Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "Больная Жемчужина"
Историю вершит Фортуна
48 427
55236-ое место по числу подписчиков
1.98%
21.66%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Печать Крымского Хана Менгли Гирея I (годы жизни 1445-1515). Архивное фото документа.
Ясуке, африканский раб, который прибыл в Японию в 1579 году как слуга итальянского иезуитского миссионера и стал первым темнокожим самураем
Девушка в бикини набирает сотни лайков, а сколько наберёт зaкрытый шлем типа "савойяр" с забралом в виде черепа?
Макеты старого Парижа, включая макет острова Сите по состоянию на XVI век, сделанные в начале века XX художником-топографом Гастоном Рено.
29 июня 1540 года в немецком Виттенберге сожгли под предлогом "охоты на ведьм" Присту Фрюботтин. Это был один из немногих подобных случаев о котором осталось свидетельство великого художника, который был непосредственно очевидцем казни- Лукаса Кранаха старшего.
Приста Фрюботтин имела дело с заклеймёнными маргинальными группами людей, в том числе кожевенниками (живодерами), слугами и палачом из Виттенберга. Вместе с сыном Диктусом (Бенедиктом) она была обвинена городским советом Виттенберга в отравлении с помощью магии пастбищ и крупного рогатого скота, после чего бежала из города, но позже вернулась в Виттенберг.
После процесса в городском суде Виттенберга 29 июня 1540 года Приста Фрюботтин была казнена, сожжена на медленном огне вместе со своим сыном Диктусом. Другого её сына Питера, также подозревали в колдовстве. Он бежал вместе со старым виттенбергским палачом Магнусом Фишером из Виттенберга, но был арестован в Цербсте и повешен там 2 или 3 июля 1540 года. Младший сын, Клаус, также предстал перед судом и в 1540 году был заключён в тюрьму и изгнан из страны.
Художник Лу́кас Кра́нах Старший в 1540 году, как очевидец казни создал гравюру на дереве. В отличие от многих других изображений сожжения ведьм, гравюра показывает состояние после казни. Осужденные уже мертвы, под осужденными — небольшие кучки золы, дубовые балки почти не обгорели. Художник не называет имён казненных. Это: Приста Фрюботтин, Диктус, сын Присты, а также Клемен Цизигк (Цейсиг) и Каспар Шиле, слуги и помощники живодера.
1540 год вошёл в историю как одна из величайших аномалий климата в Европе, жары и засухи за последние 500 лет, экстремальная жара и сильная засуха, которые длились с марта по сентябрь. Это вызвало острую нехватку воды. Высохли колодцы и реки, погиб весь скот. Были пожары в лесах и множество городских пожаров.
В 2020 году некие берлинские активисты выступили с инициативой переименовать Мартин-Лютер-Штрассе, потому что проповедник был «нетерпим к евреям и мусульманам» и предлагали переименовать улицу в Приста-Фрюботтин-Штрассе.
Приста Фрюботтин имела дело с заклеймёнными маргинальными группами людей, в том числе кожевенниками (живодерами), слугами и палачом из Виттенберга. Вместе с сыном Диктусом (Бенедиктом) она была обвинена городским советом Виттенберга в отравлении с помощью магии пастбищ и крупного рогатого скота, после чего бежала из города, но позже вернулась в Виттенберг.
После процесса в городском суде Виттенберга 29 июня 1540 года Приста Фрюботтин была казнена, сожжена на медленном огне вместе со своим сыном Диктусом. Другого её сына Питера, также подозревали в колдовстве. Он бежал вместе со старым виттенбергским палачом Магнусом Фишером из Виттенберга, но был арестован в Цербсте и повешен там 2 или 3 июля 1540 года. Младший сын, Клаус, также предстал перед судом и в 1540 году был заключён в тюрьму и изгнан из страны.
Художник Лу́кас Кра́нах Старший в 1540 году, как очевидец казни создал гравюру на дереве. В отличие от многих других изображений сожжения ведьм, гравюра показывает состояние после казни. Осужденные уже мертвы, под осужденными — небольшие кучки золы, дубовые балки почти не обгорели. Художник не называет имён казненных. Это: Приста Фрюботтин, Диктус, сын Присты, а также Клемен Цизигк (Цейсиг) и Каспар Шиле, слуги и помощники живодера.
1540 год вошёл в историю как одна из величайших аномалий климата в Европе, жары и засухи за последние 500 лет, экстремальная жара и сильная засуха, которые длились с марта по сентябрь. Это вызвало острую нехватку воды. Высохли колодцы и реки, погиб весь скот. Были пожары в лесах и множество городских пожаров.
