Статистика ВК сообщества "КУДЕСА | Мифология | Славянские Традиции"

ЯРИЛКИ

Весной 1973 г. мы услышали в старинном приокском селе Дединово привлекшее наше внимание слово «ярилки». Необычное это слово было произнесено двумя женщинами среднего возраста, исконными жительницами этого села. В ответ на вопрос о песнях мы услышали: «Вот закончим посевную и устроим ярилки, поем, угощаемся — тогда и песни записать можно». Ни та, ни другая не могли объяснить значения этого слова, сказать, почему так называются гулянья. Одна из них утвержда­ла, что «ярилки» устраивают только по случаю завершения посевной, другая — что так издавна в Дединове называли любые гулянья моло­дежи.

Сколько мы потом ни искали это слово, сколько ни задавали наво­дящих вопросов, никто из жителей Дединова (кроме упомянутых двух женщин), даже самые пожилые из них, не только не мог нам объяснить его значения, но даже не помнил, чтобы когда-нибудь его слышал.

Оказалось, что редкое слово «ярилки» является отзвуком забытого обычая, зафиксированного в этом селе в конце XIX в.

В 1898 г. в Дединове и близлежащих к нему селах Ловцах, Любичах и Белоомуте провел два месяца H. М. Мендельсон, собирая этнографи­ческие материалы. В статье «Из наблюдений в Зарайском уезде Рязан­ской губернии» он писал о том, что в Дединове «сохранилась до сих пор память о празднике в честь Ярилы: в ночь на последнее воскресенье перед Петровским постом справляют «Ярилки», для чего по реке от­правляются к местности, называемой «Ярилина плешь». Старики гово­рят, что когда-то пелись песни, специально приуроченные к этому празд­нику; песни эти, разумеется, забыты, но разнузданный характер самого праздника сохранился». Более подробные сведения о праздновании в Дединове «ярилок» мы находим в записях того же H. М. Мендельсона, представленных им в свое время в Этнографическое бюро В. Н. Тенишева и хранящихся в Ленинграде в отделе рукописей Государственного этнографического музея. В этих записях отмечается эротический харак­тер песен «с причинной», связанных с этим праздником, и говорится о том, что на вопрос, «то же был этот Ярила, собиратель услышал: «Он любовь одобрял».

Поскольку Мендельсон относительно песен, бытовавших 20—30 лет назад, ссылается на свидетельство стариков, можно думать, что в 60— 70-х годах XIX в. празднование Ярилы, т. е. «разнузданные» гулянья и песни в честь покровителя любви, происходило как священный тради­ционный ритуал, в котором участвовала только молодежь. Семейные люди на «ярилки» не допускались.

В том же архиве Тенишева хранятся и точные записи 1898 г. внима­тельного собирателя А. Балова о совместных гуляньях мордвин и рус­ских в Пошехонском уезде Ярославской губернии: за неделю до Ива­нова дня отмечался «молодой Ярила» и перед самым Ивановым днем — «старый Ярила».

Нельзя не вспомнить, что в 1873 г. сравнительно недалеко от Дединова и Пошехонья А. Н. Островский писал свою поэтическую «Снегу­рочку», которая кончается гимном богу солнца и любви Яриле, гневаю­щемуся на берендеев «за стужу чувств». Он хорошо знал литературу о Яриле, внимательно изучил статью о нем Древлянского, сообщавшего, что, согласно белорусским преданьям, Ярила — молодой, красивый, на белом коне, в белой мантии, с венком на голове. Островский с интере­сом наблюдал гулянья в честь Ярилы в Костромской губернии. Недале­ко от усадьбы Щелыково, где драматург писал свою весеннюю сказку, пронизанную древними мифологическими мотивами, находилась Ярилина долина, в которой на троицу происходили народные гулянья, соби­равшие народ со всей округи. По свидетельству исследователей жизни и творчества Островского, последний «не пропускал этих народных уве­селений». Ярилин день Островский упоминает в своем Щелыковском дневнике и в записной книжке.

В первые десятилетия XX в. в Даниловском уезде Ярославской гу­бернии был еще жив обычай в заговенье «погребать Ярилову плешь». При этом парни лепили из глины фигуру «Ярилы» в рост человека с подчеркнутыми признаками мужской силы, а против него ставили «Ярилиху». После гулянья их разбивали и сбрасывали в реку.

И материалы H. М. Мендельсона и А. Балова, и наблюдения А. Н. Островского, и записи М. М. Зимина — все это говорит о том, что в конце XIX — начале XX в. в Центральной России еще живы были на­родные обычаи, связанные с именем Ярилы.

Поэтому заслуживает полного доверия то, что в книге П. Ефименко, вышедшей в 1868 г., о культе Ярилы говорится как о широко распространенном явлении. Подтверждается и то, что, как утверждает А. Н. Афанасьев, «народ еще недавно представлял Купала и Ярила как существа живые, человекоподобные».

Многочисленны свидетельства о праздновании Ярилы в первой поло­вине XIX в. в Кинешме, Костроме, Галиче, Воронеже, Владимире, в Ярославской, Казанской, Тверской, Рязанской, Тамбовской губерниях.

И. Снегирев в своем известном труде о народных праздниках отме­чает, что Ярилу «и ныне... вспоминают в разных губерниях России, особ­ливо в северных и южных».

Кроме того, Снегирев указывает, что «Иван Купала, празднуемый от Днепра до Неменя, между чернью называется Ярилов в Ярославской, Тверской и Рязанской губерниях». Он же говорит о том, что всесвятское заговенье в Костроме и Твери известно под именем Ярилы.

