Статистика ВК сообщества "Теория гештальт-терапии"

Джозеф Зинкер забавно пишет про отношение к клиенту - сравнивает его с "любовью дедушки". В отличие от родителей, которые "направляют своих детей страстно и иногда эгоистично", дедушка "ни о чем не просит, но находит удовольствие в изучении, наблюдении и понимании жизненного опыта другого, такого, какой он есть." (Д.Зинкер "Творческий процесс").
Парить как бабочка, жалить как пчела, любить как дедушка. Или так: танцуй, как будто никто не видит, а люби как дедушка. Это я отвлекся на придумывание терапевтического кредо. Но, кроме шуток, мне нравится этот образ, больше чем образ терапевта-родителя.
Интересно, "любить как бабушка" - это эквивалентно любви дедушки, или же это отдельный терапевтический навык.

Две цитаты из Фрица Перлза:
1). "В гештальт-терапии у нас есть очень специфическая цель. Эта же цель, по крайней мере, на словах, есть и в других формах терапии, в других формах познания жизни. Цель - вырасти, повзрослеть".
2). "У меня такая формулировка: взросление - это переход от опоры на окружение к опоре на себя".

Это перлзовское определение часто трактуют неверно. Даже такие монстры гештальта, как М.Спаниоло-Лобб. Поэтому давайте разберемся, что же такое "переход от опоры на окружение к опоре на себя".
Как его трактуют неверно? М.Спаниоло-Лоб, например, поняла это определение приблизительно так: взросление по Перлзу - это меньше опираться на других людей, меньше просить помощи, поддержки и стараться побольше всего делать самостоятельно.
Она объясняет сей ход мысли Перлза так: В 50-60е в обществе были сильны патриархальные, родительские и прочие связи "сверху", которые встраивали человека в жесткую структуру, навязывали долженствования и все такое. Поэтому люди нуждались в поддержке индивидуальности, независимости, отделения. А плюс к этому сам Перлз почти патологический индивидуалист, считающий, что Я - это я, а ты - иди к черту. Ну а сейчас у нас наоборот, сплошной постмодернизм, структуры и связи порушены, людям не навязывают "как надо", вернее навязываю такое разнообразие "как надо", что они чувствуют себя в замешательстве, одиночестве и недостатке прочных, заземляющих связей. Поэтому сейчас нам определение Перлза не подходит. Сейчас нужно поддерживать опору людей на других, связь с другими, а не отказ от этой опоры и связи.
Но определение Перлза про другое. Опору на себя (self-support) он противопоставляет не просьбе о помощи и поддержке, не связи с другими людьми. Он противопоставляет ее манипуляциям. Причем манипуляциям, как способу преодолеть "тупик" (а вернее, избежать его).Тут необходимо объяснить, что такое тупик и что Перлз имел ввиду под манипуляциями.

Тупик
Как человеку понять, что он в контакте с реальностью, а не замкнулся внутри своего сознания, своего бреда, иллюзий, галлюцинаторного мира?
Важный показатель контакта с реальностью – это обнаружение время от времени неадекватности, ошибочности, ограниченности твоих представлений (и всей остальной психической продукции). Т.е. когда ты бьешься лбом об реальность и она тебе как бы говорит: тут думал тут так, а тут вот эдак.
Тупик – это точка, в которой ты уже бьешься лбом об реальность (или она тебе стучит по лбу), уже чувствуешь и даже понимаешь, что твоя карта не совпадает с территорией, но правильной карты у тебя еще нет, как там на самом деле ты не нащупал еще. Эта ситуация может быть весьма болезненной. Например, ты понял, что твой смысл жизни, которым ты жил – иллюзия. Или не иллюзия, но просто уже не актуален, больше не работает. А нового смысла ты еще даже не предчувствуешь. Это тупик. Из тупика есть два пути – вперед к реальности или назад в иллюзии, бред, замкнутый внутренний мир.

