Статистика ВК сообщества "Хроники забытых миров (Книги, Фантастика)"

Имперский легион, доблестные пения,
Восточный Сиродил, Реманская Империя,
От чейдинхольских мятежей скрипят от злобы зубы.
Поют восставших Виктории Гирьен опальных трубы.
Но легиона ровные отважные фаланги,
Умело ударили повстанцам во фланги,

Но предателей в ту эпоху развелось немало,
Гордое знамя верности Нуль-легиона в грязь упало.
Лорду Балу, принцу тьмы легионеры присягу дали,
Но не все тогда праведный свет клятв предали.
Не поддалась зову тьмы горстка храбрецов и капитан Регил,
Присягнувших же лорду порабощения порок сгубил!

Второй легион виртуозен с потомками Предела в битве,
Скинул с трона Леовика, воздав богам хвалу в молитве.
И, всё бы ничего, и Варену править, и сияет слава легиона,
Но хитрость Маннимарко знать пределов не хотела.
Имперский город злу на службу поставлен был,
Второй Легион не спасёт, и каждый про него забыл.

Глава седьмого легиона – ужас предателей из Ковенанта,
Просторы Бангкорая – открыты для легионного таланта.
Король Верховный – Эмерек проклятый, грёзами лелеет,
О власти власть мечтает и думает, что никто и не посмеет.
Опрометчивость его сгубила и похищен легионом был,
В Зале Героев, доблестный Империи командир его убил.

Легион тринадцатый, гордость царства Пеллетин,
Стал он для Сенчала словно грозный воин-палатин.
Генерал Ренм и воители его – герои для катжиского народа,
В эпоху мрака и раздора, для царства – верная опора.
Ничего не страшно им – ни преступник, ни проказа, ни дракон,
Город возрождали «Щиты Сенчала» и строго соблюли закон.

Легионы эпохи междуцарствия – побитые грозные орлы,
Реманской Империи легионеры – былой славы нищие послы.
В мире раздора и войн тьме, Сиродилу продолжили служить,
Если уж и приступали закон, то чтобы Тамриэлю угодить.
Для них – те времена, испытаний трудных и горьких путь,
Окончились они, когда Тайбер к нам пришёл и решил Империю вернуть!

Из книги: "Дорогой скорби: падение, огонь и покаяние".

- Говорит Рамштайн. Нас атакуют.
- Принято. Мы знаем о газовой атаке и направили к вам войска химзащиты.
- Это не газ. Нас атакуют сухопутные войска русских.
- Повторите Рамштайн, какие русские?
- Русская армия! Требую подкрепления немедленно!
Голос из ТВ:
- Свидетели сообщают о русских танках на Елисейских полях.
(Из CoD MW3)

