Статистика ВК сообщества "Православные бабушки"

Вoт пожилой мужчина, стоя у пекарни, звонит жене:
— Аннушка, багет, или чиабату?
Я не слышу ответа, но вижу, как расцветает нежностью враз помолодевшее лицо:
— Да, да, да, родная…
Зaбота — это любовь.
Вoт молодой парень цивилизованно складывает в пакетик продукты жизнедеятельности своей собаки:
— Это же ж ты наелась вчера, кулёма? — озабоченно спрашивает он, улыбаясь доверчивому носу любимицы, уткнувшемуся ему в джинсы…
Отсутствие брезгливости — это любовь.
Вот парень с девушкой возвращаются откуда-то по студёной набережной, согреваясь друг о друга.
Согревать друг друга — это любовь.
Вот таксист утешает по видеозвонку маленького сына:
— Не плачь, мой родной! Я скоро приеду! Паровозик будем гонять!
Утешать — это любовь.
Вот водитель выгружает пирожные у киоска, разговаривая с немолодой женщиной-продавцом…
А потом протягивает ей стакан кофе с пончиком из Мака:
— Голодная ведь опять, — смущаясь, бормочет он, и добавляет, — встречу, как всегда…
Накормить и встретить — это любовь.
И она повсюду.
Повсюду.
Ты замечаешь её тогда, когда сам её испытываешь.
Ты всегда замечаешь лишь то, на что способен.
Именно поэтому так много тех, кто живёт в любви.
И так много тех, кто говорит, что её не бывает.
Дело в том, что есть в нас, а не в том, во что мы верим.
Живите в любви!
Она исцеляет.
©Лиля Град

В январе 1943 года одна ленинградка, Зинаида Епифановна Карякина, слегла. Соседка по квартире зашла к ней в комнату, поглядела на нее и сказала:
— А ведь ты умираешь, Зинаида Епифановна.
— Умираю, - согласилась Карякина. - и знаешь, Аннушка, чего мне хочется, так хочется - предсмертное желание, наверное, последнее: сахарного песочку мне хочется. Даже смешно, так ужасно хочется.
Соседка постояла над Зинаидой Епифановной, подумала. Вышла и вернулась через пять минут с маленьким стаканчиком сахарного песку.
— На, Зинаида Епифановна, - сказала она. - Раз твое такое желание перед смертью - нельзя тебе отказать. Это когда нам по шестьсот граммов давали, так я сберегла. На, скушай.
Зинаида Епифановна только глазами поблагодарила соседку и медленно, с наслаждением стала есть. Съела, закрыла глаза, сказала: «Вот и полегче на душе», и уснула. Проснулась утром и… встала.
Верно, еле-еле, но ходила.
А на другой день вечером вдруг раздался в дверь стук.
— Кто там? - спросила Карякина.
— Свои, - сказал за дверью чужой голос. - Свои, откройте.
Она открыла. Перед ней стоял совсем незнакомый летчик с пакетом в руках.
— Возьмите, - сказал он и сунул пакет ей в руки.- Вот, возьмите, пожалуйста.
— Да что это? От кого? Вам кого надо, товарищ?
Лицо у летчика было страшное, и говорил он с трудом.
— Ну, что тут объяснять… Ну, приехал к родным, к семье, привез вот, а их уже нет никого… Они уже… они умерли! Я стучался тут в доме в разные квартиры - не отпирает никто, пусто там. Что ли, - наверное, тоже…как мои… Вот вы открыли. Возьмите. Мне не надо, я обратно на фронт.
В пакете была мука, хлеб, банка консервов. Огромное богатство свалилось в руки Зинаиды Епифановны. На неделю хватит одной, на целую неделю!.. Но подумала она: съесть это одной - нехорошо. Жалко, конечно, муки, но нехорошо есть одной, грех. Вот именно грех - по-новому, как-то впервые прозвучало для нее это почти забытое слово. И позвала она Анну Федоровну, и мальчика из другой комнаты, сироту, и еще одну старушку, ютившуюся в той же квартире, и устроили они целый пир - суп, лепешки и хлеб. Всем хватило, на один раз, правда, но порядочно на каждого. И так бодро себя все после этого ужина почувствовали.
— А ведь я не умру, - сказала Зинаида Епифановна. - Зря твой песок съела, уж ты извини, Анна Федоровна.
— Ну и живи! Живи! - сказала соседка. - Чего ты... извиняешься! Может, это мой песок тебя на ноги-то и поставил. Полезный он, сладкий.
И выжили и Зинаида Епифановна, и Анна Федоровна, и мальчик. Всю зиму делились— и все выжили.
Ольга Берггольц, фрагмент из книги «Говорит Ленинград»

