бы вы ни учили своего ребёнка, попав в стрессовую ситуацию, он может забыть все инструкции.

Очень много вопросов прилетает про мобильный телефон. Нет, у него с собой телефона не было. Он не берет телефон на прогулку, потому что совершенно точно потеряет. Телефон ему на прогулке не нужен, потому что каждый 15-30 минут он заходит домой. ВСЕГДА. Кроме вчерашнего вечера. И, к сожалению, телефон в кармане не дает НИКАКОЙ гарантии в том, что ребенок не потеряется! Телефон может выпасть, разрядиться, его могут украсть. А если ребенка хватают и запихивают в машину, то воспользоваться он им не может. Думать, что дал телефон — защитил ребенка — это очень наивно. Это все та же иллюзия контроля.

ЧАСТЬ 4. ПРО ПОМОЩЬ.
Мы очень благодарны лейтенанту Александру. Он ездил с Гришей по улицам и ходил по лесу, опрашивая людей. Он ни на секунду не бросил Гришу и был на связи с сотрудниками отделения. Когда Гриша сказал ему «спасибо», Александр ответил, что это его работа. Но за человечность никто не платит зарплату. Я знаю, как Грише было страшно и даже не могу представить, как бы он все это прожил, без поддержки Александра.

А еще совершенно удивительно Марка поймала сотрудница, имя которой я сейчас выясняю. Она не была на работе. Она ехала домой. НО! Она помнила про ориентировку и смотрела по сторонам. Не работая, она продолжала выполнять свой долг. Черт возьми, эта жизнь меня так доканала, что я удивляюсь таким простым вещам! Социальной ответственности! Если бы она не думала про ориентировку, а думала о том, что рабочие часы закончились, то я не знаю, когда бы нашли Марка.

ЛизаАлерт. Я всегда их очень любила. Читала всё, что публикуют, всегда думала — а как это, срываться и нестись через весь город, искать пропавшего? Как они это делают? А вчера я просто не знала, как благодарить ребят. Низкий поклон каждому, кто вчера ринулся искать Марка. Спасибо координатору Татьяне, которая отвечала на все вопросы, а ее спокойствие внушало надежду. Все было быстро, слаженно, четко.

Спасибо всем моим друзьям, которые ехали на поиски, которые звонили знакомым в отделение, которые делали репосты. Так много поддержки было этот вечер, это очень важно!

ЧАСТЬ 5. ЗАКЛЮЧИТЕЛЬНАЯ.
— Вы не можете быть уверенными, что ваш ребенок не потеряется. Даже если он знает ваш номер телефона, адрес, даже если у него с собой мобильник. Вы. Не можете. Быть. Уверенными.

— Звоните в ЛизуАлерт и в полицию сразу, как только поняли, что ребенок пропал. Это все миф про «два часа», «двое суток» или что там еще. Чем раньше начнут искать, тем быстрее найдут.

— Найдите через друзей знакомых в отделении. Я очень благодарна нашим, случайно образовавшимся, контактам.

— Публикуйте ориентировку в соцсетях района. Не надо бояться, что диванные критики обвинят вас в халатности. Вы знаете, что вы нормальный родитель? Это не вы потеряли ребенка. Это потерялся ребенок сам! Вы не виноваты.

— Спросите у координатора, чем можете помочь при поисках. Сидеть без дела сложно — найдите себе задачу и выполняйте ее.
— Не истерите. Не поможет.

И еще две важные вещи:
— Если на улице ребенок спрашивает у вас что-то типа «Какой автобус везет на Лукинскую?», то есть, что-то НЕ конкретное, то уточните у него, куда именно ему надо!

— Если у ваших знакомых потерялся ребенок, то совершенно бесполезно звонить и писать с вопросами «Чем помочь?». Поверьте, родители понятия не имеют, чем помочь. Если вы и правда хотите помочь, то единственное, что вы можете сделать — это пойти искать ребенка. Для этого родителю тоже звонить не обязательно — связывайтесь напрямую с ЛизойАлерт. Родитель в шоке. У родителя разрывается телефон. Родитель говорит одно и то же десятки раз подряд. От родителя ничего разумного все равно добиться невозможно, а о поиске никто не знает больше, чем ЛизаАлерт.