"Тилис стоит без шлема в окружении противника, и только золотые лучники Саммерсета составили ему верную свиту. В два ряда они бьются – первый синхронными ударами не даёт врагу проникнуть за златое оборонное кольцо, а второй расстреливает орущие толпы из луков.
В это мгновение через ворота шагнул Фиотрэль, а вместе с ним десяток гвардейцев «Сынов Леса» и каждый несёт огромную зелёную павезу. Мгновенно тёмные глаза Фиотрэля встретились с алыми зеницами Тилиса, в которых запылала несусветная печаль.
– Брат, давай поговорим, - с протянутой рукой сказал Фиотрэль.
Сомнение и кручина отобразились на лице Регента, но всё же он отдал приказ, с указанием:
– Лучники, ваша цель!
Полтора десятков стрелков отпустили тетиву. Щиты вспыхнули от огненного зачарования луков и стрел, но главу «Сынов Леса» удалось защитить. Тилис поднял меч и приготовился.
Азариэль подавил ощущение гнетущей слабости и боли. В сопровождении Ремиила и Готфрида он потянулся к Регенту, прорубаясь через нескончаемые толпы врагов. Всюду льётся кровь, Азариэль чувствует, как его броня проколота во многих местах и сам он покрыт ранами, но стиснув зубы, он идёт сквозь битву, сдерживая тошноту от запаха мертвецов и жжённой плоти.
Регент направился к Фиотрэлю, а за ним в бой ринулись и альтмеры, золотом расписав ряды сражающихся. Луки эльфов больше не напевают свистящую песнь смерти, сменившись на звон мечей и две стены врезались друг в друга – золотая и зелёная. Тилис повёл лучников, и зубы его меча рассекли плоть и кость рыцаря-предателя. Азариэль с восхищением смотрит, как зубья меча пресекают жизнь врага.
Эльфы идут за Тилисом, схлестнувшись с гвардией «Сынов». Мечи бьются о щиты, золото и тёмная зелень покрылись багрянцем. Павеза ударила по эльфу, а затем клевец проломил ему череп. Ещё один гвардеец, найдя секунду, отбил удар и отсёк кисть выше запястья, тут же превратив удар в укол. Альтмеры же разбивают громоздкие щиты гвардейцев в щепы синхронными ударами зачарованных мечей. Пространство у ворот утонуло в багряном мареве крови.
Фиотрэль вырвался из тьмы и огня. Вульж в его руках разбил альтмеру голову, и по золоту хлынула алая жидкость. Второй неаккуратный удар пронзил пластины брони на груди и откинул ещё одного воина Саммерсета, мгновенно вынув оружие и рубя им ногу высшего эльфа.
В проход главных ворот, заваленными трупами, ринулся Тилис. Зубья его меча прогрызаются к Фиотрэлю, и Азариэль видит, что и лесной эльф под защитой гвардии пробивается к «брату». Их встреча ознаменовалась ярким салютом искр, когда два оружия встретились, и кажется, что сам Единый освободил им место для встречи. Азариэль зажмурился, когда орудия заискрились, стараясь изо всех сил прийти к Регенту.
- Зачем?! – взревел Тилис, замахиваясь.
– Тилис, я пришёл, чтобы убедить тебя… я пришёл ради тебя, – вымолвил Фиотрэль, встречая оружие «брата» и Регент навис над босмером, уподобившись монументу мести.
- Нам не о чем говорить, проклятый предатель! – нанося удар, беснуется Регент и перед ним встал гвардеец, щит которого в мановении ока стал щепками, а броня и тело кучей изодранного мусора. – Посмотри, ты всё уничтожил!
– Дело в свободе. Настоящей свободе, брат.
Альтмер в золотом преградил путь Фиотрэлю. Вульж молнией отбил эльфийский меч и вошёл так глубоко, что вышел из спины. Следующим взмахом Фиотрэль нанёс страшную рану у горла. Высший мер пошатнулся и завалился на груду тел.
– Посмотри на Цитадель! Посмотри, на что ты сделал с нашим домом!
- Это война – война справедливости, брат. Независимость, свобода – ценнее руин дома, - говорит Фиотрэль. – Сдавайся и пощади своё воинство для них!
Зубья меча устремились к Фиотрэлю, но эльф ловко ушёл в сторону, и сталь обрушилась на мёртвые тела, а босмер ловким выпадом помял броню Тилиса.
– Ты не видишь, за что воюешь, Фиотрэль, - отступил Регент.
Вульж Фиотрэля пронзил очередного альтмера, насадив его подобно мясу на шампур.
- Мы оба бьемся за будущее, Тилис. Я – за свободу, ты – за тиранию!
Тилис не смог вовремя отбить выпад, и нагрудная пластина эбонитового доспеха смялась под напором морозного лезвия.
Азариэль прорычал, и вместе с воздухом на губы вырвалась и кровь.Ремиил закрыл Азариэля от смертоносного удара дреморы, парировав удар и вонзив меч в шею. Готфрид узколезвийным мечом заставил луркера отойти и упасть от множественных ран на ногах, и массивная туша монстра задавила трёхсектантов.
– Ты не сможешь победить, брат, – воскликнул Фиотрэль. – Пойми это! Но ты можешь выиграть, если предашься свободе!
Тилис снова атаковал Фиотрэля. Зубчатый меч лениво опустился на вульж, показывая усталость хозяина оружия. Оставшиеся золотые воины стали сжимать кольцо и всё больше и больше золота маралось кровью и присоединялось к покрову из мёртвой плоти.
- Никогда! – ответил Тилис.
- Брат… тогда покончим с этим!
Фиотрэль решил закончить бой, в котором решил переманить данмера, которого считал другом и надеялся, что тот разделит его убеждения, и они снова будут как братья. Сверкающий колким морозом наконечник устремился к Тилису, но его оттолкнул альтмер, в котором Азариэль узнал Андолемара. Вульж пробил его грудь в области сердца и тело упало. Спустя полсекунды лезвие снова вихрем несётся к Тилису и Азариэль видит, куда должен прийтись выпад.
Обескровленное тело Азариэля пытается преодолеть три метра, отделяющих его от повелителя. Три метра заполненных разношёрстным отребьем, через которые не пробиться.
- Ты умрёшь, брат! Как это печально! – возопил Фиотрэль.
Вульж пробился через толстые пластины эбонита и впился в бок, коснувшись холодным поцелуем стали и магии льда плоти Регента. Тилис не отступился, а правой рукой перехватил рукоять оружия, когда оно прошло ему в доспех. На миг два «брата» встали на близком расстоянии, смотря глаза в глаза.
– Брат… – начал Фиотрэль и мир замедлился.
И Тилис левой рукой обрушил зубья меча на руки Фиотрэля. Лезвие впилось в металл и плоть выше локтя, и пилящим движением Регент рассёк мясо до костей. Его лицо измарано кровью, покрыто пеплом, но остаётся таким же холодным, как и зачарование на лезвии вульжа. Ударом ноги Регент заставил уйти от себя командира «Сынов Леса» и Фиотрэль пошатываясь отошёл. Острие широколезвийного меча Регента прорвалось через нагрудник и осталось в плоти, в считанных миллиметрах от сердца.
- Но, брат… свобода… - выдохнул упавший Фиотрэль.
Багровый цвет заблестел на дикой зелени и клинке зубастого меча. Тилис надавил и тёмные глаза Фиотрэля расширились, а горло выдавило предсмертный выдох. С губ регента сорвались слова холодной печали:
- Прощай… брат!".

Из книги Дорогой скорби: крушение Ордена.