о. Максим Обухов

Один мой знакомый врач умер от ковида, будучи полностью привитым. Правильно привитым, по всем правилам. Какие-то ошибки исключены. Поскольку такой случай не один, у народа возникают вопросы. Что не так, почему так случилось, где можно найти анализ побочных эффектов и или случаев неэффективности вакцинации. Интересно, где и как такие случаи фиксируются, изучаются, расследуются. Хотелось бы гласности и открытости.
Вместо этого мы слышим призывы к репрессиям и судебным расправам над несогласными и навешивание унизительных ярлыков. Но ведь человек имеет право сомневаться.

На этой этой фотографии - Нина Кухарчук (Хрущева), жена Никиты Сергеевича. Простая деревенская баба, в простенькой, нелепой одежонке. Слева - несравненная, загадочная, элегантная Жаклин Кеннеди.
Раньше, когда попадалась на глаза эта фотография, испытывал неловкость за "наших" - русская бабка и светская леди. Фотка всегда служила иллюстрацией некоторого цивилизационного "ихнего" превосходства над нашей кургузостью.
А вчера читал до полуночи статью из империалистического научного журнала про политические коммуникации. Наткнулся там на один абзац, в котором описывалось, как во время визита Хрущева в США, Нина Петровна, "стояла в сторонке вдвоем с Рокфеллером, и они о чем-то горячо спорили". Потом Рокфеллер вспоминал, что жена советского генсека пыталась его убедить в превосходстве социалистической модели экономики над капиталистической.
Напрягло меня две вещи: стояли вдвоем. Тогда, как она без переводчика его "убеждала"? И второе: что эта бабка-простушка могла знать об экономических моделях?
Зацепило. Полез искать. Обнаружил собственный пробел в знаниях. Нет, конечно же, я читал воспоминания самого Хрущева и много чего, написанного его сынком. Но образ Нины Петровны для меня остался где-то на периферии.
В другом уже империалистическом издании, а потом у же в отечественных источниках узнал, что разговаривали Хрущева и Рокфеллер на чистейшем английском языке, который она прекрасно знала - начала учить его в 1938 году. А до этого выучила и свободно владела польским, украинским, французским.
И вообще, Нина Петровна, в отличие от своего мужа, была прекрасно образована: до 12 лет училась в своей родной холмской школе, потом уехала в Люблин, где продолжала образование. После этого было Мариинское женское училище. В 1920-х получила образование в Коммунистическом университете им. Я.Свердлова.
Ее трудовая карьера - преподаватель политэкономии в разных партийных учебных заведениях.
После этого не осталось у меня никаких сомнений в том, что образ деревенской простушки для этой высокообразованной женщины был презентацией чего-то другого...
Теперь, если вглядеться в это известное фото, то прочитываешь во взгляде этой "простушки" чувство уверенности женщины, которая знает себе цену. Она прекрасно знает, кто такая Жаклин - элегантная, утонченная, но... пустая и несчастная... Что она видела в жизни, чего и с чьей помощью добилась? Вот Нина ей могла бы рассказать, как служила революционному делу агитатором на Польском фронте, как... Впрочем, вряд ли Жаклин это бы поняла...
И тогда всё уже кажется иначе: оказалось, что советские первые леди, жёны других высших партийных руководителей нередко на две головы превосходили своих мужей образованностью и кругозором.

Когда говорят о санкциях, я вспоминаю историю с одним печерским старцем, которого одна раба Божия попросила наложить на нее епитимью. А старец улыбнулся, обнял ее и сказал: «Ты знаешь, дорогая, жить в современной России — это уже епитимья, хватит с тебя ее, живи в России». О том, что наш народ можно напугать санкциями, могут думать только американцы, потому что то, что мы пережили в историческом плане, в 20-м веке, это такие трагедии, что нам, по сути, их санкции — это ягодки или цветочки.

После развала Советского Союза, после обнищания народа в 90-е годы, после всех дефолтов эти санкции воспринимаются большинством народа как юмор из-за рубежа. Реально не один средний человек, если бы о них не говорили по телевизору, не понял бы, о чем вообще говорят. Потому что бедные — они и так бедные, средние люди кое-как сводят концы с концами. Пострадали олигархи, но нам переживания олигарха ни уму, ни сердцу. С олигархами у нас определенные отношения, может, у определенных социальных слоев существует такая мысль довольно классового содержания: «Так вам и надо».