Манипуляции
Под манипуляциями Перлз имеет ввиду попытки избегать тупика (или двигаться из него назад). Когда бьешься об реальность или она к тебе стучится, ты стараешься посильнее укрепиться в своем субъективном мире, держаться за свои иллюзии, неадекватные представления, за свой уже устаревший мир сознания.
Это не зловредное поведение, а естественная реакция – избегание боли. И происходит оно более или менее неосознанно.
Хорошо, а причем тут манипуляции?
Когда человек замкнулся в своем субъективном и неадекватном видении реальности, то общение с ним предполагает подыгрывание ему. Т.е. чтобы с ним общаться, необходимо включиться в отношения, содержащие много неправды. Разделить с ним иллюзию так, будто она правда. Либо нужно идти с человеком на конфликт, причинять ему боль.
Это непростая дилемма, даже если ее осознавать, но часто она и не осознается окружающими. Они обнаруживают, что включились и подыгрывают или обнаруживают себя уже в конфликте, который не очень ясен (в реальности, правда, чаще обе стороны в иллюзиях и невольно вынуждают друг друга то подыгрывать, то конфликтовать).

Почему Перлз называл манипуляции опорой на окружение/среду?
Потому что, когда человек закрывается внутри своего бреда, то на окружение ложится двойная работа – с одной стороны поддерживать этот бред, а с другой, заботиться об удовлетворении потребностей человека, удовлетворить которые самостоятельно человеку мешает этот бред. Т.е. окружение человека оказывается его системой жизнеобеспечения, без которой он не функционирует. Вернее, он как бы заключает с окружением негласный контракт на такие отношения.
Еще важный момент: если человек оберегает свой «устаревший», неадекватный внутренний, субъективный мир от столкновения с реальностью и изменения, то он этим самым оберегает окружающую «среду» от столкновения с собой – и так же от изменения.
Коротко подытожим, что характерно для «опоры на среду»: много иллюзий и неправды внутри и снаружи (в отношениях, поддерживающих неправду), а так же сохранение внутри и снаружи старого мира без изменений и без развития.

Что такое опора на себя?
Почему это называется опорой на себя? Тут можно предполагать: или это название через противопоставление – на себя в том смысле, что не на среду в описанном выше смысле; или опора на себя (self-support) – это поддержка селф-процесса; или еще что-то, но лучше отталкиваться не от названия, а от контекста, который дает понять, что подразумевается под названием, о чем там идет речь.
А речь идет о следующем:
У человека есть personality, как уже достигнутое знание о себе и мире, система готовых ответов и форм. Она одновременно дает ему многое, открывает возможности (как любое средство, инструмент), но она и ограничивает, так как реальность богаче и сложнее любого готового знания, любой формы.
Как человеку одновременно не отказываться от personality, как от своей силы, но и не замыкаться внутри personality, закрываясь от реальности?
Перлз и Гудман как ответ на этот вопрос предлагают творческое приспособление, он же селф-процесс, он же цикл контакта и т.д. И опора на себя – это оно же.

Неочевидные, но важнейшие моменты этого процесса (т.к. цикла контакта, опоры на себя и т.д.)
– Чтобы понять неадекватность, ограниченность, неактуальность своих готовых ответов, своего personality, необходимо его достаточно ясно проявить, выразить – столкнуть с реальностью.
– В той мере, в которой personality неадекватен, он будет вызывать сопротивление ситуации – ситуация в целом будет сопротивляться тому, что согласно Personality «должно быть».
– Personality толкает в одну сторону, ситуация – в другую, но обе стороны неправы, потому что каждая представляет только одну сторону, одностороннее решение. Не в выборе одной из сторон, а в самом их столкновении, в каком-то нарождающемся третьем решении проявляется то, чего хочет «реальность», если выражаться пафосно.
– У человека здесь сложная двойная задача: с одной стороны достаточно сильно проявлять свое personality, чтобы в столкновении так сказать «пробудить» реальность, а с другой стороны – прислушиваться и распознавать, чего хочет «реальность», какое третье решение нарождается.
– Т.е. человек начинает бороться за что-то одно, но в описанном процессе обнаруживает ограниченность, неадекватность, неактуальность того, за что борется и обнаруживает, открывает - чего вместо этого предлагает и хочет реальность и «примыкает к реальности» и доводит предложенное ею до ума.

