Дорогие друзья! Сегодня — 350 лет со дня рождения Петра I. К этому событию Всероссийский музей А.С. Пушкина подготовил подкаст «Пушкин и Петр», автор которого Галина Михайловна Седова, заведующая Мемориальным музеем-квартирой А.С. Пушкина, читает и комментирует фрагменты из произведений поэта, посвященных первому императору России.
Изображение:
Неизвестный художник. Петр I. XVIII век
В. А. Тропинин. Портрет А. С. Пушкина. 1827
#всероссийскиймузейпушкина #музейпушкина #350лет #Петрпервый #9июня #деньрождения #пушкин #император #ПетрI
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "Всероссийский музей А.С. Пушкина"
📍Санкт-Петербург
116 599
22021-ое место по числу подписчиков
22.77%
42.69%
сегодня 2 (0.00%)
за неделю 60 (0.05%)
за месяц 222 (0.19%)
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Золотое колечко с бирюзой — подарок Пушкина жене накануне появления на свет их первого ребенка — с 1953 года хранится в фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина. После смерти вдовы поэта кольцо перешло к ее старшей дочери Марии Александровне, затем к племяннику последней — Григорию Александровичу Пушкину (внуку поэта), у которого сотрудники Пушкинского Дома приобрели реликвию в 1928 году.
На внутренней стороне кольца выгравирована надпись, напоминавшая о важнейшем событии в жизни супругов Пушкиных: «АР 6 avril 1832». По всей видимости, кольцо было подарено Наталье Николаевне в память о том счастливом дне, когда будущая теща поэта дала, наконец, согласие на брак своей младшей дочери. До этого Н.И. Гончарова находила различные предлоги, отказывая Пушкину, но весной 1830 года поэт обратился к ней со своим предложением на Пасху — 6 (18) апреля, и в день Светлого праздника мать будущей невесты, известная своей особой набожностью, не смогла ему отказать.
Официальное оглашение помолвки произошло через месяц — 6 мая, о чем были осведомлены знакомые, получившие билеты следующего содержания: «Николай Афанасьевич и Наталья Николаевна Гончаровы имеют честь объявить о помолвке дочери своей Натальи Николаевны с Александром Сергеевичем Пушкиным, сего мая 6 дня 1830 года».
По мнению некоторых исследователей, Пушкин, за чей счет печатались билеты, намеренно допустил ошибку в отчестве матери невесты, якобы намекая на то, что сопротивление Натальи Ивановны Гончаровой было сломлено усилиями ее дочери — Натальи Николаевны, которая желала выйти замуж за поэта. Билет под первым номером Пушкин отправил своему близкому московскому приятелю П. В. Нащокину.
Сохранившаяся переписка Пушкина с Нащокиным отражает многие обстоятельства семейной жизни поэта. О его отношении к жене вспоминала и супруга Нащокина — Вера Александровна:
«Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем... Надо было видеть радость и счастье поэта, когда он получал письма от жены. Он весь сиял и осыпал их поцелуями».
В период между помолвкой и официальным известием о ней Пушкин написал прозаический отрывок, начинавшийся словами: «Участь моя решена. Я женюсь…». В этом небольшом тексте была выражена вся гамма чувств, испытываемых накануне свадьбы взрослым, зрелым мужчиной, для которого «ожидание решительного ответа» родителей невесты «было самым болезненным» ощущением: «ожидание последней заметавшейся карты, угрызение совести, сон перед поединком — всё это в сравнении с ним ничего не значит».
Похоже, что автору этих строк не давали покоя и мысли о предстоящих переменах в его будущей повседневной жизни:
«Жениться! Легко сказать — большая часть людей видят в женитьбе шали, взятые в долг, новую карету и розовый шлафорк. Другие — приданое и степенную жизнь... Третьи женятся так, потому что все женятся — потому что им 30 лет. Спросите их, что такое брак, в ответ они скажут вам пошлую эпиграмму. Я женюсь, то есть я жертвую независимостию, моею беспечной, прихотливой независимостию, моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством. Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?»
Едва слухи о предстоящей женитьбе поэта дошли до Петербурга, некоторые из друзей попытались отговорить его от этого решительного шага, устрашая унылым однообразием домашней жизни, способной разрушить поэтическую душу. Е. М. Хитрово, петербургская приятельница Пушкина, со свойственной ей нарочитой взволнованностью, предостерегала в своем письме:
«Я боюсь за вас: меня страшит прозаическая сторона брака! Кроме того, я всегда считала, что гению придает силы лишь полная независимость, и развитию его способствует ряд несчастий, — что полное счастье, прочное, продолжительное и, в конце концов, немного однообразное, убивает способности, прибавляет жиру и превращает скорее в человека средней руки, чем в великого поэта! И может быть именно это — после личной боли — поразило меня больше всего в первый момент…»
Пушкин не принял эти аргументы, поскольку для него независимость частного существования состояла в свободе от любых обязательств, налагаемых на человека обществом, светом и даже властью. Ему казалось, что только такая свобода, охраняемая традиционными ценностями семейной жизни, могла обеспечить покой и гармонию жизни духовной. Об этом он писал, обращаясь к жене, в стихотворении 1834 года: «Пора, мой друг, пора: покоя сердце просит…».
В том же году поэт признавался Нащокину:
«Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть, но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному, какова твоя, мой друг; какова и моя, как тебе известно».
Летом 1834 года, серьезно думая об отставке, Пушкин делился своими планами с женой, подчеркивая, что не видит ее вины в том положении, в котором оказался по царской воле:
«Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами. Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас».
Крошечное колечко с ярко-голубой бирюзой — камнем-самоцветом, который, как считали современники поэта, должен сохранять счастье его обладательницы, напоминает сегодня о неизменном сердечном расположении поэта к юной красавице-«жёнке».
Автор текста — Галина Михайловна Седова, заведующая Мемориальным музеем-квартирой А. С. Пушкина.
Изображения:
Кольцо Н. Н. Пушкиной. Золото, бирюза; гравировка. 1830-е гг.