В 2020 году некие берлинские активисты выступили с инициативой переименовать Мартин-Лютер-Штрассе, потому что проповедник был «нетерпим к евреям и мусульманам» и предлагали переименовать улицу в Приста-Фрюботтин-Штрассе.
Бейрут наш. Русские корсары под небом Леванта
Любой школяр знает, что во время Русско-турецкой войны флот Орлова и Спиридова сжёг турецкую эскадру в Чесменской бухте. Однако не всякий слышал, чем продолжился этот поход.
В 1770 году русский флот, обогнув Европу, ворвался в турецкие владения на Средиземном море. Вскоре турецкий флот потерпел страшную катастрофу при Чесме, кроме того, в нескольких отдельных менее крупных боях русские перетопили или заставили попрятаться большинство тех крупных турецких кораблей, которые при Чесме не были. То, что началось дальше, заставило бы позеленеть от зависти Фрэнсиса Дрейка, Генри Моргана и иных великих пиратских атаманов. Перед русскими лежали гигантские охотничьи угодья восточного Средиземноморья. Адмиралы не упустили случая построить свою Тортугу в порту Ауза на острове Парос в Эгейском море. Русские корабли, греческие волонтёры, наёмные отряды — добывать турка кинулись все. Пиратская идиллия продлилась несколько лет, и за это время русский флот успел сделать просто-таки удивительные вещи.
Капитан-лейтенант Михаил Кожухов был тем, что по-английски назвали бы self-made man, — человеком, который не ждал милостей от судьбы. Простого происхождения, из-под Рязани, никаких связей, только бешеное желание учиться морскому делу. В 1758 году он поступил в ученики штурмана. Молодой человек оказался чрезвычайно талантливым и в итоге сумел выйти в мичманы, а затем поучаствовал в перевороте, который привёл к власти Екатерину II. Кожухов учился морскому делу в Англии, а когда началась война с турками, отправился с флотом на Средиземное море.
Там он быстро отличился, получил под команду фрегат и позднее предавался радостям пиратской жизни. Тут его и застал приказ выдвигаться в дальний поход — к Бейруту.
Произошло вот что. Под сурдинку дипломатических дрязг и боевых действий между Турцией и Россией от Османской империи попытался отложиться Египет. В Египте и Сирии воцарился полный хаос: восстания, бои, предательства с убийствами… Алексей Орлов увидел во всём этом шанс потрясти Турцию в её, казалось бы, глубоком тылу, и отправил в Левант сборную эскадру. Кожухов возглавлял два фрегата и несколько вспомогательных судов, дорогой он присоединил к себе отряд черногорских командиров на русской службе братьев Войновичей — ещё два фрегата, не считая мелочи. Ещё один фрегат просто оказался в тех краях по корсарским делам, и его присоединили тоже.
Русские заключили союз с шейхом Дахиром, мятежником-друзом, командовавшим повстанцами в Палестине. Бунтари попросили помочь им занять Бейрут. Кожухов согласился, резонно рассудив, что воткнуть такую булавку в пятку султану всегда полезно. Не забыл и о себе: друзы должны были как следует заплатить за помощь.
Бейрут оборонял Ахмед аль-Джаззар, за кроткий характер получивший своё прозвище — собственно, «джаззар» значит «мясник». Это тоже был незаурядный тип — юноша из Боснии, сам продавший себя в рабство и выслужившийся до военачальника. Он основательно укрепил город и засел внутри с двухтысячным гарнизоном.
5 августа 1773 года маленький флот Кожухова подошёл к Бейруту. Правда, с разбегу ворваться в древний город возможности не было: гарнизон был сильным, стены крепкими, словом, выгонять Мясника из Бейрута требовалось по всем правилам.
Кожухов организовал десант севернее города — 800 человек под прикрытием кораблей. На землю спустились батальон русской регулярной пехоты и албанский батальон, включавший также сербских, черногорских и греческих волонтёров. Ливанцы собрали аж 8 тысяч человек. Казалось бы, осада с такими силами не продлится долго. Фрегаты бомбардировали Бейрут, а в это время десант устроил батарею из двух пушек. Всё началось прекрасно: артиллеристы проломили в стенах брешь и Кожухов только ожидал, что друзы пойдут в атаку вместе с десантниками — всё-таки штурмовать Бейрут сборной солянкой числом в батальон было сомнительной идеей. Однако друзы помирать в брешах были не готовы и отказались от участия в штурме. К тому же повстанцев терзала обычная проблема таких ополчений — дезертирство. Бойцы постепенно разбегались: от 8 тысяч человек осталось едва 400 налицо. В общем, русские на время свернули десант — благо он потерял немного людей — и стали ждать, пока Дахир соберёт своё ненадёжное войско.