Все исследователи, писавшие о Яриле, отмечают вакханальный ха­рактер посвященных ему празднеств, пишут о том, что гулянья эти сопровождались не только плясками, песнями и ряженьем, но и пьян­ством, сквернословием, вольными отношениями между полами, кулач­ными боями. Недаром против этих буйных игрищ, «на коих случались и смертоубийства и увечья», в 1763 г. решительно восстал Тихон Задон­ский, назвавший их «бесовскими».

Заслуживает внимания предположение П. Ефименко, считавшего, что после принятия христианства судьба Ярилы сложилась следующим образом: «Его имя, образ, деятельность и празднование в Честь его раздвоились на две главные части. Одна часть, менее нравственная, осталась собственно за Ярилом, другая часть, не заключавшая в себе ничего предосудительного, отнята от него и перенесена на св. Георгия».

Предположения А. Н. Афанасьева и П. Ефименко, связывавших Яри­лу с Купалой и св. Георгием, возродились в наши дни, но уже подкреп­ленные убедительными доводами. Так, например, Р. О. Якобсон, иссле­дуя русские и сербские весенние обряды, рассматривает Ярилу «как одну из ипостасей многоликого божества» или, быть может, одного «из тесной купы богов».

В. В. Иванов и В. Н. Топоров в недавно вышедшем исследовании справедливо указывают, что «до сих пор чаще всего Ярила рассматри­вался или как совершенно изолированный и независимый мифологиче­ский персонаж уровня, следующего за уровнем богов, или вообще ста­вился под сомнение как порождение "кабинетной мифологии". Им удалось неопровержимо доказать его связь со всей славянской мифоло­гической системой.

Очень убедительно предположение исследователей, что «связью Ярилы не с официальным культом, а с сезонными хозяйственными обря­дами можно объяснить сохранение ритуала Ярилы не только в Белорус­сии, но и у других восточных славян».

Не учитывавшиеся до сих пор в достаточной мере поздние свидетель­ства подтверждают существование в прошлом славянского культа Яри­лы. В народе же память о нем сохранилась доныне лишь в слове, упо­требляемом вне мифологических представлений.

Есть основание связывать с культом Ярилы и поморский обычай вто­рой половины XIX в. «Яровухи», по крайней мере его название. Так на­зывалась, как установила Т. А. Бернштам, совместная ночевка в доме невесты парней и девушек накануне свадьбы.

Конечно, одно лишь совпадение, иногда даже разительное, словесно­го выражения или фольклорного текста с обозначением древнего мифологического представления еще не дает права на то, чтобы видеть в нем отзвуки мифологии.

Например, нет оснований, как это делают В. В. Иванов и В. Н. То­поров, сближать с культом бога Ярилы загадку о венике («Выбежал Ярилко из-за печного столба, зачал бабу ярить, только палка стучит»), несмотря на имя Ярилко и наличие в ней второго эротического плана.

Общеизвестно, что слово нередко таит в себе неожиданные глубины, уводит в далекую древность. Однако надо помнить, что слово требует осторожного, ответственного отношения к себе, учета всего комплекса его звучания, значения, характера употребления, всей его живой жизни в языке народа.

В заключение хочется подчеркнуть, что связь услышанного нами в 1973 г. в с. Дединово слова «ярилки» с древним культом несомненна, она подтверждается, как мы видим, целым рядом промежуточных звеньев.

Источник: Померанцева Э.В. Ярилки // Советская этнография. 1975. № 3.
Материал подготовил В. Карнач
#Традиция@kyddeda #Мифология@kyddeda

КУДЕСНЫЙ КИНОЗАЛ
#Видео@kyddeda

ДРЕВНЕЕ ПРЕДАНИЕ. КОГДА СОЛНЦЕ БЫЛО БОГОМ, 2003
Действие происходит в IX веке в языческие времена, на землях, которые в наши дни являются Польшей. Каждое славянское племя поклоняется собственным богам. Жестокий князь полян Попел II и его коварная жена, бывшая невольница, делают все возможное, чтобы передать титул своему сыну (на что он не имеет прав). Воевода дружины Попеля, Пястун, пресытившись интригами и жесткостью своего властителя, покидает его.

Попел жаждет мщения и посылает своих людей найти и убить, но Пястун спасется благодаря молодому воину, Земовиту. Земовит довольно долго жил у викингов и только недавно вернулся на Родину. Он влюбляется в прекрасную Дзиву, дочь Виша (одного из вассалов Попеля). Земовит хочет жениться, но судьба Дзивы предрешена — волей её отца она должна стать жрицей в местном святилище…

КУДЕСНЫЙ КИНОЗАЛ
#Видео@kyddeda

ВЕДЬМАК, 2002г
(польск. Wiedźmin) — польский минисериал (13 серий), являющийся экранизацией сборников рассказов Анджея Сапковского «Последнее желание» и «Меч Предназначения», входящих в цикл «Ведьмак».

ОТНОШЕНИЯ МЕЖДУ ПОЛАМИ ДО БРАКА В РУССКОЙ ДЕРЕВНЕ

В одних русских крестьянских общинах запрет добрачных и вообще любых небрачных отношений был вполне реальным, в других — во многом формальным, в третьих — он так и не смог утвердиться. Отсюда крайняя противоречивость данных. Кроме того нужно учитывать, что даже в тех общинах, в которых утвердился реальный запрет добрачных отношений, он мог в определенные периоды времени и определенных условиях ослабляться или даже совсем сниматься. Такое явление имело место во время «хороводов» («улиц») и «вечерок» (вечеринок, беседок, посиделок и т. п.).

Вряд ли можно сомневаться в том, что в определенной части русских крестьянских общин запрет добрачных отношений так и не утвердился.
По существу в них продолжала существовать свобода общения полов до брака. Свидетельств об этом существует столь много, что не заметить их может только тот, кто вообще не хочет их замечать.