В ходе этого процесса изменяется как субъективный мир человека, его «внутренняя ситуация», так и внешняя ситуация, отношения. Он не сберегал свой внутренний мир от столкновения с реальностью, и не оберегал «среду» от столкновения с собой. В результате все изменились и стали ближе к правде, реальности и всему такому.

КОНСПЕКТ СТАТЬИ М.СПАНИОЛО-ЛОББ ПРО РАБОТУ С ДЕПРЕССИЕЙ

- Депрессивный опыт связан не столько с фрустрацией прошлых желаний, сколько с отказом от желания быть желаемым (отсылка к Лакану “желание желания другого”)
- Лечение состоит в том, чтобы быть рядом с тем, кто не хочет быть желанным, не стремясь изменить его, и, делая это, искать ту нить, которая может соединить две жизни, жизнь пациента и жизнь терапевта.
- Противоположность депрессии не счастье, а надежда.
- Надежда - это переживание эмпатии к движению, воспринятому в другом, это участие в движении жизни.
Надежда расцветает под светом, рожденным любовью заботящегося, который распознает намеренное движение любимого, производя в свою очередь переживание доверия и открытости к будущему в том, кто освещен его светом.
- Депрессия может быть рассмотрена как отсутствие надежды, а также отсутствие любви от значимого другого. Человек в депрессии не чувствует любви других людей, он не чувствителен к движению другого и не производит движения к другому.
- Лечение включает в себя “трату времени” рядом с бесполезным другим, отношенческую готовность быть рядом вне всяких ожиданий, чистое бытие рядом, что является основой жизненного самосознания.
- Формы депрессивного контакта могут быть связаны с различными стилями контакта (интроективным, проективным, ретрофлексивным, эготичным). Но всеобщее для депрессивного опыта - это глубокий отказ от проживания полного контакта с другим.
- Депрессивное переживание - совместно созданное явление, которое порождается полем депрессивного опыта. Любая клиническая интервенция должна обязательно принимать во внимание тот факт, что и контакт, и поле переживания созданы совместно. Изменения начинается с двоих (отсылка к Робину), с нового со-творения терапевтом и пациентом, в котором возможно испытать контакт с большим участием я-с-другим, и, следовательно, дать жизнь более легкому и более спонтанному полю переживаний.
- Польстеры связывают депрессию с интроективным стилем, а Лобб с ними не согласна.
- Ключевые аспекты ГТ с депрессией:
1). Поддержка того, что человек уже делает, того направления, в котором он хочет двигаться, и чего хотел бы достигнуть
2). Внимание к эстетике контакта (тут она отсылает к книге Зинкера “творческий процесс в ГТ” и к статье Блума про эстетику в клинике) и незаконченному движению (тут отсылает к интегрированной гт польстеров).
3). Переход от объяснительного взгляда к эстетическому отношенческому знанию (тут к своим и Франчесетти текстам отсылает), которое подразумевает возможность позволить эмоциям влиять, “заражать”, а также придавать этому чисто отношенческому (потому что это происходит в здесь-и-теперь отношениях) и ситуативному (то, что происходит, эксклюзивно: конкретный контакт между конкретным терапевтом и конкретным пациентом, который происходит в конкретный момент и т.д.) аспекту диагностическую и терапевтическую ценность.
Лечение состоит в создании новой гармонии в той же самой музыке, а также опытного кода, более мягкого и уверенного в отношении контакта.

Еще кусок конспекта про депрессию, теперь уже текста Франчесетти:

Начало психотерапии (для меланхолического поля)
- Не вести в одиночку (заложить в контракт обращения к психиатру за диагностикой, чтобы потом такое обращение не воспринималось как поражение
- Лекарства особенно важны в случае бреда, когда динамика фигуры/фона стагнирует и не позволяет возникать подходящей фигуре.
- Пытаться опровергнуть бред бесполезно (он защищает человека от еще большего страдания). Но и подтверждать не надо. Скорее снова и снова терапевт должен находить любое возможное общее поле, чтобы быть-с пациентом. Пример с Изадором Фромом (Пациент говорит: Луна сделана из сыра. И.Фром откликается - "Оба желтые").

