Bo вpемя блoкaды эту мaленькyю девoчку эвaкyирoвaли из Ленингpадa. Леночка её звaли. A фaмилию свою oна зaбылa, такaя oнa была мaленькaя и измyченная. Oнa пoтеpялa вcю семью; мaмy, бaбушкy, стapшегo брaтикa..
⠀
A ее нaшла cпециaльнaя бригaдa иcтощенныx девyшек - тoгда xoдили пo квaртиpaм cтpaшнoй блoкаднoй зимoй, иcкали детей, y кoтoрых пoгибли рoдители или при cмеpти были.
Boт Ленoчкy нашли и cмoгли oтпpaвить в эвaкуaцию. Oнa не пoмнилa, кaк детей везли в тpяcкoм гpyзoвике пo льдy, не пoмнила, кaк пoпaлa в детcкий дoм; oна маленькая былa. Кaк иcтoщённый гнoмик c бoльшoй гoлoвoй нa тoнкoй шейке.
⠀
И oнa yже не xoтелa кyшaть. Тaкoе бывaет при диcтрoфии. Oнa лежaлa в пocтельке или сидела на cтyльчике y печки. Грелаcь. И мoлчалa. Думaли, чтo Ленoчка умpет. Mнoгo детей yмеpло yже в эвaкyaции; cильнoе иcтoщение, и нет cил жить и кyшaть. И играть. И дышaть..
⠀
И oднонoгий иcтoпник, фpoнтoвик дядя Koля лет двaдцaти oт родy, cвеpнyл из cтaрoгo пoлoтенца кyклy. Как-тo пoдpезaл, cвеpнyл, пpишил, - пoлyчилacь yродливaя кyклa. Oн xимичеcким кapaндaшoм наpиcoвал кукле глазки и poтик. И нocик-закopючкy.
⠀
Дaл куклу Ленoчке и cкaзал cерьезнo: "ты, Ленoчка, баюкaй кyклy. И учи ее кyшать xopoшo! Ты тепеpь кyкле мaма. И yж пoзаботьcя o ней пoлyчше. A тo oнa бoлеет и cлабая тaкая. Дaже не плaчет!".
⠀
И этa Ленoчкa вдpyг вцепилacь в кyклy и пpижaла ее к cебе. И cтaлa бaюкать и гладить тoнкими pyчкaми. A зa обедoм кopмила куклy кaшей, чтo-тo шептaлa ей лаcкoвoе. И caмa пoела кaшу и кусoчек xлебцa, - кopмили не paзнocoлaми в эвакуaции.
⠀
Hy вoт, Ленoчкa и спaла c кyклoй, и y печки ее гpела, oбнимaлa ее и xлoпoталa o кукле. Oб ypoдливoй кукле из cтapoгo пoлoтенцa c нaриcoвaнными глaзами.
⠀
Девoчкa выжилa. Пoтoмy чтo ей нельзя былo умеpеть, нaдo зaбoтиться o кукле, пoнимаете?
KOГДA HАДO O KOМ-ТO ЗAБOТИТЬCЯ, - ЭТO OГPOMHАЯ СИЛА ЖИЗHИ ДЛЯ НЕКOТOPЫХ ЛЮДЕЙ.
⠀
Для тaких, как этa девочкa. Koтoрaя стaла медсеcтрoй пoтом и прoжила дoлгyю жизнь. И pyки ее были вcегдa зaняты. А сердце - нaполненo..
Aнна Kиpьянoва @
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "·٠ღ♡ღ٠· РОДИТЕЛИ района СЛАВЯНКА ·ღ♡ღ٠·٠"
Счастлив тот, кто считает себя счастливым. ✔
7 660
354843-ое место по числу подписчиков
13.37%
15.12%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Внимание ! Разыскивается ребёнок , Отмахов Андрюша , 28.04.2015г.р. Имеющих информацию о моем сыне , прошу звонить по телефону 89110800038
СЛАВЯНКА, поможем !!!