В Мезенском уезде Архангельской губернии невинность девушки совершенно не ценилась. Более того, девица, родившая ребенка, имела больше шансов выйти замуж, чем сохранившая целомудрие. Не требовалась «чистота нравов» от девушек и в других местах этой же губернии. Это нашло отражение в пословице: «девушка не травка, вырастет не без славки».

В фундаментальном труде, посвященном этнографии Вологодской губернии, утверждается, что «в большей части деревень девичьему целомудрию не придается строгого значения. Есть местности, где девка, имевшая ребенка, скорее выйдет замуж, чем целомудренная, так как она, знают, не будет неплодна». Как сообщали местные информаторы, «редкая из наших девок не гуляет до замужества». Что же касается парней, то они начинают «баловаться» едва минет 15 лет и к моменту вступления в брак каждый из них «знает не одну девку».

Полная свобода связей между парнями и девушками существовала в ряде деревень Арзамасского уезда Нижегородской губернии. Общество в эти отношения никак не вмешивалось. В Суражском уезде Черниговской губернии, в котором наряду с белорусами жили и русские, добрачные связи имели широкое распространение. Потеря целомудрия не ставилась девушке в вину и не препятствовала замужеству. По сообщению врача Тюшевского участка Рязанского уезда одноименной губернии в деревнях не было девушек старше 17—18 лет, которые сохранили бы невинность. И никто их за это не осуждал. Даже, наоборот, существовало презрительное отношение к недотрогам. Совершенно свободными были отношения молодежи и не только молодежи в далеком таежном селении Яркино (Енисейская губерния). Утрата целомудрия не считалась здесь грехом. Девочки переставали быть девственницами уже после двенадцати лет.

Во время «хороводов», т. е. гуляний молодежи под открытым небом, точнее после окончания каждого конкретного хоровода, в ряде русских деревень допускалась большая свобода отношений полов. «Интересен лишь тот факт,— сообщается о крестьянах Сарапульского уезда Вятской губернии,— что после окончания хороводов, водимых девушками окрестных деревень, они вступают в половое общение с парнями, причем парни каждой деревни строго оберегают своих девушек».

В Данковском уезде Рязанской губернии вечером, после окончания хоровода девушки с парнями попарно уходили в «конопля», в «кусты», за ригу, в «соломку».

Но, пожалуй, наибольший интерес в рассматриваемом плане представляют деревенские вечеринки (вечёрки, беседки, посиделки и т.п.), которые в русской деревне в определенное время года бытовали почти повсеместно. Везде посиделки были собраниями женской молодежи, на которые, как правило, в дальнейшем являлись парни.

Когда на вечерку являлись парни, атмосфера приобретала явно эротический характер. Парни садились на колени к девушкам, обнимали их, целовали. С обеих сторон сыпались нескромные остроты и шутки. Очень часто парни и девушки разбивались на пары или их так разбивали специально выделенные лица. В некоторых деревнях парни и девушки ложились спать до утра, причем чаще всего опять-таки попарно.

В Пошехонском уезде Ярославской губернии «на деревенских беседах были „гаски". Молодежь, оставшись одна, гасила лучину и вступала между собой в свальный грех».

«Гаски» существовали не только в Пошехонском уезде, но и в Вельском уезде Вологодской губернии. В той же Вологодской губернии и в некоторых других существовал обычай, известный под названием «мять солому». «Так называется обыкновенная посиделка или игрище, по окончанию которых пол избы устилается соломой и затем гасится огонь».

Полная свобода общения полов на вечеринках допускалась в некоторых селениях Пинежского уезда Архангельской губернии. Сношения не считались предосудительными. Напротив, девушка, не выбранная парнем, нередко выслушивала горькие упреки от матери».

В Пермской губернии «вообще на вечорках, в обращении молодых людей с девушками, существует полная свобода. Часто родители самых строгих правил не позволяют девушке входить в горницу, если в ней холостой мужчина, а на вечерки отпускают беспрекословно, хотя, конечно, знают, что там происходит».

Сходный порядок вещей существовал в Нижегородской губернии. Поэтому нередким явлением было отсутствие целомудрия у новобрачных. Мужья к этому относились довольно «хладнокровно».

Вот еще свидетельства: «Жирятся, потушив огонь» (Брянский уезд Орловской губернии); «на посиделках ведут себя свободно и пары могут исчезать в клеть» (Медынский уезд Калужской губернии); «нравы на посиделках просты и девушки в 16 лет могут потерять невинность» (Порховский уезд Псковской губернии). В Данковском уезде Рязанской губернии пары разбредались по укромным местам не только после хороводов, но и после вечеринок.

Крайней свободой отличались отношения полов на вечеринках в некоторых селениях Бежецкого уезда Тверской губернии. То же самое имело место в Уссурийском крае.

Источник: Семёнов Ю.И. Пережитки первобытных форм отношений полов в обычаях русских крестьян XIX — начала XX в. // Этнографическое обозрение, 1996. № 1.
Материал подготовил В. Карнач

#Традиция@kyddeda

КУЛЬТ ПОБЕДЫ (9 мая) И НОВОЯЗЫЧЕСТВО

Культ Победы, помимо того, что он, для нас и нашего социума де-факто является ОСНОВНЫМ и, в реалиях РФ, не побоюсь этого слова, государствообразующим - по сути своей всецело ЯЗЫЧЕСКИЙ. И, не потому, что современный культ Победы имеет какое-то отношение (преемственности) к древнему славянскому язычеству. Никакой прямой преемственности тут нет. И наш с вами "Вечный огонь" - и неугасимый огонь перед идолом Перуна - не одно и тоже, и не одно из другого, хотя... Напомню, что язычество - является естественной религией для человека. Из этого следует, что человек, не загоняемый искусственно (внешними угрозами в основном) в стойла т.н. "религий спасения", пусть и стихийным образом, но всегда и неизбежно приходит к язычеству, - причем этот процесс совершается совершенно естественным путем.)