Спасибо большое сотрудникам отдела — Александру и волшебной женщине (скоро-скоро я выясню имя), ЛизеАлерт, моим друзьям и совершенно незнакомым людям. И спасибо тем, кто дочитал эту простынь до конца. Не теряйте детей — они нам еще пригодятся)

Мария Томич

Я лежала на сохранении много лет назад, к моей соседке по палате постоянно ездил муж...

Мы были такими молодыми, что нас трудно было назвать женщинами. Но называли: в больнице всех так называли. Мы все ждали рождения ребёнка в палате на двенадцать человек.

Называлось это "лежать на сохранении". И была такая некрасивая Света с большим животом. Ну, у всех был живот, все были не очень красивые - там ни душа, ни зеркала не было. Но Света была нехороша собой и очень полная, отёкшая.

Палата была на первом этаже. Мужья приходили к женам и разговаривали через подоконник. Телефонов не было, и женщины гадали и тревожились: придет ли их муж? Не ко всем приходили. Это понятно; работали все, ехать далеко, на окраину...

И некоторые женщины плакали ночью. В больнице очень грустно. А когда муж всё-таки приходил, они выражали любовь и заботу. И спрашивали: "Ты покушал? Ты нашел чистую рубашку?".

А к этой Свете ходил рыжий маленький паренёк в кепке. Немножко кривоногий и тоже не очень красивый. И каждый день, каждый день! - приносил маленькую кастрюльку. Он ее привозил, замотав в одеялко старенькое. И в кастрюльке была вареная картошка, ещё теплая. Или суп с макаронами. Тёплый. Он приезжал после работы на заводе, когда часы приёма посетителей кончались. Но мы же на первом этаже были. Он молча передавал кастрюльку Свете, а она ела.

Она и меня угощала, мой муж в армии был.
Потом этот молчаливый рыжий парень ехал с кастрюлькой и одеялом обратно. Часа два надо было ехать. И они почти не говорили. А потом меня выписали.

И эту Свету я лет через пятнадцать снова встретила на улице. Она снова была в положении. И у нее уже было трое детей. И она красивая стала! Полная, но очень красивая. И машина красивая. Дети тоже красивые, она так сказала. И жизнь хорошая, красивая! А за рулём сидел этот рыжий парень, муж. Он остался некрасивым, как та алюминиевая помятая кастрюлька. Но в мужчине главное - не красота. Главное, что внутри. Как в кастрюльке, в которой картошка оставалась тёплой...

И это тепло не исчезает, даже если ехать два часа. Даже если всю жизнь ехать - вместе.

Автор: Анна Кирьянова

«МАМЕ НАДО ОТДОХНУТЬ»

После родов я слышала эти слова каждый день!

Возвращаясь домой с работы, он первым делом шёл мыть руки и к ребёнку. Игнорируя накрытый стол и свежую газету. Тогда я во второй раз влюбилась в своего мужа.

"Маме надо отдохнуть" — улыбался он, брал на руки Филиппа и не отпускал, мурлыча колыбельную, пока сын не уснёт.

"Маме надо отдохнуть" — сонно бормотал он, вставая ночью, меняя пелёнку и подкладывая мне наше сокровище. Он терпеливо ждал, пока сын насытится, и бережно перекладывал Филиппа в кроватку.

"Маме надо отдохнуть" — закатывал он рукава и кормил маленького привереду с ложечки.

"Маме надо отдохнуть" — собирал он годовалого Филиппа на вечернюю прогулку, давая мне возможность провести время в тишине.

"Маме надо отдохнуть" — шептал он лукаво улыбающемуся сыну, требующему книжку, и шёл рассказывать придуманные им сказки.

"Маме надо отдохнуть" — он проверял уроки, на пальцах объясняя непонятные Филиппу вещи.

"Маме надо отдохнуть" — шикнул он на Филиппа, вернувшегося с выпускного.

Стоило прозвучать этим словам, как душу наполняла необъяснимая нежность, волнами согревая и укутывая от бытовых неурядиц и усталости. На глаза наворачивались слёзы счастья, которым хотелось поделиться со всем миром.

Был и третий раз, когда любовь к мужу накрыла меня с новой силой. Когда слово мама было заменено на бабушку.

"Бабушке надо отдохнуть!" — он погрозил пальцем нашему внуку, раскапризничавшемуся во время первой разлуки с мамой и папой, и стал тихонько напевать ему колыбельную.

