ДНИ, ВЗЯТЫЕ ВЗАЙМЫ
Согласно старинной ирландской легенде, старая пятнистая корова хвасталась, что даже суровый март не сможет убить её. Тогда март занял три дня у апреля и, скопив в себе яростную силу, убил и снял кожу с бедной коровы. С тех пор в первые три дня апреля погода всегда плохая и известны эти дни как Laethanta na Riabhaiche, «Дни взятые взаймы», «Дни Свежевания», а также под другими названиями.
Некоторые отсчитывают эти дни по старому стилю. Так Олав О’Салливан писал в 1827 году:
«12 апреля — первый из трех дней старой пятнистой коровы, три дня, когда погода марта берет взаймы от начала старого апреля»
В старой балладе говорится, как раздражительный март просил щедрого апреля об одолжении, а потом отплатил тремя ужасными днями:
«Первый из них был ветреным и влажным,
Второй из них был со снегом и градом,
Третий из них был с сильным морозом,
И лапки птиц примерзли к деревьям»
В некоторых частях Северной Ирландии рассказывают более замысловатую историю о девяти заимствованных днях, вместо трех. Легенда рассказывает о том, как дрозд, мухоловка и старая серая корова бросили вызов марту после его окончания, и чтобы наказать их за нахальство март одолжил девять дней апреля, по три на каждого:
Trí lá lomartha an loinn
Trí lá sgiuthanta an chlaibhreáin
Agus trí lá na bó riabhaighte
Перевод:
Три дня, чтобы выманить дрозда
Три дня наказаний для мухоловки
И три дня для серой коровы
Суеверия, окружающие «Дни взятые взаймы» были широко распространены в 19 веке на Британских островах. Это были опасные дни, полные запретов и с разнообразными проявлениями плохой погоды. Когда король Яков Первый скончался в конце марта во время сильного шторма, обрушившегося на побережье Шотландии, его современник писал, что «на долгие годы это запомнится как шторм дней, взятых взаймы». В более раннем документе, который называется «Жалобы Шотландии», сетуют, что «северные ветра трех заимствованных дней Марта погубили цветки на каждом фруктовом дереве в полях»
© Bridget Haggerty
Перевод Linnen, 2012
[club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "Кельтика"
🌿 Входи, тебе рады
11 624
231188-ое место по числу подписчиков
21.45%
19.91%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Этот сезон принадлежит Брид, кельтской богине, которая в более поздние времена стала почитаться как христианская святая. Первоначально ее праздник был известен как Имолаг или Овель, оба названия относятся к кормлению овец, которые начинают давать молоко, и для язычников это является знаком возвращения живительных сил весны. Позже католическая церковь заменила этот праздник Днем Сретения (Candlemas Day), 2 февраля, который посвящен Деве Марии, и его обязательной частью всегда были шествия со свечами. Могущественная фигура Брид, Дарительницы Света, освещает как языческие, так и христианские празднования.
Относительно новый (2020 год) перевод мифа из Цикла Фениев:
"За пределами северного моря, в прекрасном дворце Берва, жил Колга Тяжелое Оружие, внук могучего Балора и король воинственных Лохланов. Великим и могучим был Колга.
Однажды что-то стало тревожить его, и сидел он со склоненной головой посреди своих великолепных палат, размышляя о подходящем решении. И созвал он на зеленый луг перед своим дворцом знатных людей..."
"За пределами северного моря, в прекрасном дворце Берва, жил Колга Тяжелое Оружие, внук могучего Балора и король воинственных Лохланов. Великим и могучим был Колга.
Однажды что-то стало тревожить его, и сидел он со склоненной головой посреди своих великолепных палат, размышляя о подходящем решении. И созвал он на зеленый луг перед своим дворцом знатных людей..."
Близится День Святого Патрика, и не утихающая по этому поводу ежегодная дискуссия на грани истерики, о том — как же кто относится к этому празднику. С одной стороны у нас имеются любители Ирландской культуры, для которых День Святого Патрика — один из двух главных дней в году, наравне с «Самайном». С другой стороны — языческие фанатики, для которых Патрик, как и любой христианский миссионер, безусловный враг язычества, и, соответственно, враг лично каждого язычника вплоть до современности.
Не имея никакого желания вступать в дискуссии с представителями обоих этих мнений я, пользуясь поводом, озвучу свое отношение, и отношение нашего сообщества, к данному празднику. Ну и проведу небольшой познавательный ликбез, что это вообще за праздник такой.
КТО ТАКОЙ ПАТРИК?
Святой Патрик — действительно существовавшая личность, или личности, проводившая свою миссию с 432 года до… (тут даты расходятся) cреди Ирландцев. Сам он, при этом, ирландцем не был, являясь валлийцем. Ему приписывается изгнание язычества, а так же изгнание змей. Тут обычно вспоминают, что змеи — метафора на то самое язычество, ведь их в Ирландии никогда не водилось. А то что там называют змеями на деле является угрями, которых Патрик не изгонял. От него нам осталась «Исповедь», и «Письмо солдатам Коротика», а так же «Жития Св. Патрика» написанные уже не им, но о нем.
В общем:
«Не сохранилось никаких «Деяний» этого святого; не дошло до нас и раннее «Житие». Мы располагаем лишь очень немногими преданиями о его учениках. Было доказано, что почти все документы, якобы написанные им самим или его учениками, являются подделкой.»
Майлз Диллон, Нора Чедвик «Кельтские королевства»
Занятно, что впервые теорию о том, что, судя по сохранившимся описанием, Патрик не мог быть в единственном числе, и их было минимум два, описал Томас О'Рахилли, основоположник ирландской исторической науки. Не то что бы до него такой науки не было, н6о он первый кто максимально системно подошёл к вопросу Ирландской древности.
Так вот он только в 1942 году (совсем недавно, по историческим меркам) обосновал, что Патриков было двое, и что их описания жутко запутаны и переплетены. Его работа так и называлась «Два Патрика» и вызвала шквал обсуждений и осуждений. Ведь если он прав — кто всё это время был покровителем Ирландии и кому всё это время молились Ирландцы?
ИМЕНИНЫ
17 марта, когда многие празднуют тот самый «День Святого Патрика» — предполагаемый день его смерти. Это действительная памятная дата из церковного календаря ирландцев. Но могу огорчить всех любителей Ирландской романтики — День Святого Патрика в этнографии самими ирландцами не праздновался никак, совершенно. Это одна из невероятного множества церковных дат, попавшая в католический календарь в начале XVII века. Можете сейчас полистать календарь, хоть ирландский, хоть русский, и вы увидите, что буквально каждый день закреплен за каким-то определенным святым.
Свою широкую популярность и известность День Святого Патрика получил в Соединенных Штатах Америки, когда его решили отмечать фестивалем ирландские эмигранты в Бостоне. В первый раз парад прошел в 1737 году. Именно оттуда начинается праздник, знакомый нам, с шествиями, попойками, клевером и преобладающим зеленым цветом. При чем поначалу в Ирландии не знали, что у их Святого есть очень популярный день. 17 марта отмечалось шествиями сначала в Америке, потом в континентальной Европе, и лишь потом сами Ирландцы радостно восприняли новую традицию устраивать гуляния в середине марта: «А почему бы, собственно, и нет?». Первый парад прошел в 1903 году в Уотерфорде. С 1916 года этот праздник соединили с вооруженным шествием националистов, бунтовавших против Англии.
ЧТО ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ДУМАЕМ МЫ?
Я совсем вкратце пробежал повествованием по Патрику и его дню, моей задачей не было давать широкий исторический ликбез о деяниях Патрика. Или Патриков, которых может доходить до семи штук. Так же как и описывать историю становления его дня. Если вдруг такая задача имеется — уверен в комментариях мне читатели об этом быстро скажут. Но переходим к самому главному.
Я не зря начал эту заметку с описания двух разнополярных мнений о Дне Святого Патрика. Для одних день праздника, для других день скорби. Я хочу предложить свой, третий, вариант.
Мы, в нашем сообществе, не празднуем День Святого Патрика. К кельтам и язычеству этот день не имеет совершенно никакого отношения, к ирландцам он имеет опосредованное отношение. Да и нам не нужен какой-то особый день, чтобы выпить. Мы, как и ирландцы, можем выпивать тогда, когда нам этого хочется, а не когда календарь повернулся на определенную дату.
С другой стороны мы не поддерживаем ежегодной скорби отечественных и зарубежных кельтских язычников о: «Язычестве, которого нас лишил Патрик», с публикациями разоблачающих статей, в которых Патрик — демон-мутант-кровопийца, лично передушивший всех змей, младенцев и котят Ирландии. Это перегиб в другую сторону.
На самом деле я благодарен Святому Патрику за его миссию. Не стоит забывать, что он крестил Ирландию бескровно, мирным путем, тем самым сохранив ее культуру, которую мы все так нежно любим. Точно так же, как и Олаф I бескровно крестил Исландию. У кого из всех кельтов богаче всех сохранилась мифология? У Ирландцев. У кого из всех германцев богаче всех сохранилась мифология? У Исландцев. Связано ли это с мирным приходом церкви? Безусловно.
Если бы в Ирландии, в свое время, начал миссию кто-то, вроде Владимира Крестителя — мы бы о бережно хранимой нами культуре знали бы в несколько раз меньше. Все бы христианские святые были такими как Патрик — мы жили бы в более лучшем мире.