Язычество - помимо культа богов, это еще и культ предков (который, впрочем, тоже считается Формой Политеизма: "Культ предков — одна из древних и распространённых форм политеизма, в основе которой лежит поклонение умершим прародителям и сородичам, и вера в то, что предки магически участвуют в жизни потомков" Токарев С. А. Ранние формы религии и их развитие. — М.: Наука, 1964).
Благодаря светскому характеру советской власти, монополия православия на вопросы Того, Что Свято в нашей стране была на время ослаблена, что привело (совершенно естественным путем) к возникновению чисто языческого по своей сути культа.
Заметим, что собственно "советского" в Культе Победы крайне мало. Те же пятиконечные звезды или серпы и молоты - выглядят не более чем антуражем. В культе Победы не осталось ни марксизма, ни ленинизма, ни прочего нарочито "советского".
Это - НОВОЯЗЫЧЕСТВО ЧИСТОЙ ВОДЫ.
Культ Предков. Культ Героев.
Не реконструкция дохристианской культуры, не "духовная археология", - но нечто живое. Язычество не по букве, а по духу.
И более того, это нечто сугубо "народное" (некие "вехи" народной памяти - ср. собрание таких, сугубо узко национальных «вех», контекстно-религиозно понимаемых как «вехи в истории человечества», от глубокоуважаемого нами иудейского народа, так упорно, столетиями навязываемое нам как «история человечества», описываемая в Библии).
Нечто, объективно записанное и пронесенное в памяти народа через всю его историю - победа над германским нацизмом, видевшим будущее славян, по планам идеологов Третьего Рейха, весьма нерадужным – участь двуногого мясо-молочного скота, рабов на «службе у расы господ».

Но это все так, "вода"..
Главный же (осязаемый такой, вещественный) , на мой взгляд, момент, он вот в чем - мемориал, посвященный павшим в Той Войне , - в настоящее время осознается как основное культовое место для КАЖДОГО населенного пункта современной России. Именно он, а не церковь - атрибут культа ДО наступления советской власти, или памятник Ленину - атрибут культа ПОСЛЕ наступления советской власти, подчеркну этот момент еще раз.
Люди уже не поклоняются всем миром Ленину, также как и не ходят в церкви (как бы не хотелось поклонникам данных культов) - и то, и другое - все веяния времени.
Но Культ Победы - он воистину народен же. Ибо язычество, Культ Предков - это базис, ОСНОВА ВСЕГО.

P.S.: Про Центральное Культовое Место Каждого Населенного Пункта Нашей Страны:
Замечу, что на меня это произвело очень сильное впечатление, когда я начал, в силу характера своей основной работы, года два назад посещать поселки и деревни своей области Восточной Сибири. В крупных городах взгляд как-то замыливается. Но то, что в КАЖДОЙ (я подчеркиваю это слово) деревне, в ее центре есть такое место, хотя бы просто обелиск с перечислением ушедших, огороженный (номинальным, хотя бы) забором, - и это место является центром живого, действующего культа, - неизбежно заставляет задуматься.

Автор: М. Сухарев (Творческая лаборатория "Славянское новоязычество")

Плести венки пора настала —
Настанет ночь, придет Купала!
Зажжем костры на круче, вот,
Вокруг закружим хоровод.
Смотрите все, кто есть вокруг —
Прыжком проверим крепость рук,
Чтоб свадьбы осенью играть,
Нельзя нам руки разжимать!
Кому свезло, бегом давай,
В лесу невесту догоняй!
Поймаю любушку - красу
За гордость девичью - косу,
И до утра, до света дня
Покрепче ты целуй меня!

ВЕЛИКИЕ ФИЛЬМЫ О ВЕЛИКОЙ ВОЙНЕ

"Иди и смотри" (1985), самый страшный фильм о войне;
"В бой идут одни "старики"" (1973);
"...А зори здесь тихие" (1972);
"Они сражались за Родину" (1975);
"На войне как на войне" (1968);
"Женя, Женечка и "катюша"" (1967);
"Брестская крепость" (2010).

КУПАЛА

В настоящее время от языческих празднеств, разумеется, сохранилось одно только название, но замечательно, что и на пространстве целых тысячелетий народ все-таки успел сохранить тот дух купальских празднеств и то веселье, которые были свойственны и языческой эпохе. Так, в песнях, которые распеваются в деревнях, Купала и сейчас называется «любовным», «чистоплотным», «веселым». В одной из купальских песен прямо говорится: «Аи, Купала наш веселый, князюшка наш летний, добрый».

Все эти эпитеты, которыми наделяет Купалу народная песня, находят свое объяснение в целом ряде обычаев, приуроченных к этому дню. Так, «любовным» Купала называется, между прочим, потому, что в его день, раз в году, расцветает папоротник, при помощи которого, по словам одной купальской песни, «сердце девичье огнями зажигают на любовь». Впрочем, сердца деревенской молодежи зажигаются и без папоротника, потому что, еще накануне Купалы, рощи, берега рек, леса и луга оглашаются веселыми хороводными песнями, и парни и девушки вместе ищут чудодейственных трав, вдали от строгих глаз матерей и отцов.