Надя Рушева. Наталья Николаевна дома.1969
Надя Рушева. Сватовство Пушкина.1967
#всероссийскиймузейпушкина #иллюстрации #пушкин #музейквартирапушкина #поэт #петербург #свадьба #натальяпушкина
На внутренней стороне кольца выгравирована надпись, напоминавшая о важнейшем событии в жизни супругов Пушкиных: «АР 6 avril 1832». По всей видимости, кольцо было подарено Наталье Николаевне в память о том счастливом дне, когда будущая теща поэта дала, наконец, согласие на брак своей младшей дочери. До этого Н.И. Гончарова находила различные предлоги, отказывая Пушкину, но весной 1830 года поэт обратился к ней со своим предложением на Пасху — 6 (18) апреля, и в день Светлого праздника мать будущей невесты, известная своей особой набожностью, не смогла ему отказать.
Официальное оглашение помолвки произошло через месяц — 6 мая, о чем были осведомлены знакомые, получившие билеты следующего содержания: «Николай Афанасьевич и Наталья Николаевна Гончаровы имеют честь объявить о помолвке дочери своей Натальи Николаевны с Александром Сергеевичем Пушкиным, сего мая 6 дня 1830 года».
По мнению некоторых исследователей, Пушкин, за чей счет печатались билеты, намеренно допустил ошибку в отчестве матери невесты, якобы намекая на то, что сопротивление Натальи Ивановны Гончаровой было сломлено усилиями ее дочери — Натальи Николаевны, которая желала выйти замуж за поэта. Билет под первым номером Пушкин отправил своему близкому московскому приятелю П. В. Нащокину.
Сохранившаяся переписка Пушкина с Нащокиным отражает многие обстоятельства семейной жизни поэта. О его отношении к жене вспоминала и супруга Нащокина — Вера Александровна:
«Наталья Николаевна была его богом, которому он поклонялся, которому верил всем сердцем... Надо было видеть радость и счастье поэта, когда он получал письма от жены. Он весь сиял и осыпал их поцелуями».
В период между помолвкой и официальным известием о ней Пушкин написал прозаический отрывок, начинавшийся словами: «Участь моя решена. Я женюсь…». В этом небольшом тексте была выражена вся гамма чувств, испытываемых накануне свадьбы взрослым, зрелым мужчиной, для которого «ожидание решительного ответа» родителей невесты «было самым болезненным» ощущением: «ожидание последней заметавшейся карты, угрызение совести, сон перед поединком — всё это в сравнении с ним ничего не значит».
Похоже, что автору этих строк не давали покоя и мысли о предстоящих переменах в его будущей повседневной жизни:
«Жениться! Легко сказать — большая часть людей видят в женитьбе шали, взятые в долг, новую карету и розовый шлафорк. Другие — приданое и степенную жизнь... Третьи женятся так, потому что все женятся — потому что им 30 лет. Спросите их, что такое брак, в ответ они скажут вам пошлую эпиграмму. Я женюсь, то есть я жертвую независимостию, моею беспечной, прихотливой независимостию, моими роскошными привычками, странствиями без цели, уединением, непостоянством. Я готов удвоить жизнь и без того неполную. Я никогда не хлопотал о счастии, я мог обойтись без него. Теперь мне нужно на двоих, а где мне взять его?»
Едва слухи о предстоящей женитьбе поэта дошли до Петербурга, некоторые из друзей попытались отговорить его от этого решительного шага, устрашая унылым однообразием домашней жизни, способной разрушить поэтическую душу. Е. М. Хитрово, петербургская приятельница Пушкина, со свойственной ей нарочитой взволнованностью, предостерегала в своем письме:
«Я боюсь за вас: меня страшит прозаическая сторона брака! Кроме того, я всегда считала, что гению придает силы лишь полная независимость, и развитию его способствует ряд несчастий, — что полное счастье, прочное, продолжительное и, в конце концов, немного однообразное, убивает способности, прибавляет жиру и превращает скорее в человека средней руки, чем в великого поэта! И может быть именно это — после личной боли — поразило меня больше всего в первый момент…»
Пушкин не принял эти аргументы, поскольку для него независимость частного существования состояла в свободе от любых обязательств, налагаемых на человека обществом, светом и даже властью. Ему казалось, что только такая свобода, охраняемая традиционными ценностями семейной жизни, могла обеспечить покой и гармонию жизни духовной. Об этом он писал, обращаясь к жене, в стихотворении 1834 года: «Пора, мой друг, пора: покоя сердце просит…».
В том же году поэт признавался Нащокину:
«Говорят, что несчастие хорошая школа: может быть, но счастие есть лучший университет. Оно довершает воспитание души, способной к доброму и прекрасному, какова твоя, мой друг; какова и моя, как тебе известно».
Летом 1834 года, серьезно думая об отставке, Пушкин делился своими планами с женой, подчеркивая, что не видит ее вины в том положении, в котором оказался по царской воле:
«Я должен был на тебе жениться, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив; но я не должен был вступать в службу и, что еще хуже, опутать себя денежными обязательствами. Зависимость жизни семейственной делает человека более нравственным. Зависимость, которую налагаем на себя из честолюбия или из нужды, унижает нас».
Крошечное колечко с ярко-голубой бирюзой — камнем-самоцветом, который, как считали современники поэта, должен сохранять счастье его обладательницы, напоминает сегодня о неизменном сердечном расположении поэта к юной красавице-«жёнке».
Автор текста — Галина Михайловна Седова, заведующая Мемориальным музеем-квартирой А. С. Пушкина.
Изображения:
Кольцо Н. Н. Пушкиной. Золото, бирюза; гравировка. 1830-е гг.
Надя Рушева. Наталья Николаевна дома.1969
Надя Рушева. Сватовство Пушкина.1967
#всероссийскиймузейпушкина #иллюстрации #пушкин #музейквартирапушкина #поэт #петербург #свадьба #натальяпушкина
Дорогие друзья! Сегодня исполняется 100 лет со дня рождения Юрия Лотмана — выдающегося ученого-филолога, создателя отечественной школы семиотики.
Одной из главных и любимых тем ученого всегда был Пушкин. Лотман является автором изданий «Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий» и «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя», ставших хрестоматийными. Пушкину были посвящены и его многочисленные статьи, исследования, заметки, рецензии и выступления. На полях научных докладов можно было встретить изображения поэта, сделанные рукой Лотмана.