По этому сейчас, из современности, я могу Патрика только поблагодарить.
С наступающим днем Святого Патрика всех отмечающих.
Sergey; 2017
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
Не имея никакого желания вступать в дискуссии с представителями обоих этих мнений я, пользуясь поводом, озвучу свое отношение, и отношение нашего сообщества, к данному празднику. Ну и проведу небольшой познавательный ликбез, что это вообще за праздник такой.
КТО ТАКОЙ ПАТРИК?
Святой Патрик — действительно существовавшая личность, или личности, проводившая свою миссию с 432 года до… (тут даты расходятся) cреди Ирландцев. Сам он, при этом, ирландцем не был, являясь валлийцем. Ему приписывается изгнание язычества, а так же изгнание змей. Тут обычно вспоминают, что змеи — метафора на то самое язычество, ведь их в Ирландии никогда не водилось. А то что там называют змеями на деле является угрями, которых Патрик не изгонял. От него нам осталась «Исповедь», и «Письмо солдатам Коротика», а так же «Жития Св. Патрика» написанные уже не им, но о нем.
В общем:
«Не сохранилось никаких «Деяний» этого святого; не дошло до нас и раннее «Житие». Мы располагаем лишь очень немногими преданиями о его учениках. Было доказано, что почти все документы, якобы написанные им самим или его учениками, являются подделкой.»
Майлз Диллон, Нора Чедвик «Кельтские королевства»
Занятно, что впервые теорию о том, что, судя по сохранившимся описанием, Патрик не мог быть в единственном числе, и их было минимум два, описал Томас О'Рахилли, основоположник ирландской исторической науки. Не то что бы до него такой науки не было, н6о он первый кто максимально системно подошёл к вопросу Ирландской древности.
Так вот он только в 1942 году (совсем недавно, по историческим меркам) обосновал, что Патриков было двое, и что их описания жутко запутаны и переплетены. Его работа так и называлась «Два Патрика» и вызвала шквал обсуждений и осуждений. Ведь если он прав — кто всё это время был покровителем Ирландии и кому всё это время молились Ирландцы?
ИМЕНИНЫ
17 марта, когда многие празднуют тот самый «День Святого Патрика» — предполагаемый день его смерти. Это действительная памятная дата из церковного календаря ирландцев. Но могу огорчить всех любителей Ирландской романтики — День Святого Патрика в этнографии самими ирландцами не праздновался никак, совершенно. Это одна из невероятного множества церковных дат, попавшая в католический календарь в начале XVII века. Можете сейчас полистать календарь, хоть ирландский, хоть русский, и вы увидите, что буквально каждый день закреплен за каким-то определенным святым.
Свою широкую популярность и известность День Святого Патрика получил в Соединенных Штатах Америки, когда его решили отмечать фестивалем ирландские эмигранты в Бостоне. В первый раз парад прошел в 1737 году. Именно оттуда начинается праздник, знакомый нам, с шествиями, попойками, клевером и преобладающим зеленым цветом. При чем поначалу в Ирландии не знали, что у их Святого есть очень популярный день. 17 марта отмечалось шествиями сначала в Америке, потом в континентальной Европе, и лишь потом сами Ирландцы радостно восприняли новую традицию устраивать гуляния в середине марта: «А почему бы, собственно, и нет?». Первый парад прошел в 1903 году в Уотерфорде. С 1916 года этот праздник соединили с вооруженным шествием националистов, бунтовавших против Англии.
ЧТО ПО ЭТОМУ ПОВОДУ ДУМАЕМ МЫ?
Я совсем вкратце пробежал повествованием по Патрику и его дню, моей задачей не было давать широкий исторический ликбез о деяниях Патрика. Или Патриков, которых может доходить до семи штук. Так же как и описывать историю становления его дня. Если вдруг такая задача имеется — уверен в комментариях мне читатели об этом быстро скажут. Но переходим к самому главному.
Я не зря начал эту заметку с описания двух разнополярных мнений о Дне Святого Патрика. Для одних день праздника, для других день скорби. Я хочу предложить свой, третий, вариант.
Мы, в нашем сообществе, не празднуем День Святого Патрика. К кельтам и язычеству этот день не имеет совершенно никакого отношения, к ирландцам он имеет опосредованное отношение. Да и нам не нужен какой-то особый день, чтобы выпить. Мы, как и ирландцы, можем выпивать тогда, когда нам этого хочется, а не когда календарь повернулся на определенную дату.
С другой стороны мы не поддерживаем ежегодной скорби отечественных и зарубежных кельтских язычников о: «Язычестве, которого нас лишил Патрик», с публикациями разоблачающих статей, в которых Патрик — демон-мутант-кровопийца, лично передушивший всех змей, младенцев и котят Ирландии. Это перегиб в другую сторону.
На самом деле я благодарен Святому Патрику за его миссию. Не стоит забывать, что он крестил Ирландию бескровно, мирным путем, тем самым сохранив ее культуру, которую мы все так нежно любим. Точно так же, как и Олаф I бескровно крестил Исландию. У кого из всех кельтов богаче всех сохранилась мифология? У Ирландцев. У кого из всех германцев богаче всех сохранилась мифология? У Исландцев. Связано ли это с мирным приходом церкви? Безусловно.
Если бы в Ирландии, в свое время, начал миссию кто-то, вроде Владимира Крестителя — мы бы о бережно хранимой нами культуре знали бы в несколько раз меньше. Все бы христианские святые были такими как Патрик — мы жили бы в более лучшем мире.
По этому сейчас, из современности, я могу Патрика только поблагодарить.
С наступающим днем Святого Патрика всех отмечающих.
Sergey; 2017
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
ОБЩИЕ СВЕДЕНИЯ О ПРОИЗНОШЕНИИ
Необходимое предварительное замечание. Отечественная традиция передачи раннеирландских имен и названий, несмотря на свой почтенный, более чем семидесятилетний возраст, имеет, к сожалению, мало общего с реальным ирландским языком. На то есть вполне объяснимая причина: пионер нашей переводческой деятельности, г-н Смирнов, к несчастью как для него, так и для всех последующих поколений кельтологов, не знал ирландского языка и в процессе работы над своими переводами был вынужден пользоваться английскими текстами.
В свою очередь, английский язык известен своим крайне либеральным отношением к иноязычным словам – вспомним, к примеру, что такие прочно вошедшие в английский язык французские слова и выражения, как coup, de trop, mon repos, ennui сохранили как свое написание, так и произношение. Английские издатели ирландских текстов, таким образом, предпочитали не менять оригинальных форм имен и географических названий, предпочитая оставлять их «как есть», и предваряли издания (если, конечно, они были серьезными и качественными) небольшим пояснением, как правильно такие слова произносить.
Впрочем, были и исключения, особенно когда дело касалось фольклорных текстов, чаще всего шотландских и новоирландских: благодаря этому появились такие формы, как Lewy (ирл. Lugh), Maeve (ирл. Medhbh), Leary (ирл. Loeghaire), Finola (ирл. Fionnchuala) и проч. Смирнов же, встречаясь с оригинальными ирландскими формами, предпочитал приводить их к некой условной фонетической норме, руководствуясь в большей степени собственной интуицией, нежели четкими правилами — так появились на свет хорошо всем знакомые, но, увы, некорректные с фонетической точки зрения формы, такие как Эмайн Маха (Эвань Ваха, ирл. EmainMhacha), Самайн (Савань, ирл. Samain), Этайн (Эдань, позднее Эдин, ирл. Etain) и т.п.
Кроме того, переводчики так или иначе сталкивались с еще одной проблемой: русский язык отличается крайне консервативной традицией, заключающейся в том, что слова мужского рода в нем как правило оканчиваются на согласный звук, женского же – на гласный (это связано с объективными трудностями изменения не подходящих под эту норму слов по падежам), ввиду чего многие слова приходилось видоизменять. Кроме того, в ирландском языке окончания слов в различных падежах часто совпадали с окончаниями совершенно других падежей в русском языке, что вызывало дополнительные трудности: например, ирландское название Мунстера, Муму (Mumu), было очень сложно употребить по-русски в винительном или родительном падеже – напр., «пойти в Муму», «вернуться из Муму» (напрашивается «из Мумы») и т.п.
Обычно, чтобы получить требуемое склоняемое окончание, вместо именительного падежа использовался родительный падеж: например, Муман вместо Муму, Улад вместо Ульту(Ultu), Круахан вместо Круаху (Cruachu), Нуадат вместо Нуаду (Nuadu), Темра вместо Темайр (правильно Теварь, ирл. Témair). Впоследствии все попытки как-то модифицировать подобную систему передачи ирландских слов (предпринятые, в частности, Королевым и Шкунаевым) решительно пресекались «воспитанными» на книгах Смирнова «специалистами» еще на этапе редактирования и корректуры.
В последнее время, однако, наметились новые тенденции в переводческой деятельности – во-первых, связанные с попыткой передачи звучания ирландских слов, опираясь на фонетику основного языка переводимого текста (как правило английского), примеры таких форм – Кучулэйн и Кончобар, Лоэхайр (ирл. Loegaire), Муйрич (ирл. Muirech). Второй способ, еще более абсурдный с языковой точки зрения – передавать звучание слов по принципу «как пишется, так и слышится», например сидхи (совр. ирл. sídhe), дхойне (совр. ирл. dhaoine, «люди») и даже искебеатх (ирл. uisce beatha, «виски»). Встречаются также слова, образованные по совершенно непонятным правилам, например Далабаз (ирл. Delbaeth).