«Чистоплотным» Иван Купала называется оттого, что на заре этого дня принято купаться, причем такого рода купанью приписывается целебная сила. С той же целью отыскать целебную силу, поутру Иванова дня, вологодские бабы «черпают росу»; для этого берется чистая скатерть и «бурак», с которыми и отправляются на луг. Здесь скатерть таскают по мокрой траве, а потом выжимают в бурак и этой росой умывают лицо и руки, чтобы прогнать всякую «болесть» и чтобы на лице не было ни угрей, ни прыщей. В той же Вологодской губернии, накануне Ивана Купалы, крестьянки обязательно моют у колодца или на реке, так называемые, «квашенки», т. е. кадушки, в которых водят тесто для ржаного хлеба. (По замечанию нашего корреспондента, эти квашенки только и моются один раз в год.)

В Пензенской губернии точно так же «черпают росу», хотя здесь она служит не только для здоровья, но и для чистоты в доме: купальской росой кропят кровати и стены дома, чтобы не водились клопы и тараканы. Впрочем, от клопов существует и другое, более радикальное средство: когда в дом придет священник и, окропивши св. водой, станет уходить, то нужно вслед ему мести пол, приговаривая: «Куда поп, туда и клоп». После этого, уже ни одного клопа не останется, так как все они перейдут в тот дом, куда далее направится священник.

В Орловской губернии (как, впрочем, и во многих других) с Иванова дня начинают ломать прутья березы для банных веников. Делается это в том предположении, что веники, срезанные до Иванова дня, приносят вред для здоровья («на теле будет «чес», т. е. чесотка). Вообще, баня, купанье в реках и умыванье росой составляют один из наиболее распространенных в народе купальских обычаев. Местами этот обычай выродился даже в своеобразный обряд обливанья водой всякого встречного и поперечного. «Деревенские парни, — пишет об этом обряде наш орловский корреспондент, — одеваются в грязное, старое белье и отправляются с ведрами и кувшинами на реку, где наполняют их самою грязною, мутною водой, а то и просто жидкой грязью, и идут по деревне, обливая всех и каждого, и делая исключение только для стариков и малолеток». Но всего охотнее, разумеется, обливают девушек: парни врываются даже в дома, вытаскивают и выносят девушек на улицу силой и здесь с ног до головы окачивают водой и грязью. В свою очередь, и девушки стараются отомстить парням и тоже бегут на реку за водой и грязью. Начинается, таким образом, общая свалка, полная веселья, криков и смеха. Кончается дело тем, что молодежь, перепачканная, мокрая, в прилипшей к телу одежде, гурьбой устремляется на реку и здесь, выбрав укромное местечко, подальше от строгих глаз старших, купается вместе, причем, разумеется, и парни, и девушки остаются в одеждах.

Относительно общенародного обычая — купаться в Иванов день — мы получили сведения почти со всей центральной и северной полосы России, и только А. В. Балов сообщает, что в некоторых уездах Ярославской губернии крестьяне признают такое купанье очень опасным, так как в Иванов день считается именинником сам водяной, который терпеть не может, когда в его царство лезут люди, и мстит им тем, что не только топит всякого неосторожного, но, затащивши в самую глубь речных омутов, глумится уже над мертвым телом.

Кроме эпитетов «любовный», «веселый» и «чистоплотный», Иван Купала повсеместно именуется еще и «травником». Последнее название указывает на общенародное верование, которое гласит, что все чудодейственные и целебные травы распускаются как раз в ночь на Ивана Купалу, когда творческие силы земли достигают своего наивысшего напряжения. Поэтому знающие и опытные люди, а особенно деревенские лекари и знахари, ни под каким видом не пропускают Ивановой ночи и собирают целебные коренья и травы на весь год. Наибольшим вниманием их пользуется: 1) «Петров-Крест» — трава, похожая на простой горох без стручков. (Крест находится в корне, на глубине двух аршин, и вполне предохраняет и от колдунов, и от нечистой силы.) 2) «Чертогон» — трава с теми же свойствами: ее втыкают в трещину над воротами и калиткой — от колдунов, и под крышами — для изгнания чертей. 3) «Чернобыль-трава». Эту траву заплетают в плети и кладут их «под Иванову росу» с приговором: «Мать-земля, отец-небо, дайте рабам вашим от этой травы здоровья». 4) «Зяблица» — помогает от ребячьего крика и от бессонницы, но, для успешного действия, ее нужно топить в молоке. 5) «Расперстьице» — трава эта сушится, и порошком ее присыпаются больные места на теле (обреза, нарывы, опухоли). В большом употреблении точно так же травы: «дивий сил», «мария-магдалина» (от тоски), «богородская» трава (для окуривания отелившихся коров), а также специальный корень, носящий несколько рискованное название и предназначенный для снятия «порчи» с молодых.

Источник: С.В.Максимов. Нечистая, неведомая и крестная сила. - СПб., 1903 г.
Материал подготовил В. Карнач
#Традиция@kyddeda #Мифология@kyddeda

АЗБУКА "БУКВИЦА" - ФАЛЬШИВКА

Уже многие годы по интернету гуляют подделки про "древнеславенскую буквицу".

Про неё написаны десятки статей на неоязыческих сайтах и пабликах в VK, а на ютубе "волхвы" читают про неё целые лекции.
Ни один обманутый мошенниками и проходимцами человек не в состоянии показать эту азбуку на физическом носителе созданном позднее 90-х годов 20 века (когда её и выдумал товарищ Ахиневич - лидер секты "инглингов").

После Хиневича эту фальшивку подхватили другие мошенники проходимцы: Задорнов, Сундаков, Левашов, Данилов, Ивашко и им подобные люди, извращающие подлинную историю и культуру славян люди.