«Одна из замечательных особенностей Пушкина — способность находиться с нами в состоянии диалога. Вы можете сказать: как же так? Его книги напечатаны, страницы зафиксированы, буквы сдвинуть с места нельзя. А меж тем система, которую Пушкин создал и запустил в мир, — это динамическая структура, она накапливает смысл, она умнеет, она заставляет нас умнеть, она отвечает нам на те вопросы, которых Пушкин не мог знать. Эта система — сам поэт. Поэтому в том, что он меняется перед нашим взглядом нет ничего удивительного: в этом его жизненность. Любое сложное, богатое произведение искусства тем и отличается от других созданий человеческих рук, что обладает внутренней динамикой».
Фрагмент статьи Ю. М. Лотмана «Пушкин притягивает нас, как сама жизнь». «Русская газета». Тарту, 1 ноября 1993
Изображение:
Деятели. Фотоархив С.Рейсера. Ю.Лотман на зимней дороге.
#всероссийскиймузейпушкина #лотман #пушкин #музейпушкина #музейспб #литература #филолог
Одной из главных и любимых тем ученого всегда был Пушкин. Лотман является автором изданий «Роман А.С. Пушкина «Евгений Онегин». Комментарий» и «Александр Сергеевич Пушкин. Биография писателя», ставших хрестоматийными. Пушкину были посвящены и его многочисленные статьи, исследования, заметки, рецензии и выступления. На полях научных докладов можно было встретить изображения поэта, сделанные рукой Лотмана.
«Одна из замечательных особенностей Пушкина — способность находиться с нами в состоянии диалога. Вы можете сказать: как же так? Его книги напечатаны, страницы зафиксированы, буквы сдвинуть с места нельзя. А меж тем система, которую Пушкин создал и запустил в мир, — это динамическая структура, она накапливает смысл, она умнеет, она заставляет нас умнеть, она отвечает нам на те вопросы, которых Пушкин не мог знать. Эта система — сам поэт. Поэтому в том, что он меняется перед нашим взглядом нет ничего удивительного: в этом его жизненность. Любое сложное, богатое произведение искусства тем и отличается от других созданий человеческих рук, что обладает внутренней динамикой».
Фрагмент статьи Ю. М. Лотмана «Пушкин притягивает нас, как сама жизнь». «Русская газета». Тарту, 1 ноября 1993
Изображение:
Деятели. Фотоархив С.Рейсера. Ю.Лотман на зимней дороге.
#всероссийскиймузейпушкина #лотман #пушкин #музейпушкина #музейспб #литература #филолог
Дорогие друзья!
В день рождения А.С. Пушкина представляем вам небольшую подборку фрагментов из воспоминаний современников о великом поэте.
Аполлон Григорьев, поэт, литературный критик: «Пушкин - наше все».
Карл Брюллов, художник
"Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны."
С. А. Соболевский, библиофил и библиограф, друг Пушкина
«Отличительною чертою Пушкина была память сердца; он любил старых знакомых и был благодарен за оказанную ему дружбу, — особенно тем, которые любили в нем его личность, а не его знаменитость; он ценил добрые советы, данные ему вовремя, не в перекор первым порывам горячности, проведенные рассудительно и основанные не на общих местах, а сообразно с светскими мнениями о том, что есть честь, и о том, что называется честью».
В. А. Нащокина, жена близкого друга Пушкина П. В. Нащокина
«Пушкин был невысок ростом, шатен, с сильно вьющимися волосами, с голубыми глазами необыкновенной привлекательности. Я видела много его портретов, но с грустью должна сознаться, что ни один из них не передал и сотой доли духовной красоты его облика — особенно его удивительных глаз.
Это были особые, поэтические задушевные глаза, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала».
А. О. Россет (Смирнова), фрейлина, мемуаристка, друг Пушкина, Жуковского, Вяземского
«Никого не знала я умнее Пушкина. Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли – бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется и уж молчит, а Жуковский смеется: «Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты – ведь вот и чувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею, так ты нас обоих в дураки и записываешь».
К. А. Полевой, писатель, драматург, литературный и театральный критик,
«Кто не знал Пушкина лично, для тех скажем, что отличительным характером его в обществе была задумчивость или какая-то тихая грусть, которую даже трудно выразить. Он казался при этом стесненным, попавшим не на свое место. Зато в искреннем, небольшом кругу, с людьми по сердцу, не было человека разговорчивее, любезнее, остроумнее. Тут он любил и посмеяться, и похохотать, глядел на жизнь только с веселой стороны, и с необыкновенною ловкостью мог открывать смешное. Одушевленный разговор его был красноречивою импровизациею, так что он обыкновенно увлекал всех, овладевал разговором, и это всегда кончалось тем, что другие смолкали невольно, а говорил он. Если бы записан был хоть один такой разговор Пушкина, похожий на рассуждение, перед ним показались бы бледны профессорские речи Вильмена и Гизо».
Изображение:
Неизвестный художник «И.Л.». Портрет Пушкина. Конец 1830-х – начало 1840-х гг.
#всероссийскиймузейпушкина #музейпушкина #сднемрожденияпушкин #музейспб #музейлицей #литература #музейквартирапушкина #лицеисты
В день рождения А.С. Пушкина представляем вам небольшую подборку фрагментов из воспоминаний современников о великом поэте.
Аполлон Григорьев, поэт, литературный критик: «Пушкин - наше все».
Карл Брюллов, художник
"Какой Пушкин счастливец! Так смеется, что словно кишки видны."
С. А. Соболевский, библиофил и библиограф, друг Пушкина
«Отличительною чертою Пушкина была память сердца; он любил старых знакомых и был благодарен за оказанную ему дружбу, — особенно тем, которые любили в нем его личность, а не его знаменитость; он ценил добрые советы, данные ему вовремя, не в перекор первым порывам горячности, проведенные рассудительно и основанные не на общих местах, а сообразно с светскими мнениями о том, что есть честь, и о том, что называется честью».
