Статистика ВК сообщества "Тебе поверят"

Нам очень сложно молчать.

За последние два тяжёлых месяца мы хотели выпустить тексты, обозначающие нашу позицию по текущим события. Однако юристы четко объяснили нам, что «риски многократно выросли» и от лица организации следует высказываться только по своему специалитету и даже здесь иметь в виду ряд ограничений. Или же — мы можем быть лишены возможности помогать.

Наша команда приняла решение, что несмотря на все невероятные изменения и сложности, нам принципиально важно продолжать делать нашу работу для того, чтобы у переживших насилие в детстве осталась возможность получить помощь.

Мы понимаем, какое сложно сейчас время, оттого нам особенно ценна ваша поддержка, не только финансовая, но и моральная. Спасибо.

Общество в целом согласно с простой идеей, что насиловать детей и подростков нельзя. Тем не менее, даже в стратегии оказания помощи всё ещё вторгаются стереотипы, которые приводят к обесцениванию, стигматизации и обвинениям.

Почему советовать «просто забыть» не помогает? Разве не «фригидные жёны» виноваты в том, что «мужчине негде получить то, без чего он не может жить»? Зачем преувеличивать проблему, ведь ребёнку в 6 это не кажется чем-то ужасным, а потом он об этом и не вспомнит?

Скоро будет 3 года, как «Тебе поверят» работает с людьми, пережившими сексуализированное насилие в детстве и подростковом возрасте. Мы знаем, что многим пережившим очень нужна поддержка от близких и специалистов, а её качество зависит и от информированности о проблеме.

Знакомая спросила: «Слушай, но ведь раньше такого с детьми не делали? Ничего об этом не слышала, да и фильмы советские такие хорошие и чистые. Вот какая же светлая была жизнь и детство!».

Согласны с такой оценкой?

Доцент кафедры философии СФУ Григорий Илларионов провёл исследование распространенного феномена того, почему многим кажется, что «раньше было лучше»:

«Людям свойственно принимать «культурную память» за историю, и в этом случае прошлое теряет объективность и становится не фактическим отражением прошедших событий, а тем, что о нем помнят. Связь с прошлым осуществляется теперь через посредника — текст, изображение, набор символов и кодов. Прошлое воспринимается как внешнее, не являющееся частью нас самих».

А вот учёный и популяризатор науки Стивен Пинкер в объемном труде «Лучшее в нас. Почему насилия в мире стало меньше», вышедшем в 2011 году, утверждает, что уровень насилия в мире объективно уменьшился.

Пинкер представляет большой объём данных (и их статистический анализ), которые, как он утверждает, демонстрируют, что насилие уменьшалось на протяжении тысячелетий и что настоящее время, вероятно, является самым мирным временем в истории человеческого рода. Он утверждает, что произошло радикальное снижение уровня насилия во многих областях, включая военные конфликты, убийства, геноцид, пытки, уголовное правосудие и обращение с детьми, гомосексуалами, животными и расовыми и этническими меньшинствами. Основными причинами изменений Пинкер называет роль монополий национального государства на силу, развитие торговли, повышении грамотности и уровня коммуникации. Он отмечает, что, как это ни парадоксально, наше представление о насилии не отслеживает этот существенный спад. Возможно, из-за роста коммуникации и общей информированности о том, сколько несправедливостей происходит в любых точках мира прямо сейчас.

Билл Гейтс назвал эту книгу одной из самых важных книг, которые он когда-либо читал. В обзоре для The American Scholar историк Майкл Шермер написал: «Идея о том, что мы живем в исключительно жестокое время, является иллюзией, созданной неустанным освещением насилия средствами массовой информации в сочетании с развитием нашего мозга, склонностью замечать и запоминать недавние и эмоционально заметные события».

Впрочем, книга получила и свою долю критики от ученого сообщества, в том числе за то, что Пинкер игнорирует актуальное глобального «экологическое насилие» (насилие над дикими, одомашненными животными/против экосистем) или насилие экономического неравенства и принудительных условий труда.