Именно из-за желания как-то повлиять на подобную неутешительную ситуацию мною и был составлен настоящий свод правил, который я с удовольствием предлагаю Вашему вниманию.
Общие правила произношения древнеирландских слов
с,p, t читаются как
— [c, p, t] в начале слов и часто при удвоении (сс, pp, tt). Напр. coir [kor’], правило, póc [po:g], поцелуй, bratt, плащ.
— [g, b,d] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. boc [bog], мягкий, op [ob], отказ, slat [slad], жезл, apair [abar’], «скажи!».
g,b, d читаются как
— [g, b, d] в начале слов. Напр. gilla [giLa], слуга, becc [bec], маленький, daur, дуб.
— [γ, v, δ] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. mug, [muγ] раб, dub, [duv] черный, biad, еда.
ch,ph, th читаются как [h, f, θ] в любой позиции, например telach [t’elah], холм, oíph [oif], красота, rоth [Rоθ], колесо.
r,l, n читаются как
— сильные согласные [R, L, N] в начале слов, после s, l, r, n и перед t, d, s, l, r, n. Напр. rún, тайна, srab [sRav], поток, erdd, колесничий, lúan [Luan], луна, recht, право. В конце слов сильные согласные обычно обозначаются удвоением – напр. corr, острие, coll, орешник, donn, бурый.
— слабые [r, l, n] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. carae, друг, tola, «он желает», son, звук.
m читается как
— [m] в начале слов и при удвоении (напр. mór, большой, tromm, тяжелый), а также в конце слов после сильных (напр. salm, псалом, ainm, имя) и смягченных согласных (напр. cúirm [ku:r’m], пиво, feilm [fel’m], шлем).
— [v] в середине и в конце слов после гласных, напр. domun [dovun], мир, cáem, [kaæv] приятный. Исключением являются формы глаголов с окончанием на m: напр., léicim [le:k’im] я оставляю, ní beram [ni:b’eram], мы не несем.
s читается как
— [ ∫ ] перед e, i., напр. sen [∫eN], старый, síl, семя. А также в сочетании с согласными m, l, r, n, c перед e и i, напр. scél – [∫ke:L], рассказ, slíab [[∫liav], гора, colaiste, колледж, Lasren[la∫ren], имя святого, snecht, снег.
Внимание! Это распространяется и на все сочетания m, l, r, n, c после s, например, scribend [∫kr’ivend], переписчик, но при этом spréid [spr’e:δ’], скот.
— [h] в начале слова при наличии предшествующей гласной в зависимости от грамматической структуры предложения (иногда обозначается сочетанием sh). Напр. á síl [a: hil’], «о родичи!», do suin, «для звучания».
— [s] во всех остальных случаях, в том числе при удвоении, напр. fessin – [fesiN], «он сам».
f читается как
— [f] в начале слов при отсутствии предшествующей гласной. Напр. fuil [ful’], кровь, fiach, ворон.
— [v] или не читается вовсе в начале слова при наличии предшествующей гласной в зависимости от грамматической структуры предложения: напр., a fuil «их кровь» – [a vul’], но á fuil «о кровь!» – [a ul’] Внимание! В текстах для обозначения нечитаемого f используется лигатура fh или f с точкой сверху.
mb,nd читаются как [m, n] только в начале слов. Напр., a mballa [amaLa], от стены, i ndún [i nu:N], в крепости. В конце слов nd читаются как [nd], например sund, здесь.
rb,lb читаются как [rv], [lv], например ferb [ferv], нарыв, delb, облик.
ng читается как носовое [ŋ]. Напр., Dún na nGall [du:N naŋaL], Донегол, toing [toŋ’], клятва.
db,dg в середине слов между гласными и в конце слов после гласных читаются как [δv, δγ]. Например, Sadb, [saδv], Tadg [taδγ] – имена собственные.
Внимание! Во всех подобных случаях сочетание двух согласных претерпевает те же изменения, что и один.
Сочетания гласных читаются как дифтонги в случае, если
— любой из его составляющих помечен знаком долготы, за исключением сочетаний ái, éi, ói, úi: toísech [toi∫eh], первый, gáel [gaiL], родство.
— оба гласных приходятся на разные слоги: Cruachu (cru-achu), Sualtam (su-altam), fiach (fi-ach).Долгие дифтонги:
ía – íask [iask], рыба
úa – túath [tuaθ], племя, народ
ái, áe – gái, gáe [gai], копье
oí, óe – oín, óen [oin], один
uí – druí [drui], друид
áu, áo – gáu, gáo [ga:u], ложь
óu – bóu [bo:u] корову (родит. падеж)
íu – bíu [bi:u] «я есть»
éu, éo – béu, béo [be: u], живой.
Краткие дифтонги:
u – fiuss [fius], знание
eu – deug [deuγ], питье
au – daur [daur], дуб
ou – outh [ouθ], клятву (родит. падеж).
ae,ai в конце слов читаются как [e, i]. Напр., daltae, daltai, воспитанник, воспитанники.
Смягчение согласных после гласных происходит в следующих случаях:
— в начале слова перед e, i : gilla [g’iLa], gel [g’el], яркий.
Внимание! Если в начале слова перед e, i стоит группа из нескольких согласных, то смягчается последний из них, например scin [∫k’iN], нож, strengcán [str’eŋga:N], мелодия.
— в середине слова перед e, i и после i : céile [c’e:l’e], приятель, maigen [maγ’en], место. При этом предшествующая i не читается;
— в конце слова после i : stair [star’], история, fuil [ful’], кровь. При этом предшествующая i не читается.
Внимание! Слабые согласные d, b, g, m, [δ, v, γ, v] стоящие после гласных, в конце слова не смягчаются. Твердые согласные p, t, c, [b, d, g] стоящие после гласных, также в конце слова не смягчаются.
Произношение h в начале слова между гласными является предметом споров. В сочетании с местоимениями и глагольными формами звук [h] не произносился (за исключением ní hed [n’i heδ] – «он не (есть)»), однако можно предположить, что он мог употребляться с существительными, что не всегда обозначалось при письме: a ór [a ho:r], a húasal [a hu:asal].
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
Необходимое предварительное замечание. Отечественная традиция передачи раннеирландских имен и названий, несмотря на свой почтенный, более чем семидесятилетний возраст, имеет, к сожалению, мало общего с реальным ирландским языком. На то есть вполне объяснимая причина: пионер нашей переводческой деятельности, г-н Смирнов, к несчастью как для него, так и для всех последующих поколений кельтологов, не знал ирландского языка и в процессе работы над своими переводами был вынужден пользоваться английскими текстами.
В свою очередь, английский язык известен своим крайне либеральным отношением к иноязычным словам – вспомним, к примеру, что такие прочно вошедшие в английский язык французские слова и выражения, как coup, de trop, mon repos, ennui сохранили как свое написание, так и произношение. Английские издатели ирландских текстов, таким образом, предпочитали не менять оригинальных форм имен и географических названий, предпочитая оставлять их «как есть», и предваряли издания (если, конечно, они были серьезными и качественными) небольшим пояснением, как правильно такие слова произносить.
Впрочем, были и исключения, особенно когда дело касалось фольклорных текстов, чаще всего шотландских и новоирландских: благодаря этому появились такие формы, как Lewy (ирл. Lugh), Maeve (ирл. Medhbh), Leary (ирл. Loeghaire), Finola (ирл. Fionnchuala) и проч. Смирнов же, встречаясь с оригинальными ирландскими формами, предпочитал приводить их к некой условной фонетической норме, руководствуясь в большей степени собственной интуицией, нежели четкими правилами — так появились на свет хорошо всем знакомые, но, увы, некорректные с фонетической точки зрения формы, такие как Эмайн Маха (Эвань Ваха, ирл. EmainMhacha), Самайн (Савань, ирл. Samain), Этайн (Эдань, позднее Эдин, ирл. Etain) и т.п.
Кроме того, переводчики так или иначе сталкивались с еще одной проблемой: русский язык отличается крайне консервативной традицией, заключающейся в том, что слова мужского рода в нем как правило оканчиваются на согласный звук, женского же – на гласный (это связано с объективными трудностями изменения не подходящих под эту норму слов по падежам), ввиду чего многие слова приходилось видоизменять. Кроме того, в ирландском языке окончания слов в различных падежах часто совпадали с окончаниями совершенно других падежей в русском языке, что вызывало дополнительные трудности: например, ирландское название Мунстера, Муму (Mumu), было очень сложно употребить по-русски в винительном или родительном падеже – напр., «пойти в Муму», «вернуться из Муму» (напрашивается «из Мумы») и т.п.
Обычно, чтобы получить требуемое склоняемое окончание, вместо именительного падежа использовался родительный падеж: например, Муман вместо Муму, Улад вместо Ульту(Ultu), Круахан вместо Круаху (Cruachu), Нуадат вместо Нуаду (Nuadu), Темра вместо Темайр (правильно Теварь, ирл. Témair). Впоследствии все попытки как-то модифицировать подобную систему передачи ирландских слов (предпринятые, в частности, Королевым и Шкунаевым) решительно пресекались «воспитанными» на книгах Смирнова «специалистами» еще на этапе редактирования и корректуры.