"Санкт-Петербург. Кронштадт.
Над островом, как и над всем городом нависли тяжёлые мрачные небеса, несмотря на то, что сейчас в разгаре пятый день июля месяца. Но тут странно прохладно и мрачно, словно природа специально тут всё кутает ореолом загадочности и мистики.
В парке, подобно лёгкому перезвону, прозвучал женский смех. Высокая девушка в сером пальто, джинсах чёрного цвета и сапогах негромко посмеялась. Её чёрный пышные волосы, снисходившие до плеч, затрепетал напористый прохладный ветер, а светлое мраморно-чистое лицо покололо от холода. Голубые глаза, чистые и сверкающие счастьем, смотрят вперёд, а худая правая ладонь зажата крупной ладонью парня.
Рядом идёт мужчина, с длинным волосом и выбритым лицом. Его одеждой стал длинный плащ цвета хмурых небес, брюки и остроносые туфли. Очи, насыщенного зелёного цвета, взирают на девушку, идущую рядом с ним.
- То есть ты примазался к поездке нашего кардинала Флорентина? – с толикой игривости прозвучал вопрос. – И это и есть две твоих путёвки?
- Так и есть, моя дорогая, так и есть, - легко ответил Данте. – Ему шепнул наш Консул, что мне сейчас нужен отдых, вот и священник подсуетился.
- Что ж, хоть так мы выбрались на отдых, - худые губы девушки украсила воздушная улыбка. – Приятно посмотреть на то, как живут другие страны.
Среди длинной аллеи идут два человека, которые сильно выделяются среди всех присутствующих здесь. Парень и девушка в стандартной одежде, приемлемой для Рейха, но тут они увидели совершенно иную картину моды, оказавшись белыми воронами. В глаза бросаются мужчины на которых тёмных цветов камзолы или фраки старинного покроя, расшитые серебряными или золотыми нитями, прикрывающие белые брюки и начищенные до блеска туфли. Попадаются и крупные мужики, с отращёнными бородами, на которых под ветром развиваются широкие линованные плащи и мешковатые просторнейшие штаны, утянутые сапогами. Некоторые женщины в довольно просторных платьях различных цветов, но чаще всего попадаются девушки в расшитых белых рубашках, убранных под тёмные платья.
Молодая пара кажется одета более… современно и от их одежды не так отдаёт далёкой стариной. Данте был наслышан о пристрастии в одежде людей культурной столицы Российской Империи, но даже не думал, что здесь он встретит ожившую историю на улицах города и это касается не только одежды. На первый день своего прибытия в Санкт-Петербург ему казалось, что он попал в эпоху, залитую янтарём истории и навечно застывшую тут. Обычная полиция тут отсутствует и вместо неё – жандармерия, современный транспорт отделан в стилистике девятнадцатого века и даже язык жителей больше пестрит анахронизмами былых времён. Только Данте рассказывали, что всё это тут недавно и создано по Указу Императора «О реставрации атмосферы и духа Града Петра», который должен был стать мостиком между древней монархией и сегодняшним имперским режимом.
Но для молодой пары нет дела для этого. Гуляя по парку они наслаждаются приятной атмосферой.
- Данте, как ты думаешь, мы нарядились не слишком… скупо? – осторожно спросила Сериль, боясь, что её словам могут смутиться, но в тоже время понимая, что её речи никто не понимает.
- Думаю, все уже поняли, что мы не отсюда.
- Милый, ты посмотри, какая тут атмосфера… ты только взгляни, какие платья и какие костюмы, - с восхищением говорит девушка. – Мы словно попали в древние времена.
«Интересно, сколько из этих людей ряженные оперативники Российской Имперской Службы Безопасности?» - спросил у себя Данте.
Он понимает, что встреча Верховного Кардинала Империал Экклессиас и Епископа южнорусского Русской Православной Церкви не может проходить безо всякой охраны. Морской Собор в Кронштадте стал местом для переговоров представителей двух церквей по статусу балканского полуострова и состояния веры на нём. Империал Экклессиас, как наследница католической обрядовой традиции желает поставить там свои храмы, а Православная Церковь желает сохранения на нём очагов православной веры, которые смогли пройти через мрак кризиса и забытья.
Данте, которому предложил с собой проехаться Флорентин Антинори, в знак благодарности за возращения меча святого Петра, был рад выбраться из Рейха и свозить жену. Ему сейчас нет дела до договорённостей двух наследниц славы Христа, он просто рад насладиться прогулкой и видами парка.
Его ладонь чувствует тепло ладони любимой жены, он ощущает её гладкую кожу, смотрит в её прекрасные глаза и чувствует, что в его душе льётся самое приятное тепло. Девушка, в которую он влюбился в Иберии, прошла за ним долгий путь, разделила с ним быт и хранила верность, когда приходило время томительного ожидания его из походов. «Что ещё мне нужно?» - спросил себя Данте.
Пара, идя по парку, постоянно замечает, что по бокам то и дело встречаются штандарты на которых развиваются флаги – бело-жёлто-чёрные полота с тёмным двуглавым орлом. Данте знает, что это главный флаг страны, её символ и великое знамя, которое ставится как можно чаще, дабы люди не сомневались в силе имперской власти.
Данте слышал, что в Имперской России правят практически такие же порядки, что и в Рейхе, только с уклоном на национальный характер. Вчера, гуляя по Петербургу, он видел, как возле статуи Императора Всероссийского люди в чёрных рясах, со златыми епитрахилями и крестами служили молебен возле большого изваяния. Аромат, источаемый кадилом, наполнил всю улицу, а торжественные песнопения доносились до самых крыш. Ему это очень сильно напомнило, как священники Империал Экклессиас вели маленькие богослужение возле часовенных монументов Канцлера, испрашивая у Бога благословения на правление государя.
Ступая дальше вместе с женой, он в парке заметил, как что-то записывает человек, среднего роста, в сером длинном пиджаке в полоску, в широких штанах и небольших туфлях, а голову украсил цилиндр. В его руках электронный тоненький планшет и тактильная ручка, сделанная в форме пера. Он стоит прямо посреди параллельной дороги и всё время что-то чиркает у себя в планшете, внимательно всматриваясь в каждого прохожего.
- Данте, а что этот человек записывает? – с удивлением спросила Сериль, поправив чёрные волосы.
- Тех, кто одет не по правилам Указа Императора и вспомогательным актам. Это чиновник из Петербургского Одежно-надзорного отдела Министерства Культуры Российской Империи.
- Откуда ты это знаешь?