В. А. Нащокина, жена близкого друга Пушкина П. В. Нащокина
«Пушкин был невысок ростом, шатен, с сильно вьющимися волосами, с голубыми глазами необыкновенной привлекательности. Я видела много его портретов, но с грустью должна сознаться, что ни один из них не передал и сотой доли духовной красоты его облика — особенно его удивительных глаз.
Это были особые, поэтические задушевные глаза, в которых отражалась вся бездна дум и ощущений, переживаемых душою великого поэта. Других таких глаз я во всю мою долгую жизнь ни у кого не видала».
А. О. Россет (Смирнова), фрейлина, мемуаристка, друг Пушкина, Жуковского, Вяземского
«Никого не знала я умнее Пушкина. Ни Жуковский, ни князь Вяземский спорить с ним не могли – бывало, забьет их совершенно. Вяземский, которому очень не хотелось, чтоб Пушкин был его умнее, надуется и уж молчит, а Жуковский смеется: «Ты, брат Пушкин, черт тебя знает, какой ты – ведь вот и чувствую, что вздор говоришь, а переспорить тебя не умею, так ты нас обоих в дураки и записываешь».
К. А. Полевой, писатель, драматург, литературный и театральный критик,
«Кто не знал Пушкина лично, для тех скажем, что отличительным характером его в обществе была задумчивость или какая-то тихая грусть, которую даже трудно выразить. Он казался при этом стесненным, попавшим не на свое место. Зато в искреннем, небольшом кругу, с людьми по сердцу, не было человека разговорчивее, любезнее, остроумнее. Тут он любил и посмеяться, и похохотать, глядел на жизнь только с веселой стороны, и с необыкновенною ловкостью мог открывать смешное. Одушевленный разговор его был красноречивою импровизациею, так что он обыкновенно увлекал всех, овладевал разговором, и это всегда кончалось тем, что другие смолкали невольно, а говорил он. Если бы записан был хоть один такой разговор Пушкина, похожий на рассуждение, перед ним показались бы бледны профессорские речи Вильмена и Гизо».
Изображение:
Неизвестный художник «И.Л.». Портрет Пушкина. Конец 1830-х – начало 1840-х гг.
#всероссийскиймузейпушкина #музейпушкина #сднемрожденияпушкин #музейспб #музейлицей #литература #музейквартирапушкина #лицеисты
Город Пушкин был захвачен 17 сентября 1941 года. Очевидица событий вспоминала: «Было тепло и солнечно – казалось, сама природа противилась тому, что творили на этой земле люди! А началось быстрое отступление наших войск … уже к вечеру, в семнадцать часов, фашисты ворвались в город. На мотоциклах, с автоматами…». Многие жители, покинув свои дома, прятались в подвалах Екатерининского дворца и Лицея.
«Лицей обороняла группа наших солдат. Они соорудили амбразуру, направленную в сторону Александровского парка, и встретили гитлеровцев ружейно-пулемётным огнём». Когда стрельба закончилась стала понятна страшная реальность. Фашисты приказали всем покинуть укрытия. Софья Микешина вспоминала, что, выйдя с матерью из подвала, увидела в Лицейском садике много убитых военных, а с подоконника Лицея свисало тело убитого бойца.
Два года и четыре месяца в городе хозяйничал неприятель, разрушая и грабя, вешая и расстреливая. Территория Лицейского сада превратилась в кладбище, где хоронили как немецких солдат, так и мирных граждан. Лицей заняла испанская Голубая дивизия. В здании находились солдатские казармы, склад, оружейная мастерская. Незадолго до фашистской оккупации памятник Пушкину, установленный в 1900 году в Лицейском саду, был спрятан в земле. Пьедестал оставался на месте, враги использовали его для упражнений в стрельбе.
По свидетельству одного из военных корреспондентов, летом 1942 года нашими бойцами «был захвачен «язык» из Пушкина, - им оказался ефрейтор Иоганн Ш.», который признался, что является оружейником из пулемётной мастерской, оказавшимся на передовой за провинность. Выяснилось, что мастерская находилась в первом этаже Лицея. Со слов пленного, там «… проживает и много офицеров. Живут в тесноте, но не хотят выезжать. Все они говорят, что русские никогда не пошлют сюда ни одного снаряда, так как это для них “священное место”».
А. Беляева – автор книги «Город Пушкин», вышедшей в 1944 году, писала: «Здание Лицея внешне не пострадало. Ни бомбы, ни снаряды не причинили ему вреда. Но от его внутреннего убранства не осталось и следа. … Нары, солома, грязь, … пустые бутылки – вот что оставили немцы в Лицее».
Пушкин был освобождён 24 января 1944 года. «Мы приехали в город – вспоминала Ольга Бергольц – через несколько часов после его освобождения. <…> Я не могу назвать чувство, охватившее меня с момента вступления на пушкинскую землю, даже радостью. <…> В нем смешивались … какая-то озлобленная гордость и пронзающая душу боль. А больно было оттого, что Пушкин лежал в развалинах. <…> Неживая тишина и полное, трагическое угрюмое безлюдье царили на улицах, среди обугленных, полувзорванных или сожженных домов и молчаливых черных парков. <…> никого не встретили мы, двигаясь к Лицею, ни одного живого существа. <…> В Лицее нет ни одной рамы, но Лицей все же цел, и лицейская церковь цела – и это просто удивительно! Мемориальные доски на Лицее на месте, и даже дощечка, висящая у Лицея ещё с мирного времени: «Автобус №3, Пушкин – Ленинград» – непостижимым образом осталась цела».
Первый алый победный стяг над освобождённым городом был установлен лейтенантом Иваном Свиридюком на лицейском здании. 6 июня 1944 года в городе отмечали день рождения А.С. Пушкина. Был отрыт, спрятанный на территории садика, памятник поэту. Искусствовед М.А. Тихомирова вспоминала, что «справа от пьедестала, в неглубокой яме, в земле виднелась его кудрявая голова». «Очень было трогательно, – писал А.М. Кучумов – что в яме, где видна отрытая нами голова любимого лицеиста, рано утром уже были возложены цветы неизвестным патриотом-пушкинистом. На память об этом дне мы все сохраним кусочек розового гранита от пьедестала памятника, так как одна плита цоколя разбита подрывной шашкой бандитов-немцев на мелкие осколки». Достать монумент из укрытия ещё не решались. Только весной 1945 года, когда опасность окончательно миновала памятник А.С. Пушкину был возвращён на прежнее место.