В последнее время, однако, наметились новые тенденции в переводческой деятельности – во-первых, связанные с попыткой передачи звучания ирландских слов, опираясь на фонетику основного языка переводимого текста (как правило английского), примеры таких форм – Кучулэйн и Кончобар, Лоэхайр (ирл. Loegaire), Муйрич (ирл. Muirech). Второй способ, еще более абсурдный с языковой точки зрения – передавать звучание слов по принципу «как пишется, так и слышится», например сидхи (совр. ирл. sídhe), дхойне (совр. ирл. dhaoine, «люди») и даже искебеатх (ирл. uisce beatha, «виски»). Встречаются также слова, образованные по совершенно непонятным правилам, например Далабаз (ирл. Delbaeth).
Именно из-за желания как-то повлиять на подобную неутешительную ситуацию мною и был составлен настоящий свод правил, который я с удовольствием предлагаю Вашему вниманию.
Общие правила произношения древнеирландских слов
с,p, t читаются как
— [c, p, t] в начале слов и часто при удвоении (сс, pp, tt). Напр. coir [kor’], правило, póc [po:g], поцелуй, bratt, плащ.
— [g, b,d] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. boc [bog], мягкий, op [ob], отказ, slat [slad], жезл, apair [abar’], «скажи!».
g,b, d читаются как
— [g, b, d] в начале слов. Напр. gilla [giLa], слуга, becc [bec], маленький, daur, дуб.
— [γ, v, δ] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. mug, [muγ] раб, dub, [duv] черный, biad, еда.
ch,ph, th читаются как [h, f, θ] в любой позиции, например telach [t’elah], холм, oíph [oif], красота, rоth [Rоθ], колесо.
r,l, n читаются как
— сильные согласные [R, L, N] в начале слов, после s, l, r, n и перед t, d, s, l, r, n. Напр. rún, тайна, srab [sRav], поток, erdd, колесничий, lúan [Luan], луна, recht, право. В конце слов сильные согласные обычно обозначаются удвоением – напр. corr, острие, coll, орешник, donn, бурый.
— слабые [r, l, n] между гласными и в конце слов после гласных. Напр. carae, друг, tola, «он желает», son, звук.
m читается как
— [m] в начале слов и при удвоении (напр. mór, большой, tromm, тяжелый), а также в конце слов после сильных (напр. salm, псалом, ainm, имя) и смягченных согласных (напр. cúirm [ku:r’m], пиво, feilm [fel’m], шлем).
— [v] в середине и в конце слов после гласных, напр. domun [dovun], мир, cáem, [kaæv] приятный. Исключением являются формы глаголов с окончанием на m: напр., léicim [le:k’im] я оставляю, ní beram [ni:b’eram], мы не несем.
s читается как
— [ ∫ ] перед e, i., напр. sen [∫eN], старый, síl, семя. А также в сочетании с согласными m, l, r, n, c перед e и i, напр. scél – [∫ke:L], рассказ, slíab [[∫liav], гора, colaiste, колледж, Lasren[la∫ren], имя святого, snecht, снег.
Внимание! Это распространяется и на все сочетания m, l, r, n, c после s, например, scribend [∫kr’ivend], переписчик, но при этом spréid [spr’e:δ’], скот.
— [h] в начале слова при наличии предшествующей гласной в зависимости от грамматической структуры предложения (иногда обозначается сочетанием sh). Напр. á síl [a: hil’], «о родичи!», do suin, «для звучания».
— [s] во всех остальных случаях, в том числе при удвоении, напр. fessin – [fesiN], «он сам».
f читается как
— [f] в начале слов при отсутствии предшествующей гласной. Напр. fuil [ful’], кровь, fiach, ворон.
— [v] или не читается вовсе в начале слова при наличии предшествующей гласной в зависимости от грамматической структуры предложения: напр., a fuil «их кровь» – [a vul’], но á fuil «о кровь!» – [a ul’] Внимание! В текстах для обозначения нечитаемого f используется лигатура fh или f с точкой сверху.
mb,nd читаются как [m, n] только в начале слов. Напр., a mballa [amaLa], от стены, i ndún [i nu:N], в крепости. В конце слов nd читаются как [nd], например sund, здесь.
rb,lb читаются как [rv], [lv], например ferb [ferv], нарыв, delb, облик.
ng читается как носовое [ŋ]. Напр., Dún na nGall [du:N naŋaL], Донегол, toing [toŋ’], клятва.
db,dg в середине слов между гласными и в конце слов после гласных читаются как [δv, δγ]. Например, Sadb, [saδv], Tadg [taδγ] – имена собственные.
Внимание! Во всех подобных случаях сочетание двух согласных претерпевает те же изменения, что и один.
Сочетания гласных читаются как дифтонги в случае, если
— любой из его составляющих помечен знаком долготы, за исключением сочетаний ái, éi, ói, úi: toísech [toi∫eh], первый, gáel [gaiL], родство.
— оба гласных приходятся на разные слоги: Cruachu (cru-achu), Sualtam (su-altam), fiach (fi-ach).Долгие дифтонги:
ía – íask [iask], рыба
úa – túath [tuaθ], племя, народ
ái, áe – gái, gáe [gai], копье
oí, óe – oín, óen [oin], один
uí – druí [drui], друид
áu, áo – gáu, gáo [ga:u], ложь
óu – bóu [bo:u] корову (родит. падеж)
íu – bíu [bi:u] «я есть»
éu, éo – béu, béo [be: u], живой.
Краткие дифтонги:
u – fiuss [fius], знание
eu – deug [deuγ], питье
au – daur [daur], дуб
ou – outh [ouθ], клятву (родит. падеж).
ae,ai в конце слов читаются как [e, i]. Напр., daltae, daltai, воспитанник, воспитанники.
Смягчение согласных после гласных происходит в следующих случаях:
— в начале слова перед e, i : gilla [g’iLa], gel [g’el], яркий.
Внимание! Если в начале слова перед e, i стоит группа из нескольких согласных, то смягчается последний из них, например scin [∫k’iN], нож, strengcán [str’eŋga:N], мелодия.
— в середине слова перед e, i и после i : céile [c’e:l’e], приятель, maigen [maγ’en], место. При этом предшествующая i не читается;
— в конце слова после i : stair [star’], история, fuil [ful’], кровь. При этом предшествующая i не читается.
Внимание! Слабые согласные d, b, g, m, [δ, v, γ, v] стоящие после гласных, в конце слова не смягчаются. Твердые согласные p, t, c, [b, d, g] стоящие после гласных, также в конце слова не смягчаются.
Произношение h в начале слова между гласными является предметом споров. В сочетании с местоимениями и глагольными формами звук [h] не произносился (за исключением ní hed [n’i heδ] – «он не (есть)»), однако можно предположить, что он мог употребляться с существительными, что не всегда обозначалось при письме: a ór [a ho:r], a húasal [a hu:asal].
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
УМНАЯ ЖЕНА
На протяжении всей истории Ирландии — длинной, бурной и удивительной — не было, мне думается, женщины, равной по уму жене Гоб-ан-Шора, кроме, пожалуй, одной, имя которой Сав, жены самого О’Доннела. Да, это была необыкновенная женщина.
Про жену Гоба я вам расскажу позже, только б не забыть.
Сам О’Доннел, принц Донеголский, по-своему тоже был очень умен. Как-то раз на пасхальной неделе он принимал у себя при дворе именитого испанского гостя, и не хватило вдруг яблок. Он тотчас послал слугу в ближайшее аббатство, однако скупая братия ответила, что, увы, от старых запасов ничего не осталось и пока не поспеет новый урожай, яблок у них не будет.
Тогда О’Доннел приказал отправить монахам в подарок связку свечей. И посланец, который отнес их, вернулся обратно с корзиной чудеснейших яблок.
О’Доннел тут же сочинил на гэльском языке остроумное двустишие и отослал его с выражением своей благодарности в аббатство: мол, он потрясен открытием, что свечи помогают яблокам созревать раньше времени.
Да, только начали-то мы с вами говорить о его жене Сав, еще более умной, чем он. История о том, как он нашел ее, дочь бедняка из бедняков, и пленился ее мудростью, уже сама по себе превосходна, и, может быть, я поведаю вам ее, когда будет веселей у меня на душе. А сейчас я хочу рассказать вам, как Сав перехитрила своего любимого мужа.
Когда он впервые был пленен ее ясным умом и думал удивить эту босоногую девушку известием, что собирается на ней жениться и сделать ее хозяйкой своего сердца и своего дома, то удивляться пришлось ему самому, так как она наотрез ему отказала. Как только он успокоился, то спросил ее о причине такого безрассудства. И Сав ответила:
— Ослепленный любовью, вы сейчас не замечаете ни моего положения, ни моей бедности. Но придет день, когда, если я осмелюсь разгневать великого О’Доннела, он забудет, что я ничем не хуже его, если не лучше, и ввергнет меня снова в ту нищету, из какой поднял.