Дерипаска не делился с народом, пришлось поделиться с Америкой. Со своим народом не поделился - поделился с американским народом. Кто не кормит свою армию — кормит иностранную. Эти люди ограбили свой народ. Есть же закон справедливости, теперь их немножко ограбят, хотя они нищими, конечно, не стали, но хоть как-то почувствовали, что такое терять, что такое несчастье. Они до этого чувствовали только, что такое богатеть, приобретать. Поэтому в санкциях многие могут видеть закон возмездия.

Что касается государства в целом, то понятно, что все это задевает интересы государства. Здесь санкции для большинства народа носят психологический характер. Они бьют по нашему достоинству. Если санкции ставят задачей попотрошить богатых олигархов, то большинство народа это ставит в унизительное положение. Какое-то государство за океаном, с которым у нас практически нет общей границы, кроме Берингова пролива у Аляски, из-за третьего государства (будь то Украина или Сирия) пристает к нам. Санкции — это полный беспредел в международных отношениях, когда заокеанское государство выполняет, по сути, жандармские функции. Без решения международных инстанций оно само выносит приговор, само его осуществляет, само его контролирует. Натуральные беспредельщики! При этом они любят говорить о законности и о правах человека.

Если мы сейчас видим полное разочарование в Западе и в Америке, то в этом никто не виноват, кроме Америки и Запада. В этом, конечно, есть положительный момент. Мы снимаем эти мечты и надежды, снимаем «розовые очки» и видим — кто друг, а кто враг. Это тоже очень ценный опыт. По крайней мере, Господь не раз ставил Россию в такую ситуацию, когда мы снимали «розовые очки» и учились уму разуму.

Когда в России была франкомания, пришли французы.. Потом мы стали почитать англичан, а они устроили нам Крымскую войну. Потом мы были в восторге от немцев, а немцы "подарили" нам две войны. В 90-е годы у нас был культ Америки как светоча демократии. Теперь пришел беспредельщик-демократ..

У американцев есть принцип - все делать чужими руками, обязательно вовлечь в авантюру французов, англичан, немцев. Сами они не действуют, между прочим. По Сирии, понятно, что били американцы, но они заставили англичан и французов выпустить по две-три ракеты для символики, что, мол, они действуют от имени международной коалиции. Но все это, конечно, театр одного актера — Америки.

Я думаю, как ни странно, благодаря этой ситуации у нас стала формироваться здоровая политическая сила в обществе, русская национальная идея, сознание, что Россия абсолютно уникальна в этом мире, что она одна, у нее, как учили наши Государи, нет друзей, кроме армии и флота. Вся жизнь у нас идет по Царским заветам. Цари сказали, а мы только сейчас это поняли. На самом деле все это способствует формированию русской патриотической идеи. Сами мы не смогли ее сформулировать, но перед лицом врага мы вдруг осознали, что надеяться можно только на Бога, на себя, на Россию.

Американцы переоценили санкции. Они думали, что Россию можно взять и сломать, как Ливию. Они немного перепутали Россию с Ливией или Ираком, даже с Ираном. А нас загоняют в санкции. Конечно, мы не должны им заказывать: «Пожалуйста, подайте санкции». Но, тем не менее, раз уж так получилось, то Господь зло обращает в добро для нас, и нам, как народу, не в первой жить с затянутым ремешком. Конечно, есть установка на комфорт, на удобства житейские. Не хватает мощной идеи. Раз не хватает, то, значит, идея будет формироваться. То, что не хватало, мы будем формулировать сами сейчас.

Поэтому, я думаю, что когда нам говорят о санкциях, в ответ надо говорить: Под вашими санкциями мы уже живем не первое столетие, и опыт их усвоения уже очень большой. Это опыт обращения этих санкций против вас же. Как сказал Александр Невский: «Кто к нам с мечом придет, от меча и погибнет». По тем, кто к нам с санкциями придет, в конце концов, мы ударим бумерангом.

В целом Россия не только великая и уникальная, но и самодостаточная страна. Нас невозможно от чего-то отрезать. Океаны у нас как были, так и есть. Есть реки, моря, горы. Нас можно лишить валютных кредитов, но нас невозможно лишить золота, алмазов, нефти, газа. Это наша страна может их всего лишить. Если разовьется серьезный конфликт, так лишаться газа — вот это будет серьезная санкция для Запада.

