— Моя мама живёт неправильно. Я очень хочу ей помочь…
— Помочь что?
— Помочь начать правильно жить.
— А вы?
— Что я?
— Вы живёте правильно?
— А причём здесь я? Я же про маму!
Реальный случай. Молодая красивая женщина в ярком платье и с кучей звенящих браслетов. Её пожилая мама живет неправильно. Ведь у мамы есть всё, даже путёвку купили в санаторий. Но мама не хочет в санаторий.
— Она хочет на свою дачу полоть дурацкую картошку, я ей миллион раз говорила, купи сколько надо, я тебе денег дам. И подруги у мамы такие же дурацкие, как и картошка. Только про внуков своих говорят.
— А о чём они должны говорить?
— Надо же думать о духовном росте.
— А вы?
— Опять про меня?
— Расскажите о себе.
— Ну, я окончила журфак.
— А ваша мама училась в университете?
— Нет.
— А папа?
— Я его никогда не видела.
— Т.е мама растила вас одна?
— И бабушка.
— А как вы росли? Расскажите.
— Я маму всегда стеснялась. Мы очень бедно жили. Летом ездили на дачу.
— Полоть дурацкую картошку?
— И ягоды собирали в лесу. Все девочки ели. А мы собирали на продажу. И надо мной смеялись, что моя мама ягодами у дороги торгует. Я на море только в десятом классе поехала.
— А что делали вы?
— А мне говорили: "Учись". Может быть и из-за этого у меня проблемы с мужчинами, что меня не научили, как с мужчинами общаться.
— Нет, проблемы у вас не из-за этого. А из-за того, что вы не видите того, как много ваша мама для вас сделала.
— Да, что она для меня сделала?! Я всё сама!
— Конечно, сама. Кто оплатил ваше образование? Кто полол дурацкую картошку, чтобы у вас была еда? Кто собирал чернику и продавал, чтобы собрать вас в школу? Если я правильно посчитала — ваше детство это девяностые. Я их хорошо помню. Когда денег не было совсем, когда люди выживали благодаря картошке.
— Вы только о материальном! А ведь есть же ещё и духовное! Дружба! Доверие!
— Легко говорить о дружбе и о доверии, когда у тебя всё есть. Трудно, когда тебе нечем кормить ребёнка. И ваша мама сделала всё, что смогла. Она сделала ровно столько, сколько смогла. Она дала вам то, благодаря чему вы можете делать то, что делаете. Да, ей тяжело, да она не понимает, как можно жить по-другому, но её жизненная стратегия, судя по вам, оказалась успешной. А дальше ваша задача.
— Какая?
— Подумайте.
Когда я училась в университете на психфаке, один из наших преподавателей сказал: «Родители всегда неправы, но у вас есть выбор какую жизнь вы хотите прожить, и этот выбор у вас есть благодаря вашим родителям». У наших родителей была не самая простая жизнь. Я хорошо помню своё детство. Я помню, как мама и бабушка кипятили бельё и стирали его вручную. Я помню, как мы жили, когда родителям по полгода не платили зарплату. И я помню зиму, когда у нас не было никакой еды, кроме картошки и консервированных овощей с дачи. Я помню, как плакала моя мама, когда в школе украли мою сменную обувь и не было денег, чтобы купить новую.
У наших родителей слишком много сил уходило на то, чтобы у нас было время. Чтобы мы учились, чтобы наша жизнь была не такой, как у них. Да, они жили неправильно. По нашему мнению. Но наше правильное, отдыхом в санатории, с походами в музей, с путешествиями, с книгами и саморазвитием — выросло на их картошке. И на этом картофельном поле, среди своих таких же подруг, они научились быть счастливыми. А наша задача — поливать свой огород и уважать то, что сделали другие. Для начала уважать. А потом благодарить. И только после этого начинается взрослость.
Автор: Елена Пастернак
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "ВСЯ ПРАВДА О ШКОЛАХ СПб учителя и родители"
6 524
409879-ое место по числу подписчиков
3.47%
5.91%
сегодня 0 (0.00%)
за неделю 7 (0.11%)
за месяц 64 (0.99%)
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Мои родители — потрясающие люди. Они разошлись, когда мне года не было. Но я никогда, никогда не чувствовал, что живу в неполной семье. Папа всегда был рядом, и воспитывали они меня вместе. Наверное, это потому, что они хиппи, убежденные, с 50-летним стажем. Я не помню, чтобы меня вот буквально воспитывали, ну не было этого насильственного элемента в воспитании. Главное, что помню, — они всегда помогали.
Стать актером я решил лет в пять. И родители послушно возили меня на разные занятия, на бесконечные пробы, на какие-то прослушивания, подлаживали к моему свой график. Мама только говорила: «Ты никому ничем не обязан, можешь прекратить это в любой момент». А папа утешал меня после провалов. Однажды я разревелся, когда мне в очередной раз отказали, а он сказал, и так убежденно:
«Однажды ты получишь роль. У меня нет никаких сомнений!»
И все это при том, что в школе я учился хуже всех, был на голову ниже всего класса и то со всеми воевал, то всех смешил. В общем, ничего от очаровательного маленького артиста во мне не было. И многообещающим маленьким талантом меня назвать было нельзя. Я школу вспоминаю как что-то вроде сафари в дикой природе — без проводника и охраны.
Но родители терпели. Они почему-то в меня верили. Я всегда чувствовал, что верят. Как ни странно, верили в мой талант. Мне потом уже бабушка рассказывала. Мне года три было, а папа сказал, что я актер вне зависимости от того, удастся ли мне стать актером. Потому что я не давал ему смотреть телевизор — заслонял экран и изображал тех, кто на нем, и получалось у меня довольно похоже.
Да, мне повезло с родителями. Они и сейчас хиппи, папа всё так же носит бороду, и у него длинные волосы… И я по-прежнему считаю их самыми мудрыми людьми на свете.