«Голова с весёлыми кудрями,
Светлый лоб – и по сердцам людским,
Словно солнце, пробежало пламя:
Пушкин встал – и жив, и невредим!»
Автор текста – Маргарита Рудольфовна Муравьева, ведущий хранитель Музея-Лицея и музея-дачи А. С. Пушкина.
Изображения:
И.Н. Плещинский. Лицейский садик. 1937
Величко М. А., фото, г.Пушкин. Лицей со стороны Александровского сада, 1949
#всероссийскиймузейпушкина #Пушкин #9мая #петербург #музейспб #деньпобеды
«Лицей обороняла группа наших солдат. Они соорудили амбразуру, направленную в сторону Александровского парка, и встретили гитлеровцев ружейно-пулемётным огнём». Когда стрельба закончилась стала понятна страшная реальность. Фашисты приказали всем покинуть укрытия. Софья Микешина вспоминала, что, выйдя с матерью из подвала, увидела в Лицейском садике много убитых военных, а с подоконника Лицея свисало тело убитого бойца.
Два года и четыре месяца в городе хозяйничал неприятель, разрушая и грабя, вешая и расстреливая. Территория Лицейского сада превратилась в кладбище, где хоронили как немецких солдат, так и мирных граждан. Лицей заняла испанская Голубая дивизия. В здании находились солдатские казармы, склад, оружейная мастерская. Незадолго до фашистской оккупации памятник Пушкину, установленный в 1900 году в Лицейском саду, был спрятан в земле. Пьедестал оставался на месте, враги использовали его для упражнений в стрельбе.
По свидетельству одного из военных корреспондентов, летом 1942 года нашими бойцами «был захвачен «язык» из Пушкина, - им оказался ефрейтор Иоганн Ш.», который признался, что является оружейником из пулемётной мастерской, оказавшимся на передовой за провинность. Выяснилось, что мастерская находилась в первом этаже Лицея. Со слов пленного, там «… проживает и много офицеров. Живут в тесноте, но не хотят выезжать. Все они говорят, что русские никогда не пошлют сюда ни одного снаряда, так как это для них “священное место”».
А. Беляева – автор книги «Город Пушкин», вышедшей в 1944 году, писала: «Здание Лицея внешне не пострадало. Ни бомбы, ни снаряды не причинили ему вреда. Но от его внутреннего убранства не осталось и следа. … Нары, солома, грязь, … пустые бутылки – вот что оставили немцы в Лицее».
Пушкин был освобождён 24 января 1944 года. «Мы приехали в город – вспоминала Ольга Бергольц – через несколько часов после его освобождения. <…> Я не могу назвать чувство, охватившее меня с момента вступления на пушкинскую землю, даже радостью. <…> В нем смешивались … какая-то озлобленная гордость и пронзающая душу боль. А больно было оттого, что Пушкин лежал в развалинах. <…> Неживая тишина и полное, трагическое угрюмое безлюдье царили на улицах, среди обугленных, полувзорванных или сожженных домов и молчаливых черных парков. <…> никого не встретили мы, двигаясь к Лицею, ни одного живого существа. <…> В Лицее нет ни одной рамы, но Лицей все же цел, и лицейская церковь цела – и это просто удивительно! Мемориальные доски на Лицее на месте, и даже дощечка, висящая у Лицея ещё с мирного времени: «Автобус №3, Пушкин – Ленинград» – непостижимым образом осталась цела».
Первый алый победный стяг над освобождённым городом был установлен лейтенантом Иваном Свиридюком на лицейском здании. 6 июня 1944 года в городе отмечали день рождения А.С. Пушкина. Был отрыт, спрятанный на территории садика, памятник поэту. Искусствовед М.А. Тихомирова вспоминала, что «справа от пьедестала, в неглубокой яме, в земле виднелась его кудрявая голова». «Очень было трогательно, – писал А.М. Кучумов – что в яме, где видна отрытая нами голова любимого лицеиста, рано утром уже были возложены цветы неизвестным патриотом-пушкинистом. На память об этом дне мы все сохраним кусочек розового гранита от пьедестала памятника, так как одна плита цоколя разбита подрывной шашкой бандитов-немцев на мелкие осколки». Достать монумент из укрытия ещё не решались. Только весной 1945 года, когда опасность окончательно миновала памятник А.С. Пушкину был возвращён на прежнее место.
«Голова с весёлыми кудрями,
Светлый лоб – и по сердцам людским,
Словно солнце, пробежало пламя:
Пушкин встал – и жив, и невредим!»
Автор текста – Маргарита Рудольфовна Муравьева, ведущий хранитель Музея-Лицея и музея-дачи А. С. Пушкина.
Изображения:
И.Н. Плещинский. Лицейский садик. 1937
Величко М. А., фото, г.Пушкин. Лицей со стороны Александровского сада, 1949
#всероссийскиймузейпушкина #Пушкин #9мая #петербург #музейспб #деньпобеды
29 июля – 205 лет выдающемуся художнику-маринисту Ивану Константиновичу Айвазовскому (1817-1900), которому судьба подарила более шестидесяти лет полноценной творческой жизни. В одном из интервью на склоне лет художник говорил: «Я всю жизнь тружусь и работаю, не позволяя себе отдыхать… и все стремясь к совершенствованию».
«Айвазовский, кто бы что ни говорил, есть звезда первой величины, во всяком случае, и не только у нас, а в истории искусства вообще. Между 3 – 4 тысячами номеров, выпущенных Айвазовским в свет, есть вещи феноменальные и навсегда таковыми останутся», - утверждал один из самых серьезных критиков, художник Иван Николаевич Крамской.