🤝Станция переливания крови. Военно-медицинская академия им. С.М. Кирова. Открыто до 12:30.
Телефон. +7 (812) 495-72-51.
🤝На данный момент требуется кровь любой группы крови с "-" резус фактором.
После 1 апреля можно сдать кровь любой группы!
🤝При себе иметь паспорт с пропиской /регистрацией
🤝Станция переливания крови. Военно-медицинская академия им. С.М. Кирова. Открыто до 12:30.
Телефон. +7 (812) 495-72-51.
🤝На данный момент требуется кровь любой группы крови с "-" резус фактором.
После 1 апреля можно сдать кровь любой группы!
🤝При себе иметь паспорт с пропиской /регистрацией
Глубочайшие соболезнования всем родственникам и близким погибших, а также пострадавшим сегодня в гимназии №175 города Казани.
Это наше общее горе.
Это наше общее горе.
«МАМЕ НАДО ОТДОХНУТЬ»
После родов я слышала эти слова каждый день!
Возвращаясь домой с работы, он первым делом шёл мыть руки и к ребёнку. Игнорируя накрытый стол и свежую газету. Тогда я во второй раз влюбилась в своего мужа.
"Маме надо отдохнуть" — улыбался он, брал на руки Филиппа и не отпускал, мурлыча колыбельную, пока сын не уснёт.
"Маме надо отдохнуть" — сонно бормотал он, вставая ночью, меняя пелёнку и подкладывая мне наше сокровище. Он терпеливо ждал, пока сын насытится, и бережно перекладывал Филиппа в кроватку.
"Маме надо отдохнуть" — закатывал он рукава и кормил маленького привереду с ложечки.
"Маме надо отдохнуть" — собирал он годовалого Филиппа на вечернюю прогулку, давая мне возможность провести время в тишине.
"Маме надо отдохнуть" — шептал он лукаво улыбающемуся сыну, требующему книжку, и шёл рассказывать придуманные им сказки.
"Маме надо отдохнуть" — он проверял уроки, на пальцах объясняя непонятные Филиппу вещи.
"Маме надо отдохнуть" — шикнул он на Филиппа, вернувшегося с выпускного.
Стоило прозвучать этим словам, как душу наполняла необъяснимая нежность, волнами согревая и укутывая от бытовых неурядиц и усталости. На глаза наворачивались слёзы счастья, которым хотелось поделиться со всем миром.
Был и третий раз, когда любовь к мужу накрыла меня с новой силой. Когда слово мама было заменено на бабушку.
"Бабушке надо отдохнуть!" — он погрозил пальцем нашему внуку, раскапризничавшемуся во время первой разлуки с мамой и папой, и стал тихонько напевать ему колыбельную.
"Бабушке надо отдохнуть" — он подмигнул внуку и стал собирать удочки, собираясь на пруд с первенцем Филиппа.
"Бабушке надо отдохнуть" — с лёгкой укоризной в голосе, он протянул внуку наушники, чтобы его планшет не кричал на весь дом.
До рождения внучки он не дожил совсем чуть-чуть. Дети забрали меня к себе, отказались оставлять одну в опустевшем доме.
Впервые взяв на руки внучку, я расплакалась. Мне показалось, что вот-вот — и я услышу такой родной голос: "Бабушке надо отдохнуть!" Даже оглянулась, с какой-то глупой надеждой на разыгравшееся воображение.
Вечером, уже на грани сна, я уловила шёпот Филиппа из гостиной: "Спи, хорошая, спи. Маме надо отдохнуть!" Я встала и тихонько отворила дверь: Филипп качал дочку на руках, тихонько напевая колыбельную. Ту самую. Папину.
Его с нами уже нет, но его слова "маме надо отдохнуть" — живы...
После родов я слышала эти слова каждый день!
Возвращаясь домой с работы, он первым делом шёл мыть руки и к ребёнку. Игнорируя накрытый стол и свежую газету. Тогда я во второй раз влюбилась в своего мужа.