Поэтому, повторяю, в целом, нас санкциями не запугать. Они меряют по себе. Может быть, если бы кто-нибудь объявил Америке санкции, она бы заколебалась, как карточная пирамида, и рухнула. А Россия имеет вековой опыт жизни с разного рода санкциями..

© Протоиерей Геннадий Беловолов

Все в деревне звали ее Наденька.
Маленького роста, худенькая и светловолосая, она действительно была Наденькой, а не Надеждой Ивановной, не смотря на свои сорок пять лет.
Рано овдовевшая, так и не родившая, она жила работой и помощью людям.
После нелепой смерти мужа, молодого ещё мужика, пытались хаживать к ней мужики, но всех отогнала.
Женатого ей было не надо- брезгливо как то , пьющего тоже, а других у них и не водилось.
Покойный муж задал высокую планку, хороший был мужик, работящий, руки большие и нежные, сжимал Наденьку и шептал в ухо « кошечка моя, найдёныш мой».
Всегда звал ее « найдёныш мой».
Наденька то детдомовская была.
После детдома в городе училась, на учительницу, там на танцах с мужем и познакомилась.
Быстро у них закрутилось.
Муж говорил что всю жизнь такую найти мечтал: маленькую, ладную да умненькую-вот и нашёл на танцах своего «найденыша».
Он учился на ветврача.
Как доучился то в деревню они и переехали, по распределению.
Она в школу пошла-детей русскому и литературе учить, а он в колхозе ветврачом.
Домик выделили им.
Живи да радуйся.
Они так и жили.
Днём работали, а вечером пили пахучий чай с травами и мечтали о детях.
О высоком здоровом мальчике, похожем на мужа или маленькой девочке, похожей на Наденьку.
Наверное все так бы и было, но вот детки почему то не получались.
Но в отчаяние они не впадали, можно же усыновить, но чуть попозже, когда совсем ясно станет что своих не будет.
Когда Наденьке было тридцать пять муж погиб.
Погиб нелепо.
Аппендицит, не успели довести до райцентра.
Осталась Наденька одна.
Городская, детдомовская девочка, так до конца и не повзрослевшая, одна в деревне-сложно ей пришлось.
Ей бы в город переехать, да тут могилка мужа и ребята, ее ученики- так и осталась.
Старалась в работу окунуться с головой.
В ребят, в книги, помогать, кому помощь нужна, вроде и получалось забыться.
Только вот в праздники, когда в других домах яркого горел свет и были слышны песни и смех, тогда было очень грустно.
Тогда в кошку утыкалась и книжку какую нибудь брала.
Нет, ее звали в гости на праздники, но смотреть на чужое счастье было так больно.
Особенно сложно было в Новый год.
Для Наденьки этот праздник был как приступ боли, той боли которая привычна, потому что заболевание хроническое.
Очень больно, но нужно просто принять таблетку и пережить, перетерпеть.
Боль закончится и жизнь пойдёт дальше.
Вот она и переживала каждый раз.
Кошку назвала Таблеткой и вместе с ней переживала этот праздник.
Елки не ставила, дом не украшала.
Так и прошло десять лет.
Все было так же, но теперь и утыкаться было не в кого-Таблетка умерла.
То ли отравилась чем, то ли ещё что, но раз и нет Таблетки.
«Бобылка ты Наденька, просто бобылка. Такая уж у тебя судьба. Вот и Кошка даже померла.»- говорила себе Наденька сидя на работе, в ожидании родителей рыжего вихрастого Санька.
Мальчишка никак не хотел учиться и пришлось вызвать его мать.
Мать долго не приходила и только 31 декабря пришла, сокрушалась долго, обещала отодрать Саньке уши, а уходя сунула Наденьке пакет: «Возьмите Надежда Ивановна, чай не взятка это, а так, подарочек. С городу привезла. Так, диковинка. С праздником вас, всеж Новый год».
Наденька отнекивалась как могла, но увернуться не удалось.
Взяла.
Домой шла тяжело.
Такой снегопад, метель.
Последние годы в новогоднюю ночь было слякотно, а в этом году сказочно.
Придя домой, вынула из пакета коробку и открыв ее увидела гирлянду.
Не просто гирлянду, а как сетку рыбацкую.
Почитала, оказалось это на окно.
Отбросила в сторону, горько так стало, так обидно.
Жизнь уже и к концу идёт , а счастья и нет.
Хотя нет, было же счастье, а потом отобрали.
Наденька не верующая была вроде бы, но знала что «отобрали» кто то ее счастье.
А потом вдруг подумала: « ну и что что бобылка. Неужели я хоть капельку счастья взять не могу. Хоть фонариков».
Хмыкнула и приладила на окно гирлянду.
Включила в розетку.
Красота.
Огоньки разные.
Красный, белый, голубой.
Подмигивают ей.
«Вот и праздник . Надо бы котёнка взять себе. У кого котёнок есть, тот и не бобылка. Все таки сегодня Новый год, праздник, нехорошо рано так ложиться. Надо чаю с конфетами попить. Вон ребята с праздником поздравляли, столько конфет навезли»- подумала Наденька и последний раз взглянув на сверкающее окно пошла на кухню.