Леонардо Ди Каприо
Стать актером я решил лет в пять. И родители послушно возили меня на разные занятия, на бесконечные пробы, на какие-то прослушивания, подлаживали к моему свой график. Мама только говорила: «Ты никому ничем не обязан, можешь прекратить это в любой момент». А папа утешал меня после провалов. Однажды я разревелся, когда мне в очередной раз отказали, а он сказал, и так убежденно:
«Однажды ты получишь роль. У меня нет никаких сомнений!»
И все это при том, что в школе я учился хуже всех, был на голову ниже всего класса и то со всеми воевал, то всех смешил. В общем, ничего от очаровательного маленького артиста во мне не было. И многообещающим маленьким талантом меня назвать было нельзя. Я школу вспоминаю как что-то вроде сафари в дикой природе — без проводника и охраны.
Но родители терпели. Они почему-то в меня верили. Я всегда чувствовал, что верят. Как ни странно, верили в мой талант. Мне потом уже бабушка рассказывала. Мне года три было, а папа сказал, что я актер вне зависимости от того, удастся ли мне стать актером. Потому что я не давал ему смотреть телевизор — заслонял экран и изображал тех, кто на нем, и получалось у меня довольно похоже.
Да, мне повезло с родителями. Они и сейчас хиппи, папа всё так же носит бороду, и у него длинные волосы… И я по-прежнему считаю их самыми мудрыми людьми на свете.
Леонардо Ди Каприо
Отпусти меня
На свадьбе дочери я плакала так, как не плакала, наверное, с детства. Горько, упоительно, безмолвно. Слезы текли и текли: по лицу, по фотоаппарату, которым я снимала молодых, по рукам.
«Чего ты так плачешь, – спрашивали гости, – ведь всё же хорошо. Посмотри на них: молодые, счастливые, красивые». Да, они были прекрасны, светились своей новой жизнью изнутри, сияли, летали, улыбались всем. А я плакала.
Я смотрела на дочь, такую хрупкую, еще совсем юную, и понимала, сколько забот ляжет на ее плечи через некоторое, совсем недолгое, время. Почти физически ощущала, сколько трудностей, страдания и печалей еще предстоит им пережить. Не потому, что они как-то предрасположены к этому, нет! А потому, что это приходится переживать всем. И так хотелось укрыть, спрятать, защитить свою маленькую, любимую, первую доченьку. Но она решительно отодвигала от себя все мои попытки уберечь ее.
Маша начала отдаляться, как все дети, в подростковом возрасте. Появилась своя жизнь, свои интересы, свои кумиры, свои друзья. Я радовалась, что всё идет как надо, и понимала, что скоро она нырнет в свою жизнь с головой, окончательно и бесповоротно. Но чтобы так быстро? В 18 лет? Сразу замуж? И уехать подальше от дома? Нет, к этому я оказалась совсем не готова.
«Я бы ни за что не допустила такого!» – сказала как-то одна решительная дама, узнав, что моя дочь вышла замуж в 18. И я представила себе, как она «не допускает»: запирает дома? Скандалит и кричит? «Чтобы ноги его здесь не было!» – это о ее друге. «Чтобы сначала закончила учебу!» – это о ней.
Я видела эти сцены так, будто они происходили у меня на глазах: крики, слезы, злые слова и обиды. И стену, огромную бетонную стену между ними, которую мать воздвигает своими руками.
Будем честными, скажем сразу тем, у кого дети еще совсем маленькие: эта стена всё равно появляется в какой-то момент, как бы ты ни старался быть внимательным и деликатным, любящим и интересующимся. Дети растут и отгораживают свой внутренний мир, свою хрупкую зарождающуюся самостоятельность, чтобы были силы состояться, уйти от родителей.
Наверное, некоторая бесчувственность молодости дана, чтобы осуществить этот разрыв, сделать свои первые шаги, не купиться на печаль в материнских глазах и всё же уйти, стать самим собой, а не маминым продолжением.
Потом, через некоторое время, если не пытаться пробить эту стену лбом, она исчезнет. Ведь отделившись и осознав себя, ощутив свои границы, поняв, кто ты и что ты, человек с новым интересом смотрит на мир, на тех, кто вокруг. Он по-другому смотрит на своих родных: уже не изнутри, а как бы снаружи, но всё же с той щемящей историей любви, детства, чтения книжек по вечерам, совместных прогулок и разговоров.
Почувствовав себя в безопасности от притязаний и требований обязательной возвратной любви, твой взрослый ребенок начинает снова разговаривать с тобой, чаще звонить, заезжать в гости. Иногда на это уходят годы.
И только когда отпускаешь совсем, зарождаются новые отношения – взрослого ребенка и взрослого родителя. Не того родителя, который кричит «отдайте мне мою игрушку, моего сыночка, он – смысл моей жизни и мое утешение», не того, который своими руками укрепляет подростковую стену: ребенок закрывается от тебя, а ты нападаешь, бомбардируешь, требуешь «выкинуть дурь из головы». Стена всё выше, броня на душе ребенка всё крепче.
Взрослый родитель, тот, который состоялся как родитель – это тот, кто отпустил.
Мы воспитываем детей, писал педагог Симон Соловейчик, чтобы стать им ненужными, чтобы дети научились обходиться без нас. Именно в этом – цель всего педагогического и родительского труда. И одно из условий – отпустить вовремя. Чтобы у молодых осталось время на ошибки, на набивание шишек, пока еще есть внутренние силы и задор, на поиск.
Это очень трудно. Действительно трудно. И не потому, что ты, родитель, коварен и зловреден, а потому, что ты любишь и переживаешь, тебе хочется уберечь и поддержать, хочется укрыть собой и принять на себя все его, твоего ребенка, удары. Не выходит.
Как в детстве надо давать падать, чтобы научился ходить, давать ошибаться, чтобы научился думать и читать, и делать какие-то самые элементарные вещи, так и здесь. Надо просто отпустить, разжать объятия, опустить руки и разрешить быть счастливым или несчастным, или усталым, страдающим, переживающим – отдельно от тебя, без твоей защиты, без твоей поддержки. Чтобы он научился жить.