А вот мнение Анастасии Золиной, тренера по безопасности:

«Ностальгический бред — под любыми сообщениями о преступлениях против детей.
«Раньше такого не было, что с людьми происходит!»🤯 Да ладно!

Однажды я за каким-то чёртом пошла в Википедии почитать про Чикатило. Волосы шевелились, конечно. Но знаете, что заставило трепетать по-настоящему? Количество смежных ссылок на других советских серийных маньяков. Изощрённых, неописуемо жестоких, сумасшедших, совершенно далёких от раскаяния людей.

Раньше такое было!
Раньше было и не такое.

А вот чего действительно не было — так это:

1. Культуры безопасности. Весь двор тебе друзья, и все тебе братья и единомышленники! И к тёте Гале на пироги заглянуть, не предупредив никого, и у дядь Вити на коленках посидеть, и в жигули залезть «порулить»! Это ж дядь Витя! И все мы вместе строим, и все мы в будущее идём, сверкая голыми коленками!

2. Доступа к информации. Маньякам было гораздо проще совершать серии, потому что бдительность людей была усыплена поддельным благополучием. На уровне слухов в конкретном районе — знали. На уровне городов и регионов — нет.

Нынешняя тревожность, конечно, имеет свои минусы, и минусы эти огромны! Но всё же — лучше знать, чем не знать. Благодаря интернету ориентировки и свидетельства опережают преступников, а люди всё больше узнают о безопасности.

3. Смелости говорить о насилии. Всё-то было хорошо, но как в комментарии зайдешь — так люди старше 40 лет вспоминают, что в детстве подвергались насилию и молчали. Учитель положил руку на колено и начал гладить по ноге. Тренер подглядывал в душе и заставлял носить только короткие шорты. Сосед рассказывал и показывал «секретики». Брат одноклассника заставлял отдавать все карманные деньги и воровать по мелочи... И никому нельзя было рассказать.

Так что раньше было всякое. Наша общая задача сделать так, чтобы количество детей, уязвимых для всякого рода подонков, скорее сократилось до исторического минимума».

Из своего профессионального опыта мы знаем, что «раньше ТАКОЕ было» — к нам обращаются люди 40, 50, 60 и 70 лет, с которыми это было в детстве.

Мы считаем, что лучше — тогда, когда есть обсуждения, открытость и системы помощь. И знания.
Вот такого раньше и правда не было и совсем не потому, что было не нужно)

А вы что думаете про «раньше»?

Правовые вопросы в теме сексуализированного насилия над детьми — это важная тема, которая требует особого внимания.
Юлия Кухта, юристка из «Тебе поверят» и Вероника Одинокова, психолог из «Стеллита» создали пособие для родителей, сопровождающих специалистов, а также пострадавших детей старшего возраста.

Пособие очень полное и включает в себя ответы на вопросы:

▫Какие действия относятся к сексуализированному насилию с точки зрения закона?
▫Сексуализированное насилие, которое совершил ребенок в отношении другого ребенка - преступление?
▫Что делать, если мне стало известно о сексуализированном насилии в отношении ребенка?
▫Кто может обращаться в правоохранительные органы с заявлением о совершенном насилии?
▫Существуют ли сроки давности по случаям сексуализированного насилия?
▫Могут ли меня обвинить в клевете, если я сообщу о сексуализированном насилии и не предоставлю доказательств?
▫и многие другие

В пособии есть понятные схемы, чёткие алгоритмы, последовательность действий, образец заявления и тд.

Прикрепляем пособие целиком файлом к этому посту

Публикуем историю Татьяны. Считаем важным предварить её комментарием нашей специалистки.
Анжела Пиаже: «Есть миф о совершивших насилие, — людям кажется, что все они, выражаясь бытовым языком, «сумасшедшие». Нет, это не так — подавляющее большинство клинически здорово в ментальном плане. Поступки людей связаны не с течением того или иного заболевания, но — с когнитивными искажениям, нарушениями, рационализирующими для человека возможность проявления насилия; властью и ресурсами, сосредоточенными в руках человека, как будто бы дающими возможность злоупотреблять ими; другими причинами.