Неожиданно в дверь кто то постучался.
Наденька вздрогнула.
Некому было стучаться в ее дверь.
В обычный то день некому, а уж вечером, в канун Нового года и подавно.
Открыла.
Почему то открыла не боясь.
За дверью стоял мужчина.
Крупный большой, весь в снегу.
« извините. Не бойтесь пожалуйста. У вас мужик в доме есть. У меня колесо спустило, а домкрата нет»- сказал мужчина пытаясь стряхнуть с себя снег.
«Нет не мужика, не домкрата. Но есть чай с конфетами. Заходите . Согреетесь хоть»- неожиданно для себя сказала Наденька.
« Да я не один. Просто у вас так окно сверкает, что я решил что у вас домкрат есть»- сказал мужчина.
«Так все и заходите. Окно да, сверкает. Но домкрата нет»- сказала Наденька.
Мужик кивнул головой и убежал за остальными.
« господи какая же ты дура! Порешат тебя в новогоднюю ночь. Как пить дать порешат»- пробормотала Наденька и пошла заваривать чай.
Услышала как дверь хлопнула и прокричала : « вещи вешайте и проходите».
Повернулась и обомлела.
В дверях стоял все тот же мужик держа за руку маленького мальчика, а у мальчика в руках пищал котёнок.
Мужчина был прилично одет и очень симпатичный, а вот мальчик и котёнок были задрипанными.
«Вот такая у нас компания. Знакомьтесь . Я Миша, малец Игорек, а это. Это котёнок. Его малец в придорожном кафе сам себе на Новый год подарил. Вы нас простите. Там такая метель, а тут окно ваше сверкает. Вот мы и тут»- как то смущенно сказал мужчина.
«Наденька я , ой простите Надежда. Пускайте котёнка на пол, молока ему нальём.»- смеясь сказала Надежда.
А дальше справляли Новый год.
Ели конфеты и бутерброды, кричали «ура», чем пугали котёнка. Загадывали желания. Каждый загадывал своё, но было видно что все желания о счастье. Дали котёнку имя, вернее это оказалась кошечка, назвали Таблеткой.
Наденька просто предложила, а все неожиданно согласились.
Потом, уложив Игорька спать, рассказывали друг другу про жизнь.
Наденька про своё, а Миша про своё.
Выяснилось, что у него жена год назад умерла. Он с Игорьком один остался, да не потянул. Вот везёт Игорька к матери своей на полгодика. Работать надо. Осталось пару деревень проехать и мать, а тут колесо. А домкрата нет, потому что Игорек нахозяйничал в багажнике и решил что железяка ему не нужна эта. Метель-ничего не видно , все белое, а тут окно сверкающее как маяк. Сначала от рассказов грустно было, а потом и о веселом поговорили. Даже посмеялись тихонько, так чтобы Игорька не разбудить.
Спать уже под утро легли.
Миша с Игорьком в зале на диване, а Наденька у себя а комнате. Маленькая Таблетка устроилась на Наденькином тапке.
Засыпая, Наденька думала о том, что это был очень счастливый Новый год. Думала о том, что хотела бы жить в этой Новогодней ночи. Там где смех Игорька, мяуканье Таблетки и улыбка Михаила. «Остановись мгновенье, ты прекрасно-это именно тот случай. Ну пожалуйста остановись»- последнее о чем подумала Наденька засыпая.
Прошло десять лет.
Наденька хлопотала по дому и ворчала.
Было уже 31 декабря , а к празднику никто не готов, а ведь первый год в новом доме.
Все заняты, всем некогда.
У Наденьки в школе елки, а директор на всех елках должен быть, да и остальные в делах.
Наденька запнулась, о лежащую кошку.
Толстая кошка, как всегда, мешалась у Наденьки под ногами.
«Таблетка! Ну что ты. Брысь отсюда»- сказала Наденька.
Она повесила на окна гирлянды.
Окна в новом доме были большие и когда она включила гирлянды, все вокруг наполнилось какой то сказочностью.
«Мам, смотри какую мы елку принесли»- послышался голос.
Наденька побежала в коридор.
С огромной елкой и важным видом в коридоре стоял подросток, вернее уже парень и улыбаясь смотрел на Наденьку.
«Игорек! Ты же весь в негу. Кто же в метель за елкой ходит. Обошлись бы искусственной . А ну ка раздевайся и пулей к печке. Согреешься и как раз отец приедет. Будем наряжать красавицу»- сказала Наденька и начала руками растирать парню щеки.
Щеки были красные.
Наденька поцеловала сына с нос.
Такой родной ее мальчишка, совсем уже взрослый.
Парень снял куртку и подхватив на руки кошку унёсся в свою комнату.
Кошка заорала от неожиданности.
Наденька засмеялась.
Дверь опять открылась и Наденька увидела мужа.
Миша еле удерживал пакеты и тряс головой, пытаясь стряхнуть снег с шапки.
« Там такая метель! Белое все . Зови сына , там надо пакеты из Машины забирать с подарками. Ну иди обниму тебя Наденька. Как хорошо что в наших окнах гирлянды, я по ним тебя и нашёл».
«Как и десять лет назад»- подумала Наденька и шагнула навстречу мужу.
Ксения Полежаева