Однако успех был ближе, чем думали. Русские блокировали Бейрут с моря, Дахир тем временем в полевом сражении сумел разбить пашу Алеппо, осаждающие снова высадили десант и перекрыли водопровод, ополченцы вернулись и блокировали город с суши, а корабли ничего не позволяли ввозить в Бейрут морем. Словом, турки были полностью окружены и лишены шансов на помощь.
Джаззар с позволения русских и друзов съездил в Сидон, где и подписал капитуляцию с Дахиром. Друзам достался город, русские же начали подсчитывать трофеи. Гарнизон по договорённости покинул крепость — выжившие 1200 человек; ещё 800 погибли за время осады, главным образом из-за антисанитарии, невозможности ухода за ранеными и прочих тягот войны. Русским и друзам вся война обошлась совсем дёшево по военным меркам: погибло 34 человека, 96 были ранены.
Русские, кстати, произвели на население отличное впечатление: они не грабили. Дисциплина позволила обойтись без эксцессов, и в целом потери гражданского населения оказались невелики. Вот друзы действовали куда жёстче — город обтрясли как грушу.
Самым приятным моментом стал делёж 250 тысяч пиастров, которые получили от друзов в качестве платы за помощь. В литературе иной раз встречается подвёрстанная под наши современные представления о должном история, согласно которой Кожухов сдал всё трофеи в казну, но законы и обычаи того времени как раз предусматривали возможность для корсаров заработать — так что командованию ушло по десятой части, а остальное получили остальные соответственно должностям. Кожухову достался эквивалент 22 с лишним тысяч рублей серебром, что решало его материальные проблемы на всю жизнь вперёд.
Друзы хотели бы вступить заодно в русское подданство, но от такого подарка Кожухов отказался: уж очень проблематично было бы удерживать Бейрут. Так что русская эскадра ушла на базу. Шейх Дахир позднее погиб, а город вернулся под власть султана по условиям мирного договора. Но во время войны занятие русскими Бейрута стало серьёзной победой — пусть и менее известной нам, чем успехи сухопутных войск при Ларге и Кагуле или морской триумф при Чесме, — но веской в общем ряду. Ну а людей Кожухова ждал путь домой. Сам капитан служил честно и благополучно. Вернувшись из своих корсарских экспедиций, он командовал линейным кораблём. Ушёл в отставку в 1781 году и жил в имении жены в селе Карелино под Пронском, умер около 1822 года, в возрасте уже за 80 лет.
Автор: Евгений Норин
Любой школяр знает, что во время Русско-турецкой войны флот Орлова и Спиридова сжёг турецкую эскадру в Чесменской бухте. Однако не всякий слышал, чем продолжился этот поход.
В 1770 году русский флот, обогнув Европу, ворвался в турецкие владения на Средиземном море. Вскоре турецкий флот потерпел страшную катастрофу при Чесме, кроме того, в нескольких отдельных менее крупных боях русские перетопили или заставили попрятаться большинство тех крупных турецких кораблей, которые при Чесме не были. То, что началось дальше, заставило бы позеленеть от зависти Фрэнсиса Дрейка, Генри Моргана и иных великих пиратских атаманов. Перед русскими лежали гигантские охотничьи угодья восточного Средиземноморья. Адмиралы не упустили случая построить свою Тортугу в порту Ауза на острове Парос в Эгейском море. Русские корабли, греческие волонтёры, наёмные отряды — добывать турка кинулись все. Пиратская идиллия продлилась несколько лет, и за это время русский флот успел сделать просто-таки удивительные вещи.
Капитан-лейтенант Михаил Кожухов был тем, что по-английски назвали бы self-made man, — человеком, который не ждал милостей от судьбы. Простого происхождения, из-под Рязани, никаких связей, только бешеное желание учиться морскому делу. В 1758 году он поступил в ученики штурмана. Молодой человек оказался чрезвычайно талантливым и в итоге сумел выйти в мичманы, а затем поучаствовал в перевороте, который привёл к власти Екатерину II. Кожухов учился морскому делу в Англии, а когда началась война с турками, отправился с флотом на Средиземное море.
Там он быстро отличился, получил под команду фрегат и позднее предавался радостям пиратской жизни. Тут его и застал приказ выдвигаться в дальний поход — к Бейруту.
Произошло вот что. Под сурдинку дипломатических дрязг и боевых действий между Турцией и Россией от Османской империи попытался отложиться Египет. В Египте и Сирии воцарился полный хаос: восстания, бои, предательства с убийствами… Алексей Орлов увидел во всём этом шанс потрясти Турцию в её, казалось бы, глубоком тылу, и отправил в Левант сборную эскадру. Кожухов возглавлял два фрегата и несколько вспомогательных судов, дорогой он присоединил к себе отряд черногорских командиров на русской службе братьев Войновичей — ещё два фрегата, не считая мелочи. Ещё один фрегат просто оказался в тех краях по корсарским делам, и его присоединили тоже.