"Бабушке надо отдохнуть" — он подмигнул внуку и стал собирать удочки, собираясь на пруд с первенцем Филиппа.

"Бабушке надо отдохнуть" — с лёгкой укоризной в голосе, он протянул внуку наушники, чтобы его планшет не кричал на весь дом.

До рождения внучки он не дожил совсем чуть-чуть. Дети забрали меня к себе, отказались оставлять одну в опустевшем доме.

Впервые взяв на руки внучку, я расплакалась. Мне показалось, что вот-вот — и я услышу такой родной голос: "Бабушке надо отдохнуть!" Даже оглянулась, с какой-то глупой надеждой на разыгравшееся воображение.

Вечером, уже на грани сна, я уловила шёпот Филиппа из гостиной: "Спи, хорошая, спи. Маме надо отдохнуть!" Я встала и тихонько отворила дверь: Филипп качал дочку на руках, тихонько напевая колыбельную. Ту самую. Папину.

Его с нами уже нет, но его слова "маме надо отдохнуть" — живы...

ПРОСТИ МЕНЯ, ЖЕНЩИНА, РОДИВШАЯ ДО МЕНЯ

Мне так стыдно – не передать. У вас есть знакомые, которые любят сказать немного в воздух: «Да, жаль, что у тебя не получилось нормально родить. Ну ты не переживай, это не главное. Главное, что ты кормишь. Аааа, ты еще и не кормишь?»

Я их не осуждаю, нет. Не потому что их осудят в аду профессионалы (хотя осудят). А потому что я была еще хуже.

За пару лет до того, как у меня родился сын, мой друг стал отцом. Это был первый ребенок, появившийся в поле моего зрения. И мне захотелось что? Правильно, порадовать маму этого ребенка. Поэтому я послала ей шарики. Огромную композицию из шариков. В роддом. Курьер явно не сбежал из зала сообразительности французской палаты мер и весов. Скорее, из зоопарка, из аквариума с черепахами, наполненного тормозной жидкостью. Поэтому друг, вместо того, чтобы посетить наконец жену и ребенка, примерно час блуждал вокруг, пытаясь встретиться с ростовым аистом и моей адекватностью. Нашел только аиста. Видимо, чтобы отнести его на помойку, потому что… потому что позже я узнала, что у мамы было тяжелое кесарево, сутки в реанимации, своего ребенка она смогла увидеть впервые из-за стекла, сбежав из палаты, как маньяк в американском сериале: прямо с капельницей на колесиках, которая идеально дополняла ее лук из окровавленной ночнушки в цветочек и уринопакета в кармане.

То есть если и был какой-то смысл в моем подарке, то стоило дарить целую фуру шариков, чтобы она с ребенком на руках улетела пулей из этого ада.

Чтобы вы понимали, насколько мои друзья тактичные люди, скажу, что они не перестали со мной общаться. Они пригласили меня в гости! Я приехала с игрушкой для ванны. С моторчиком и музыкой. Странно, что не с портсигаром – ребенку было уже две недели. И очень удивилась, почему дома не такой кристальный порядок, как у них обычно. И вообще сделала вывод (хотя бы не вслух, посылаю двадцатитрехлетней себе лучи благодарности), что друг с женой уже не те: бесконечно обсуждают молоко, и что вчера его было больше, а сегодня мало, а завтра может… о! какашки!

Я решила, что самое время размять их мозги вопросом в стиле «Что? Где? Когда?», против невыспавшихся знатоков играет бестактное чудовище из Москвы: «Что в этом доме на устах у всех, кроме маленького Марка?»

Пиип. Молоко. Я еще пошутила, что у нее грудь Шредингера – никогда не знаешь, есть там молоко или нет. Кстати, за год до этого я уже шутила, что, возможно, она просто хочет и дальше пить шампанское по утрам, раз пока не получается забеременеть. Материнский юмор всегда был моим коньком. Да. И эмпатия. Потому что после шуток про шампанское я на полном серьезе делилась с ней своими бесценными советами по поводу способов забеременеть. Нет, я не гинеколог. И, конечно, не репродуктолог. НО ОДНА МОЯ ЗНАКОМАЯ смогла забеременеть после нескольких лет попыток, как тут удержать в себе настолько полезную информацию.