Жена заболела внезапно, сильные боли в животе.
Приехала «Скорая», осмотрели, увезли. Муж от растерянности поехал следом до больницы. Потолкался там, узнал, что жену увезли на операцию. Ему сказали пока ехать домой. А потом позвонить…
Он вернулся в квартиру: там тихо. Вещи разбросанные лежат. Чашка с остывшим чаем. Главное, он все время, все последнее время ссорился с женой.
Денег не хватало. А она транжирила деньги, покупала слишком много продуктов. Вчера купила клубники коробочку. Маленькую, за большие деньги. Пригоршня искусственных ягод за сумасшедшие деньги! Ну какая клубника зимой, скажите на милость! Они же не миллиардеры.
Ещё крем купила. Вот баночка стоит у зеркала. Тоже дорогой слишком. Он ворчал и ругался.
На плите суп. Он сколько раз говорил, что не надо варить столько. Кто это будет есть, они же вдвоём живут!
До сегодняшнего дня жили вдвоём, да.
Он сел за компьютер. Он не хотел думать ни о чем; но тут же открылась реклама курорта. Она хотела на курорт, на море. Это очень дорогое удовольствие, он так и сказал. Бездумная расточительность, когда надо платить ипотеку и расширять жилплощадь. «Двушку» поменять на «трешку». И яму надо под фундамент копать, строить дом. Машину менять пора…
И не только это.
Она слишком надолго занимала ванную комнату. Он сердился. Они ссорились. А сейчас — ванная свободна. И в кровати можно хоть поперёк лечь. Никто не помешает и одеяло стаскивать не будет.
И можно курить в квартире. Никто не закричит: «Ты с ума сошёл! Прекрати!». Можно пиво пить. Сколько влезет. И смотреть футбол или политические дебаты.
А на диване лежит ее халатик с вышитым медвежонком. Скомканный второпях; она переоделась через силу.
Он халатик расправил, сложил и заплакал, как трехлетний малыш. Потому что одному ничего не надо. Одному плохо. Невыносимо одному в доме, где жили вместе, вдвоём. Зачем он ругался? Зачем экономил на мелочах? Впился в эту клубнику, как тарантул какой-то. Может, это последняя радость была у человека?
Вот так он плакал один, вытирая слезы халатиком. От халата пахло женой.

А потом позвонил и узнал, что все прошло нормально. Хорошо. И побежал к машине как сумасшедший. За клубникой поехал и купил пять килограммов сразу. Много прозрачных коробочек с дорогими и не очень-то вкусными ягодками. Но у них все равно был немножечко клубничный вкус. Привкус.Вся палата ела клубнику и все хвалили. Жене пока было нельзя. Он раздал ягоды и сидел у кровати жены. Счастливый.

Счастливый, как все, кто смог удержать то, что почти потерял...