Но до Хиневича ни про какую "азбуку буквицу" никто вообще ничего не слышал (если вы считаете что я лгу, то приведите примеры использования такой азбуки ранее 90-х годов Хиневичем).
Мы попросили, дать комментарий по теме этой выдумки, преподавателя, научного сотрудника Кафедры русского языка и стилистики Пермского Государственного Национального Исследовательского Университета (ПГНИУ) Илью Зенкина

Текст ниже, его заключение по этой подделке:

Насколько исторична «буквица» секты инглингов?
Начнем с того, что сама по себе т.н. «буквица» инглингов, претендующая на чуть ли не доисторическую древность, в действительности представляет собой современный новодел на базе кириллицы, возникшей только в Х веке на территории Болгарского царства, управляемого тогда царем Самуилом (893 - 927 гг. правления). В основу кириллицы была положена византийская унциальная графика и элементы более древней, чем кириллица, глаголицы. Первоначальная славянская азбука содержала только тридцать восемь букв, (см., напр., у Храбра в трактате «О писмєньхъ» Х в.: «…И сътвори имъ [Константин/Кирилл] •л҃• писмєна и осмь • ѡва ɣбо по чинѹ грьчьскыхъ писмєнъ • ѡва жє по словѣн'стѣи рѣчи…», т. е. '…И создал им [Константин/Кирилл] 30 письмен и восемь: одни по строю греческих букв, а другие же по славянской речи…'), а в результате включения в неё знаков для передачи специфически греческих звуков, отсутствовавших в языке славян, и т. н. «йотированных букв», увеличилась до сорока трёх знаков, но никогда не состояла из сорока девяти букв.

В составе исходной кириллической азбучной матрицы инглингами самовольно и совершенно безосновательно произведены по одним им известным причинам (скорее всего — с целью «удревнения» своего бездарного варианта азбуки) изменения, касающиеся как наименований азбучных знаков, так и их количества. Рассмотрим постатейно все вызывающие вопросы элементы инглиистической «буквицы»:

Є «ѥсть», шестая буква кириллицы волею фантазии инглингов «расщепилась» в их «буквице» на прописной «Є» и строчный «є» варианты, причем строчное (просторечно ― «маленькое») є «ѥсть» не только почему-то стало у них самостоятельной буквой, но и получило собственное наименование «есмь», чего, естественно, никогда в истории славянской письменности не было. Это исключительный произвол.

Ї «ижє», одиннадцатая буква славянского алфавита, отодвинута инглингами на второй план, с неслыханным наименованием «инить», тогда как на её место произвольно поставлена латинская по происхождению «йота» «і» с одной точкой над вертикалью. Что так же является анахронизмом в якобы древней азбуке, поскольку написание буквы «ижє» с одной точкой «і» появилось у нас под влиянием западной латинской графики только в первопечатных книгах не ранее XVI в.
Ћ (ћ) «гервь», буква сербского алфавита, возникшая только в XII в. и использовавшаяся исключительно в сербской письменности, первоначально обозначая мягкие сербские звонкие звуки между [г'], [д'] и аффрикатой [дж'] (а как стандартная буква сербского алфавита была введена реформатором сербского литературного языка Ву́ком Стефановичем Караджичем только в 60-ых годах ХIХ века), поэтому совершенно необоснованно введена инглингами в азбуку, претендующую, по их заявлениям, на древнеславянское происхождение (аж, цитирую, «до Кирилла и Мефодия»).

В старославянском языке, использовавшем первую славянскую азбуку «глаголицу», существовала особая буква, названная позднее «гервь» (или «дервь», – оригинальное название до нас не дошло), которую в кириллических транслитерациях глаголических текстов филологи в научной литературе условно стали передавать с помощью сербской буквы Ћ (ћ), которая совершенно не похожа на глаголическую «гервь». В собственно старославянских глаголических рукописях буква «гервь» (подчеркну еще раз, – не имеющая никакого отношения к более поздней сербской ћ с тем же названием) использовалась для обозначения мягкого греческого звука ([г'], переходящее в [й]) только и исключительно в словах, заимствованных из греческого языка: анћелъ, ићемонъ, ћеенна, ћеорћии, ћолъћота; в кириллице же вместо герви/дерви писали обычное Г со знаком мягкости: круглой шапочкой, т. н. «коморой», над буквой « ͡г» или между ней и следующей буквой.
Р «рьци», название восемнадцатой буквы славянского алфавита искажено инглингами до некоего «рѣци», тогда как исторически название этой буквы представляет собой императив (повелительное наклонение) «рьци» от глагола «рєшти» (древнерусское «рєчи» "сказать", при образовании императивных форм от которого происходило сокращение корневого гласного [є] до редуцированного [ь]: р[є]чи, но р[ь]ци). Написание же его через ѣ в форме императива выявляет глубокое незнание инглингами древнеславянской морфонологии.
Т «твьрдо», название двадцатой кириллической буквы, в инглиистическом безграмотном варианте пишется через ѣ «ять» ― «Твѣрдо», однако исторически это слово произносилось (и соответственно, записывалось) через редуцированный гласный [ь] ― «Твьрдо», а не "твѣрдо". То есть и в этом случае перед нами очередной «перл» лингвистической псевдоосведомленности инглингов в сфере знаний о древнеславянских языках.

ОУ «оукъ» или лигатура из его компонентов ɣ, исторически называемая «оникъ», совершенно безосновательно разделена в инглиистической «буквице» на «у» с названием «укъ» и «ɣ» «оукъ», в то время как исторически кириллическая буква ОУ «оукъ» для обозначения славянского лабиализованного гласного [у], возникла по аналогии с греческой лигатурой оυ, букв Ο «о микрон» (греч. «о маленькое») и Υ (υ) «юпсилон», так как подобным образом в греческой письменности выражался звук [у] за неимением для него в алфавите греков специального знака.