Да, эта наука длится всю жизнь. И одна из истин, открывающихся вдруг, что ты ничем не можешь уже помочь своему выросшему ребенку. Только молиться и переживать. Улыбаться, когда пьешь чай в его – ЕГО – кухне, и плакать, когда едешь от него домой. Ну и любить. Так же, как и раньше. Еще сильнее. Жалеть и любить всегда.
Анна Гальперина
На свадьбе дочери я плакала так, как не плакала, наверное, с детства. Горько, упоительно, безмолвно. Слезы текли и текли: по лицу, по фотоаппарату, которым я снимала молодых, по рукам.
«Чего ты так плачешь, – спрашивали гости, – ведь всё же хорошо. Посмотри на них: молодые, счастливые, красивые». Да, они были прекрасны, светились своей новой жизнью изнутри, сияли, летали, улыбались всем. А я плакала.
Я смотрела на дочь, такую хрупкую, еще совсем юную, и понимала, сколько забот ляжет на ее плечи через некоторое, совсем недолгое, время. Почти физически ощущала, сколько трудностей, страдания и печалей еще предстоит им пережить. Не потому, что они как-то предрасположены к этому, нет! А потому, что это приходится переживать всем. И так хотелось укрыть, спрятать, защитить свою маленькую, любимую, первую доченьку. Но она решительно отодвигала от себя все мои попытки уберечь ее.
Маша начала отдаляться, как все дети, в подростковом возрасте. Появилась своя жизнь, свои интересы, свои кумиры, свои друзья. Я радовалась, что всё идет как надо, и понимала, что скоро она нырнет в свою жизнь с головой, окончательно и бесповоротно. Но чтобы так быстро? В 18 лет? Сразу замуж? И уехать подальше от дома? Нет, к этому я оказалась совсем не готова.
«Я бы ни за что не допустила такого!» – сказала как-то одна решительная дама, узнав, что моя дочь вышла замуж в 18. И я представила себе, как она «не допускает»: запирает дома? Скандалит и кричит? «Чтобы ноги его здесь не было!» – это о ее друге. «Чтобы сначала закончила учебу!» – это о ней.
Я видела эти сцены так, будто они происходили у меня на глазах: крики, слезы, злые слова и обиды. И стену, огромную бетонную стену между ними, которую мать воздвигает своими руками.
Будем честными, скажем сразу тем, у кого дети еще совсем маленькие: эта стена всё равно появляется в какой-то момент, как бы ты ни старался быть внимательным и деликатным, любящим и интересующимся. Дети растут и отгораживают свой внутренний мир, свою хрупкую зарождающуюся самостоятельность, чтобы были силы состояться, уйти от родителей.
Наверное, некоторая бесчувственность молодости дана, чтобы осуществить этот разрыв, сделать свои первые шаги, не купиться на печаль в материнских глазах и всё же уйти, стать самим собой, а не маминым продолжением.
Потом, через некоторое время, если не пытаться пробить эту стену лбом, она исчезнет. Ведь отделившись и осознав себя, ощутив свои границы, поняв, кто ты и что ты, человек с новым интересом смотрит на мир, на тех, кто вокруг. Он по-другому смотрит на своих родных: уже не изнутри, а как бы снаружи, но всё же с той щемящей историей любви, детства, чтения книжек по вечерам, совместных прогулок и разговоров.
Почувствовав себя в безопасности от притязаний и требований обязательной возвратной любви, твой взрослый ребенок начинает снова разговаривать с тобой, чаще звонить, заезжать в гости. Иногда на это уходят годы.
И только когда отпускаешь совсем, зарождаются новые отношения – взрослого ребенка и взрослого родителя. Не того родителя, который кричит «отдайте мне мою игрушку, моего сыночка, он – смысл моей жизни и мое утешение», не того, который своими руками укрепляет подростковую стену: ребенок закрывается от тебя, а ты нападаешь, бомбардируешь, требуешь «выкинуть дурь из головы». Стена всё выше, броня на душе ребенка всё крепче.
Взрослый родитель, тот, который состоялся как родитель – это тот, кто отпустил.
Мы воспитываем детей, писал педагог Симон Соловейчик, чтобы стать им ненужными, чтобы дети научились обходиться без нас. Именно в этом – цель всего педагогического и родительского труда. И одно из условий – отпустить вовремя. Чтобы у молодых осталось время на ошибки, на набивание шишек, пока еще есть внутренние силы и задор, на поиск.
Это очень трудно. Действительно трудно. И не потому, что ты, родитель, коварен и зловреден, а потому, что ты любишь и переживаешь, тебе хочется уберечь и поддержать, хочется укрыть собой и принять на себя все его, твоего ребенка, удары. Не выходит.
Как в детстве надо давать падать, чтобы научился ходить, давать ошибаться, чтобы научился думать и читать, и делать какие-то самые элементарные вещи, так и здесь. Надо просто отпустить, разжать объятия, опустить руки и разрешить быть счастливым или несчастным, или усталым, страдающим, переживающим – отдельно от тебя, без твоей защиты, без твоей поддержки. Чтобы он научился жить.
Да, эта наука длится всю жизнь. И одна из истин, открывающихся вдруг, что ты ничем не можешь уже помочь своему выросшему ребенку. Только молиться и переживать. Улыбаться, когда пьешь чай в его – ЕГО – кухне, и плакать, когда едешь от него домой. Ну и любить. Так же, как и раньше. Еще сильнее. Жалеть и любить всегда.
Анна Гальперина
Однажды молодой человек узнал в прохожем своего учителя из младших классов. Он подошел к старику и спросил:
— Вы меня не помните? Я был вашим учеником.
— Да, я помню тебя третьеклассником. И чем ты занимаешься сейчас?