Ментальные заболевания всё ещё очень стигматизированы в России. В сознании общества человек с диагнозом по умолчанию превращается в опасную неконтролируемую персону.
Однако, болезнь проявляется у всех по-разному, в разных сочетаниях симптомов и жалоб. Можно взять под контроль симптомы и справляться с рецидивами заболевания, то есть с помощью лекарств, врачебной помощи и психотерапии работать над тем, чтобы проявления болезни как можно меньше влияли на жизнь и социальную адаптацию, реабилитацию человека.
В мире больше 21 миллиона человек живут с диагнозом «шизофрения» — это психическое расстройство, которое влияет на восприятие и самосознание. Люди с таким диагнозом обязательно нуждаются в медицинской помощи, но это категорически не означает, что они постоянно принудительно должны находиться в больнице, быть изолированными, иначе непременно причинят вред себе или окружающим.

Итого, на что нам важно обратить внимание, чтобы не поддерживать стигму — есть ли среди людей, совершающих насилие, в том числе сексуализированное насилие в отношении детей, люди с ментальными заболеваниями? Да. Все ли люди имеющие ментальные заболевания совершают сексуализированное насилие в отношении детей? Нет».
Татьяна: «Мне всегда казалось, что делиться тем, что неприятно и горько, нельзя. Не поймут и не услышат, а я опозорюсь. Но сейчас наступил момент, когда мне важно поделиться своей болью. Я хочу быть услышанной. Хочу открыть правду. Страшно молчать много лет.
Я плохо помню свое детство после развода родителей. Тогда в нашей жизни появился страшный человек — мой отчим. У него был диагноз — «шизофрения».
В 8 лет я проснулась голая в своей кровати от прикосновений отчима к моим гениталиям. Он сидел в темноте и гадко ломал границы моего тела. Воспоминания стёрты, помню лишь ужас и стыд. Я не понимала, что происходит и как реагировать. Я молчала об этом 28 лет, и все эти годы память о той ночи рвала мне душу…
Я боялась сказать близким. Всё детство рядом с ним мне было страшно… Долгих 14 лет!
3-4 раза в неделю он медленно и выразительно точил на кухне нож, исподлобья наблюдая за нашей реакцией. Зачем-то жёг в квартире бумагу на полу в темноте… Он избивал маму. В моём детстве было всё: угрозы, манипуляции, садизм и насилие.
Мама его боялась. Старалась нас оградить... Но она много работала, а мы днём уходили к бабушке с дедушкой и вечером возвращались домой уже вместе с мамой.
Однажды во время одного из эпизодов насилия он шумно зашевелился и сестра, которая тоже была в комнате, проснулась. Закричала и на крик прибежала мама. С ним была проведена беседа мамой, он оправдывался. Но заявление на него подано не было.
Его домогательства продолжались до моих 20 лет. Каждый раз я терялась, замирала и молча терпела.
Я была маленькой, чистой и беззащитной девочкой, которая хотела доверять.
Пишу, а в глазах слезы. Но говорить нужно, важно сказать насилию «НЕТ» и прекратить его.
Очень долго я чувствовала недоверие к мужчинам, страх близости, переживала продолжительную депрессию и яркие психосоматические проявления. Спустя годы регулярной психологической работы я вышла замуж, родила дочь, занимаюсь тем, что люблю. Сейчас прохожу реабилитацию после сексуального насилия. Я решила прервать молчание, чтобы сказать: в насилии виноват только насильник».

Как именно обстоят дела с насилием в нашей стране — точно не известно. Например, комитет по ликвидации дискриминации в отношении женщин при ООН еще в 2015 году выражал обеспокоенность «отсутствием статистической информации о насилии в отношении женщин, его причинах и последствиях, дифференцированной по возрасту, национальной принадлежности и характеру отношений между жертвой и правонарушителем, а также исследований, касающихся причин и последствий такого насилия».