Две перспективы терапии (про большое депрессивное расстройство)
Первая перспектива:
- Первоочередная, основополагающая опора - помогать пациенту интегрировать расстройство в свою жизнь.
- Поддерживать человека в управлении депрессией (идея - управлять депрессией - лучшее, что может человек делать в ситуации эпизода)
- Помогать принимать расстройство как ограничение (по аналогии с экзистенциальными данностями) и находить способы оптимально реализовывать свое жизнетворчество, помогать пациенту не сдаваться, не взирая на трудности, и творить свою жизнь как произведение искусства, которым она жаждет быть.
- Цель не лечение депрессивного эпизода и предотвращение рецидивов, а поддержка пациента в интеграции депрессии как части жизни.
- Депрессивные эпизоды опустошают жизнь человека. Огромная поддержка нужна в том, чтобы не потерять чувство направления жизни, научиться бережно обращаться с острыми фазами, ориентировать себя и принимать лекарственную терапию, минимизировать эффекты депрессивной тенденции препятствовать социальному функционированию.
- Здесь поддержка ориентирована прежде всего на функцию Персонелити. Разработка ясной концепции личной истории человека и идентичности, которая включает его депрессивный и маниакальный опыт, а так же непреодолимый риск рецидива.

Вторая терапевтическая перспектива:
- В рамках этой второй перспективы необходимо работать с функцией Ид, поскольку селф отсоединяется от пространства-между. Трудная работа.
- Проблема в том, что когда пациент находится в депрессивной фазе на психотическом уровне, он не способен воспринимать терапевта и терапию как устойчивый фундамент, на который можно опираться. Когда эпизод заканчивается, вспомнить оттуда что-то человеку сложно. Единственная надежда - со временем построить такие глубокие терапевтические отношения, что отблеск чувства сосуществования будет сохраняться даже в критической фазе.
- Эта связь создается постепенно в промежутках между острыми фазами, а так же в течение фаз меланхолии. Терапевту важно об этом знать, потому что в острых фазах может казаться, что абсолютно невозможно его достичь.
- Терапевт может чувствовать желание заснуть, отстраниться, отвергнуть клиента, чувствовать себя бесполезным и т.д. Но он не бесполезен и на клиента влияет то, что терапевт устойчив, присутствует, предан, что не оставляет пациента в одиночестве в борьбе с холодной космической пустотой.
- Клиент может быть не в состоянии хотеть терапии, принять решение о начале чего бы то ни было. Терапевт может в таком случае на время предоставить свою эго-функцию депрессивному полю, взять на себя ответственность за решения.

- При работе с меланхолической депрессией всегда необходимо руководствоваться принципом: защищай саму способность надеяться (которая, как мы видели, является тем, что позволяет возникать конкретным надеждам) и присутствие, вопреки бесконечному отсутствию Другого. В такой ситуации данный вид присутствия является основополагающим терапевтическим актом.
- Когда клиент в депрессии, терапевту не удается достичь его и это вызывает депрессию у терапевта. Поэтому терапевту так же необходима поддержка.
- Самая глубокая часть каждого из нас лежит на поверхности, где мы находимся в контакте. Бездна не внутри нас, она между нами, и только здесь она может быть наполнена. Когда пациенты говорят о том, что они ощущают себя словно в бездонной яме, которую никто не может наполнить, они говорят об отношенческой бездне, а не о своей внутренней.
- Пример сессии, где терапевт сначала акцентировалась на внутреннем состоянии, телесных ощущениях и т.д. клиентки, от чего бездна между ними только росла. Затем после подсказки переключилась на контакт между ними (сначала тоже в телесном плане) и это было хорошо, т.е. вывело их из депрессивного поля.