Клятвы О’Доннела, что этого никогда не случится, не поколебали ее. Он просил ее, и умолял, и преследовал день за днем, с понедельника до воскресенья, и опять день за днем, пока наконец Сав — подобно Сэлли Данлейви, когда та согласилась выйти замуж за большого и неуклюжего Мэнни Мак Граха, чтобы отделаться от него, — согласилась стать его женой.
Но она потребовала от О’Доннела клятвы, что, если придет день — а он наверное придет, — когда О’Доннел пожалеет о совершенной им глупости, станет ее попрекать и прикажет убираться назад, ей разрешено будет забрать из его замка все, что она сама выберет и сумеет унести у себя на спине за три раза.
Счастливый О’Доннел громко смеялся, согла шаясь на это ее чудное условие.
Они поженились и были счастливы. У них рос уже сын, в котором оба души не чаяли. И в течение целых трех лет О’Доннел сдерживал свой буйный нрав и не обижал ту, которую нежно любил, хотя его частенько подмывало на это, когда ей удавалось, и весьма умело, расстроить вероломные планы этого самодержца.
Но однажды она зашла слишком уж далеко, и это позволило королевским придворным посмеяться над былым величием короля.
У короля шел прием. Его жена сидела с ним рядом и с беспокойством наблюдала, какой страх он внушает всем, даже когда удовлетворяет просьбы одного просителя за другим. Вдруг какой-то босоногий монах дерзко шагнул прямо к королю. Быть может, ему и следовало вести себя поскромнее, но он был явно обижен.
— Ты кто такой? Что у тебя за просьба? — О’Доннел замахнулся плеткой, чтобы поставить раба на место.
Но человек этот не оробел, напротив — еще более дерзко и вызывающе он ответил:
— Посланник Бога я, О’Доннел! Господь прислал меня, чтобы потребовать от тебя исправить все зло, какое ты совершил.
Королева сдержала удар, который О’Доннел готов был обрушить на голову этого безумца. Она рукой остановила своего мужа и очень спокойно ответила разгорячившемуся монаху:
— Мы слышали много хорошего о твоем господине. Передай ему, чтобы он ничего не боялся и приходил сюда сам. Пусть смиренно сложит к нашим ногам свою обиду, и тогда он узнает, как добр и милостив великий О’Доннел.
В тот день при дворе вспыхнули беспорядки. Взбешенный О’Доннел тут же явился в покои жены и сказал:
— Ах ты шлюха! Но так мне, дураку, и надо! Что хорошего мог я ожидать, женившись на нищенке, дочери нищего! Долой из моего замка и с глаз моих! Навсегда!
— Прекрасно, — ответила спокойно Сав. — Но я заберу с собой самые большие ценности, какие только захочу.
— Забирай что угодно! — крикнул он. — Все равно я еще дешево от тебя отделался!
И все же он с болью смотрел, как она собирает все редчайшие и самые ценные украшения, какие делали его замок предметом всеобщей зависти. Но в гордыне своей он не промолвил ни слова. В полном молчании наблюдал он и весь его двор, как она перенесла свою ношу через разводной мост и, сложив ее на той стороне, вернулась назад.
— Что последует за этим? — храбро спросил он, стоя рядом с дивившимся на все это сыном и держа его за руку.
Повернувшись к нему спиной, Сав сказала:
— Посади ко мне на плечи нашего сына!
На мгновение О’Доннел остолбенел. Но он тут же вспомнил о прославленной неустрашимости всех О’Доннелов и не моргнув глазом оторвал частицу своего сердца — сына своего, посадив его на плечи этой жестокой.
Она перенесла сына через мост и опустила на мешок с бриллиантами, золотом и прочими драгоценностями, а сама вернулась опять.
— Ну, а теперь?
О’Доннел был тверд как скала, и как гранит был тверд его вопрос: «Ну, а теперь?»
— А теперь, — ответила эта необыкновенная женщина, — самое ценное. Теперь ты садись ко мне на спину, моя самая тяжелая ноша!
В старину говорили:
Очень мудро поступил наш Колм, когда еще в шестом веке, основав в Ионе свою знаменитую школу и поселение монахов и ученых, он запретил брать с собой корову. «Куда привели вы корову, — говорил этот мудрый человек, — туда за ней последует и женщина. А куда пришла женщина, туда последуют и неприятности».
***
Из книги Шамаса Мак Минуса и из собрания Джозефа Джекобса
Перевод и составление Наталии Шерешевской
Цитируется по изданию «Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки)»
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
На протяжении всей истории Ирландии — длинной, бурной и удивительной — не было, мне думается, женщины, равной по уму жене Гоб-ан-Шора, кроме, пожалуй, одной, имя которой Сав, жены самого О’Доннела. Да, это была необыкновенная женщина.
Про жену Гоба я вам расскажу позже, только б не забыть.
Сам О’Доннел, принц Донеголский, по-своему тоже был очень умен. Как-то раз на пасхальной неделе он принимал у себя при дворе именитого испанского гостя, и не хватило вдруг яблок. Он тотчас послал слугу в ближайшее аббатство, однако скупая братия ответила, что, увы, от старых запасов ничего не осталось и пока не поспеет новый урожай, яблок у них не будет.
Тогда О’Доннел приказал отправить монахам в подарок связку свечей. И посланец, который отнес их, вернулся обратно с корзиной чудеснейших яблок.
О’Доннел тут же сочинил на гэльском языке остроумное двустишие и отослал его с выражением своей благодарности в аббатство: мол, он потрясен открытием, что свечи помогают яблокам созревать раньше времени.
Да, только начали-то мы с вами говорить о его жене Сав, еще более умной, чем он. История о том, как он нашел ее, дочь бедняка из бедняков, и пленился ее мудростью, уже сама по себе превосходна, и, может быть, я поведаю вам ее, когда будет веселей у меня на душе. А сейчас я хочу рассказать вам, как Сав перехитрила своего любимого мужа.
Когда он впервые был пленен ее ясным умом и думал удивить эту босоногую девушку известием, что собирается на ней жениться и сделать ее хозяйкой своего сердца и своего дома, то удивляться пришлось ему самому, так как она наотрез ему отказала. Как только он успокоился, то спросил ее о причине такого безрассудства. И Сав ответила:
— Ослепленный любовью, вы сейчас не замечаете ни моего положения, ни моей бедности. Но придет день, когда, если я осмелюсь разгневать великого О’Доннела, он забудет, что я ничем не хуже его, если не лучше, и ввергнет меня снова в ту нищету, из какой поднял.
Клятвы О’Доннела, что этого никогда не случится, не поколебали ее. Он просил ее, и умолял, и преследовал день за днем, с понедельника до воскресенья, и опять день за днем, пока наконец Сав — подобно Сэлли Данлейви, когда та согласилась выйти замуж за большого и неуклюжего Мэнни Мак Граха, чтобы отделаться от него, — согласилась стать его женой.
Но она потребовала от О’Доннела клятвы, что, если придет день — а он наверное придет, — когда О’Доннел пожалеет о совершенной им глупости, станет ее попрекать и прикажет убираться назад, ей разрешено будет забрать из его замка все, что она сама выберет и сумеет унести у себя на спине за три раза.
Счастливый О’Доннел громко смеялся, согла шаясь на это ее чудное условие.
Они поженились и были счастливы. У них рос уже сын, в котором оба души не чаяли. И в течение целых трех лет О’Доннел сдерживал свой буйный нрав и не обижал ту, которую нежно любил, хотя его частенько подмывало на это, когда ей удавалось, и весьма умело, расстроить вероломные планы этого самодержца.
Но однажды она зашла слишком уж далеко, и это позволило королевским придворным посмеяться над былым величием короля.
У короля шел прием. Его жена сидела с ним рядом и с беспокойством наблюдала, какой страх он внушает всем, даже когда удовлетворяет просьбы одного просителя за другим. Вдруг какой-то босоногий монах дерзко шагнул прямо к королю. Быть может, ему и следовало вести себя поскромнее, но он был явно обижен.
— Ты кто такой? Что у тебя за просьба? — О’Доннел замахнулся плеткой, чтобы поставить раба на место.
Но человек этот не оробел, напротив — еще более дерзко и вызывающе он ответил:
— Посланник Бога я, О’Доннел! Господь прислал меня, чтобы потребовать от тебя исправить все зло, какое ты совершил.
Королева сдержала удар, который О’Доннел готов был обрушить на голову этого безумца. Она рукой остановила своего мужа и очень спокойно ответила разгорячившемуся монаху:
— Мы слышали много хорошего о твоем господине. Передай ему, чтобы он ничего не боялся и приходил сюда сам. Пусть смиренно сложит к нашим ногам свою обиду, и тогда он узнает, как добр и милостив великий О’Доннел.
В тот день при дворе вспыхнули беспорядки. Взбешенный О’Доннел тут же явился в покои жены и сказал:
— Ах ты шлюха! Но так мне, дураку, и надо! Что хорошего мог я ожидать, женившись на нищенке, дочери нищего! Долой из моего замка и с глаз моих! Навсегда!
— Прекрасно, — ответила спокойно Сав. — Но я заберу с собой самые большие ценности, какие только захочу.
— Забирай что угодно! — крикнул он. — Все равно я еще дешево от тебя отделался!