И даже после этого они не перестали со мной общаться. То ли святые, то ли они просто умеют ждать, когда по реке проплывет твоя ранее бездетная подруга в послеродовых трусах поверх растяжек.

…А еще через год родила другая подружка. И тоже позвала меня в гости. Я немного удивилась, что она не захотела оставить кому-нибудь ребенка и приехать тусить в центр, потому что мозгов за этот год у меня не прибавилось.

Но я приехала к ней в гости. С подарком младенцу (для ванной, с музыкой, работающая схема, ну!) и голодная. Нет. Очень голодная. И, знаете, что? Она меня покормила. Но сама почему-то есть не стала. Мне это показалось естественным – она же и так постоянно дома, наверное, целыми днями ест. А в перерывах между едой голову моет. Поэтому там уже залысины.

Вдруг она сказала: «Сейчас 17:00, я пойду будить дочь». Тут я окончательно осознала, что она так себе мать, раз не дает ребенку даже спать. Ладно, что я скрываю. Я это не осознала. Я это ОБСУДИЛА с ее мужем, уже пришедшим домой. Пришли к выводу, что с сегодняшнего вечера ему стоит уйти в декрет и все делать самому, а ей вернуться на работу, раз уж она все равно в два раза больше зарабатывает. Ахахаха, конечно нет. С легкой иронией мы пришли к выводу, что она совсем сдвинулась на ребенке и книжках по его воспитанию. И продолжили пить чай на кухне. Так бы и двинула сейчас себе той, двадцатичетырехлетней.

…А потом я родила. И было у меня кесарево под общим наркозом. И лежала я в реанимации, стонала вслед ускользающей анестезии и мрачно думала, что аиста из шариков хочется, аж зудит. Не бутылки воды с трубочкой и не сочувствия, ну зачем. А потом ребенок не набирал… а потом он «гулял» по ночам по 2-3 часа, и я поняла, что единственный способ с этим справиться – не давать спать днем больше трех часов подряд и будить…

В общем, прямо из реанимации я написала обеим девушкам короткое сообщение: «ПРОСТИ».

Это, конечно, несколько пугающее сообщение от подруги из реанимации. Хочется сразу позвонить в роддом и уточнить, они там что, обещали наивной женщине, что этот кошмар скоро кончится и можно прощаться с близкими?! А это же она еще думает, что самые страшные колики – почечные! А самая страшная зубная боль – это у себя во рту. Нет, нет, никаких прощаний, пока не познаешь ВСЕ.

Но потом они поняли, в чем дело и приняли извинения. И даже не стали мне кидать ссылки на инстаграм мамы четверых детей, которая на третий день после родов улетела на Гоа, и вот, уже снимает прямо оттуда свой курс йоги «Практика для органов малого таза, среднего уха и большого вранья» Потому что я на третий день после родов – встала. И искренне считала, что это стоит внести отдельной строчкой в резюме.

Позже я обнаружила в телефоне сообщения от своих бездетных подруг – не хочу ли я через пару недель на ночь музеев, не собираюсь же я становиться домашней клушей? Еще узнала от медсестры, что боль при кормлении – это ерунда, все терпят, и ты потерпи, да мужу не показывай – а то бросит. И от бабушки, что я совсем разленилась, мужу давать ребенка переодевать, она же как-то сама прекрасно справлялась.

И у меня возник вопрос. А, действительно, прямо обязательно оценивать каждую мать ежесекундно? Мы все оценщики на специализированном материнском аукционе Non-Breastfeeding Christie’s? Мы все окончили Гарвард по материнству, и вот эта заблудшая мать подошла к нам и смиренно попросила оценить ее дипломный, чуть закаканный, проект? Или мы такие же люди с далеко не универсальным опытом, даже если у нас прости-господи 18 детей, 40 лет врачебного стажа за спиной и неуемный зуд в области речевой полости?

И, если уж мы хотим наш опыт по-настоящему использовать, то можно сначала вспомнить, как нам самим было когда-то грустно, тревожно или обидно. В реанимации, в незнакомом городе или в новой школе. И как нам мешало, что кто-то пришпиливал нам на грудь воображаемый ярлычок «бестолковая», отдавал неуместный приказ: «ты давай, соберись, нормально же все», или подкидывал просроченной философии: «такая уж у нас материнская доля».