"Маме надо отдохнуть" — улыбался он, брал на руки Филиппа и не отпускал, мурлыча колыбельную, пока сын не уснёт.
"Маме надо отдохнуть" — сонно бормотал он, вставая ночью, меняя пелёнку и подкладывая мне наше сокровище. Он терпеливо ждал, пока сын насытится, и бережно перекладывал Филиппа в кроватку.
"Маме надо отдохнуть" — закатывал он рукава и кормил маленького привереду с ложечки.
"Маме надо отдохнуть" — собирал он годовалого Филиппа на вечернюю прогулку, давая мне возможность провести время в тишине.
"Маме надо отдохнуть" — шептал он лукаво улыбающемуся сыну, требующему книжку, и шёл рассказывать придуманные им сказки.
"Маме надо отдохнуть" — он проверял уроки, на пальцах объясняя непонятные Филиппу вещи.
"Маме надо отдохнуть" — шикнул он на Филиппа, вернувшегося с выпускного.
Стоило прозвучать этим словам, как душу наполняла необъяснимая нежность, волнами согревая и укутывая от бытовых неурядиц и усталости. На глаза наворачивались слёзы счастья, которым хотелось поделиться со всем миром.
Был и третий раз, когда любовь к мужу накрыла меня с новой силой. Когда слово мама было заменено на бабушку.
"Бабушке надо отдохнуть!" — он погрозил пальцем нашему внуку, раскапризничавшемуся во время первой разлуки с мамой и папой, и стал тихонько напевать ему колыбельную.
"Бабушке надо отдохнуть" — он подмигнул внуку и стал собирать удочки, собираясь на пруд с первенцем Филиппа.
"Бабушке надо отдохнуть" — с лёгкой укоризной в голосе, он протянул внуку наушники, чтобы его планшет не кричал на весь дом.
До рождения внучки он не дожил совсем чуть-чуть. Дети забрали меня к себе, отказались оставлять одну в опустевшем доме.
Впервые взяв на руки внучку, я расплакалась. Мне показалось, что вот-вот — и я услышу такой родной голос: "Бабушке надо отдохнуть!" Даже оглянулась, с какой-то глупой надеждой на разыгравшееся воображение.
Вечером, уже на грани сна, я уловила шёпот Филиппа из гостиной: "Спи, хорошая, спи. Маме надо отдохнуть!" Я встала и тихонько отворила дверь: Филипп качал дочку на руках, тихонько напевая колыбельную. Ту самую. Папину.
Его с нами уже нет, но его слова "маме надо отдохнуть" — живы...
Операция «Дети»
Самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны руководила 24-летняя учительница. Матрене Вольской в 1942 году было всего 24 года.
Летом 1942 года молодая учительница Матрена Вольская спасла от смерти более 3 тысяч детей. Она вывезла их из оккупированной Смоленской области в тыл. Партизанская операция, которой она руководила, стала самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны.
14 августа 1942 года к перрону железнодорожного вокзала города Горького (ныне — Нижнего Новгорода) подошел необычный эшелон. Около 60 теплушек, пассажирами которых были голодные и обессиленные, но главное — живые дети, уроженцы Смоленской области, спасающиеся от немецких бомб и снарядов. Ради того, чтобы выжить, им пришлось расстаться с семьями и оставить родную землю, где в те дни шли жестокие бои. Немцы не щадили мирное население: сжигали деревни, особенно жестоко расправлялись с близкими коммунистов и теми, кого подозревали в помощи партизанам.
Командир соединения партизанских отрядов Никифор Коляда, более известный как Батя, понимал, что единственный способ уберечь детей и подростков от смерти или угона в немецкие лагеря — отправить их в тыл. Понимали это и родители: обливаясь слезами, они отпускали своих сыновей и дочерей.