...Ѡ (ѡ) [позднее Ѿ (ѿ)] «отъ», двадцать четвертая буква кириллицы, произволом инглингов разделена на исходный вариант Ѡ (ѡ) и вторичный Ѿ (ѿ), представлявший исторически лигатуру из ѡ «отъ» и укороченного т «твьрдо» над ним (применялась как упрощенное написание сочетания [от] или предлога/приставки «отъ»), причем исходный вариант ѡ наименован инглингами "ом" (в греческом алфавите существует буква для долгого греческого [о] ω «омега» (буквально «о большое»), видимо, отсюда и этот иглиистический номенклатурный элемент «ом» для названия кириллического ѡ «отъ».
Ч «чьрвь», двадцать шестая буква кириллицы названа инглингами совершенно нигде не слыханным «чѣрваль» (?!?!?!), названием, не имеющим никаких действительно исторических славянских аналогий.
Ю «юсъ», тридцать четвертая буква кириллического алфавита произвольно названа инглингами «юн», чего, конечно же, нет в исторической номенклатуре азбуки.

ІА (ıa) «азъ йотированый», тридцать пятая кириллическая буква, передававшая на письме сочетание [ја] например в ıaгода [јаgoda], либо ['а] после мягких согласных, исторически смягченных среднеязычным *ј, как, например, в зємлıa [zeml'a] из zemlja, наименована инглиистическими «теоретиками» почему-то «арь», адекватной мотивировки к подобным вольностям они и в этом случае предоставить не в состоянии.

Ѥ (ѥ) «ѥсть йотированное», тридцать шестая буква кириллицы, передававшая на письме сочетание [је] в позиции начала слова, как, напр., ѥмоу [јеmu] дат. п. ед. ч. лично-указательного местоимения «и» "он", либо в позиции положения [е] после гласного, как, например, в притяжательном местоимении моѥ [moje] "моё", либо положение [е] после мягких согласных, исторически смягченных следующим за ними *ј, как, например, в существительном морѥ из morje > mor'e. Но и этот кириллический знак не минул волюнтаризм инглингов, назвавших её каким-то «эдо».

Ѧ (ѧ) - «юсъ малый», тридцать седьмая буква славянской азбуки, передававшая на письме древнеславянское «е носовое» (т.е. произносимое «в нос») [еⁿ], например, в таких словах как пѧть [peⁿtь] «пять», вѧзати [veⁿzati] «вязать», жѧти [ž'eⁿti] «жать», памѧть [pameⁿtь] «память», рѧдъ [reⁿdъ] «ряд» и многих других. Инглингами же буква Ѧ «юсъ малый» беспочвенно названа неким «ён», названием, опять же нигде, кроме их же современных сочинений, не встречаемым.
Ѩ(ѩ) - «юсъ малый йотированный», тридцать седьмая буква кириллицы, передававшая на письме славянское «носовое е» ѧ [еⁿ] в сочетании с *ј - [јеⁿ]. Подобное написание применялось в положении [јеⁿ] начала слова, например, как в ѩти [jeⁿti] «брать, хватать», ѩзъıкъ [jeⁿzykъ] «язык»; либо для передачи положения ѧ [еⁿ] в сочетании с *ј после гласных, например, как в поѩи [pojeⁿji], действительное причастие настоящего времени «поющий»; либо в случае положения ѧ [еⁿ] после мягких согласных, исторически смягченных посредством *ј, как, например, в грѩдъıи [gr'eⁿdyji] из *grjeⁿdyji, дествительное причастие наст. врем. «грядущий». Инглинги же и Ѩ «юсъ малый йотированный» предпочли переименовать в некое «ёта» (в греческом языке буква для краткого [і] носит такое название - ιοτα, не имея при этом никакого отношения к славянскому «юсу малому йотированному» ѩ).

Ѫ (ѫ) - «юсъ большой», тридцать восьмая буква кириллического алфавита, передававшая на письме древнеславянское «о носовое» [оⁿ], исторически звучавшее во многих словах, например, таких, как ѫтъı [oⁿty] «утка»; ѫгълъ [oⁿgъІъ] «угол»; ѫжа [оⁿž'a] «веревка, цепь, череда»; ѫсъ [оⁿѕъ] «ус»; ѫтроба [оⁿtroba] «внутренности», "... ѫгъринъ [oⁿgъrinъ] «венгр».,и во многих других. Однако и Ѫ «юсъ большой» инглиги назвали, вопреки исторической действительности, неким «од».
Ну и последним, к слову, совершенно вопиющим анахронизмом в составе инглиистической «буквицы» является нигде неизвестная буква «ижа» (?!), выглядящая как «æ», а объективно - представляющая собой современный лингвистический знак (если конкретно, то знак [æ] представляет собой лигатуру из а и е, лишь графически стилизованный под старинную кириллическую форму начерка.

Происхождением своим этот знак обязан совсем не «древним славянам», а французу Полю Пасси, возглавлявшему в 1888 г. группу французских и британских преподавателей языков, названную Международной Фонетической Ассоциацией.

«…В созданный ей Международный Фонетический Алфавит и была включена буква «æ» — лигатура букв латиницы A (Æ) и E. Происходит она исторически из латыни, где может изображаться тремя орфографически равноправными (разница только технико-эстетическая) способами: раздельно (ae), слитно (æ) и сокращённо (ę — «e caudata», «e хвостатое»). В латыни обычно соответствует греческому дифтонгу αι (лат. C[æ]sar = греч. Κ[αί]σαρ). И главное - инглиистическая буква æ «ижа» (название которой также является новоделом) не встречается ни единого раза в действительно древних славянских памятниках письменности, будь то: берестяные грамоты, грамоты на пергамене, летописи или памятники славянской эпиграфики (надписи на предметах). Нигде. То есть этот знак «буквицы» секты инглингов к древним славянам «до Кирилла и Мефодия» вообще отношения иметь не может.