И как это поддерживало, когда в ответ на твою проблему – тебя по-человечески понимали. Как в сочинении из фильма «Доживем до понедельника». Счастье – это когда тебя… кажется там не было «забросали ценными советами и искрометными шутками».

Понимают. И принимают без оценок. Без клейм «прекрасная мать» и «ужасная мать». Молча и искренне. С крепкими объятиями. Или просто проходят мимо, если на доброе отношение сегодня нет сил.

Жаль, до меня это дошло только, когда я сама оказалась на общедоступных весах в виде куска материнского мяса. Но лучше поздно, чем «я троих вырастила, и это мой пожизненный абонемент на аттракцион «найди косяк в её материнстве за 5 секунд».

Эти парки развлечений сильно устарели, но, конечно, все еще дарят немножко удовольствия в процессе. Может, это такая вредная привычка для успокоения, что мы-то молодцы, а не как вон она? Что вот я когда рожу (без боли, разумеется) – у меня ребенок и спать будет всю ночь, и разговаривать со мной вежливо-вежливо: в перерывах между заливистым смехом и уборкой комнаты. Ой, да что это я? Пусть прямо в процессе заливисто смеется.

В общем, с этой привычкой пора завязывать. Например, начинали с пачки оценённых матерей в день, а к концу месяца – всего 10. И хвастаться другу: «Я просто купил в метро книжку Аллена Карра, и как отрезало. Смотрю, у матери в магазине ребенок орет на ультразвуке «Купии!», а я думаю, как же ей сейчас тяжело, стыдно и грустно. Пройду-ка я мимо, куда шел, раз единственный вариант помощи у меня в голове это пообещать ребенку забрать его от мамы в полицейский участок».

А друг тебе в ответ: «Ой, а у меня никакой зависимости, я могу оценивать матерей, могу не оценивать. В любой момент брошу!»

И ты ему книжечку, книжечку подсовываешь. Эх, мечты-мечты.

Автор Ася Явиц

Фотограф alexey_llebedev

Мама и папа смотрели телевизор, как вдруг мама сказала: «Я устала, уже поздно, пойду спать».

Замочила фасоль, вытащила из морозилки мясо для завтрашнего ужина, проверила, хватит ли мюсли на завтрак, насыпала сахар в сахарницу, расставила на столе тарелки на утро, положила возле каждой ложку, заправила кофемашину. Повесила мокрые вещи на сушилку и пришила оторванную пуговицу.

Собрала игрушки, разбросанные по всей гостиной, поставила телефон на зарядку. Полила цветы, вставила новый пакет для мусора и поправила смятое полотенце. Вздохнула, потянулась и отправилась в спальню. На минутку остановилась, чтобы написать сообщение учительнице, положила деньги ребёнку на завтрашнюю экскурсию и достала из-под стула упавшую книжку. Потом умылась, намазала лицо кремом и почистила зубы.

— Разве ты не пошла спать? — крикнул папа.
— Иду, — ответила мама.

Почистив зубы, она подлила воды собаке в миску. Заперла на ключ входную дверь и погасила свет в коридоре. Заглянула к детям, выключила у них свет и телевизор, подобрала с пола рубашку и носки и отнесла их в корзину для грязного белья.

Поговорила со старшим сыном, который всё ещё делал уроки. Добравшись до спальни, поставила будильник, приготовила вещи на следующее утро, привела в порядок обувь в прихожей и добавила три пункта в список срочных дел.

В этот момент папа выключил телевизор и сказал: «Я пошёл спать». И недолго думая отправился в спальню.

Саманта Вильяр и Сара Брун (из книги «Как жить, когда «все на тебе»)

ОТКУДА БЕРУТСЯ ХОРОШИЕ ПАПЫ?

Если ты разок поменял подгузник, а тем паче, остался с грудничком на пару часов один, без никого - бегом выкладывать пост в соцсетях! Мне не надо орден, я согласен на медаль. А как иначе, если интернеты пестрят байками, что у мужчины нет инстинкта по отношению к детям? И чтобы он захотел с ними по своей воле взаимодействовать до того времени, как им можно будет рубиться в приставку и пить пиво, надо этого новоиспеченного папашу всячески поощрять, хвалить и обожать. Огромное спасибо и низкий поклон за неоценимую помощь.