— Я преподаю.
— Что же привело тебя к этому выбору?
— Не что, а кто. Вы.
— Каким же образом я вдохновил тебя на нашу профессию?
— Потому что вы так повлияли на меня, что мне тоже захотелось воспитывать юных учеников.
— Позволь мне полюбопытствовать, в чём же выразилось моё влияние?
— Вы на самом деле не помните? Разрешите мне освежить это в вашей памяти.
Однажды мой одноклассник пришел в класс с красивыми часами на руке, которые ему подарили родители. Он их снял и положил в ящик парты. Я всегда мечтал иметь такие часы. Я не удержался и решил взять их из его парты. Вскоре тот мальчик подошел к вам в слезах и пожаловался на кражу. Вы обвели нас всех взглядом и сказали: «Тот, кто забрал часы, принадлежащие этому мальчику, пожалуйста, верните их».
Мне стало очень стыдно, но мне не хотелось расставаться с часами, так что я не признался. Вы направились к двери, заперли ее и велели нам всем выстроиться вдоль стены, предупредив: «Я должен проверить все ваши карманы при одном условии, что вы все закроете глаза». Мы послушались, и я почувствовал, что это был самый постыдный момент в моей недолгой жизни.
Вы двигались от ученика к ученику, от кармана к карману. Когда вы достали часы из моего кармана, вы продолжали двигаться до конца ряда. Затем вы сказали: «Дети, всё в порядке. Вы можете открыть глаза и вернуться к своим партам». Вы вернули часы владельцу и не произнесли больше ни одного слова по поводу этого инцидента.
Так в тот день вы спасли мою честь и мою душу. Вы не запятнали меня как вора, лгуна, никудышного ребенка. Вы даже не удосужились поговорить со мной об этом эпизоде. Со временем я понял, почему. Потому что, как истинный учитель, вы не захотели запятнать достоинство юного, ещё не сформировавшегося ученика. Поэтому я стал педагогом.
Оба замолкли под впечатлением этой истории. Затем молодой педагог спросил:
— Раз вы меня узнали сегодня, не вспомнили ли вы меня в том эпизоде?
Старый учитель ответил:
— Дело в том, что я обследовал карманы тоже с закрытыми глазами.
Иллюстрация: Henry Jules Jean Geoffroy, «The Little Student».
— Вы меня не помните? Я был вашим учеником.
— Да, я помню тебя третьеклассником. И чем ты занимаешься сейчас?
— Я преподаю.
— Что же привело тебя к этому выбору?
— Не что, а кто. Вы.
— Каким же образом я вдохновил тебя на нашу профессию?
— Потому что вы так повлияли на меня, что мне тоже захотелось воспитывать юных учеников.
— Позволь мне полюбопытствовать, в чём же выразилось моё влияние?
— Вы на самом деле не помните? Разрешите мне освежить это в вашей памяти.
Однажды мой одноклассник пришел в класс с красивыми часами на руке, которые ему подарили родители. Он их снял и положил в ящик парты. Я всегда мечтал иметь такие часы. Я не удержался и решил взять их из его парты. Вскоре тот мальчик подошел к вам в слезах и пожаловался на кражу. Вы обвели нас всех взглядом и сказали: «Тот, кто забрал часы, принадлежащие этому мальчику, пожалуйста, верните их».
Мне стало очень стыдно, но мне не хотелось расставаться с часами, так что я не признался. Вы направились к двери, заперли ее и велели нам всем выстроиться вдоль стены, предупредив: «Я должен проверить все ваши карманы при одном условии, что вы все закроете глаза». Мы послушались, и я почувствовал, что это был самый постыдный момент в моей недолгой жизни.
Вы двигались от ученика к ученику, от кармана к карману. Когда вы достали часы из моего кармана, вы продолжали двигаться до конца ряда. Затем вы сказали: «Дети, всё в порядке. Вы можете открыть глаза и вернуться к своим партам». Вы вернули часы владельцу и не произнесли больше ни одного слова по поводу этого инцидента.
Так в тот день вы спасли мою честь и мою душу. Вы не запятнали меня как вора, лгуна, никудышного ребенка. Вы даже не удосужились поговорить со мной об этом эпизоде. Со временем я понял, почему. Потому что, как истинный учитель, вы не захотели запятнать достоинство юного, ещё не сформировавшегося ученика. Поэтому я стал педагогом.
Оба замолкли под впечатлением этой истории. Затем молодой педагог спросил:
— Раз вы меня узнали сегодня, не вспомнили ли вы меня в том эпизоде?
Старый учитель ответил:
— Дело в том, что я обследовал карманы тоже с закрытыми глазами.
Иллюстрация: Henry Jules Jean Geoffroy, «The Little Student».
А знаете ли вы, что в 19 веке русские люди в разговорной речи повсеместно добавляли частицу «с»? «Да-с», «Нет-с», «Извольте-с». Эта приставная буква получила название «словоерс» и несла в себе большой смысл. Дело всё в том, что в то время к людям было принято обращаться с почтением: «сударь» или «сударыня». Таким образом, подобные речевые обороты следовало понимать как: «Да, сударь», «Нет, сударь», «Извольте, сударь» и т. д.
НЕЛЮБИМЫЙ УЧЕНИК Она стояла перед классом,
Всех поприветствовала сразу.
Взглядом окинула детей,
Весь класс был очарован ей.
Учитель речь произнесла,
Что рада видеть всех она,
Что одинаково всех любит,
Любимчиков иметь не будет.
Её слова неправдой были,
Был в классе тот, что не любила.
В грязной одежде тихий мальчик
Сидел за партой, в комок сжавшись.
Он плохо пах, был нелюдим,
Сидел за партою один.
Никто с ним в классе не дружил,
Весь класс шестой о нем забыл.
Однажды завуч этой школы
Просила дать анализ новый
Характеристикам детей
И отчитаться перед ней.