По данным центра помощи пережившим сексуальное насилие «Сестры», в правоохранительные органы обращаются около 12% пострадавших, заявление принимают у каждой пятой и только 2,9% обратившихся удается довести дело до суда. Это означает, что
официальная статистика о совершенных преступлениях учитывает немногим больше 2% реальных случаев сексуализированного насилия в отношении женщин.

Так и в случаях насилия над детьми — очень маленький процент случаев доходит до обращения в полицию и расследования.

Помогающим организациям важно иметь на руках актуальные данные, поэтому мы приветствуем любые исследования в этой сфере. Запускаем серию публикаций с результатами нового исследования о сексуализированном насилии над детьми, которое было проведено Академией безопасности Ольги Бочковой, Консорциумом женских НКО и Мари Давтян при поддержке «Тебе поверят».

Цифры.

Чтобы получить объективные результаты исследование было проведено несколькими методами: соц.опрос, анализ официальной статистики МВД РФ, анализ новостей сайта Следственного комитета РФ.

Масштабы проблемы: из 17000 опрошенных — 40% указали, что у них был опыт подобного насилия в детстве.
Большинство прошедших опрос — женщины, поэтому мы не делаем выводы о насилии в группе мужчин. Портрет респондентов получился однородным: люди с высшим образованием, в интересах — семья и психология.

‍Самая уязвимая группа — девочки до 18 лет (от 75 до 91% пострадавших). Риск возрастает в период с 4 до 6 лет и достигает пика с 7 до 12 лет; до 15 лет держится на достаточно высоком уровне.

️Важно! Результаты показали, что половое воспитание в детстве снижает риски!

🧔Портрет совершающих насилие: совершеннолетний мужчина из ближайшего окружения (до 50%) , незнакомый мужчина не более 1/3 случаев, остальные — несовершеннолетние мальчики. Судебная практика показывает, что абсолютное большинство из них НЕ имеют психических расстройств, в том числе педофильное расстройство.

️48% переживших никому не рассказали о случившемся. Только 3% обращались в полицию, только в 1% случаев преступник был наказан.
Это говорит об огромной уровне латентности.

38% детей из тех, кто сообщил кому-то о насилии, рассказали о нём своим подругам или друзьям. По словам Ксении Шашуновой, руководительницы психологического направления работы с детьми в «Тебе поверят», эта цифра требует осмысления и дополнения программ полового просвещения. То есть необходимы отдельные направления работы по теме «если друг/подруга рассказала… как я могу ей помочь» и «ребенок рассказал, что друг/подруга пережила насилие, что делать».

Чтобы дети обращались за помощью, у них должно быть понимание того, что, то, что с ними происходит — НЕ норма, и — взрослый человек, которому они доверяют и готовы поделиться тем, что с ними происходит. Иначе никакое «Дружественное правосудие», в котором склонны проявлять к правам ребёнка и вставать на его сторону, не поможет.

Чтобы преступление состоялось, должно сойтись три составляющих: уязвимый ребенок (дети всегда уязвимы), человек, решивший совершить преступление и условия для совершениях преступления. Этот треугольник — основа для построения системы профилактики.

Психологическая травма - важный термин, который мы часто используем. Но любое ли стрессовое событие может стать для нас травмой? По каким симптомам её можно обнаружить?

У онлайн-сервиса психологической помощи [club166858053|YouTalk – онлайн-сервис психологической помощи] есть замечательная памятка на эту тему:

Иногда о пережитом в детстве сексуализированном насилии рассказать мешает страх травмироваться о непредсказуемую реакцию.
В ответ можно получить тяжелое молчание, резкое высказывание, а иногда и вовсе столкнуться с виктимблемингом.

Что точно не стоит говорить человеку, поделившемуся с вами своей историей? Собрали восемь распространённых фраз.

Как сексуализированное насилие над ребёнком может повлиять на жизнь?

«Я поняла что больше мне нечего стыдиться.

Это они — преступники. А я — нет.