Айвазовский родился в 1817 году в Феодосии, учился сперва в армянской церковно-приходской школе, где изучал русский, армянский, турецкий языки, закон Божий. Мальчик проявлял неординарные способности к творчеству и умение запечатлеть увиденное или поразившее его событие, рисуя на случайных листах бумаги, обрывках газет, а иногда и на беленых стенах домов. По рекомендации градоначальника Феодосии А.И. Казначеева в 1831 году поступил в Таврическую гимназию. Графиня Н. Ф. Нарышкина обратила внимание на рисунки юного художника и направила их Сальватору Тончи со словами, оказавшимися пророческими: «его гений требует лишь развития, весь мир заинтересуется Крымом… Он составит славу России, если вы меня поддержите». Тончи переслал рисунки Айвазовского самому императору Николаю I с просьбой отправить юношу учиться живописи, заметив, что «я нашел богатейшее сокровище, и считаю правильным отдать его тому, кому оно принадлежит». В 1833 году Айвазовский был зачислен в Императорскую Академию художеств «на счет Кабинета Его Величества» в класс профессора М.Н. Воробьева. После недолгого обучения у Ф. Таннера, окончившегося скандалом, благодаря заступничеству А.И. Зауервейда, Айвазовский был переведен в класс батальной живописи. С тех пор внимание и любовь императора не изменяли живописцу. Гораздо позднее, Николай I признал заслуги мариниста: «Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря!»
В 1844 году Айвазовский стал живописцем Главного морского штаба с правом носить мундир чиновника Морского министерства. С этого времени его жизнь стала неразрывно связана с русским флотом. Он участвовал в военно-морских экспедициях и маневрах, создал серию видов русских портов, выполнял заказы ведомства, увековечивая подвиги русского флота. Награжденный множеством российских и иностранных орденов, в 1896 году художник был произведен в действительные тайные советники, что соответствовало званию полного адмирала.
Айвазовский был признан не только как выдающийся маринист, но и получил широкую известность на поприще гражданской и общественной деятельности, прежде всего благодаря заботам о своем родном городе Феодосии. Он скоропостижно скончался в ночь на 19 апреля (2 мая) 1900 года на 83-м году жизни. На надгробии из белого итальянского мрамора на армянском языке выгравированы слова: «Родившись смертным, оставил по себе бессмертную память».
В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится несколько работ художника.
Автор текста - Оксана Евгеньевна Каяндер, хранитель фондов оригинальной графики и ФРА.
Изображения:
И.К. Айвазовский. Пушкин на берегу Черного моря. Россия, Одесса. 1868
И.К. Айвазовский. Крым. Гурзуф ночью. Россия. 1849
И.К. Айвазовский и И.Е. Репин. Пушкин у моря (Прощание Пушкина с Черным морем). Россия. 1887
#всероссийскиймузейпушкина #музейпушкинаспб #музейквартирапушкина #айвазовский #музейспб #поэт #маринист #литературныймузей #мойка12
«Айвазовский, кто бы что ни говорил, есть звезда первой величины, во всяком случае, и не только у нас, а в истории искусства вообще. Между 3 – 4 тысячами номеров, выпущенных Айвазовским в свет, есть вещи феноменальные и навсегда таковыми останутся», - утверждал один из самых серьезных критиков, художник Иван Николаевич Крамской.
Айвазовский родился в 1817 году в Феодосии, учился сперва в армянской церковно-приходской школе, где изучал русский, армянский, турецкий языки, закон Божий. Мальчик проявлял неординарные способности к творчеству и умение запечатлеть увиденное или поразившее его событие, рисуя на случайных листах бумаги, обрывках газет, а иногда и на беленых стенах домов. По рекомендации градоначальника Феодосии А.И. Казначеева в 1831 году поступил в Таврическую гимназию. Графиня Н. Ф. Нарышкина обратила внимание на рисунки юного художника и направила их Сальватору Тончи со словами, оказавшимися пророческими: «его гений требует лишь развития, весь мир заинтересуется Крымом… Он составит славу России, если вы меня поддержите». Тончи переслал рисунки Айвазовского самому императору Николаю I с просьбой отправить юношу учиться живописи, заметив, что «я нашел богатейшее сокровище, и считаю правильным отдать его тому, кому оно принадлежит». В 1833 году Айвазовский был зачислен в Императорскую Академию художеств «на счет Кабинета Его Величества» в класс профессора М.Н. Воробьева. После недолгого обучения у Ф. Таннера, окончившегося скандалом, благодаря заступничеству А.И. Зауервейда, Айвазовский был переведен в класс батальной живописи. С тех пор внимание и любовь императора не изменяли живописцу. Гораздо позднее, Николай I признал заслуги мариниста: «Айвазовский! Я царь земли, а ты царь моря!»
В 1844 году Айвазовский стал живописцем Главного морского штаба с правом носить мундир чиновника Морского министерства. С этого времени его жизнь стала неразрывно связана с русским флотом. Он участвовал в военно-морских экспедициях и маневрах, создал серию видов русских портов, выполнял заказы ведомства, увековечивая подвиги русского флота. Награжденный множеством российских и иностранных орденов, в 1896 году художник был произведен в действительные тайные советники, что соответствовало званию полного адмирала.
Айвазовский был признан не только как выдающийся маринист, но и получил широкую известность на поприще гражданской и общественной деятельности, прежде всего благодаря заботам о своем родном городе Феодосии. Он скоропостижно скончался в ночь на 19 апреля (2 мая) 1900 года на 83-м году жизни. На надгробии из белого итальянского мрамора на армянском языке выгравированы слова: «Родившись смертным, оставил по себе бессмертную память».
В фондах Всероссийского музея А.С. Пушкина хранится несколько работ художника.
Автор текста - Оксана Евгеньевна Каяндер, хранитель фондов оригинальной графики и ФРА.
Изображения:
И.К. Айвазовский. Пушкин на берегу Черного моря. Россия, Одесса. 1868
И.К. Айвазовский. Крым. Гурзуф ночью. Россия. 1849
И.К. Айвазовский и И.Е. Репин. Пушкин у моря (Прощание Пушкина с Черным морем). Россия. 1887
#всероссийскиймузейпушкина #музейпушкинаспб #музейквартирапушкина #айвазовский #музейспб #поэт #маринист #литературныймузей #мойка12
С днем рождения, Санкт-Петербург!
…Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
На сквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.
…Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!...