Взялась руководитель классный
За дело быстро, не напрасно
Она «вела» их только год,
Но знала всех наперечет.
И так мальчишку не любила,
Что напоследок отложила.
Но как была удивлена,
Когда его «досье» прочла.
«Он лучезарный, умный мальчик,-
Писал учитель в первом классе.-
Все пишет чисто, аккуратно,
Учить его всегда приятно»
Учитель пишет во втором:
«Он лучший ученик во всем.
Семью его беда застала
Неизлечимо больна мама».
«Смерть мамы потрясла его,-
Учитель пишет про него,-
Он засыпает прямо в классе
Разбило мальчика несчастье.
Друзей не стало у него
На «автомате» он живет».
Прочла - за мальчика обидно.
Вдруг за себя ей стало стыдно.
Но хуже и стыднее было,
Когда подарки ей дарили
На Новый год ученики.
С бантом красивые кульки…
А тот, что самый нелюбимый,
Принес подарок некрасивый,
В простой коричневой обертке.
Смеялись дети с его свертка.
Учитель смех остановила.
Воскликнула: « Как же красиво!»
Сиял браслет его на ней,
В нем не хватало пять камней.
Еще там был флакон духов,
Не доставало до верхов.
Она побрызгала тот час же
Духи на шею и запястье.
Был мальчик счастлив, улыбался,
После уроков задержался.
Сказал учительнице прямо :
«Вы пахнете, как моя мама!»
И ни одна душа не знала,
Как после слов таких рыдала.
Ночь не спала, а поутру
Стала учить детей добру.
Так пробегали день за днем,
Он лучшим стал учеником.
Учитель всех детей любила,
Его же больше всех ценила.
А через год жизнь разлучила:
Она теперь других учила.
Под дверью класса своего
Нашла от мальчика письмо.
В письме он признавался ей,
Что лучше всех учителей
Из тех, что были у него
За жизнь короткую его.
Через пять лет опять письмо,
Он пишет с колледжа его.
А дальше – университет-
Лучше ее учителя нет.
Еще прошло немного лет,
Стал доктором бывший студент.
Учителей хороших знал,
Лучше ее он не встречал.
А годы шли, он возмужал,
Учителя не забывал.
Все продолжал ей письма слать,
Она ему теперь как мать.
В одном письме он написал,
Что свое счастье повстречал,
Что скоро свадьба у него.
Просил приехать он ее.
Чтоб в этот день счастливый самый
Была с ним рядом вместо мамы.
Ее – нет ближе в целом свете.
Она согласием ответит.
Браслет надела с янтарями,
С недостающими камнями.
Духи купила его мамы,
Пусть будет он счастливый самый!
При встрече обнялись они,
Родные он узнал духи.
Эмоций тех не передать :
Он обнимал родную мать!
А после радости и слез,
Слова такие произнес:
«Спасибо вам за все, что было,
Что верили, что дали силы.
Что нужность чувствую свою,
Что верю я и жизнь люблю.
Что доброте меня учили,
Вы для меня примером были».
В слезах ответ дала ему:
«Нет, это ты учил добру.
Не знала, как учить порой,
Пока не встретилась с тобой!»
Валентина Катюжинская 16.03. 2018.
Cын пoслe oчepeднoй двойки по литeратуре был отлучён мамой от компа и отпрaвлен читать "Капитанскую дочку" с последующим пересказом.
Пpoчитал. Пpишёл рaссказывать. Поначалу всё нopмально.
Доходит до втoрой главы: "Ехали они по степи. Была мeтель, дорогу замело, они заблудились. Стали замерзать. Но пoтом встретили гея..."
Мама в лёгком шoке: "Кого?"
Сын: "Ну, гея, голубого. Но он был добрым человеком, он им дорогу показал..."
Maма хвaтaeтся за сердце и за книгу. Всё по Пушкину: герои едут в метель по степи, теряют дорогу, а потом в метели появляется мужик (Пyгачёв) и ямщик к нему обращается: "Гей! Добрый человек! Скажи, не знаешь ли, где дорога?"
Говорят, однажды coвременным первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к четверостишию Пyшкинa:
Бразды пушистые взрывая
Летит кибитка удалая.
Ямщик сидит на облучке
В тyлyпe, в красном кушаке.
Самыми понятными словами четверостишия оказались: «пушистые», «сидит», «летит» и «взрывая». Кибитка была изображена в виде летательного аппарата. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано – «летит», значит летит. У некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму. Видимо из-за созвучия слов «кибитка» и «куб».
И вот летит по небу эдакая кубитка и что делает, правильно – взрывает. Кого? Бразды пушистые. Кто такие «бразды»? Видимо такие пушистые звери. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами.
А рядом, неподалеку от этого безобразия, сидит некая загадочная личность и спокойно за всем этим геноцидом наблюдает – это ямщик. Причем, изображен он, сидя на обруче (облучек – обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и балансирует с лопатой в руках. Почему с лопатой? Он же ямщик – ямы копает. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем – бpaздов хоронить!
Пpoчитал. Пpишёл рaссказывать. Поначалу всё нopмально.
Доходит до втoрой главы: "Ехали они по степи. Была мeтель, дорогу замело, они заблудились. Стали замерзать. Но пoтом встретили гея..."
Мама в лёгком шoке: "Кого?"
Сын: "Ну, гея, голубого. Но он был добрым человеком, он им дорогу показал..."
Maма хвaтaeтся за сердце и за книгу. Всё по Пушкину: герои едут в метель по степи, теряют дорогу, а потом в метели появляется мужик (Пyгачёв) и ямщик к нему обращается: "Гей! Добрый человек! Скажи, не знаешь ли, где дорога?"
Говорят, однажды coвременным первоклашкам предложили на уроке чтения нарисовать иллюстрацию к четверостишию Пyшкинa:
Бразды пушистые взрывая
Летит кибитка удалая.
Ямщик сидит на облучке
В тyлyпe, в красном кушаке.