Я, наоборот, горжусь собой. Что с таким бэкграундом оказалась не на обочине жизни», — Анна рассказывает свою историю.

TW: Это тяжело, возможно, стоит отложить прочтение, если у вас сейчас недостаточно ресурсов.

Мне было 3 года. Мы жили в частном доме. Мама с бабушкой ушли в баню. Отца у меня не было. А бабушкин второй муж орально изнасиловал меня.

Как я помню об этом? У меня есть и более ранние воспоминания. Например, как отец и мать орут друг на друга. Это особенности моей памяти. А ещё у меня ПТСР: в тот вечер я погружаюсь регулярно с детства. И все как будто происходит прямо сейчас. Предполагаю, что это было слишком много для тоддлера, мозг не смог это «переварить».

Я не понимала, что со мной произошло, но знала всегда, что что-то плохое.

В 7 лет рассказала маме, чтобы она мне объяснила. Этот момент помню отчётливо, я сказала: «Мама, помнишь мы жили в доме с дедом. Он мне вставлял свою письку в рот и я помню молоко во рту».

Мама ничего не ответила. Ни тогда, ни позже. Она не посочувствовала мне. А главное не защитила дочь.

Она не поехала к нему, не разобралась с ним. К тому же, бабушка уже была с ним в разводе. Её брат тогда работал в КГБ и был серьёзным человеком, который мог бы помочь.

Вообще холодность, отстранённость, незаинтересованность, критика, злость и неучастие в моей жизни — были её коньком. Она ни разу не сказала мне, что любит. И никогда не прикасалась.

В 12 лет меня сбила машина. Привезли в больницу со сломанной ногой. Врач облапал меня всю полностью.

С 12 лет я сама пользовалась общественным транспортом, и мои физические границы грубо нарушали.
В толкучках меня постоянно трогали мужчины. А я не умела и не знала, как защититься. Однажды меня трогали под юбкой несколько мужчин. Мне было лет 15. Прям в метро, летом, в час пик.

В 18 лет меня изнасиловал таксист. Но я уже не стала никому рассказывать. Зачем? Я сама виновата, что оказалась не в том месте. В семье я рассказывала только о первой ситуации.

В 23 вышла замуж за эмоционального и физического насильника. Который и бил, и подавлял психологически. Через год развелась. Что-то кликнуло. Захотела другой жизни, лучшего для себя.

Снова вышла замуж за противоположность своей мамы. То есть за классного парня. Родила дважды. Дважды сталкивалась с послеродовой депрессией.

Сильно душили флешбеки, воспоминания о насилии в раннем детстве, что было сложно жить. Было много суицидальных мыслей и грандиозная ненависть к себе. Самоповреждения. Встречи с психологом, таблетки. Я не могла принять и понять предательство матери.

Мне очень, просто невероятно тяжело даётся материнство. Я живу с ощущением того, что лучше бы никогда не принимала решение стать мамой. Потому что тяжело чувствовать себя поломанной и при этом отдавать. Годами.
Я ненавижу себя и материнство.

Около 10 лет (с 18 до 28), я пила, курила сигареты. Каждую неделю заливала алкоголь до беспамятства. Сейчас не пью уже несколько лет. Останавливают беременности, кормление, дети.

Поэтому заедаю. Дичайшие переедания — можно сказать, практически мое хобби.

Но я скучаю по тому времени, когда можно было уходить от реальности. Химически. Чувствовать себя лучше хоть на чуть-чуть. Сейчас нет даже такого костыля. А стоять я все ещё не могу.

Часто думаю, что лучше бы я не рождалась. И это грустно.

В своих мечтах я исцеляюсь, обретаю целостность, достаточность, опору и силу
в самой себе… И могу быть достаточно счастливым человеком, мамой, женой.

В прошлом посте мы поговорили о том, что не должны слышать пережившие, но с чем часто сталкиваются.

Ок, а что же тогда отвечать, если с вами поделились историей? Иногда человек теряется после услышанного и не знает, как ему отреагировать правильно. Собрали несколько распространённых высказываний.