И все же он с болью смотрел, как она собирает все редчайшие и самые ценные украшения, какие делали его замок предметом всеобщей зависти. Но в гордыне своей он не промолвил ни слова. В полном молчании наблюдал он и весь его двор, как она перенесла свою ношу через разводной мост и, сложив ее на той стороне, вернулась назад.
— Что последует за этим? — храбро спросил он, стоя рядом с дивившимся на все это сыном и держа его за руку.
Повернувшись к нему спиной, Сав сказала:
— Посади ко мне на плечи нашего сына!
На мгновение О’Доннел остолбенел. Но он тут же вспомнил о прославленной неустрашимости всех О’Доннелов и не моргнув глазом оторвал частицу своего сердца — сына своего, посадив его на плечи этой жестокой.
Она перенесла сына через мост и опустила на мешок с бриллиантами, золотом и прочими драгоценностями, а сама вернулась опять.
— Ну, а теперь?
О’Доннел был тверд как скала, и как гранит был тверд его вопрос: «Ну, а теперь?»
— А теперь, — ответила эта необыкновенная женщина, — самое ценное. Теперь ты садись ко мне на спину, моя самая тяжелая ноша!
В старину говорили:
Очень мудро поступил наш Колм, когда еще в шестом веке, основав в Ионе свою знаменитую школу и поселение монахов и ученых, он запретил брать с собой корову. «Куда привели вы корову, — говорил этот мудрый человек, — туда за ней последует и женщина. А куда пришла женщина, туда последуют и неприятности».
***
Из книги Шамаса Мак Минуса и из собрания Джозефа Джекобса
Перевод и составление Наталии Шерешевской
Цитируется по изданию «Сказки Ирландские и Валлийские (Британские легенды и сказки)»
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
В наши дни ничего не осталось от небольшого рыбацкого городка, который некогда располагался за чертой города Голуэй в устье реки Корриб. Название «claddagh» переводится как «каменистый берег», раньше это был один из древнейших ирландских рыбацких поселков, который не смотря на близкое соседство с Голуэем, сотни лет сохранял независимость от англо-норманнов, свои уникальные традиции и обычаи.
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
ВИДЕНИЕ ЭНГУСА
Энгус спал однажды ночью и вдруг увидел девушку у изголовья своей кровати. Не было красивей ее во всей Ирландии.
Энгус схватил ее за руки, чтобы втащить в свою постель, но кто-то вырвал ее, да так быстро, что он и разглядеть ничего не успел.
Вез сна лежал Энгус до самого утра, и не легко было у него на душе. Охватила его болезнь из-за девушки, которую видел он и с которой так и не смог поговорить. И есть он перестал. Но вот как-то ночью опять явилась ему эта девушка, в руках у нее была арфа. Девушка пела для него и играла. Так лежал он до самого утра. а утром не мог он есть. Целый год приходила к нему эта девушка, И вызвала его любовь. И никому не признался ни в чем Энгус, был он болен, и никто не мог понять, что с ним.
И вот собрались лекари со всей Ирландии, и никто из них не мог понять, что с ним. Послали тогда за Фергне, лекарем из Копна. Пришел он и сразу понял, чем болен Энгус, понял, что болезнь его заключена в его мыслях. Сказал Фергне:
— Не надо долго смотреть, чтобы понять. что причина твоей болезни в любви, которая охватила тебя.
— Да, вот причина моего страдания,- сказал Энгус.- Я полюбил эту девушку всем сердцем. Разве кто-нибудь отважится рассказать другому о такой любви? Правду ты сказал, явилась ко мне девушка, прекраснее которой нет во всей Ирландии. В руках у нее была арфа, по ночам она пела и играла для меня.
— Hе было этого на самом деле,-сказал Фергне.- Это любовь твоя овладела тобой. Надо послать за Боанн, твоей матерью, пусть придет она и поговорит с тобой.
Послали за Боанн. Она пришла.
— Я лечил этою человека,- сказал Фергне.- Поистине, странная у него болезнь.
И он рассказал все Боанн.
— Надо, чтобы ты, его мать, ухаживала за ним,- сказал Фергне.- Странная у нею болезнь, надо обыскать всю Ирландию, чтобы найти девушку, которую видел Твой сын.
Целый год искали ее, но не смогли найти ничего похожего. Снова послали за Фергне.
— Мы ничем не смогли помочь ему,- сказала Боанн.
— Надо, чтобы пришел Дагда и поговорил со своим сыном,- сказал Фергне.
Пошли к Дагде и привели его.
— Зачем позвали меня? — спросил он. — Надо, чтобы ты поговорил с твоим сыном,- ответила Боанн.- Ты лучше сможешь помочь ему. Смерть грозит ему, так тяжело он болен. Охватила ею внезапная любовь, и ничто ему не может помочь.
— Зачем мне говорить с ним.- сказал Дагда,- ведь не меньше моей твоя мудрость.
— Думаю, что раз ты сам, король сидов Ирландии, не можешь помочь ему, надо пойтп к Бодбу, королю сидов Мунстера, его мудрость известна во всей Ирландии.
Пошли они к Бодбу, и он нх сердечно приветствовал.
— Привет вам,-сказал Бодб,-слуги Дагды. Зачем вы пришли ко мне? Есть ли у вас какое-нибудь поручение?
— Есть, Бодб,-сказали они.-Энгус, сын Дагды вот уже два года охвачен странной болезнью. Является во сне ему девушка. И никто не знает, где живет она и как ее имя. Велит тебе Дагда обыскать всю Ирландию и найти девушку, подобную той, которую видел Энгус.
— Не простое это дело,- сказал Бодб.- Приходите ко мне через год, чтобы я мог все исполнять точно.
Через год пришли они к дому Бодба в Сид Фемен.
— Я обыскал всю Ирландию,- сказал Бодб,- и нашел эту девушку у озера Лох Бел Драгон.
Пошли они к Дагде, он сердечно приветствовал их.
— Есть ли у вас новости? — спросил Дагда.
— У нас есть хорошие новости: нашлась девушка, именно такая, как ты описывал. Вот что велит Бодб: пусть приедет к нему Энгус, чтобы увидеть, та ли эта девушка.
Энгус сел в колесницу и приехал в Сид Фемен. Большой королевский пир устроили для него, все его сердечно приветствовали. Пробыли они там три дня и три ночи.
— Теперь иди,- сказал Бодб,- и посмотри на девушку. А то не могу я пока точно сказать, что это она.
И пошли они к озеру. Увидели они трижды по пятьдесят девушек, и та девушка была среди них. Другие девушки и до плеча ей не доходили. Серебряная цепь была между каждыми двумя девушками. На шее у каждой было серебряное ожерелье и цепь из чистого золота.
— Узнаешь ли ты девушку? — спросил Бодб.
— Конечно, я узнаю ее,- ответил Энгус.
— Нет в этом твоей величайшей власти,- сказал Бодб.
— Нет,- сказал Энгус,- не властен я над собой, когда вижу ее. Кто эта девушка?
— Это мне известно,- сказал Бодб,- Это Каэр Иб Ормат, дочь Этала Анбуала из Сида Уман в Коннахте.
Потом Энгус и его люди вернулись к себе домой в Бруг Мак Ока. Пошел с ними и Бодб, чтобы навестить Дагду и Боанн. Рассказал он им, как нашли эту девушку, как узнали ее имя, имя ее отца и имя отца ее отца.
— Мало нам от этого пользы,- сказал Дагда.
— Лучше всего для тебя, Дагда,- сказал Бодб,- поехать к Айлилю и Медб. Ведь в их землях живет эта девушка.
Дагда пустился в путь и приехал в Коннахт. Трижды по двадцать колесниц было с ним. Король и королева сердечно приветствовали его. Целых семь дней продолжался королевский пир, много были выпито пива.
— Зачем вы к нам приехали? — спросил король.
— Есть в твоих землях одна девушка, которую полюбил мой сын,-ответил Дагда.- Из-за этого заболел он. Я приехал, чтобы просить ее для моего сына.
— Кто она? — спросил Айлиль.
— Дочь Этала Анбуала.
— Нет у нас такой власти, чтобы отдать ее ему,- сказали Айлиль и Медб.
— Лучше всего,- сказал Дагда,- позвать сюда его самого.
Пошел к нему слуга Айлиля и сказал:
— Велят Айлиль и Медб, чтобы ты пришел к ним. Они хотят поговорить с тобой.
— Не пойду я к ним,- сказал он.- Не хочу я отдавать мою дочь сыну Дагды.
Передали все это Айлилю. Что не хочет он идти, что уже знает, зачем его зовут.
— Раз так,- сказал Лйлиль,- я сам пойду К нему, и мои воины пойдут вместе со мной.
И пошли с ним его люди, да еще люди Дагды: все пошли туда. И разрушили они весь Сид. Принесли они королю тому трижды по двадцать голов, и был он в большой тревоге.
Тогда сказал Айлиль Эталу Анбуалу:
— Отдай твою дочь сыну Дагды.
— Не могу,- сказал он.- Есть над ней власть большая, чем моя.
— Что за власть? — спросил Айлиль.
— Нетрудно сказать. Целый год каждый день принимает она птичий облик, а другой год — облик человека.
— И отчего же это так? — спросил Айлиль.
— Не властен я над этим,- сказал ее отец.
— Головой своей ответишь,- сказал Айлиль,- если не научишь нас, что делать.