Русские заключили союз с шейхом Дахиром, мятежником-друзом, командовавшим повстанцами в Палестине. Бунтари попросили помочь им занять Бейрут. Кожухов согласился, резонно рассудив, что воткнуть такую булавку в пятку султану всегда полезно. Не забыл и о себе: друзы должны были как следует заплатить за помощь.
Бейрут оборонял Ахмед аль-Джаззар, за кроткий характер получивший своё прозвище — собственно, «джаззар» значит «мясник». Это тоже был незаурядный тип — юноша из Боснии, сам продавший себя в рабство и выслужившийся до военачальника. Он основательно укрепил город и засел внутри с двухтысячным гарнизоном.
5 августа 1773 года маленький флот Кожухова подошёл к Бейруту. Правда, с разбегу ворваться в древний город возможности не было: гарнизон был сильным, стены крепкими, словом, выгонять Мясника из Бейрута требовалось по всем правилам.
Кожухов организовал десант севернее города — 800 человек под прикрытием кораблей. На землю спустились батальон русской регулярной пехоты и албанский батальон, включавший также сербских, черногорских и греческих волонтёров. Ливанцы собрали аж 8 тысяч человек. Казалось бы, осада с такими силами не продлится долго. Фрегаты бомбардировали Бейрут, а в это время десант устроил батарею из двух пушек. Всё началось прекрасно: артиллеристы проломили в стенах брешь и Кожухов только ожидал, что друзы пойдут в атаку вместе с десантниками — всё-таки штурмовать Бейрут сборной солянкой числом в батальон было сомнительной идеей. Однако друзы помирать в брешах были не готовы и отказались от участия в штурме. К тому же повстанцев терзала обычная проблема таких ополчений — дезертирство. Бойцы постепенно разбегались: от 8 тысяч человек осталось едва 400 налицо. В общем, русские на время свернули десант — благо он потерял немного людей — и стали ждать, пока Дахир соберёт своё ненадёжное войско.
Однако успех был ближе, чем думали. Русские блокировали Бейрут с моря, Дахир тем временем в полевом сражении сумел разбить пашу Алеппо, осаждающие снова высадили десант и перекрыли водопровод, ополченцы вернулись и блокировали город с суши, а корабли ничего не позволяли ввозить в Бейрут морем. Словом, турки были полностью окружены и лишены шансов на помощь.
Джаззар с позволения русских и друзов съездил в Сидон, где и подписал капитуляцию с Дахиром. Друзам достался город, русские же начали подсчитывать трофеи. Гарнизон по договорённости покинул крепость — выжившие 1200 человек; ещё 800 погибли за время осады, главным образом из-за антисанитарии, невозможности ухода за ранеными и прочих тягот войны. Русским и друзам вся война обошлась совсем дёшево по военным меркам: погибло 34 человека, 96 были ранены.
Русские, кстати, произвели на население отличное впечатление: они не грабили. Дисциплина позволила обойтись без эксцессов, и в целом потери гражданского населения оказались невелики. Вот друзы действовали куда жёстче — город обтрясли как грушу.
Самым приятным моментом стал делёж 250 тысяч пиастров, которые получили от друзов в качестве платы за помощь. В литературе иной раз встречается подвёрстанная под наши современные представления о должном история, согласно которой Кожухов сдал всё трофеи в казну, но законы и обычаи того времени как раз предусматривали возможность для корсаров заработать — так что командованию ушло по десятой части, а остальное получили остальные соответственно должностям. Кожухову достался эквивалент 22 с лишним тысяч рублей серебром, что решало его материальные проблемы на всю жизнь вперёд.
Друзы хотели бы вступить заодно в русское подданство, но от такого подарка Кожухов отказался: уж очень проблематично было бы удерживать Бейрут. Так что русская эскадра ушла на базу. Шейх Дахир позднее погиб, а город вернулся под власть султана по условиям мирного договора. Но во время войны занятие русскими Бейрута стало серьёзной победой — пусть и менее известной нам, чем успехи сухопутных войск при Ларге и Кагуле или морской триумф при Чесме, — но веской в общем ряду. Ну а людей Кожухова ждал путь домой. Сам капитан служил честно и благополучно. Вернувшись из своих корсарских экспедиций, он командовал линейным кораблём. Ушёл в отставку в 1781 году и жил в имении жены в селе Карелино под Пронском, умер около 1822 года, в возрасте уже за 80 лет.
Автор: Евгений Норин