(Д.Зинкер)
"С каждой лекцией и терапевтической сессией я обучался у нее (Сони Невис) фундаментальным ценностям не только семейного терапевта, но и вообще человека, который хочет быть целителем. Они таковы:
• Уважай человеческие переживания такими, какие они есть.
• Относись к каждому “симптому” как к творческому усилию людей сделать свою жизнь лучше.
• Любое несогласие пациентов с терапевтом – хороший признак и утверждение их силы и способности учиться для себя.
• Оказывай поддержку сопротивлению супружеской пары или семьи.
• Устанавливай четкие и ясные границы между собственными чувствами и феноменологическим полем пациентов.
• Поддерживай умения пациентов.
• Создавай такую среду и степень своего присутствия, при которых самый жестокий обид-чик может вступать в контакт со своей болью и уязвимостью.
• Мы все способны на плохие поступки – терапевт должен уметь сострадать как жертве, так и обидчику.
• Терапевт создает или охраняет границы между членами семьи – каждое переживание человека реально, и его надо принимать в расчет.
• Присутствие терапевта и уважение к семье позволяет каждому ее члену расти и развиваться.
• Занимай четкую позицию и не допускай грубого поведения членов семьи – устанавливай четкие ограничения.
• Терапевт моделирует образ хорошего лидера и учителя пациента.
• Терапевт оказывает поддержку, избегая чувствительности или чрезмерной снисходительности.
• Каждую семью характеризует определенная этническую принадлежность, культура быта и поведения. Не пытайся “пичкать” семью своими собственными социальными или этическими представлениями: они могут быть неприемлемыми для них."

Одна из проблем теории поля в гештальт-терапии – это вопрос о связи между разными полями.
В первую очередь, как связано поле, возникающее между клиентом и терапевтом на сессии, со всеми остальными полями клиента (между ним и другими людьми)?
В чем тут проблема?
Полевой подход предполагает, что «патология» не у человека, а у поля. И терапия нацелена не на то, чтобы изменить человека, а на то, чтобы изменить поле. В такой смене фокуса есть огромная практическая польза, о которой пару слов скажу чуть позже. Но тут же есть и сложность: у какого поля патология?
На деле всегда имеется ввиду поле, возникающее между клиентом и терапевтом. Только оно доступно для терапевта: изменяя свой способ «присутствия», включения в это поле терапевт влияет и на изменение поля в целом.
Но есть же и поле между клиентом и его женой, другое между ним и его родителями, еще другое между ним и начальником и т.д.
И в связи с этим возвращаемся к вопросу: у какого поля патология?
Так как на деле всегда «лечится» поле между клиентом и терапевтом, то можем предположить два варианта:
1). Из всех полей в жизни клиента патологично именно то, что возникает между ним и терапевтом.
Этот вариант, как очевидно дебильный мы можем сразу исключить.
2). Исцеление поля между клиентом и терапевтом приводит к исцелению и других полей. Это возможно только в том случае, если между полями есть связь. Если поля жизни человека образуют целое, систему.
Что в итоге получается: из двух вариантов, которые мы предположили, реально возможен только один. И он необходимо предполагает связь между полями, системные отношения между ними. Только эти отношения делают возможной терапию в полевом подходе. И именно эти связи, эти отношения между полями почему-то не рассматриваются в литературе по теории поля. Если я ошибаюсь и они где-то рассматриваются – я буду очень рад, пришлите пожалуйста ссылки на эти тексты/материалы.
В связи неясностью ответа на вопрос «как связаны разные поля в жизни человека?» у нас в гештальт-терапии есть две плохие тенденции:
1). Теория поля превращается просто в уловку, ложь во спасение клиента и терапевта.
Т.е. на самом деле предполагается, что патология «внутри» клиента (раз он переносит ее из одних отношений и ситуаций в другие), но чтобы он не разворачивал агрессию на себя, не ретрофлексировал, не получал снова сообщение «ты не в порядке», которое демотивирует и усиливает внутренний раскол – для всего этого мы говорим «дело не в тебе, дело в поле».
И с другой стороны, чтобы терапевт не пытался насильно лечить клиента, из своего собственного стыда, тревоги, чтобы не подталкивал клиента и не принуждал ради своего собственного спокойствия, - ради всего этого мы говорим терапевту: «дело не в клиенте, а в поле, и повлиять на поле ты можешь только через себя, свое присутствие, так чтобы изменилось твое состояние и атмосфера между вами».
2). Поле начинает представляться, как Дух. Этот Дух рулит всем в жизни клиента, а сессия с терапевтом – это как спиритический сеанс, на котором мы вызываем этот Дух и как-то на него влияем. После чего он мистическим образом проявляет себя в остальных сферах жизни клиента, исполняет там наши молитвы и просьбы, услышанные им на сессии.
Что в этих тенденциях плохого? Ложь. Дурить себя и других – бывает ситуативно полезно, но стратегически это всегда проигрыш.
Поэтому проблему связи полей мы должны решить и решить достаточно внятно.