Организовать сложный переход Батя поручил учительнице начальных классов басинской школы Матрене Исаевне Вольской. Скорее всего, он не ведал о том, что 24-летняя Мотя сама носит под сердцем сына, зато знал ее как ответственного бойца и хорошо зарекомендовавшую себя разведчицу. К тому моменту Вольская уже успела получить орден Красной Звезды за успешно проведенную партизанами операцию у деревни Закуп.
В помощь ей Батя смог выделить только двоих — учительницу Варвару Полякову и медсестру Екатерину Громову. Втроем молодые женщины, каждой из которых в тот момент не исполнилось и 25 лет, должны были обеспечить безопасную эвакуацию сотен детей.
"Я не верила, что мы дойдем, — вспоминала потом Варвара Сергеевна Полякова (Сладкова). Сейчас ее уже нет в живых, но сохранились телеинтервью, данные в 80-е годы. — Часы золотые свекровь подарила — я ей их и оставила, думала: не буду жива — так хоть часы пригодятся...".
ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД
23 июля 1942 года на площади в деревне Елисеевичи стоял плач. Собралось около полутора тысяч детей с провожатыми — у многих отцы были на фронте, старшие братья и сестры воевали в партизанских отрядах, кто-то уже успел получить похоронки. Страшно было оставлять родных, но еще страшнее — оставаться. В поход брали тех, кому исполнилось минимум 10 лет. Самым старшим было 16–17 лет. Партизаны понимали, что те, кто младше, просто не смогут пройти 200 километров по бездорожью и болотам, в прифронтовой зоне — "ничейной" полосе, где нападения фашистов можно ожидать с любой стороны и в любой момент...
"Очень страшно было, — рассказывала Варвара Сергеевна. — Не за себя — за них. Как нам с таким количеством сообразить, как провести их по опасной дороге?"
Медсестра Екатерина Громова отвечала в походе за самых маленьких. Она умерла вскоре после окончания войны
Детей разбили на отряды по 40–50 человек, назначили связных. Впереди шла командир операции Вольская с самыми старшими, затем — Полякова с ребятами помладше и замыкала процессию медсестра Громова с самыми маленькими. Шли днем: ночами дети прятались в лесу, а Матрена шла на разведку на 20–25 километров вперед, проверяя дорогу: не заминирован ли путь, нет ли впереди фашистов. К утру возвращалась обратно, чтобы снова вести отряды вперед.
Вскоре после начала пути Вольскую вызвали в партизанский штаб. Вернувшись, она сообщила: спланированный маршрут придется изменить — разведка донесла, что на нем поджидают немцы. Придется идти другой дорогой, по буреломам и болотам. Мотя организовала старших ребят, чтобы сделали лежнёвку — так смогли пройти не только люди, но и несколько лошадей, груженных вещами и нехитрым провиантом.
В те июльские дни стояла сильная жара. Воды вокруг много, но пить ее было нельзя: колодцы и даже вода реки Гобзы — все было отравлено трупным ядом, фашисты сбрасывали туда тела убитых. Лишь озера, где вода оставалась чистой, поддерживали силы "детской армии". Завидев Западную Двину, дети бросились к воде, выйдя из-под укрытия леса. Три немецких истребителя, круживших до этого в стороне, открыли по ним огонь. Дети кинулись врассыпную, и только одинокая подвода с лошадью осталась стоять у берега. Оказалось, там была совсем ослабевшая Женя Алехнович — ее ранило.
Невероятно, но факт: это была единственная пострадавшая девочка, остальные добрались до железнодорожной станции Торопец невредимыми.
3225 ЖИЗНЕЙ
По дороге к идущим присоединялись дети из окрестных сел и деревень — Вольская никому не отказывала, принимала всех. В Торопце — снова около тысячи детей пополнения. Несколько суток ждали состав — ребят разместили в бывшей школе и полуразрушенном клубе в роще да при воинской части, где солдаты делились с детьми своими пайками. Но станцию обстреливали, и казармы — в первую очередь, так что пришлось Моте перевести детей в безопасную рощу.