Анна Кирьянова

"НОВОГОДНЯЯ НОЧЬ"
Случайно увидал эту картину, и… она произвела на меня такое глубокое впечатление, какого уже очень давно ничто не производило. Такое… ОДИНОЧЕСТВО я себе даже представить не мог! Пронзительное одиночество и при этом... какая фантастическая любовь! И как плохо остаться вот так, совсем одному.
Все, кто знал твой голос, твои привычки, твои шутки. Все, кто знал чему ты рад, а что тебя огорчает. Все уже ушли. И теперь ты один. И что остается, кроме как в самый светлый праздник прийти туда, где любимые тобой? В одиночестве нарядить маленькую ёлочку, в одиночестве зажечь свечи и быть там, с любимым человеком, или хотя бы с памятью о нем. И эти маленькие огоньки от свечек куда сильнее согревают, чем огни большого и чуждого города вдали. Мы все стали одинокими, борясь за статус, за блага, мы теряем тех, с кем могли бы разделить радость, а потом ничего не остается. Лишь только ты один и вокруг тебя одинокий мир. Стоит ли оно того? А может на этой картине мать пришла на могилу к своему единственному сыну? Ради него жила, а теперь… теперь остается жить просто день за днем, смысла больше нет.
Одинокий человек, в одиноком городе, среди одиноких людей. И лишь одна отдушина – могила того, кто был тебе дорог. Как часто мы бежим по жизни, забывая о тех, кого любим по-настоящему, о тех, кто любит нас. А потом… поздно потом. Останется лишь вспоминать те моменты, когда мог сказать «люблю тебя», но не сказал. А почему не сказал? А не было повода, постеснялся, забыл, да мало ли… Потом останется говорить это зимней могиле любимого человека.
Мы часто забываем своих стариков, ну куда с ними праздновать? А потом наши дети забудут о нас. Эта картина произвела громадное впечатление на меня. Я не расстроен, я благодарен! Мне напомнили о тех, кого я по-настоящему люблю, о тех, кто мне важнее всего на свете. Я ведь тоже часто забываю сказать «Люблю…». Чтобы потом горечь невысказанного не была с нами всю жизнь, которую останется прожить в одиночестве, изредка, по праздникам, приходя к могилам любимых, чтобы хоть с кем-то поделиться настроением.
Впереди новогодние праздники. Оглянитесь. Вы увидите множество одиноких людей. Станьте для них теми, кто их видит и слышит, кто готов поделиться настроением и праздничным столом. Это ваши соседи, родители, дети, просто люди. Покажите им, что есть еще живые, которые могут быть вместе с ними.

В Троице-Сергиевой Лавре на приготовленной под икону доске появился Образ Спасителя в Терновом Венце!
СЛАВА БОГУ ЗА ВСЁ!!!

Вот живет себе человек, живет, а потом бац, у него появляется дача. И это все. Начало конца.

Хотя человек, об этом еще не знает, но он уже потерян для общества. Светского, так уж точно.
Это раньше с человеком можно было водить хороводы и предпринимать совместные мероприятия, а теперь нет.
Куда там.

Сначала человек искренне намеревается садить только цветы.
Он покупает садовые ножницы и лейку, разживается семенами настурции. От мыслей об огороде он отмахивается садовой лопаткой. Всем, кто пытается убедить его в обратном, он высокопарно замечает, где он, а где огород? И всплескивает руками.
Он втыкает семена настурций, орудует грабельками и еще не понимает, что сел в трамвай, рельсы которого проложены в вечность.
Как жизнь человека неминуемо приводит его в старость, так и цветы неминуемо ведут к корнеплодам. Проще говоря, не за горами - морковь, редис и сельдерей.
А там рукой подать до капусты и картошки, апофеоза дачной деятельности и символа превращения обычной особи в огородную.

Все человечество живет или по Григорианскому, или по Юлианскому календарю. Ну ладно, еще по календарю Китая или племени Майя, на худой конец.
Но у дачника свое измерение времени.

У него 1 Мая не компания, выходной и природа, а время мульчировать и подкармливать.
Шашлыки - для слабаков, он в это время с вредителями борется.
У него июль - не середина лета, отпуск и День города, а время созревания клубники.
Сентябрь - не начало учебного года, а время копать картошку.
Декабрь - не Новый год и веселье, а «скука, печаль, да и на дачу не поедешь».
Поэтому именно зимой обычно дачник решает строиться.

Весной новообращенного дачника не дозовешься. Говоришь: «Поехали в ресторан, посидим, поболтаем». Он ни в какую. Рысачит на дачу кусты обрезать. Потом ему че-то там прищипывать надо и черенковать.
Пересаживать. Он все время занят. В театр ему уже сходить некогда, он почву рыхлит в свободное от работы время.