Помимо всего, стоит остановиться, в частности, и на тех элементах «буквицы», которые по определению не могут относиться к славянам дохристианского времени. Это такие буквы древней кириллицы (внесенные в инглиистическую «буквицу» как якобы тоже «исконно славянские») как:

- Ф (ф) «фьртъ» [f], происхождение непосредственно от греческой Φ (φ), числовое знач. – 500;
- Ѯ (ѯ) «ѯї» [ks], происхождение непосредственно от греческой Ξ (ξ), писавшейся в форме ξ, над которой дописали z, числовое знач. – 60;
- Ѱ (ѱ) ѱї [ps], происхождение непосредственно от греческой Ψ, числовое знач. – 700;
- Ѳ (ѳ) «ѳита» [th], происхождение непосредственно от греческой Θ, числовое знач. – 9;
- Ѵ (ѵ) «ѵжица» (в древнейшее время называлась «ѵкъ») [ü], происхождение – небольшая переделка греческой Υ «юпсилон», числовое знач. – 400.
Ф (ф) – название «фьртъ», так как греческий звук [f] в древности славянскому языку был совершенно чужд, и невозможно было подобрать славянское слово с «ф» для собственно славянского названия буквы, поэтому в основу его было положено греческое слово φερτ-ός - «привнесённый извне».

Отсутствие в праславянском языке глухого губно-зубного (по месту образования) щелевого (по способу образования) согласного [f] является в нем наследием протоиндоевропейской (далее, сокращенно - ПИЕ) фонетики. В ней также изначально отсутствовала данная фонема. В других индоевропейских языках фонема [f] развилась вторично на основе ПИЕ "придыхательных" губных согласных *bh и, реже, [id2639797|*ph]. На протославянской же почве ПИЕ придыхательные согласные совпали, утратив придыхание (т. н. "спирацию"), с обычными не придыхательными их парами.

Например, ПИЕ основа *bher / *bhr: "нести", с начальным придыхательным *bh, дала соответственнo др.-инд. [bh]arati "несет", греч. [f]ero "несу", латинск. [f]ero с тем же значением, но на славянской основе дала [бер-у, [б]рѣ-мѧ (др.-рус. бере-мѧ) "ноша", [б]ере-мен-ость и т. д. Также ср. готск. baira "несу".

Исторически даже любые древнейшие заимствования в др.-слав. диалекты из других языков с фонемой [f] в составе, проходя славянские фонетические фильтры, закономерно изменялись. Древние славяне повсеместно произносили в этих словах чуждый им [f] как [п]: Например, в "Синайской псалтыри" XI в. греческое слово [f]oinix "финик" передано писцом-славянином как [п]иниксъ, а древневерхне-немецкое bisko[f] "епископ" в чешском дало bisku[p], и сербохорватское биску[п]. Греческое Ste[f]anos дало вост.-слав. Сте[п]ан, а иудейское Iosi[f] преобразовалось в народное Оси[п]. Древнейшее греческое заимствование в русский [f]aros на местной фонетической базе дало закономерное [п]арус и т. д.

Практически то же относится и к искусственно привнесенной из греческого в славянскую азбуку букве Ѳ (ѳ) «ѳита» /фита/, передававшей в греческом особый межзубный глухой щелевой согласный [th], также исконно отсутствовавший в праславянском языке. Как и «Ф», «Ѳ» использовалась только в словах, вошедших в славянскую книжность из греческой церковной литературы: Ѳома; Марѳа, Ѳєωдоръ, Ѳєкъла, в которых не имевшие в своем языке межзубного щелевого [th] древние славяне постоянно заменяли на «Т» – Тома, Марта, Тєωдоръ Тєкъла.

Греческую же по происхождению букву Ѵ (ѵ) «ижица» («ѵкъ» в древнейшее время), восходящую к греческой Υ (υ) «юпсилон», и передававшую там лабиализованный гласный переднего ряда [ü], как показывают уже древнейшие памятники, за неимением такого, как греческий [ü], звука в своем языке славяне все время норовили произносить в греческих словах типа «ѵпостась», «мѵро», «ѵсопъ» 'иссоп' как обычное славянское [и].

Вообще, вся группа искусственно привнесенных из греческого алфавита в славянский букв (Ѯ «кси», Ѱ «пси», Ѳ «фита», Ѵ «ижица»), их верное употребление на письме, буквально вбивалась розгами в древних славянских школяров и семинаристов, осваивавших грамоту с её византийскими тонкостями. С тех пор до нас дошло несколько когда-то крылатых выражений вроде «прописать ижицу», т. е. ' задать сложное, трудновыполнимое задание' или даже 'наказать розгами'. Еще в ХIX - начале ХХ (до революции) вв. была жива присказка «фита и ижица – дело к розге движется».

Но, несмотря на очевидную искусственность этих букв в славянской азбуке, их привнесенность исключительно для целей точного воспроизведения терминов греко-христианского происхождения, в «буквице» инглингов они всё равно присутствуют, называясь «славянскими», якобы возникшими в славянской азбуке «до христианства».

#разоблачения #ахинея #лингвофрики #ПРАВДАиЛОЖЬ #язычество #славяне #Русь #русские #творчество #язычество #родноверие #неоязычество

Всём здравия
Щедрого вечера!

Пусть огонь в ваших сердцах греет души всех ваших близких, сородичей, пусть он будет примером благости и добродушия для всех ищущих. ️

Пусть ваша щедрость сегодня вернётся вам семикратно!
Радости вам и счастья!
Слава Огню-батюшке!
Слава роду славянскому!