Статистика ВК сообщества "triumph of ennui"

как зеленый жук ползет по дереву,
как месяц улыбается светлячку,
как поет, свернувшись у ручья, сверчок,
так и я свечу тебе своим фонариком,
чтобы увидел ты
ямку за третьим углом

мне нравится всё чистое, светлое, непорочное. я почти не встречаю этого в том мире, который существует вокруг меня. и, поддаваясь тем же порокам, что и другие, я чувствую, как теряю себя

　
　　 　 　 　 　 　 　 　 не вешай нос, когда приходит беда,
　 　 　 　 　 　 　 　 　 　 　 и, пожалуйста, не плачь
　　

встречаешь тепло и впускаешь в сердечко на день, а после не знаешь, как свет погасить, уходя из жизни людей

мы ждали, когда появятся Нарцисс и Лаванда. каждый раз, когда эти двое приходили, наша комната наполнялась некой новой, загадочной, необъяснимой атмосферой. то, как двигалась Лаванда, лавируя меж стульями и опрокинутыми книгами в своём фиолетовом платье, то, как при этом придерживал её за руку Нарцисс, заставляло нас всех стихнуть, замолчать, стать меньше и незаметнее лишь на пару секунд, которые для нас тянулись, словно часы, дни, на пару бесконечных, наполненных смыслом секунд, а после Нарцисс и Лаванда опускались, Нарцисс – на пол, Лаванда пододвигала к себе мягкую подушку, устраиваясь на ней, а после они смотрели на нас, якобы разрешая продолжать разговор. но была разница в наших разговорах до появления Нарцисса и Лаванды и после. наша речь внезапно преображалась, как будто эти двое вдыхали в нас некую грацию и благородство, и если до этого мы в полной свободе обсуждали дрянную статью в газете, статью, которую мы сами посчитали неудавшейся и абсурдной, то теперь мы убирали газету в сторону и вдруг начинали говорить об изяществе паучка, сидящего на коленках у Марты, об изяществе этого крохотного существа, чешущего мохнатыми лапками своё чёрное брюшко, начинали слушать музыку (вдруг оказывалось, что здесь всё время играла музыка), начинали говорить о своих чувствах, доныне умалчиваемых. эти двое одним своим присутствием заставляли нас поднимать глаза, принимать благородную позу, натягивать на себя задумчивый взгляд, но не печально-задумчивый, а уравновешенно-задумчивый, серьезно-безразлично-задумчивый, взгляд человека самодостаточного, человека знающего, понимающего, не требующего от жизни ничего, кроме того, что и так принадлежит нам по праву. Нарцисс что-то говорил, казалось, одними губами, но Лаванда его понимала, она понимала его и вдруг начинала смеяться, откидывая голову назад. её острый подбородок содрогался, тонкие губы становились ещё тоньше, а нас словно бы оглушало, и мы уже не могли слышать смех Лаванды, могли лишь видеть, могли лишь чувствовать

иногда Марта обнимала свою кружку руками и говорила, что Лаванда прекрасна от рождения, Марта считала, что родители, присваивая ребёнку имя, управляют его судьбой. кто-то же назвал Нарцисса Нарциссом, и кому-то пришло в голову назвать Лаванду Лавандой. «а я просто Марта», – говорила она, заглядывая вглубь своей чашки. мы все чувствовали себя другими, более приземлёнными

я смотрел на Лаванду, в её светлые голубые глаза и думал, думал, знает ли Марта, догадывается ли Марта, чувствует ли она (она, конечно, не чувствовала), что даже там, даже в этих бездонных светлых кристальных голубых глазах я вижу лишь её, только её, Марту, отражающуюся своим тёмным таинственным силуэтом. ты была самой простой, Марта, самой незаметной, самой удалённой, самой простой и обыкновенной, и именно потому, Марта, я видел лишь тебя

в своей простоте ты казалась невероятной

как приятно тепло твоё, мой солнечный зайчик. приятно прыгать за тобой со стенки на стенку, чтобы обнаружить, что тебя нет под ладошкой, на прихлопнутой шторке. мой лучик, ты нравишься мне очень-очень, но что же поделать, ещё больше мне нравится дождь…

　
ведь ты знаешь, ведь ты понимаешь, что любому человеку жизненно необходимо чувствовать себя счастливым здесь и сейчас, таким, каков он есть. что, если все наши стремления останутся лишь стремлениями? что, если всё не пойдёт по твоему вымышленному плану, что тогда? посмотри мне в глаза и скажи "я счастлива прямо сейчас, и мне больше ничего не нужно"
　　　　　　　　

я приду, чтобы вылечить твою душу. как тогда, помнишь, я приносила мороженое для тебя, доставала звезды с макушек деревьев, собирала разноцветные ракушки, запутавшиеся в твоих волосах. я приду, чтобы словом-пластырем залепить твои ранки и нежно погладить тебя по затылку, как делала это тогда, раньше, помнишь, ничего ведь не изменилось. я приду, потому что делала так всегда, приходила, когда была нужна тебе, приходила с трехногим табуретом и пледом, пахнущим мхом, когда могла спасти тебя, когда именно я могла стать для тебя спасательным кругом, исцеляющим родником, оазисом в горячей пустыне твоего сердца

　
　 в домике на золотом облаке
　 среди зеленых деревьев и желтого света
　 руки твои обнимают меня
　　　

я сидел на ветке, в зеленых листьях, когда ты падала, и падала, и падала в лапы лунного света, отражающегося в воде. я смотрел на тебя и не верил, что у тебя за плечами несколько миллиардов миль, смотрел и думал, отчего же ты, волшебная, сгорая, становишься еще прекраснее...

днем мир кажется суматошным, и мы сталкиваемся друг с другом, словно муравьи, слепо занятые своей работой, но я рад, что имею возможность в прохладном спокойствии ночи встречать неведомые тела, падающие с небес, напоминая о том, что существуют более важные вещи, а я - всего лишь крохотная звездная пылинка, зависшая на ветке