А.С. Пушкин (отрывок из поэмы «Медный всадник», 1837)
Изображение:
А.Н. Бенуа. Пушкин на набережной Невы. 1924
#Пушкин #музейпушкина #всероссийскиймузейпушкина #музейспб #Деньгорода #праздник
…Люблю тебя, Петра творенье,
Люблю твой строгий, стройный вид,
Невы державное теченье,
Береговой ее гранит,
Твоих оград узор чугунный,
Твоих задумчивых ночей
Прозрачный сумрак, блеск безлунный,
Когда я в комнате моей
Пишу, читаю без лампады,
И ясны спящие громады
Пустынных улиц, и светла
Адмиралтейская игла,
И, не пуская тьму ночную
На золотые небеса,
Одна заря сменить другую
Спешит, дав ночи полчаса.
Люблю зимы твоей жестокой
Недвижный воздух и мороз,
Бег санок вдоль Невы широкой,
Девичьи лица ярче роз,
И блеск, и шум, и говор балов,
А в час пирушки холостой
Шипенье пенистых бокалов
И пунша пламень голубой.
Люблю воинственную живость
Потешных Марсовых полей,
Пехотных ратей и коней
Однообразную красивость,
В их стройно зыблемом строю
Лоскутья сих знамен победных,
Сиянье шапок этих медных,
На сквозь простреленных в бою.
Люблю, военная столица,
Твоей твердыни дым и гром,
Когда полнощная царица
Дарует сына в царской дом,
Или победу над врагом
Россия снова торжествует,
Или, взломав свой синий лед,
Нева к морям его несет
И, чуя вешни дни, ликует.
…Красуйся, град Петров, и стой
Неколебимо как Россия,
Да умирится же с тобой
И побежденная стихия;
Вражду и плен старинный свой
Пусть волны финские забудут
И тщетной злобою не будут
Тревожить вечный сон Петра!...
А.С. Пушкин (отрывок из поэмы «Медный всадник», 1837)
Изображение:
А.Н. Бенуа. Пушкин на набережной Невы. 1924
#Пушкин #музейпушкина #всероссийскиймузейпушкина #музейспб #Деньгорода #праздник
Сегодня исполняется 213 лет со дня рождения Николая Васильевича Гоголя, который появился на свет 20-го (возможно, 19-го) марта 1809 года в местечке Великие Сорочинцы Миргородского уезда Полтавской губернии.
Славу ему принес сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки», изданный в двух частях. Вторая из них увидела свет в начале марта 1832 года, 190 лет назад. Она открывалась повестью «Ночь перед Рождеством», народный колорит которой соединен с картиной Петербурга XVIII века и двора императрицы Екатерины II. В числе придворных Гоголь обрисовал не названного по имени Дениса Ивановича Фонвизина.
После того, как главный герой повести — кузнец Вакула — получает в подарок от императрицы «самые дорогие, с золотом» черевики, следует такой эпизод:
«Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, — продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами показывал, что он не принадлежал к числу придворных, — предмет, достойный остроумного пера вашего!
— Вы, ваше императорское величество, слишком милостивы. Сюда нужно, по крайней мере, Лафонтена! — отвечал, поклонясь, человек с перламутровыми пуговицами.
— По чести скажу вам: я до сих пор без памяти от вашего «Бригадира». Вы удивительно хорошо читаете!»
Гоголь перевел в литературную форму портрет Фонвизина, гравированный Е. О. Скотниковым с оригинала А.-Ш. Караффа и приложенный к Полному собранию сочинений Фонвизина (Ч. 1–4. М., 1830). Здесь впервые было опубликовано «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях», где автор рассказал об успехе «Бригадира» при дворе.
Всероссийский музей А. С. Пушкина хранит экземпляр этого редкого издания, гравюру Скотникова и живописный портрет Фонвизина, скопированный неизвестным художником XIX века с оригинала Караффа 1784–1785 годов и включенный сегодня в экспозицию Музея-усадьбы Г. Р. Державина.
Текст — Нина Петровна Морозова, заведующая Музеем Г. Р. Державина и русской словесности его времени.
Изображения:
Н.И. Поливанов с оригинала Ф.А. Моллера. Гоголь Николай Васильевич. 1854-58 гг. с оригинала 1841 г.
Е.О. Скотников. Д.И. Фонвизин. 1821
Неизвестный художник XIX века с оригинала Караффа 1784–1785 годов. Д.И. Фонвизин.
Полное собрание сочинений Д.И. Фонвизина. 1830
#всероссийскиймузейпушкина #музейспб #литература #гоголь
#вечеранахутореблиздеканьки
Славу ему принес сборник «Вечера на хуторе близ Диканьки», изданный в двух частях. Вторая из них увидела свет в начале марта 1832 года, 190 лет назад. Она открывалась повестью «Ночь перед Рождеством», народный колорит которой соединен с картиной Петербурга XVIII века и двора императрицы Екатерины II. В числе придворных Гоголь обрисовал не названного по имени Дениса Ивановича Фонвизина.
После того, как главный герой повести — кузнец Вакула — получает в подарок от императрицы «самые дорогие, с золотом» черевики, следует такой эпизод:
«Право, мне очень нравится это простодушие! Вот вам, — продолжала государыня, устремив глаза на стоявшего подалее от других средних лет человека с полным, но несколько бледным лицом, которого скромный кафтан с большими перламутровыми пуговицами показывал, что он не принадлежал к числу придворных, — предмет, достойный остроумного пера вашего!
— Вы, ваше императорское величество, слишком милостивы. Сюда нужно, по крайней мере, Лафонтена! — отвечал, поклонясь, человек с перламутровыми пуговицами.
— По чести скажу вам: я до сих пор без памяти от вашего «Бригадира». Вы удивительно хорошо читаете!»
Гоголь перевел в литературную форму портрет Фонвизина, гравированный Е. О. Скотниковым с оригинала А.-Ш. Караффа и приложенный к Полному собранию сочинений Фонвизина (Ч. 1–4. М., 1830). Здесь впервые было опубликовано «Чистосердечное признание в делах моих и помышлениях», где автор рассказал об успехе «Бригадира» при дворе.