Начнем большую тему "Диагностика в гештальт терапии".
Возьмем книжку "Гештальт-терапия в клинической практике. От психопатологии к эстетике контакта" (под ред. Д.Франчесетти, М.Джечеле и Я.Рубала). Откроем главу 3: "Подход к диагностике в гештальт-терапии". Будем читать и думать, что там к чему.

Начинают авторы с различения внешнего и внутреннего диагноза. Внешний диагноз - это сравнение ситуации с нормой, образцом, моделью здоровья. Для постановки внешнего диагноза надо знать и думать.
Внутренний диагноз - это интуитивное, ощущаемое, чувствующееся, но не выражаемое в словах. Для внутреннего диагноза надо позволить себе быть "затронутым" клиентом/ситуацией, почувствовать клиента и себя. Внутренний диагноз - это ощущение направления. Способность к такому у терапевта возникает и развивается в результате опыта и тренировок.

Авторы настаивают на необходимости обоих видов диагноза. Т.е. надо много изучать и знать про патологию, диагнозы и т.д., нужно думать в процессе сессии и после нее. Но не менее важно опираться на чувства, интуицию, "эстетический критерий".

Почему чувства, интуиция и т.д. позволяют уловить что-то, чего не может мышление и внешний диагноз? Судя по тексту, получается, дело в том, что терапевт не успевает развернуто думать в ходе сессии. Информации в единицу времени, разных факторов и обстоятельств здесь очень много. Мышление не успевает это обработать, а чувства/интуиция работают быстрее и дают целостную, хоть и невербальную картинку оперативно, так что терапевт может опираться на нее здесь и сейчас.
Однако, если мы вспомним идею внутреннего диагноза, как она описана у Перлза и Гудмана, то увидим, что у них ее суть в другом.
Клиент/ситуация сравнивается не с внешним образцом/нормой, а со своей собственной, внутренней нормой. Отсюда и "внутренний" диагноз.
А что такое внутренняя норма? В том, что уже есть сейчас в ситуации клиента, в том напряжении и противоречиях, которые уже есть сейчас - присутствует зерно будущего разрешения проблемы, уже сейчас есть определенное направление, ситуация сама "хочет" чего-то. И задача внутренней диагностики - определить, куда "хочет" ситуация двигаться и поддерживать, фасилитировать это движение, а не навязывать какое-то "правильное", "нормальное" и т.д. направление извне.

Мне кажется, наши авторы пишут о том же самом, но у них получается акцент на противопоставлении мышления и чувств. Но чувства и интуиция терапевта могут подсказывать ту же внешнюю норму, что и мышление, просто делать это чувственно и интуитивно. Дело не в том, чувство это или мышление, а в том, следует это чувство или мысль за внутренней нормой клиента, раскрывает ее или навязывает что-то извне.

Но ладно, посмотрим, что они пишут дальше.

Вот как Д.Симкин начинает свою очередную мастерскую:

"Добрый вечер. Я хотел бы для начала сказать пару слов о контракте, а затем предложить упражнение. Я считаю, что в гештальт-терапии нет никаких "должен". Ты делаешь то, что ты делаешь. Я делаю то, что я делаю. У меня есть предпочтения - я предпочитаю, чтобы вы были со мной честны и всё говорили прямо. Но, пожалуйста, помните, что это предпочтение, а не ваша обязанность. Если вы чувствуете, что должны уважать мои предпочтения, то это уже ваше собственное долженствование. Когда я спрашиваю: "Где ты? (Что с тобой?)", я предпочитаю, чтобы вы сказали мне – или сказали мне, что не хотите говорить. Когда вы захотите узнать, где я (что со мной), пожалуйста, спрашивайте меня. Я так же скажу вам или скажу, что не хочу говорить – так наше общение будет прямым.
Теперь перейдем к упражнению. Пожалуйста, оглянитесь по сторонам и выберите кого-то, кого вы не знаете или знаете недостаточно хорошо – кого вы хотели бы узнать лучше ... Ок? Теперь вот правила. Вы можете делать все, что хотите, чтобы "узнать" другого человека лучше. Единственное, чего нельзя – говорить."