— Недолго ей осталось быть со мной,- сказал он.- Предлагаете вы ей мудрую вещь. В следующее лето будет она в облике птицы на озере Лох Бел Драгон, и прекрасные птицы будут с ней, трижды по пятьдесят белых лебедей будут окружать ее. И буду я пировать с ними.
— Знаю я теперь,- сказал Дагда,- откуда эти птицы.
Заключили тогда Айлиль, Этал и Дагда дружеский союз, и отпустили Этала на свободу. Укрылся у него Дагда. Дагда вернулся домой и все рассказал сыну.
— Поезжай летом к озеру Лох Бел Драгов и полови ее с собой.
Мак Ок пришел к озеру и увидел трижды по пятьдесят белых птиц. Были на них серебряные цепи и у каждой на голове — золотой обруч. А Энгус стоял на берегу в облике человека. Позвал он девушку:
— Подойди, поговори со мной, Каэр.
— Кто зовет меня? — спросила Каэр.
— Энгус зовет тебя. Подойди и позволь мне быть в воде рядом с тобой.
— Я подойду,- сказала она.
И она подошла к нему. Он схватил ее двумя руками. Превратился он тоже в белого лебедя, заснули они и трижды оплыли вокруг озера. Не было и не будет в этом ущерба для его чести. Потом в виде белых птиц прилетели они в Бруг сына Ока и так запели, что все люди заснули и три дня и три ночи продолжался их сон. И девушка навсегда осталась с ним. Так началась дружба между Мак Оком и Айлилем и Медб, и поэтому, когда случилось похищение быка из Куальнге, пришел к ним Энгус и привел трижды по сто человек.
Вот рассказ о чудесном видении Энгуса, сына Дагды, и о Похищении Быка из Куальнге.
Перевод: Т. Михайлова
Цитируется по изданию "Похищение быка из Куальнге"
Сообщество [club156369640|кельтская Традиция | Druidism]
Энгус спал однажды ночью и вдруг увидел девушку у изголовья своей кровати. Не было красивей ее во всей Ирландии.
Энгус схватил ее за руки, чтобы втащить в свою постель, но кто-то вырвал ее, да так быстро, что он и разглядеть ничего не успел.
Вез сна лежал Энгус до самого утра, и не легко было у него на душе. Охватила его болезнь из-за девушки, которую видел он и с которой так и не смог поговорить. И есть он перестал. Но вот как-то ночью опять явилась ему эта девушка, в руках у нее была арфа. Девушка пела для него и играла. Так лежал он до самого утра. а утром не мог он есть. Целый год приходила к нему эта девушка, И вызвала его любовь. И никому не признался ни в чем Энгус, был он болен, и никто не мог понять, что с ним.
И вот собрались лекари со всей Ирландии, и никто из них не мог понять, что с ним. Послали тогда за Фергне, лекарем из Копна. Пришел он и сразу понял, чем болен Энгус, понял, что болезнь его заключена в его мыслях. Сказал Фергне:
— Не надо долго смотреть, чтобы понять. что причина твоей болезни в любви, которая охватила тебя.
— Да, вот причина моего страдания,- сказал Энгус.- Я полюбил эту девушку всем сердцем. Разве кто-нибудь отважится рассказать другому о такой любви? Правду ты сказал, явилась ко мне девушка, прекраснее которой нет во всей Ирландии. В руках у нее была арфа, по ночам она пела и играла для меня.
— Hе было этого на самом деле,-сказал Фергне.- Это любовь твоя овладела тобой. Надо послать за Боанн, твоей матерью, пусть придет она и поговорит с тобой.
Послали за Боанн. Она пришла.
— Я лечил этою человека,- сказал Фергне.- Поистине, странная у него болезнь.
И он рассказал все Боанн.
— Надо, чтобы ты, его мать, ухаживала за ним,- сказал Фергне.- Странная у нею болезнь, надо обыскать всю Ирландию, чтобы найти девушку, которую видел Твой сын.
Целый год искали ее, но не смогли найти ничего похожего. Снова послали за Фергне.
— Мы ничем не смогли помочь ему,- сказала Боанн.
— Надо, чтобы пришел Дагда и поговорил со своим сыном,- сказал Фергне.
Пошли к Дагде и привели его.
— Зачем позвали меня? — спросил он. — Надо, чтобы ты поговорил с твоим сыном,- ответила Боанн.- Ты лучше сможешь помочь ему. Смерть грозит ему, так тяжело он болен. Охватила ею внезапная любовь, и ничто ему не может помочь.
— Зачем мне говорить с ним.- сказал Дагда,- ведь не меньше моей твоя мудрость.
— Думаю, что раз ты сам, король сидов Ирландии, не можешь помочь ему, надо пойтп к Бодбу, королю сидов Мунстера, его мудрость известна во всей Ирландии.
Пошли они к Бодбу, и он нх сердечно приветствовал.
— Привет вам,-сказал Бодб,-слуги Дагды. Зачем вы пришли ко мне? Есть ли у вас какое-нибудь поручение?
— Есть, Бодб,-сказали они.-Энгус, сын Дагды вот уже два года охвачен странной болезнью. Является во сне ему девушка. И никто не знает, где живет она и как ее имя. Велит тебе Дагда обыскать всю Ирландию и найти девушку, подобную той, которую видел Энгус.
— Не простое это дело,- сказал Бодб.- Приходите ко мне через год, чтобы я мог все исполнять точно.
Через год пришли они к дому Бодба в Сид Фемен.
— Я обыскал всю Ирландию,- сказал Бодб,- и нашел эту девушку у озера Лох Бел Драгон.
Пошли они к Дагде, он сердечно приветствовал их.
— Есть ли у вас новости? — спросил Дагда.
— У нас есть хорошие новости: нашлась девушка, именно такая, как ты описывал. Вот что велит Бодб: пусть приедет к нему Энгус, чтобы увидеть, та ли эта девушка.
Энгус сел в колесницу и приехал в Сид Фемен. Большой королевский пир устроили для него, все его сердечно приветствовали. Пробыли они там три дня и три ночи.
— Теперь иди,- сказал Бодб,- и посмотри на девушку. А то не могу я пока точно сказать, что это она.
И пошли они к озеру. Увидели они трижды по пятьдесят девушек, и та девушка была среди них. Другие девушки и до плеча ей не доходили. Серебряная цепь была между каждыми двумя девушками. На шее у каждой было серебряное ожерелье и цепь из чистого золота.
— Узнаешь ли ты девушку? — спросил Бодб.
— Конечно, я узнаю ее,- ответил Энгус.
— Нет в этом твоей величайшей власти,- сказал Бодб.
— Нет,- сказал Энгус,- не властен я над собой, когда вижу ее. Кто эта девушка?
— Это мне известно,- сказал Бодб,- Это Каэр Иб Ормат, дочь Этала Анбуала из Сида Уман в Коннахте.
Потом Энгус и его люди вернулись к себе домой в Бруг Мак Ока. Пошел с ними и Бодб, чтобы навестить Дагду и Боанн. Рассказал он им, как нашли эту девушку, как узнали ее имя, имя ее отца и имя отца ее отца.
— Мало нам от этого пользы,- сказал Дагда.
— Лучше всего для тебя, Дагда,- сказал Бодб,- поехать к Айлилю и Медб. Ведь в их землях живет эта девушка.
Дагда пустился в путь и приехал в Коннахт. Трижды по двадцать колесниц было с ним. Король и королева сердечно приветствовали его. Целых семь дней продолжался королевский пир, много были выпито пива.
— Зачем вы к нам приехали? — спросил король.
— Есть в твоих землях одна девушка, которую полюбил мой сын,-ответил Дагда.- Из-за этого заболел он. Я приехал, чтобы просить ее для моего сына.
— Кто она? — спросил Айлиль.
— Дочь Этала Анбуала.
— Нет у нас такой власти, чтобы отдать ее ему,- сказали Айлиль и Медб.
— Лучше всего,- сказал Дагда,- позвать сюда его самого.
Пошел к нему слуга Айлиля и сказал:
— Велят Айлиль и Медб, чтобы ты пришел к ним. Они хотят поговорить с тобой.
— Не пойду я к ним,- сказал он.- Не хочу я отдавать мою дочь сыну Дагды.
Передали все это Айлилю. Что не хочет он идти, что уже знает, зачем его зовут.
— Раз так,- сказал Лйлиль,- я сам пойду К нему, и мои воины пойдут вместе со мной.
И пошли с ним его люди, да еще люди Дагды: все пошли туда. И разрушили они весь Сид. Принесли они королю тому трижды по двадцать голов, и был он в большой тревоге.
Тогда сказал Айлиль Эталу Анбуалу:
— Отдай твою дочь сыну Дагды.
— Не могу,- сказал он.- Есть над ней власть большая, чем моя.
— Что за власть? — спросил Айлиль.
— Нетрудно сказать. Целый год каждый день принимает она птичий облик, а другой год — облик человека.
— И отчего же это так? — спросил Айлиль.
— Не властен я над этим,- сказал ее отец.
— Головой своей ответишь,- сказал Айлиль,- если не научишь нас, что делать.