- Читал доклады нашего информационно-разведывательного бюро о Российской Империи, - промысле этих слов к чиновнику подошли два человека, и слуга власти государевой указал на молодую пару. – А сейчас нас попытаются оштрафовать. – Обозначил это Данте с толикой юмора.
К Данте и Сериль, минуя сень деревьев, подошли двое мужчин. На них одинаковая форма – длинные сине-тёмные камзолы до колен, расшитые белоснежными нитями, погоны цвета серебра, штаны ночного окраса, сапоги и фуражки.
- Добрый день, подданые, - раздался басовитый низкий голос от одного из двух крепких мужчин, - мы из Жандармского Петербургского Городского Управления. Будьте добры, предоставьте ваши документы.
Данте не понял ни слова из речи, произнесённой полицейским. Вместо этого он, как его учили перед вылетом, вынул небольшую пластиковую карту, с гербовым штампом двуглавого орла и протянул её жандарму, который тут же её выхватил и секундой позже вернул обратно.
- А-а-а, вы гости по политическому приглашению. Что ж, хорошего дня, - жандарм отстранился после этих слов и вернулся к чиновнику.
Молодая пара дальше продолжила гулять по парку, наслаждаясь его видами. Справа и слева у аккуратных бордюр выставлены лавочки, а над головами приятно шелестят листья деревьев, слабо перешёптываясь между собой. Отовсюду льётся непонятная, немного грубая речь, а воздух наполняется ароматами свежей выпечки, которая продаётся в одном из ларьков.
Справа Данте увидел четырёх человек, на которых красные кафтаны, на плечах их лежат древковые ружья, усиленные штык-топорами.
- Милый, а это кто? – спросила Сериль.
- Это из Полицейского Московского Стрелецкого Полка.
- Что они делают в Петербурге? – прозвучал удивлённый вопрос. – Вроде как Москва и Петербург города разные.
- Видимо их сюда привели дела из Москвы. Хотел бы я посмотреть на неё. Говорят, что она сильно изменилась за последние лета.
И Данте был во многом прав. Судя по донесениям и рассказам, которых он наслушался в самолёте от корпуса дипломатов, Москва, да и вся Россия теперь воплощение нечто подобного, что сейчас происходит в Рейхе. Император Всероссийский держит страну в ежовых рукавицах и постепенно закручивает гайки во всех сферах, куда ни сунься. Патриотические марши, неучастие в которых превращается в правонарушение, преподавание уроков лояльности к власти в школах, техникумах и ВУЗах, отсутствие на которых наказуемо, присяга государю на всех местах работы и многое другое теперь стали повседневностью для жителей Российской Империи. От Балтики и до самой Камчатки превозносится хвала государю и государству, звучат молитвы в их честь, и никто не смеет оспорить власть правителя.
Данте помнит, как он видел, что одно из зданий в городе тщательно обыскивалось органам карательной власти. Судя по красным шевронам на синей одежде, это был Особый Жандармский Корпус Политического Сыска, который занимался тем, что искал человека, оставившего негативный отзыв о работе монарха или государства, или высказал навязчивую критику в сторону императорской четы, либо же гневно высказался о Правительствующем Дворе. Валерон не знал, за что они искали человека, но понимал, что дело явно политическое, поскольку все негативные отзывы или комментарии в СоцСетях или газетах, электронных изданиях и книгах должны проходить через Управление Надзором за Критикой Государства Департамента Контроля за Потоком Информации Министерства Информации Российской Империи. И только когда Управление всё рассмотрит, тогда можно будет размещать текст критики… с вымарками и указаниями Управления естественно.
Сейчас Данте видит перед собой картину счастья – весь парк являет собой образ радости и люди действительно рады такому положению дел. Капитан ясно понимает, что подданные Российской Империи готовы мириться и рады жить под таким гнётом, ибо только с приходом имперского порядка наступил мир на огромной территории.
- Данте, что-то ты примолк? – тихо спросила Сериль.
- Знаешь, мне всё это сильно напоминает дом, - палец мужчины односекундно указал на чиновника, который смотрит за одеждой людей, а затем он моментально ткнул на флаги и столбы, выполненных из бронзы и похожих на старинные фонари, только по мимо светильников оттуда льётся и нескончаемая речь. – А тебе это не напоминает? Власть Императора, госсимволика на каждом шагу, чиновники и контроль на каждой улице. – Тут же губы мужчины украсила лёгкая улыбка. – Ты пойми, я не против всего этого, просто говорю, что это всё иронично… только переделано всё на культурные особенности.
- Согласна, но ни этого ли хотели мы – люди тяжёлых времён. Знаешь, я бы отдала всё, лишь бы моё детство прошло именно так, - Сериль указала на детей, которые играют возле родителей, некоторые лежат в колясках и смотрят на мир счастливыми глазами, не зная тех тягостей, которые пришлось пережить их родителям. – Данте, не об этом ли мы в детстве мечтали? Скажи, так ли ты прожил свои первые годы? Играючи с родителями или в красивой коляске? Скажи, милый, - голос девушки дрогнул, а глаза заблестели от слёз, в груди же всё вспыхнуло эмоциями.
- Да, ты права. Нам пришлось многое пережить, - воспоминания наполнились картинами трущоб и улиц Сиракузы-Сан-Флорен, ставших помойками; виды прошлого – разрушенные здания и жалкие лачуги вместо дома, жестокие кровавые разборки и как он ребёнком шнырял среди рынков, чтобы ухватить что-нибудь на ужин у опрометчивых торговцев; помнит, как играл с братом и другими ребятами среди руин и покосившихся строений и ел один раз в день, если не украдёт что-нибудь ещё. И его охватывает скорбь по тому, что и многим людям присутствующим тут пришлось пережить тоже самое и он искренне рад то, что их дети могут жить в новом мире, сбросившим с себя ветхое одеяние кризиса.
- Ты только посмотри, как тут всё прекрасно. Разве так не должно быть? Разве это плохо? – на этот раз в голосе промелькнуло возмущение. – Я до сих пор не могу понять, почему наши «демократы» из Балкан не могут понять, что Рейх - это лучшее для них. Не могу этого понять, - опечалилась Сериль. – Разве им мало стабильности? Разве им мало, что их дети не роятся в помойках и не едят мусор?
- Власть, моя дорогая. Я думаю, ты понимаешь, что каждый демократ и либерал стремится к власти и когда он её получает, он устанавливает свою, самую страшную и жестокую диктатуру. Такова их суть".