Самыми понятными словами четверостишия оказались: «пушистые», «сидит», «летит» и «взрывая». Кибитка была изображена в виде летательного аппарата. Почему? Ну, как же, русским ведь языком сказано – «летит», значит летит. У некоторых детей аппарат этот имел кубическую форму. Видимо из-за созвучия слов «кибитка» и «куб».
И вот летит по небу эдакая кубитка и что делает, правильно – взрывает. Кого? Бразды пушистые. Кто такие «бразды»? Видимо такие пушистые звери. Нечто среднее по внешнему виду между бобрами и дроздами.
А рядом, неподалеку от этого безобразия, сидит некая загадочная личность и спокойно за всем этим геноцидом наблюдает – это ямщик. Причем, изображен он, сидя на обруче (облучек – обручок, почти совсем одно и то же), в кожухе и балансирует с лопатой в руках. Почему с лопатой? Он же ямщик – ямы копает. Сидит он на обруче, значит, с лопатой, на краю огромной ямы, которую успел уже благополучно выкопать. Спросите, зачем выкопал? Понятно зачем – бpaздов хоронить!
О Шерочке и Машерочке слышали многие и не раз. В любом классе найдутся две подружки, которые ходят под ручку и с наслаждением сплетничают. А ещё так называют тех, кто практически неразлучен друг с другом. Откуда же взялось это выражение и что оно означает?
Происхождение «шерочки и машерочки» берет начало в те времена, когда в России действовал Смольный институт благородных девиц и другие, подобные ему заведения. Известно, что порядки для учениц таких институтов и пансионов были довольно суровыми. Девушек практически не выпускали за пределы учебного заведения, они носили скромные форменные платья и грубое белье, умывались холодной водой и общались друг с другом преимущественно по-французски или по-немецки.
В современных фильмах о той эпохе можно увидеть, как смолянки танцуют на балах и очаровывают кавалеров своей красотой, грацией и умением поддержать беседу. На самом деле, на балы, которые устраивались в Смольном институте, мужчины не допускались. В некоторых институтах (и то редко!) проводились балы, на которые можно было приглашать кавалеров-родственников. Некоторые институты допускали присутствие на балу воспитанников дружественных мужских учебных заведений. В общем, танцы с кавалерами так и оставались для многих воспитанниц недосягаемой мечтой вплоть до окончания института. Выход был один — танцевать друг с другом. А поскольку называли девушки друг друга на французский манер «cher», «ma chère» («моя милая, моя дорогая»), то и появилось выражение «шерочка с машерочкой».
Происхождение «шерочки и машерочки» берет начало в те времена, когда в России действовал Смольный институт благородных девиц и другие, подобные ему заведения. Известно, что порядки для учениц таких институтов и пансионов были довольно суровыми. Девушек практически не выпускали за пределы учебного заведения, они носили скромные форменные платья и грубое белье, умывались холодной водой и общались друг с другом преимущественно по-французски или по-немецки.
В современных фильмах о той эпохе можно увидеть, как смолянки танцуют на балах и очаровывают кавалеров своей красотой, грацией и умением поддержать беседу. На самом деле, на балы, которые устраивались в Смольном институте, мужчины не допускались. В некоторых институтах (и то редко!) проводились балы, на которые можно было приглашать кавалеров-родственников. Некоторые институты допускали присутствие на балу воспитанников дружественных мужских учебных заведений. В общем, танцы с кавалерами так и оставались для многих воспитанниц недосягаемой мечтой вплоть до окончания института. Выход был один — танцевать друг с другом. А поскольку называли девушки друг друга на французский манер «cher», «ma chère» («моя милая, моя дорогая»), то и появилось выражение «шерочка с машерочкой».
Первой воспитательницей Александра Сергеевича Пушкина была его бабушка Мария Ганнибал. Она вложила во внука всю душу, по сути, заменив ему мать, которая относилась к сыну прохладно. И в том, что Саша вырос поэтом, огромную роль сыграла бабушка - самый близкий Пушкину человек в семье.
Родители Саши почти не уделяли ему внимания, они были людьми занятыми светской жизнью. Когда внуку исполнился год Мария Алексеевна продала свою петербургскую квартиру и переехала в Москву к дочери – присматривать за её детьми и хозяйством. С собой она привезла Арину Родионовну, ставшую няней Саши. В доме Пушкиных Мария Алексеевна хозяйкой себя не считала и подчинялась порядкам, которые завели дочь и зять. Но ей не нравилось, что детей здесь воспитывают на французский лад, выписывая им иностранных гувернёров, что с Сашей обращаются сурово. Она очень жалела мальчика.
Бабушка прекрасно знала русский язык, хорошо писала и знала множество старинных преданий, в том числе и семейных. Ими она щедро делилась с внуком. Саша отказывался засыпать, если Мария Алексеевна не расскажет что-нибудь на ночь. Никто и не подозревал тогда, что в эти минуты формируются поэтические задатки Саши Пушкина, зарождается его любовь к родному языку.
Маленький Пушкин был нескладным толстым мальчуганом. Когда к родителям приезжали гости и Саша вместе со всеми пускался в пляс, над его неуклюжестью посмеивались. Малыш обижался, усаживался в угол и больше в общем веселье не участвовал. Со своими огорчениями Саша бежал к «мамушке» - так он называл Марию Алексеевну, ища утешения у неё. Внук устраивался на корзине с шерстью, бабушка вязала и рассказывала ему истории далёкой старины или учила грамоте. Потом воспоминания об этом стали драгоценными для Пушкина. Он писал:
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! Умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня…
В 1805-ом году Мария Алексеевна купила подмосковное село Захарово, куда стала вывозить своих внуков. В первую очередь шестилетнего Сашу. Здесь Пушкины-младшие жили с весны до осени. В усадьбе был пруд, берёзовая роща. Неподалёку находилось село Большие Вязёмы. Сюда Мария Алексеевна с Сашей ходили в церковь и в гости к княгине Голицыной, с которой будущий поэт потом написал свою «Пиковую даму». Кстати, сын княгини Борис стал прототипом Ленского. А жену Бориса звали Татьяной…
В Захарово Мария Алексеевна завела свои порядки. Она запретила говорить по-французски, уволила гувернёров, оставив только няню Арину Родионовну и слугу Никиту Козлова, который был с Пушкиным до его последнего часа. В Захарово Саша почувствовал себя счастливым. Из неповоротливого увальня он превратился в озорника, которого интересовало всё на свете. Саша стал настоящим непоседой, что порой огорчало бабушку. В письме своей подруге Мария Алексеевна жаловалась: «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умён и охотник до книжек, а Учится плохо, то его не расшевелишь, то не прогонишь играть с детьми, то вдруг расходится, что ничем его не уймёшь, из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем всё это кончится, ежели он не переменится».