Летом его не вытянешь на море.
Ему, видите ли, надо поливать. Даже если и выманишь, лежит он в шезлонге у моря и страдает, вздыхает и хмурит брови. Как там его огурцы без него поживают? Такие хорошие огурцы!
Шлет им телеграммы, волнуется, звонит.
Худеет и бледнеет. Зеленеет.
Все овощи на юге ему не хороши, потому что не его, а вот его огурцы...

Осень - вообще опасное время года, продолжается страда. Дачник приходит на работу с синими кругами под глазами. Синими, как синенькие, которые впервые уродились на его грядке.
В это время дачника лучше не трогать. Он находится в исступленно-восторженном состоянии. Собирает урожай. Может и укусить.

Удивительно, как меняют человека даже самые скромные земельные наделы.
Это раньше он гонялся за модными туфлями и косухами, страдал, если кто-то в офис придет в его прикиде, а теперь охотится за луковичными и корнеплодами, с истерикой в голосе рассказывает, что Пупыркины, слева, через забор, уже всем разжились.

Однажды с озабоченным лицом он отпрашивается пораньше с работы. Очень важное дело, видите ли. Должны привезти машину дерьма. В виде конского навоза.
Ты немного не понимаешь, как человек, который вчера горячо интересовался итальянским кино, сегодня так же горячо интересуется конским навозом, но стараешься принять эту изменившуюся реальность.
На следующий день он сам не свой. Возмущается, кипятится и идет пятнами.
Санта Мария!
Его надули.
Вместо конского, ему привезли машину коровьего навоза. А каждый знает, что это не то же самое. Это самое настоящее дерьмо!
- Дерьмо, дерьмо. - соглашаешься ты и капаешь ему в чашку валерьянку.

Дачник все время заманивает тебя к себе. В дачную секту. Говорит всегда одно и то же: «Приезжай, отдохнешь, там такой воздух!» И рано или поздно ты сдаешься. Покупаешь резиновые сапоги и едешь.

Дачник счастлив.
Он водит тебя по участку, как экскурсовод по Лувру. Вот тут у него чабрец, там мята, а вот абрикос, но он в этом году не уродил. Ты начинаешь проникаться этим и сам не замечаешь, как цокаешь языком.
Да-да, эти заморозки, действительно.
За что такая напасть?
Чай на даче заваривают исключительно из каких-то веток. Обычные чаи там считаются за западло. Фу, - говорит дачник. - я сейчас тебе такой чай заварю, закачаешься. Бежит куда—то в кусты. Слышен только хруст веток. Через минуту он возвращается с пучком неизвестных тебе трав. Весь этот гербарий он запиндюривает в чайник с энтузиазмом зависимого человека и потирает довольно руки.

- Ну, как? - спрашивает он сияя, когда ты делаешь первый глоток.
И, видя его счастливое лицо, ты понимаешь, что ни за что на свете не сможешь ему сказать, что эта гремучая смесь напоминает тебе настойку от кашля, которой тебя выпаивали в детстве после гриппа, улыбаешься и говоришь:
- Мда!
Дачник проникается доверием и последующие два часа, положив голову тебе на плечо, выкладывает, как психотерапевту, всю правду.
Казалось бы, вчера ты видел его на работе вполне счастливым, а сегодня узнаешь всю страшную подноготную, все, что он месяцами носил в душЕ, переживая в одиночку.
Ужасов, которые ему довелось пережить, хватило бы на несколько триллеров.

Ты узнаешь, как тля пожрала все листья, как замерз зимой персик, как жуки пожрали всю картошку (что, у него, что, есть уже и картошка?!).

Расстаетесь вы за полночь, когда на ветке начинает петь соловей. Прощаетесь будучи уже почти родней. Тебе, несмотря на все отговорки и аргументы из разряда, что «не довезу я стюдень», вручают пучок вялого укропа и кулек кривобоких, червивых яблок, и ты принимаешь их с благодарностью, они для тебя теперь не витамины, а символ завета и тайного братства.

Потом ты идешь по проселочной дороге, среди стрекота сверчков и полевых трав, под покровом звездного неба, к остановке, помахиваешь кульком с жухлыми яблочками, вдыхаешь пряный воздух и думаешь: «А что, не так уж и плохо иметь уголок природы в каменных джунглях. Можно там хотя бы цветочки посадить...»
Дарья Исаченко