Из книги - Восхождение к власти: падение "ангелов".

"- Храмовники, в строй!

Мы втроём встали плотной группой пока Гаспар не приготовил огневицу в ожидании врага. Мой щит, опершись на голень плотно лежит, а за ним поднят меч, скрытый за «укрытием».

Наконец-то враг показался со стороны открытого подхода – это разношёрстная группа восставших из плена смерти – тут и скелеты, лишённые плоти, и воины с недавних похорон в меховой чуть подгнившей броне и полуразложившиеся твари в напрочь ржавых доспехах. Всех их объединяет адский синий огонь в глазах и единая воля – уничтожить живых, а также название, коим их именуют - заблудшие. Бандиты дрогнули от одного вида противника и Аль-Хаббаду пришлось их «подбодрить»:

- Стоять псы безродные, а не то самолично как рыб распотрошу!

Нежить мгновенно сблизилась с нами, и ощутил, как о наши щиты столкнулась груда ходящих мертвяков. Резким движением уколол скелета в область шеи и клинок разбил позвонки и существо осыпалось костьми. Вторым движением оттолкнул группу существо и резким выпадом попытался задеть недавно похороненного бандита, но мой меч скользнул мимо. Однако обратным движением приложил лезвие к его бедру и резко заставил осесть тварь.

Бандиты вокруг нас разрозненно встретились с врагом, и кто-то тут же обагрил песок кровью, не совладав с живыми мертвецами с оружием. Лучники спустили поток стрел на нежить, выкосив последние ряды.
Тем временем Гаспар дал залп из огневицы – дуло маленькой пушки на древесном ложе увенчалось ослепительной вспышкой огня и картечь, которой был забит ствол вылетела со страшной скоростью. Крепкие свинцовые жаркими со свистом прошили десяток тел из орды навечно их уложив на багровый песок.

Я и храмовники стоим камнем посреди прилива нежити, колющими выверенными ударами осаждая незваных гостей. Я поднял щит, защитившись от рубящего удара. Тварь прорычала что-ото и из её рта на нас дунуло тошнотворное зловоние, от которого мои руки задрожали и колющий удар прошёлся в плечо, а не в сердце. Я чуть отпрыгнул назад и тычковый поперечным ударом нижнего края щита монстру в брюхо заставив его согнуться, а другой храмовник закончил за меня дело, сотворив резким нисходящим движением декапитацию.

Этот враг не знает страха или жалости. Порождения странной напасти – восстания мертвецов, они внушают в меня удивления и страх от вопроса – «почему вам не лежится в могилах». Немного отвлёкшись заметил, как они повалили одного бандита и группой неумело забили его мечами и топорами. Аль-Хаббад завертелся вокруг них как вихрь –только и успевал замечать, как его изогнутые клинки пляшут по телам существ высекая на них багровые порезы.

Показался самый могучий мертвец – тварь практически в два метра ростом, тяжко несущая боевой молот, закованная в ржавые доспехи хранителей. Залп Гаспара расчистил путь перед ним обратив ещё десяток нежити в грохочущие кости или разлетевшиеся напрочь части восставших из могил. И оно двинулось к нам, вознеся почерневший двуручный клевец".

Из книги "Вершители порядка".