Дальше люди делятся на пары, выполняют упражнение, меняются ролями и заканчивается всё шерингом, обменом впечатлениями со всей группой. В ходе шеринга один мужик обнаруживает, что всплыла его болезненная тема - навязчивое стремление всегда быть Мужиком. И он решает тут же поработать над ней, садится на "горячий стул" и Симкин проводит с ним 20-минутную сессию в кругу. После чего группа работает дальше.

8 лет назад купил на ebay эту книжку. Возможно, пришло время таки ее прочесть.
Вот что про книжку писал Ирвин Польстер (перевод яндекс-переводчика):

"Книга позволяет заглянуть в сознание одного из великолепных терапевтов своего времени, того, чья работа сделала честь концепциям, которые он описывает. Джим Симкин был терапевтическим стилистом, который продемонстрировал мощные рычаги повышенного внимания, точного восприятия, честности, здравого смысла и таланта вовремя сказать нужное слово. Он стал волшебником среди многих людей, которых он учил, постоянно предлагая хитрые противостояния тайнам, свидетелем которых он был. Эти тайны увлекали его до конца; и все же одним из его главных достижений было демистифицировать таинственное, превратив его в обычный человеческий опыт, понятный и усваиваемый. Читатель увидит, как этот процесс проявляется снова и снова в этой книге."

Буду по ходу чтения писать здесь какие-то свои заметки и цитировать книжку.

Продолжим про диагностику.
Я.Рубал, М.Джечеле и Д.Франчесетти высказывают интересную мысль: гештальт-терапевту не зазорно пользоваться диагностическими схемами, взятыми из других подходов, парадигм и систем.
Они предлагают каждую отдельную диагностическую систему рассматривать как одну из перспектив, один из углов зрения. Если на один и тот же предмет мы смотрим с разных углов, сторон, перспектив, то эти разные точки зрения - не конкурируют друг с другом, а дополняют.
И тогда задача не в том, чтобы выбрать одну правильную перспективу, а в том, чтобы помнить про частичность и ограниченность каждой отдельной.
А как быть, если они не только дополняют друг друга, но и противоречат друг другу, логически исключают друг друга и требуют от терапевта противоположных действий?
Авторы предлагают все разные "перспективы" помещать в рамки гештальт-методологии, как метаперспективы, так сказать. Тогда определяющей в разрешении противоречий будет гештальт-методология, одна, уже без плюрализма и мультикультурализма.
На самом деле, так делают все подходы - рассматривают всё через свою методологию. В чем отличие гештальт-терапии?
Авторы этот вопрос не разбирают, но я предположу, что отличие таково: гештальт-методология более гносеологична, чем другие, если так можно выразиться. Т.е. больше заточена под то, чтобы познавать и раскрывать то, что есть в клиенте, как его собственная, специфическая норма и здоровье. А не на то, чтобы предлагать ему какой-то уже готовый образец здоровья и путь к нему.
И любое "позитивное знание" (например, образец здоровья, типология расстройств и т.д.), будучи встроенным в гештальт-методологию, подчиняется этой ее логике - раскрывать то, что есть, а не предписывать. Тогда каждая отдельная "перспектива" может быть идеей, которую терапевт с клиентом могут "поразгонять" и посмотреть, что получается, что от этого раскрывается в клиенте и его ситуации. Но она не становится предписанием. Поэтому противоречащие друг друг "перспективы" могут использоваться - поразгонять то, потом это - так как у нас нет задачи использовать одну или другую как предписание, а есть задача использовать их как идеи и "игры" для продвижения в логике того, что открывается в клиенте, как его собственная норма и здоровье.