В ночь на 5 августа состоялась долгожданная посадка в поезд. Вдоль 60-вагонного эшелона растянулась "армия" Вольской: подростки постепенно занимали вагоны, на крышах которых огромными буквами было написано "ДЕТИ". У Моти не шли из головы вопросы: сколько они будут в дороге? Выдержат ли? Чем их кормить? У многих начались кишечные заболевания, конъюктивит, кровили десны...
Первоначально смоленских ребятишек планировали эвакуировать за Урал. Но, видя состояние своих подопечных, Вольская понимала: если ничего не сделать, в Свердловск она привезет трупы. На остановках Мотя начала рассылать телеграммы в ближайшие по пути следования крупные станции — Ярославль, Иваново, Москву. И вот пришел ответ из Горького: там были готовы принять детей. На станции эшелон встречали представители городских и областных властей и врачи. Многих детей пришлось выносить на носилках, но все же Вольская смогла доставить их живыми. По свидетельствам очевидцев, 3225 ребят благополучно добрались из оккупации в тыл!
Самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны руководила 24-летняя учительница. Матрене Вольской в 1942 году было всего 24 года.
Летом 1942 года молодая учительница Матрена Вольская спасла от смерти более 3 тысяч детей. Она вывезла их из оккупированной Смоленской области в тыл. Партизанская операция, которой она руководила, стала самой масштабной акцией по спасению детей за всю историю Великой Отечественной войны.
14 августа 1942 года к перрону железнодорожного вокзала города Горького (ныне — Нижнего Новгорода) подошел необычный эшелон. Около 60 теплушек, пассажирами которых были голодные и обессиленные, но главное — живые дети, уроженцы Смоленской области, спасающиеся от немецких бомб и снарядов. Ради того, чтобы выжить, им пришлось расстаться с семьями и оставить родную землю, где в те дни шли жестокие бои. Немцы не щадили мирное население: сжигали деревни, особенно жестоко расправлялись с близкими коммунистов и теми, кого подозревали в помощи партизанам.
Командир соединения партизанских отрядов Никифор Коляда, более известный как Батя, понимал, что единственный способ уберечь детей и подростков от смерти или угона в немецкие лагеря — отправить их в тыл. Понимали это и родители: обливаясь слезами, они отпускали своих сыновей и дочерей.
Организовать сложный переход Батя поручил учительнице начальных классов басинской школы Матрене Исаевне Вольской. Скорее всего, он не ведал о том, что 24-летняя Мотя сама носит под сердцем сына, зато знал ее как ответственного бойца и хорошо зарекомендовавшую себя разведчицу. К тому моменту Вольская уже успела получить орден Красной Звезды за успешно проведенную партизанами операцию у деревни Закуп.
В помощь ей Батя смог выделить только двоих — учительницу Варвару Полякову и медсестру Екатерину Громову. Втроем молодые женщины, каждой из которых в тот момент не исполнилось и 25 лет, должны были обеспечить безопасную эвакуацию сотен детей.
"Я не верила, что мы дойдем, — вспоминала потом Варвара Сергеевна Полякова (Сладкова). Сейчас ее уже нет в живых, но сохранились телеинтервью, данные в 80-е годы. — Часы золотые свекровь подарила — я ей их и оставила, думала: не буду жива — так хоть часы пригодятся...".
ПЕРВЫЙ ПЕРЕХОД
23 июля 1942 года на площади в деревне Елисеевичи стоял плач. Собралось около полутора тысяч детей с провожатыми — у многих отцы были на фронте, старшие братья и сестры воевали в партизанских отрядах, кто-то уже успел получить похоронки. Страшно было оставлять родных, но еще страшнее — оставаться. В поход брали тех, кому исполнилось минимум 10 лет. Самым старшим было 16–17 лет. Партизаны понимали, что те, кто младше, просто не смогут пройти 200 километров по бездорожью и болотам, в прифронтовой зоне — "ничейной" полосе, где нападения фашистов можно ожидать с любой стороны и в любой момент...