Дикая Охота побеждена, Темерия не под Нильфгаардом и Бьянка жива

"В огромном помещении, разделённом на шесть ярусов, представленных длинной площадкой, царит самый настоящий хаос и неразбериха. На каждом из блоков ведётся активная работа – служащие в классических костюмах, сидя за компьютером, лихорадочно отвечают на сообщения, пытаясь чем-то оправдаться от поступающих звонков и скоротечно отвечают на поток разнобойных сообщений. Практически все обращения от рассеянных имперских сил и структур с Балкан и ответами становятся короткие отмашки, направленные на то, чтобы успокоить обратившегося до поры до времени.
- Да где эти чёртовы данные!? – истошно кричит один из начальников аналитического отдела, вокруг которого с электроникой и бумагами носятся десятки мужчин и женщин. – Мне нужные эти долбанные цифры по потерям! Мне доклады нужно делать!
- Точных данных нет, господин, - слышится ответ.
- Да что б его! Тащи какие есть!
- Скорее! Скорее! Дайте мне эти долбанные данные по территориям! – разносится средь всеобщего шума ещё один всплеск отчаяния. – Сколько у нас осталось!?
- Судя по последним данным мы контролируем не более десятка процентов территории!
- Проклятье! Дайте мне официальный доклад!
- Не получится, слишком много нагрузки на систему! К тому же, нет возможности собрать данные о потерях в городах. Враг перехватил систему наблюдения и автоматического сбора данных!
В информационном блоке стратегического штаба торжество криков, гула и переговоров, а также истерических команд. Многие данные попросту нельзя предоставить за их отсутствием, но необходимо предоставлять бесчисленные отчёты, необходимо давать оценку действиям, а поэтому начальство крутится, как уж на сковородке.
В это время, на двух последних ярусах расположились стратегические подразделения, где сидят люди в такой же форме, только отдают они приказы более чётко и слаженно:
- Лейтенант, подготовьте тактическую разведывательную группу и выдвигайтесь на юг Иллирии, - был дан указ по связи.
- Полковник, приведите первый полк в боеготовность и ожидайте дальнейших приказов.
- Судя по последним данным со спутников, к полуострову приближались корабли Великого Израиля и Аравийских Эмиратов.
- Это следует сообщить Канцлеру.
И на самом последнем ярусе, который ото всех отделяет стекло, на котором отразились блики лунного освещения ламп, расположилось командование штабом. Три человека слушают множественные доклады и сводки данных от мужчин и женщин, расположенных за компьютерами, мониторы которых потонули в бесконечном потоке сообщений.
- Мне необходимо получить информацию по состоянию войск.
- Информацию получить невозможно. Враг глушит любые сигналы, со спутников ничего нет – они будто ослепли.
- Зараза! – выругался высокий мужчина, в чёрной мантии, потерев тёмные стриженные волосы, его чуть исхудалое лицо отразило выражение боли и неприязни, а сухие губы прошептали. – Боже, помоги нам, - и тут же раздалось недовольство. – Вот штраф бы на вас наложить, чтобы работали лучше!
- Господин Карамазов, - заговорил коренастый мужчина, на котором покоится табард, скрывший обычную одежду, расчерченными мальтийским крестом. – Это не в вашей компетенции.
- Ох, - инквизитор поднял голову вверх и в его голубых очах отразился безжизненно-серый-металлический потолок с лампами, - мне сам Лорд-Магистрариус передал полномочия, пока они заседают в Совете с Канцлером.
- Господин Карамазов, но всё же, прошу вас помнить, что это не ваши люди.
- Я сам знаю, что делать, господин командир Корпуса Веры, - резко сказал инквизитор и сурово посмотрел на крупного кареглазого лысого мужчину средних лет.
- Подайте мне материалы младшего инспектора Морса, - попросил высокий, под два метра роста мужчина, на плечах которого лежит бежевый плащ, скрывший рубашку с жилеткой и покрыл брюки тёмно-синего цвета из-под которых выглядывают остроносые туфли.
- Господин Генеральный Инспектор, - раздражённо начал Карамазов. – Вам ещё нужные материалы следствия, но зачем? Разве недостаточно просто факта мерзкого предательства, чтобы вынести обвинительный приговор с единственной возможной мерой наказания.
- То, что вас учат кровожадности, это уже всем понятно, - тяжёлым грубым голосом оппонирует инспектор, почесав густую чёрную щетину. – Но вот в аналитике вы явно уступаете рядовому инспектору.
- Что вы этим хотите сказать, господин Антонио? – с рыком начал Карамазов и даже некоторые служащие отвернули голову от компьютеров, чтобы посмотреть, чем закончится эта схватка.
- Хм, - глава Следственной Инспекции опустил голову и его взгляд кофейных очей уткнулся в серо-синий бетон пола. – Младший инспектор Морс был отправлен месяц назад на Балканы, чтобы проверить информацию о том, что там готовится восстание.
- Почему Инквизицию не предупредили? Мы тоже могли отправить туда группу расследования, - возмутился Карамазов.
- Да, - инспектор не стал высказывать своё мнение о том, к чему привела бы делегация инквизиторов в нестабильном регионе. – Он должен был прислать по закрытому специальному инспекторскому каналу часть собранных материалов.
- А там что?
- Имена, численность, планы, главные направления и всё то, что позволит скорректировать планы наступления.
- Хорошо, - Карамазов крикнул куда-то вдоль длинного помещения. – Найдите и распечатайте нашему инспектору все материалы, которые найдёте.
Спустя минуты три в руках Антония уже покоилась увесистая папка, в которой шелестит множество белоснежных листов.
- Ага, вот, - зацепился за что-то инспектор и показал это Карамазову. – Видите. Если верить его источникам, то они давно планировали этот бунт. Он смог из переписок выяснить, что минимум год готовится некая «стратегия противодействия Рейху». Так же, есть информация, что Фемистокл получал транши на счёт, регистрация которого за пределами Империи, а оттуда он переводил уже на свой имперский счёт. Зараза, видимо пользовался своим положением.
- Мне нужно что-то ценное для наступления. Деньги и переписки — это всё очень занимательно, но сейчас нужно думать, как выбить врага с крайних позиций на севере и западе, - недовольство продолжает нарастать в голосе Карамазова, а речи становятся всё пламеннее. – Ради Бога, мы должны выковырять этих лишенцев с занятых позиций и загнать обратно в норы.
- Да, - тут же раздался гулкий шелест и Антонио переместился в самый конец папки. – Ах, тут говорится, что на сегодня у них запланирован налёт на южные территории Великой Пустоши.
- Господи, дай мне сил это перенести! – вспылил инквизитор и обратился к одному из служащих. – Подготовьте приказ на перенаправление первой роты «Тени» из точки Альфа. Отправим её в Великую Пустошь".

Из книги "Восхождение к власти: падение "ангелов"

Геральт: Конец истории
Никто не придёт, чтобы их спасти...