Саше исполнилось 12, когда на семейном совете решили отдать его в Царскосельский лицей – престижное учебное заведение. Порядки там были строгими, детей не распускали по домам даже на лето и бабушка - единственный человек в семье - ездила навещать внука. Мария Алексеевна умерла вскоре после того, как Саша окончил лицей. Александр Сергеевич бабушку никогда не забывал и в её честь назвал свою старшую дочь Марией.
В 2005-ом году в усадьбе Захарово появился чудесный памятник маленькому Пушкину и Марии Ганнибал. Старушка на постаменте рукой придерживает прижавшегося к ней мальчугана. Этот нежный жест - воплощение настоящей любви и доверия. Такими и были они - отношения бабушки и внука.
Родители Саши почти не уделяли ему внимания, они были людьми занятыми светской жизнью. Когда внуку исполнился год Мария Алексеевна продала свою петербургскую квартиру и переехала в Москву к дочери – присматривать за её детьми и хозяйством. С собой она привезла Арину Родионовну, ставшую няней Саши. В доме Пушкиных Мария Алексеевна хозяйкой себя не считала и подчинялась порядкам, которые завели дочь и зять. Но ей не нравилось, что детей здесь воспитывают на французский лад, выписывая им иностранных гувернёров, что с Сашей обращаются сурово. Она очень жалела мальчика.
Бабушка прекрасно знала русский язык, хорошо писала и знала множество старинных преданий, в том числе и семейных. Ими она щедро делилась с внуком. Саша отказывался засыпать, если Мария Алексеевна не расскажет что-нибудь на ночь. Никто и не подозревал тогда, что в эти минуты формируются поэтические задатки Саши Пушкина, зарождается его любовь к родному языку.
Маленький Пушкин был нескладным толстым мальчуганом. Когда к родителям приезжали гости и Саша вместе со всеми пускался в пляс, над его неуклюжестью посмеивались. Малыш обижался, усаживался в угол и больше в общем веселье не участвовал. Со своими огорчениями Саша бежал к «мамушке» - так он называл Марию Алексеевну, ища утешения у неё. Внук устраивался на корзине с шерстью, бабушка вязала и рассказывала ему истории далёкой старины или учила грамоте. Потом воспоминания об этом стали драгоценными для Пушкина. Он писал:
Но детских лет люблю воспоминанье.
Ах! Умолчу ль о мамушке моей,
О прелести таинственных ночей,
Когда в чепце, в старинном одеянье,
Она, духов молитвой уклоня,
С усердием перекрестит меня…
В 1805-ом году Мария Алексеевна купила подмосковное село Захарово, куда стала вывозить своих внуков. В первую очередь шестилетнего Сашу. Здесь Пушкины-младшие жили с весны до осени. В усадьбе был пруд, берёзовая роща. Неподалёку находилось село Большие Вязёмы. Сюда Мария Алексеевна с Сашей ходили в церковь и в гости к княгине Голицыной, с которой будущий поэт потом написал свою «Пиковую даму». Кстати, сын княгини Борис стал прототипом Ленского. А жену Бориса звали Татьяной…
В Захарово Мария Алексеевна завела свои порядки. Она запретила говорить по-французски, уволила гувернёров, оставив только няню Арину Родионовну и слугу Никиту Козлова, который был с Пушкиным до его последнего часа. В Захарово Саша почувствовал себя счастливым. Из неповоротливого увальня он превратился в озорника, которого интересовало всё на свете. Саша стал настоящим непоседой, что порой огорчало бабушку. В письме своей подруге Мария Алексеевна жаловалась: «Не знаю, матушка, что выйдет из моего старшего внука: мальчик умён и охотник до книжек, а Учится плохо, то его не расшевелишь, то не прогонишь играть с детьми, то вдруг расходится, что ничем его не уймёшь, из одной крайности в другую бросается, нет у него середины. Бог знает, чем всё это кончится, ежели он не переменится».
Саше исполнилось 12, когда на семейном совете решили отдать его в Царскосельский лицей – престижное учебное заведение. Порядки там были строгими, детей не распускали по домам даже на лето и бабушка - единственный человек в семье - ездила навещать внука. Мария Алексеевна умерла вскоре после того, как Саша окончил лицей. Александр Сергеевич бабушку никогда не забывал и в её честь назвал свою старшую дочь Марией.
В 2005-ом году в усадьбе Захарово появился чудесный памятник маленькому Пушкину и Марии Ганнибал. Старушка на постаменте рукой придерживает прижавшегося к ней мальчугана. Этот нежный жест - воплощение настоящей любви и доверия. Такими и были они - отношения бабушки и внука.
КНИГИ, ОТ КОТОРЫХ ХОЧЕТСЯ ЖИТЬ.
Конечно, можно лечить депрессию и плохое настроение шоколадом и крепкими напитками, но куда полезнее для здоровья прочитать хорошую книгу. Это отличный способ пережить чью-то жизнь и встряхнуть свою. Особенно когда летняя непогода просто шепчет «Останься дома, завернись в плед и прочитай уже что-нибудь!»