"Очень страшно было, — рассказывала Варвара Сергеевна. — Не за себя — за них. Как нам с таким количеством сообразить, как провести их по опасной дороге?"
Медсестра Екатерина Громова отвечала в походе за самых маленьких. Она умерла вскоре после окончания войны
Детей разбили на отряды по 40–50 человек, назначили связных. Впереди шла командир операции Вольская с самыми старшими, затем — Полякова с ребятами помладше и замыкала процессию медсестра Громова с самыми маленькими. Шли днем: ночами дети прятались в лесу, а Матрена шла на разведку на 20–25 километров вперед, проверяя дорогу: не заминирован ли путь, нет ли впереди фашистов. К утру возвращалась обратно, чтобы снова вести отряды вперед.
Вскоре после начала пути Вольскую вызвали в партизанский штаб. Вернувшись, она сообщила: спланированный маршрут придется изменить — разведка донесла, что на нем поджидают немцы. Придется идти другой дорогой, по буреломам и болотам. Мотя организовала старших ребят, чтобы сделали лежнёвку — так смогли пройти не только люди, но и несколько лошадей, груженных вещами и нехитрым провиантом.
В те июльские дни стояла сильная жара. Воды вокруг много, но пить ее было нельзя: колодцы и даже вода реки Гобзы — все было отравлено трупным ядом, фашисты сбрасывали туда тела убитых. Лишь озера, где вода оставалась чистой, поддерживали силы "детской армии". Завидев Западную Двину, дети бросились к воде, выйдя из-под укрытия леса. Три немецких истребителя, круживших до этого в стороне, открыли по ним огонь. Дети кинулись врассыпную, и только одинокая подвода с лошадью осталась стоять у берега. Оказалось, там была совсем ослабевшая Женя Алехнович — ее ранило.
Невероятно, но факт: это была единственная пострадавшая девочка, остальные добрались до железнодорожной станции Торопец невредимыми.
3225 ЖИЗНЕЙ
По дороге к идущим присоединялись дети из окрестных сел и деревень — Вольская никому не отказывала, принимала всех. В Торопце — снова около тысячи детей пополнения. Несколько суток ждали состав — ребят разместили в бывшей школе и полуразрушенном клубе в роще да при воинской части, где солдаты делились с детьми своими пайками. Но станцию обстреливали, и казармы — в первую очередь, так что пришлось Моте перевести детей в безопасную рощу.
В ночь на 5 августа состоялась долгожданная посадка в поезд. Вдоль 60-вагонного эшелона растянулась "армия" Вольской: подростки постепенно занимали вагоны, на крышах которых огромными буквами было написано "ДЕТИ". У Моти не шли из головы вопросы: сколько они будут в дороге? Выдержат ли? Чем их кормить? У многих начались кишечные заболевания, конъюктивит, кровили десны...
Первоначально смоленских ребятишек планировали эвакуировать за Урал. Но, видя состояние своих подопечных, Вольская понимала: если ничего не сделать, в Свердловск она привезет трупы. На остановках Мотя начала рассылать телеграммы в ближайшие по пути следования крупные станции — Ярославль, Иваново, Москву. И вот пришел ответ из Горького: там были готовы принять детей. На станции эшелон встречали представители городских и областных властей и врачи. Многих детей пришлось выносить на носилках, но все же Вольская смогла доставить их живыми. По свидетельствам очевидцев, 3225 ребят благополучно добрались из оккупации в тыл!
"Ура, каникулы!" - кричали учителя и, сбивая учеников, бежали 
домой.
Родители запускали шарики
пили шампанское 
🥂 обнимались 🤗 плакали
и не верили своему счастью🥳
домой. Родители запускали шарики
пили шампанское 🥂 обнимались 🤗 плакали и не верили своему счастью🥳
ИНДЕКС 196628