"Раздавшийся взрыв откинул Данте назад, от баррикад и, пролетев два метра, воин ударяется об асфальт, чувствуя, как захрустели его позвонки, боль раздалась по всей спине.
- Господин коммандер, у них чёртовы танки! – разрывается рация. – Коммандер, на нас напирают волной лёгкой бронетехники!
Командир тяжело поднялся и, шурша руками по растрескавшемуся асфальту нашёл своё оружие, его ладонь сжалась на небольшой ручке «АК» неизвестной конструкции, выданный из арсенала Киберариев, и пошёл обратно к мешкам с песком и арматуре с бетоном, сваленных в укрытие. «Палач» снял спаренный магазин, вставил новый и передёрнул затвор, мысленно воздавая хвалу броне, которая его спасла.
- Что это… было? – спрашивает один из солдат в серой шинели до щиколоток, лёгком бронежилете и сапогах.
- Миномёт! – ответил Данте и кричит в маленькую рацию, которую закрепил на запястье. – Проклятье, откуда танки выперлись и лёгкая бронетехника?!
- Со стороны Корниш Андре де Жюли… зараза, у них в парке на холме рядом было скопление бронетехники.
- То есть вектор контрнаступления северо-восточный? Видимо нас поскорее выбить хотят, а затем перенести центр сопротивления в Вильфранш. Но ладно, вы там держитесь, ребята, я отправлю к вам подмогу, - Данте убрал руку, одёрнув за рукав воина в коротком сером пальто. – Капитан, передайте полковнику Георгию, чтобы он от порта к площади Макс Бореля отправил противотанковый взвод и передал координаты для артподготовки на линкор «Честь».
- Да, коммандер.
Данте отстранился от разговоров. Он уставил прицел на толпу противников, вывалившихся из коридора меж домов и хлынувших волной на сердцевину улицы Барла. В руках «Палача» орудие загрохотало, выплёвывая пулю за пулей, рассёкшие воздух над улицей яркими светло-фиолетовыми вспышками. Тела противников тут же задымились, а места, куда угодил снаряд, стали чернеть и обращаться в угольный тлен, падая в ямы на дороге и оставаясь валяться на асфальте.
Внезапно одного из солдат Рейха возле Данте отбросило в сторону, а часть головы разлетелась, словно разбитый арбуз.
- Снайпер!
Коммандер моментально его засёк. Этот горе-стрелок устроил себе позицию на самом удобном месте – на широкой крыше одноэтажной, выжженной пристройки, нависающей над улицей. На этот раз палец сжимает два крючка, и спаренные стволы выдают поистине адскую очередь инфернального огня, который за долю секунды обратил в пыль снайпера.
- За нашу свободу! – кричат с обратной стороны, и Данте с омерзением воспринимает суть этих слов.
- За свободную Республику Прованс! – поддержали бойца другие солдаты.
Ещё одна волна противников, под прикрытием миномётов хлынула на улицу из улицы напротив. Парень спрятался, уходя от плотной стрелковой пальбы, меняет спаренную обойму. Где-то рядом бьёт мина, вспарывая землю, затем ещё одна поодаль от укреплений, разворошив выгоревшую старую машину.
- Сколько их там!?
- Человек пятьдесят! – ответил солдат и тут же поплатился за то, что выглянул – его лицо изрешетило, оросив серые кучи бетона алой кровью.
- А нас сколько!?
- Отделение, господин!
В руках Данте оказывается большой цилиндрический предмет, выкрашенный в оранжевые полоски на металлике. «Палач» срывает чеку и кидает в столпотворение врагов, которые медленной волной практически к ним подступили.
- Ловите! – прикрикнул парень, забрасывая гранату.
И за один миг срединная часть улицы Барла скрылась в огненном, жарком полотнище, накрывшее рукой пламенной бури всех врагов, самый настоящий шторм, взвившийся до небосвода, залил это место. Асфальт стал чёрным словно уголь, и начал плавиться, будто сливочное масло на тёплой сковородке. Никто не ушёл от жуткой кары – тела всех противников теперь разбросаны по выжженной дороге, прожарившись до хруста и сжавшись в позу эмбриона.
Неистовый жар, подогревающий спину, пропал. Данте выглянул и удивился – концы металлической арматуры у укрытий оплавлены и опустились к земле, а впереди для взгляда нет ничего примечательного, лишь кучи угля и пыли, гоняемые ветром.
По доспеху забарабанили дождевой дробью капли, отмывая его от прилипшей сажи и крови. Данте обратил взгляд к небу. Серое, хмурое и безликое, наполненное скорбью и печалью - всё это Данте может сказать о своей жизни и о днях грядущих. Да и что он несёт кроме этого? Впереди дела рук его – обугленные тела, позади картина не лучше. Он понимает, что воюя во славу Рейха он несёт возмездье прогнившим элитам, на ровне с теми, что были в Сиракузы-Сан-Флорен, но часть его возмездья касается и обычных людей, которые стараются всего лишь защитить себя и тот маленький мирок иллюзий, где они гордые граждане независимой страны, которая есть оплот свободы и демократии, а прогресс и наука, свет веры и понимания, несомые Императором – диктаторская ересь, от которой следует отказаться. Они не понимают, что убогостью своего существования они обязаны рыночным элитам, превратившимися в новую аристократию и безумным сектантам, заменившим духовенство, которые нищету и хилость бытия оправдывают свободой.
Однако операция «Запад» должна покончить с мыслями о нищей свободе и вольнодумстве впроголодь. Сам Канцлер сказал, что если народ не переубедить словом, то нужно браться за клинок. И теперь сотни тысяч ратников обязаны привести юг бывшей Франции и Пиренейский полуостров к мысли о том, что в единой стране, под одной властью жить лучше… словом или оружием. Но кто Данте в этом всём?
«Всего лишь оружие, некогда бывшее человеком» - подумал о себе коммандер, с волнением в сердце, понимая, что он принесёт ещё немало горя тем, кто сейчас подобен людям, некогда жившим на юге бывшей Италии.
- Интересно, кто эти идиоты, посмевшие сопротивляться Канцлеру? – прозвучал в надменности вопрос одного из бойцов, выбивший Данте из размышлений.
- Отцы и сыны, фермеры и рабочие, крестьяне и цеховики, мужья и братья… простые люди, которые обмануты жизнью, - горестно пояснил Данте. – Они такие же, какими мы были раньше, сержант."

Из книги - Восхождение к власти: город "бога".