— Недолго ей осталось быть со мной,- сказал он.- Предлагаете вы ей мудрую вещь. В следующее лето будет она в облике птицы на озере Лох Бел Драгон, и прекрасные птицы будут с ней, трижды по пятьдесят белых лебедей будут окружать ее. И буду я пировать с ними.
— Знаю я теперь,- сказал Дагда,- откуда эти птицы.
Заключили тогда Айлиль, Этал и Дагда дружеский союз, и отпустили Этала на свободу. Укрылся у него Дагда. Дагда вернулся домой и все рассказал сыну.
— Поезжай летом к озеру Лох Бел Драгов и полови ее с собой.
Мак Ок пришел к озеру и увидел трижды по пятьдесят белых птиц. Были на них серебряные цепи и у каждой на голове — золотой обруч. А Энгус стоял на берегу в облике человека. Позвал он девушку:
— Подойди, поговори со мной, Каэр.
— Кто зовет меня? — спросила Каэр.
— Энгус зовет тебя. Подойди и позволь мне быть в воде рядом с тобой.
— Я подойду,- сказала она.
И она подошла к нему. Он схватил ее двумя руками. Превратился он тоже в белого лебедя, заснули они и трижды оплыли вокруг озера. Не было и не будет в этом ущерба для его чести. Потом в виде белых птиц прилетели они в Бруг сына Ока и так запели, что все люди заснули и три дня и три ночи продолжался их сон. И девушка навсегда осталась с ним. Так началась дружба между Мак Оком и Айлилем и Медб, и поэтому, когда случилось похищение быка из Куальнге, пришел к ним Энгус и привел трижды по сто человек.
Вот рассказ о чудесном видении Энгуса, сына Дагды, и о Похищении Быка из Куальнге.
Перевод: Т. Михайлова
Цитируется по изданию "Похищение быка из Куальнге"
Сообщество [club156369640|кельтская Традиция | Druidism]
Недавно в сообществе был опубликован перевод сказки Заколдованный Дворец Рябин. Сказка изобилует суровыми сражениями и храбрыми поступками, даже коварное предательство в ней есть. Однако, один из наших читателей обратил внимание на, казалось бы, обычное название острова, которых в подобных сказках может быть тьма и их локализация в пространстве в большинстве случаев ни к чему не приводит.
Но тем не менее, преподаватель древнеисландского из Школы Средневековых Искусств, Василий Баринцев уловил, как нам показалось, саму суть.
Обратил он свое внимание на остров Inis Tuile, вот в этом предложении:
«Его сын, Бурбэх Надменный командует отрядом свирепых рыцарей. Кроме того, три короля с острова Тыле (Inis Tuile, Исландия) уже движутся сюда, разъяренные как драконы.»
Василий считает, что (далее цитируем его, без правок) Туле (также Фула, греч. Θούλη, лат. Thule) может являться легендарным островом (даже островом-призраком) на севере Европы, который был описан греческим путешественником Пифеем (ок. 350 — ок. 320 г. до н. э.) в его сочинении «Об Океане» (греч. Περί τού Ωκεανού, лат. De Oceano), и в своём изначальном образе этот остров предстаёт как некая мифическая земля, край обитаемого мира, причём уже некоторые из древних авторов ставили под сомнение сам факт существования этого острова.
Вся история этого термина — это история его постепенного географического сужения, конкретизации и перенесения на всё более отдалённые земли. Поначалу Туле стали отождествлять со всем северо-западом Европы, то есть со Скандинавией/Фенноскандией и Британией вместе взятыми. Однако за Британией данное название не закрепилось и им стали обозначать именно Скандинавию/Фенноскандию/Балтоскандию, с постепенным исключением из значений этого термина балтийских, а затем и финских земель.
Таким образом термин «Туле» стал обозначать именно Скандинавию в строгом смысле, а затем и Скандинавский полуостров как таковой, который долгое время считали островом (и фактически он им был ввиду своего географического положения и того обстоятельства, что по связь этого полуострова с остальным миром проходила скорее морскими путями, нежели сухопутными). И вот как раз именно данное значение (Туле = Скандинавский п-ов) закрепилось на довольно долгое время, став наиболее общепринятым и «классическим».
Однако по мере, с одной стороны, расширения рамок хорошо известного европейским географам мира, а с другой — открытия и освоения скандинавами новых земель в Северной Атлантике, название «Туле» последовательно переносилось со Скандинавского полуострова сначала на Шетландские острова, затем — на Фарерские острова, далее — на Исландию и наконец — на Гренландию.
Последним примером использования название «Туле» применительно к реальной географии можно считать то, что в начале XX века Кнуд Расмуссен, датский этнограф, антрополог и полярный исследователь, обозначал так крайний северо-запад Гренландии, современный Каанаак.
Учитывая всё вышесказанное, Василий предложил перевести здесь «Тыле» как «Скандинавия», а не «Исландия» — тем более, что в тексте говорится о трёх королях, которых очень условно можно соотнести с некими конунгами Норвегии, Швеции и Дании, в то время как в Исландии, как известно, никогда никаких королей не было. Их социальный строй предполагал альтинг, общее собрание, с законоговорителем – выборной должностью на несколько лет. Традиционная Исландская культура не знает наследственных титулов вовсе.
Последним аргументом можно посчитать и то, что Цикл Фениев описывает раннее кельтское общество, жизнь самого Финна МакКула, полумифического персонажа, относят к III веку нашей эры, в то время как первые поселения в Исландии стали появляться в IX веке. Следовательно, во времена Финна маловероятны какие-либо короли Исландии.
Мы, пожалуй, прислушаемся к совету и исправим текст. Очень хорошо, что наши образованные читатели замечают такие тонкости и помогают нам самим узнавать что-то интересное, и делиться с Вами.
Авторы: Василий Баринцев, Дмитрий Абрамов, 2020
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
Но тем не менее, преподаватель древнеисландского из Школы Средневековых Искусств, Василий Баринцев уловил, как нам показалось, саму суть.
Обратил он свое внимание на остров Inis Tuile, вот в этом предложении:
«Его сын, Бурбэх Надменный командует отрядом свирепых рыцарей. Кроме того, три короля с острова Тыле (Inis Tuile, Исландия) уже движутся сюда, разъяренные как драконы.»
Василий считает, что (далее цитируем его, без правок) Туле (также Фула, греч. Θούλη, лат. Thule) может являться легендарным островом (даже островом-призраком) на севере Европы, который был описан греческим путешественником Пифеем (ок. 350 — ок. 320 г. до н. э.) в его сочинении «Об Океане» (греч. Περί τού Ωκεανού, лат. De Oceano), и в своём изначальном образе этот остров предстаёт как некая мифическая земля, край обитаемого мира, причём уже некоторые из древних авторов ставили под сомнение сам факт существования этого острова.
Вся история этого термина — это история его постепенного географического сужения, конкретизации и перенесения на всё более отдалённые земли. Поначалу Туле стали отождествлять со всем северо-западом Европы, то есть со Скандинавией/Фенноскандией и Британией вместе взятыми. Однако за Британией данное название не закрепилось и им стали обозначать именно Скандинавию/Фенноскандию/Балтоскандию, с постепенным исключением из значений этого термина балтийских, а затем и финских земель.
Таким образом термин «Туле» стал обозначать именно Скандинавию в строгом смысле, а затем и Скандинавский полуостров как таковой, который долгое время считали островом (и фактически он им был ввиду своего географического положения и того обстоятельства, что по связь этого полуострова с остальным миром проходила скорее морскими путями, нежели сухопутными). И вот как раз именно данное значение (Туле = Скандинавский п-ов) закрепилось на довольно долгое время, став наиболее общепринятым и «классическим».
Однако по мере, с одной стороны, расширения рамок хорошо известного европейским географам мира, а с другой — открытия и освоения скандинавами новых земель в Северной Атлантике, название «Туле» последовательно переносилось со Скандинавского полуострова сначала на Шетландские острова, затем — на Фарерские острова, далее — на Исландию и наконец — на Гренландию.
Последним примером использования название «Туле» применительно к реальной географии можно считать то, что в начале XX века Кнуд Расмуссен, датский этнограф, антрополог и полярный исследователь, обозначал так крайний северо-запад Гренландии, современный Каанаак.
Учитывая всё вышесказанное, Василий предложил перевести здесь «Тыле» как «Скандинавия», а не «Исландия» — тем более, что в тексте говорится о трёх королях, которых очень условно можно соотнести с некими конунгами Норвегии, Швеции и Дании, в то время как в Исландии, как известно, никогда никаких королей не было. Их социальный строй предполагал альтинг, общее собрание, с законоговорителем – выборной должностью на несколько лет. Традиционная Исландская культура не знает наследственных титулов вовсе.
Последним аргументом можно посчитать и то, что Цикл Фениев описывает раннее кельтское общество, жизнь самого Финна МакКула, полумифического персонажа, относят к III веку нашей эры, в то время как первые поселения в Исландии стали появляться в IX веке. Следовательно, во времена Финна маловероятны какие-либо короли Исландии.
Мы, пожалуй, прислушаемся к совету и исправим текст. Очень хорошо, что наши образованные читатели замечают такие тонкости и помогают нам самим узнавать что-то интересное, и делиться с Вами.
Авторы: Василий Баринцев, Дмитрий Абрамов, 2020
Сообщество [club156369640|Кельтская Традиция | Druidism]