Джоанн Харрис - Ежевичное вино
Это трогательная сказка для взрослых. Книга о поисках себя, о переменах, о том, что магия окружает нас на каждом шагу, нужно только научиться ее видеть. История главного героя, который отправляется в деревню в поисках себя и счастья, может вдохновить миллионы людей поменять хоть что-то в своей жизни и начать относиться к ней проще и легче.
Рэй Брэдбери - Лекарство от меланхолии
«Когда все потеряно, остается надежда», — утверждает герой одного из рассказов Рэя Брэдбери. И эти слова могли бы стать эпиграфом ко всему сборнику «Лекарство от меланхолии», на страницах которого всегда найдется место для грустных улыбок и добрых чудес, ликования и тревоги, печали и бесконечной жажды жизни.
Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе Полустанок
Если приблизить этот томик к уху, то наверняка можно услышать чей-то смех, плач, разговоры, шум поезда, шорох листвы, звяканье вилок и ложек. Прислушайтесь к звукам, пробивающимся через обложку, и вы узнаете историю одного маленького американского городка, в котором, как и везде в мире, переплелись любовь и боль, страхи и надежды, дружба и ненависть.
Дэвид Митчелл - Облачный атлас
Этот роман нельзя «заглатывать» второпях. Им надо наслаждаться, как невероятной симфонией, идеальным созвучием шести инструментов, шести жизней одной души. Это книга, которую каждый поймет совершенно по-своему, она словно мозаика, из которой разные люди складывают совершенно разные картинки. Волшебство? Без сомнений.
Братья Стругацкие - Понедельник начинается в субботу
История веселых сотрудников таинственного НИИЧАВО, где всерьез занимаются изучением магии, уже давно раздергана на цитаты. Юмор Стругацких трудно сравнивать с чем бы то ни было — его нужно чувствовать, понимать, а для этого обязательно читать их легкую, живую и наполненную оптимистичной философией прозу.
Эрленд Лу - Наивно. Супер
Самый известный роман Эрленда Лу о молодом человеке, переживающем «кризис середины жизни», только на первый взгляд кажется простым и смешным. Но если присмотреться, то увидишь, как эта оптимистичная книга умна и трогательна, как мастерски выписаны все детали. И поймешь, что «самая скверная альтернатива — это сделаться таким человеком, из-за которого мир станет хуже, чем есть».
Дженни Даунхэм - Пока я жива
Шестнадцатилетняя героиня этой книги только начинает жить, и ей так много хочется успеть. Поэтому она пишет список всех своих желаний и сразу же берется за дело. Этот честный и откровенный роман в полном смысле слова останавливает время, напоминая о том, что нужно ценить главное, ловить момент, быть смелее в желаниях и наслаждаться приключениями, которые нам дарит каждый день.
Конечно, можно лечить депрессию и плохое настроение шоколадом и крепкими напитками, но куда полезнее для здоровья прочитать хорошую книгу. Это отличный способ пережить чью-то жизнь и встряхнуть свою. Особенно когда летняя непогода просто шепчет «Останься дома, завернись в плед и прочитай уже что-нибудь!»
Джоанн Харрис - Ежевичное вино
Это трогательная сказка для взрослых. Книга о поисках себя, о переменах, о том, что магия окружает нас на каждом шагу, нужно только научиться ее видеть. История главного героя, который отправляется в деревню в поисках себя и счастья, может вдохновить миллионы людей поменять хоть что-то в своей жизни и начать относиться к ней проще и легче.
Рэй Брэдбери - Лекарство от меланхолии
«Когда все потеряно, остается надежда», — утверждает герой одного из рассказов Рэя Брэдбери. И эти слова могли бы стать эпиграфом ко всему сборнику «Лекарство от меланхолии», на страницах которого всегда найдется место для грустных улыбок и добрых чудес, ликования и тревоги, печали и бесконечной жажды жизни.
Фэнни Флэгг - Жареные зеленые помидоры в кафе Полустанок
Если приблизить этот томик к уху, то наверняка можно услышать чей-то смех, плач, разговоры, шум поезда, шорох листвы, звяканье вилок и ложек. Прислушайтесь к звукам, пробивающимся через обложку, и вы узнаете историю одного маленького американского городка, в котором, как и везде в мире, переплелись любовь и боль, страхи и надежды, дружба и ненависть.
Дэвид Митчелл - Облачный атлас
Этот роман нельзя «заглатывать» второпях. Им надо наслаждаться, как невероятной симфонией, идеальным созвучием шести инструментов, шести жизней одной души. Это книга, которую каждый поймет совершенно по-своему, она словно мозаика, из которой разные люди складывают совершенно разные картинки. Волшебство? Без сомнений.
Братья Стругацкие - Понедельник начинается в субботу
История веселых сотрудников таинственного НИИЧАВО, где всерьез занимаются изучением магии, уже давно раздергана на цитаты. Юмор Стругацких трудно сравнивать с чем бы то ни было — его нужно чувствовать, понимать, а для этого обязательно читать их легкую, живую и наполненную оптимистичной философией прозу.
Эрленд Лу - Наивно. Супер
Самый известный роман Эрленда Лу о молодом человеке, переживающем «кризис середины жизни», только на первый взгляд кажется простым и смешным. Но если присмотреться, то увидишь, как эта оптимистичная книга умна и трогательна, как мастерски выписаны все детали. И поймешь, что «самая скверная альтернатива — это сделаться таким человеком, из-за которого мир станет хуже, чем есть».
Дженни Даунхэм - Пока я жива
Шестнадцатилетняя героиня этой книги только начинает жить, и ей так много хочется успеть. Поэтому она пишет список всех своих желаний и сразу же берется за дело. Этот честный и откровенный роман в полном смысле слова останавливает время, напоминая о том, что нужно ценить главное, ловить момент, быть смелее в желаниях и наслаждаться приключениями, которые нам дарит каждый день.