"Сообщения о том, что битва при Саламине была проиграна, что войска Рейха взяли северную Македонию, что Эпир потерян, что имперский десант штурмует Афины, вызвали смятение и смущение в мятежных кругах, но никак не сломил их. Из последних сил сепаратисты сражаются за свою независимость, всё более отчаянно выстраивая сопротивление. На юге Новая Спарта мобилизовала всё население и поставила его под ружьё, начиная от десятилетних парней и девушек и заканчивая стариками. На севере войска Греческого Союза в безумных попытках сохранить контроль над городами начинают сгонять часть местного населения на площади и угрожать убить всех, если Империя продолжит наступление. В этих оплотах мятежа начинают вспыхивать гражданские бунты и акты неповиновения, направленные уже против Вольной Греции.
Над городом, равным столице свинцовое небо словно готовиться броситься в печальное рыдание и обрушить на израненное тело града горькие слёзы. Тем временем в Великом Коринфе, где Царь Греции и новый Мастер-защитник – последний выживший Консул призывают к последнему бою этого дня, выставляя на защиту последних солдат, переходя из нападения в бесполезную оборону. Великий Израиль и Аравия поддерживают греков уже из принципа, не считаясь с потерями, которые они несут от войск Империи.
На улицах перед дворцом «Чёрной Лилии» кипит самая настоящая война – артиллерия накрывает кварталы, танки сцепились друг с другом в страшной дуэли, а пехота пытается прорваться к площади перед дворцом, утопая в крови и огне. Ситуация в городе в корне переломилась, когда самолёты высадили целые десантные подразделения, которые объединились в единый кулак, крушащий вражеские позиции. И теперь, во главе одной из группировок идёт воин, который не боится смерти, не знает жалости, и не страшится потерь, ибо всё, что можно он потерял и лишь забвение, холодное и мрачное для него станет упокоением.
Вокруг Данте горит целый город – соседние дома, раньше бывшие небоскрёбами стали жалкими почерневшими обломками, а слева и справа наступают такие же титаны как он. Три отделения Стражей Шпиля набросились на главную дорогу, ведущую ко Дворцу. Тридцать серебряных воителей во главе чёрнобронного «повелителя битвы» расчищают путь, неся смерть язычникам-сепаратистам. Вражеская артиллерия смолкла под ударами контрбатарейного огня и авианалётов и нет того, чтобы сдержало гнев Канцлера.
Им на широкой дороге противостоит знакомый враг – бывшие братья из ордена Чёрных Судей, Поборников Справедливости и Крыльев Ветра. Воины в механизированной броне по разному стилизованной отстреливаются от сокрушительной волны серебра, но это не помогает, и каждая позиция буквально тонет в крови от стремительных атак.
Один из сепаратистов попытался дать залп из гранатомёта, но мгновенно умолкает, когда его пронзает меч длиннее метра и Данте откинув врага продолжает кровавый путь. Вражеский пулемётчик из гнезда затрезвонил по имперцам и к нему присоединились ещё двое. Пули над дорогой словно рой – летают везде и всюду засыпая искорёженный асфальт, взрывы и звоны орудий глушат невыносимым ревем. И двух секунд не прошло, как позиция пулемётчика исчезла в напалмовом пламене, извергнутом из двух страшных гранат.
Чёрные Судьи формируют заградительную линию из тяжёлых орудий, приготовившись встретить на близком расстоянии врага, но не успели отреагировать, когда сначала по ним ударили ослепительные залпы гранат, а затем с неистовой яростью Данте врезался во вражеский строй и мечом решил их судьбу.
Тут же его прикрыли Стражи Шпиля, разбивающие врага алебардами и мечами, словно дикие накинувшиеся на воинов в серой, чёрной и восточной коричнево-медной броне. Наспех вырытые траншеи и воронки от снарядов, укрытия в виде целых опавших стен стали последнем прибежищем орденских воинов, пытающихся сдержать натиск Рейха. Их пулемёты, лазвинтовки и карабины не стали серьёзным препятствием для врага.
Данте и «Стражи» похожи на «ангелов» смерти и мести – они словно бы сотканы из нитей праведного гнева и несоизмеримой воле служения Империи. Зачистив один участок, Данте с потемневшим клинком бросается на другой. Он прыгнул влево и одним размашистым ударом меча отправил в небытие двоих «Поборников», тут же уже устремляясь вправо и одним ударом плеча раскидывая пулемётное звено.
С тех пор, как эти «ангелы» Рейха вступили в бой за дорогу прошло не более получаса, но ордена уже понесли страшные потери, утратили контроль над огромным участком местности и кажется нет тех, кто бы удержал их. У противника нет тяжёлого вооружения, есть только живая сила.
Капитан позабыл всё на свете – для него есть только враг и пылающий огонь в груди, ненависть, с которой он не в силах совладать. Данте прорвался через ряды мятежников и оказался в окружении стреляющих «Судей», осыпающих его беспрестанным огнём, но его окутали только искры – доспех царапается, мнётся, но ничего критичного. Это всё равно, что стрелять в танк.
Клинком капитан прорезал себе путь – лезвие не всегда пробивается через броню и тогда он превращается в почерневшую дубину, которой Данте отбрасывает врага. Сепаратисты всё равно пытаются атаковать, сконцентрировав огонь на Валероне, но этот «ангел мести» даже не сбивается с шага.
- Данте! Не уходи так далеко! Данте! – рвётся голос Андронника из рации капитану, но тот давно потерял связь с миром, став лишь инструментом Канцлера и собственной скорби.
Один из «Крыльев» в стилистическом доспехе попытался ударить капитана саблей в сочленение брони. Клинком он бьёт в колено, но капитан убирает ногу и сталь режет металл, оставляя царапину. В ответ лишь несдержанный рык и удар наотмашь, которым Данте отправляет врага в полёт.
- Ультрамеркава! – вопят позади Данте и только это останавливает его продвижение. – Войска Израиля здесь!
Но сзади уже подходят русские «Дружинники», которые совместным залпом бронебойных орудий – лазерных пушек и сверхгранатомётов, представленных строенными трубами с бронебойным зарядом, накрыли танк. Тот не успел сделать и выстрела, как сам взорвался, когда его пронзили яркие лучи и осыпали снаряды.
Орденские подразделения выстраивают в жалких попытках поспешные линии обороны, вместе с войсками союзников и на этот раз их «друзья» принесли гранатомёты и лазружья, противотанковые винтовки и автопушки.
Стражи рваться вперёд, сметая любое сопротивление алебардами или пулемётчиками, поддерживающими сзади. Крупные пули рвут броню, уничтожают укрытия, слышен свист пуль, разрыв снарядов и крики.
На узком перешейке обороны, образовавшемся между кучами двух обрушенных стен установлена огневая точка врага, начавшая работу. Лазерные прутья ударили по доспехам, автопушки заревели разрывными очередями и противотанковые винтовки захлестали. Трое «Стражей» были остановлены моментально – их броня стала плавленым куском металла. Алебарды с громыханием упали вместе с воинами. Линия серебра была остановлена групповой работой тяжёлого вооружения, чьи залпы рассекли дурно пахнущий воздух".

Из книги: Восхождение к власти: падение "ангелов".