Я в свое время, около двух лет назад, был серьезно нацелен помогать жене. Ты, говорю, только инструкции мне оставь, что делать, если он заорёт. Ну и иди себе, отдыхай. Но только чур не больше часа, а то ж я не знаю, что с ним делать, когда он проснется.

Она окатила меня ледяным и одновременно бешеным взглядом недавно родившей женщины. Таким, знаете, оценивающим: то ли сразу уничтожить, то ли сначала в кипятке сварить, то ли вообще разрыдаться. И выдала фразу, которая определила мою дальнейшую судьбу как папы:

- Не знаешь? А я что, знаю, что с ним делать, по умолчанию? Сорян, ты такой же начинающий бестолковый родитель, как я, вот тебе грудное молоко в бутылке, больше ничем не могу помочь.

Потом она сжалилась и добавила:

- В конце-концов, у вас с ним должны быть общие интересы. Он тоже любит есть и спать. Ну или поговори с ним, я не знаю, о литературе. Можешь зачитать ему новости политики или курс акций на Московской бирже, ему пока вообще всё равно. Короче, памперсы в шкафу, на пол не роняй, голову держи, досвидос!

С этими ценными указаниями она отправилась прожигать жизнь и бурно веселиться на постродовом приеме у гинеколога. А я завис.

Действительно, у меня такие же обычные руки, а не лапки и не щупальца. Почему вдруг мне не смочь подмыть попу и поменять подгузник? Сделать массаж, укачать и переодеть. И даже газоотводную трубку вставить. А с коляской так я вообще фору дам - потому что эта коляска вместе с сыном весит почти столько же, сколько наша миниатюрная мама. Да, у меня нет волшебной груди и специального маминого запаха, но во всем остальном я такой же родитель.

Эту простую истину может постичь любой муж/отец, если его скрепами к земле не придавило. Но суть фокуса в том, что поверить в то, что он справится, должен не только папа, но и... мама.

Да, вот так. Хороший отец вне инстаграм появляется, только если вы ему доверяете.

Конечно, доверие надо заслужить. Зато когда вы уверены, что муж действительно может поменять подгузник, покормить малыша и точно понимает, что ребенка не надо ронять головой вниз - можно спокойно отпустить их вместе гулять.

Без контроля каждые 5 минут типа "вы где". Без указания, что надо явиться строго через 2 часа. Без инструкции, чем надо заниматься и по какому маршруту гулять. Просто возвращайся с довольным, не обязательно чистым малышом, дорогой, и хорошо вам провести время!

Так и только так папа научится кайфовать со своим отпрыском и получать удовольствие от возни с малышней. Потому что это его ребенок и его ответственность. Он начинает вовлекаться в игры - ведь нет ничего более заразительного, чем смех карапуза! И фиг с ним, что ноги промочили оба, это ещё не конец света!

Согласитесь, что сложно кайфовать из-под палки строгого надсмотрщика? Вот и получается, вроде папа ушел гулять с сыном, а по сути выполнил функцию няни, а не отца. "Помог", а не выполнил обычное дело нормального родителя.

Прогулка с отцом - это же важнейший жизненный опыт для любого карапуза, и мальчишки, и девчонки! Мамы по большей части избегают всяких сомнительных затей, не любят грязь и держат в голове четкий план действий на весь остальной день, даже если это план из одного пункта: "Дожить до вечера".

А папы более рисковые - но это не равно "безответственные", нормальный отец слишком много вложил в ребенка, чтобы случайно оставить его в торговом центре или перепутать с чужим в детском саду.

С кем, если не с папой, залезть на дерево, забежать в море прямо в ботинках или плюхнуться попой в лужу? И гулять без плана, куда глаза глядят? Кто, как не папа, научит плавать и кататься на велике? Отцы не склонны к гиперопеке, и если малыш упал на прогулке с папой, он не услышит причитаний. Все цело? Не болит? Давай ещё раз попробуем! Так и только так воспитывается упорство и закаляется характер.

Папы! Вы справитесь! Дети классные, даже если они пока только и умеют, что орать и пускать "кита". И своей любовью они отдадут вам энергии в тысячу раз больше, чем вымотали нервов. Будьте настоящими отцами, а не "нянями".

Мамы, доверяйте нам, пожалуйста. У нас не лапки. И мы тоже хотим быть настоящими родителями!

Дмитрий Лысенко