Всероссийский музей А. С. Пушкина хранит экземпляр этого редкого издания, гравюру Скотникова и живописный портрет Фонвизина, скопированный неизвестным художником XIX века с оригинала Караффа 1784–1785 годов и включенный сегодня в экспозицию Музея-усадьбы Г. Р. Державина.
Текст — Нина Петровна Морозова, заведующая Музеем Г. Р. Державина и русской словесности его времени.
Изображения:
Н.И. Поливанов с оригинала Ф.А. Моллера. Гоголь Николай Васильевич. 1854-58 гг. с оригинала 1841 г.
Е.О. Скотников. Д.И. Фонвизин. 1821
Неизвестный художник XIX века с оригинала Караффа 1784–1785 годов. Д.И. Фонвизин.
Полное собрание сочинений Д.И. Фонвизина. 1830
#всероссийскиймузейпушкина #музейспб #литература #гоголь
#вечеранахутореблиздеканьки
Дорогие друзья! 10 февраля — 185-ая годовщина со дня смерти великого поэта Александра Сергеевича Пушкина.
В этом году памятные мероприятия проходят в онлайн-формате.
Сегодня на сайте и в социальных сетях музея мы представляем видео, где заведующая Мемориальным музеем-квартирой А.С. Пушкина Галина Михайловна Седова показывает и рассказывает об уникальных мемориальных вещах — кольце и часах поэта, диване, на котором смертельно раненный Пушкин провел последние часы своей жизни, а также рисунках, выполненных приглашенными художниками практически сразу после его смерти.
Напоминаем, что сегодня с 10:00 до 18:00 двор музея на набережной реки Мойки, 12, будет открыт для возложения цветов к памятнику поэта.
#всероссийскиймузейпушкина #вещипушкина #Пушкин #дуэль #10февраля #дуэльпушкина #дантес #музейквартира #деньпамятипушкина
В этом году памятные мероприятия проходят в онлайн-формате.
Сегодня на сайте и в социальных сетях музея мы представляем видео, где заведующая Мемориальным музеем-квартирой А.С. Пушкина Галина Михайловна Седова показывает и рассказывает об уникальных мемориальных вещах — кольце и часах поэта, диване, на котором смертельно раненный Пушкин провел последние часы своей жизни, а также рисунках, выполненных приглашенными художниками практически сразу после его смерти.
Напоминаем, что сегодня с 10:00 до 18:00 двор музея на набережной реки Мойки, 12, будет открыт для возложения цветов к памятнику поэта.
#всероссийскиймузейпушкина #вещипушкина #Пушкин #дуэль #10февраля #дуэльпушкина #дантес #музейквартира #деньпамятипушкина
11 февраля (30 января по старому стилю) погиб русский дипломат, поэт и драматург Александр Сергеевич Грибоедов.
После разгрома российского посольства в Тегеране 30 января 1829 года надолго установилась официальная точка зрения о том, «что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской».
Анализ же документов позволяет сделать другой вывод. Грибоедов был обречен уже с первых дней пребывания в иранской столице. Была разыграна сложная интрига, организаторов которой следует искать в английских кругах.
«Трудно допустить, – пишет С.В. Шостакович в книге «Дипломатическая деятельность Грибоедова», – чтобы за 36 дней, прошедших после выезда Грибоедова из Казвина <...> до дня гибели миссии <...> посланник не направил бы в Россию <…> ни одного донесения ни Нессельроде, ни Паскевичу и ни одного делового письма генеральному консулу Амбургеру. Если учесть, что обстановка в Закавказье была немирной, шла война с Турцией, и что в Тегеране возникли серьезные осложнения с шахскими властями, молчание Грибоедова становится просто невероятным <…>. Немыслимо допустить, чтобы на эти недели Грибоедов не писал в Тавриз и горячо любимой супруге, о здоровье которой все время тревожился (она ожидала ребенка). Возникает естественное предположение, что корреспонденция русского посланника из Тегерана перехватывалась, а если это так, то виновность шахских властей в тегеранском преступлении во много раз усугубляется».
Заметим, что исследователю было тогда еще неизвестно, что перехват российской почты из Тегерана был избирателен.
Российская миссия прибыла в Тегеран 30 декабря 1828 года. Первые дни были заполнены хозяйственными заботами и чередой официальных визитов, главным из которых было вручение верительных грамот Фетх-Али-шаху 2 января 1829 года. Об этом визите Грибоедов, несомненно, должен был доложить как командующему Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичу, так и министру иностранных дел К.В. Нессельроде.
Обязательные визиты удалось, однако, прервать лишь 6 января, – вероятно, со ссылкой на российский праздник Крещения. Только тогда можно было заняться почтой.
Теперь стало известно, что в этот день Грибоедов направил официальную ноту в Тавриз британскому послу Джону Макдональду. Возможно, англичан насторожило предупреждение Макдональду (с которым Грибоедов был дружен), об изменении отношения Англии к России в связи с усилением влияния России на Востоке. Грибоедов пишет:
«господин вице-канцлер рекомендовал по этому поводу нижеподписавшемуся постараться внушить новому британскому поверенному в делах то же благорасположение, что и его предшественнику, а именно полковнику Макдональду. Не зная, чем вызвана сия рекомендация — заблуждениями Министерства или какими-то новыми изменениями в составе Английской миссии < …> нижеподписавшийся считает своим долгом довести сие обстоятельство до сведения господина Макдональда и, пользуясь сей возможностью, заверить его в совершеннейшем к нему уважении. — Тегеран, 6/18 января 1829 г.».
Наряду с официальным отношением Макдональду было послано и дружеское письмо, в котором Грибоедов выражал благодарность английскому коллеге и его супруге за заботу о своей жене, оставленной на их попечении. Здесь, в частности, замечалось:
«Через неделю я рассчитываю покинуть столицу, ничего из своих вещей мне до весны получить не удастся, ибо Гиланская дорога непроходима».
Вместе с почтой для Макдональда в Тавриз был послан и золотой чернильный прибор для жены, с надписью «Пиши мне чаще, мой ангел Нина. Весь твой. А.Г. 15 января 1829 года. Тегеран».
Подарок жене и письма Макдональду дошли по назначению.
Донесения же российским властям, которые обязательно были посланы Грибоедовым, оказались кем-то перехвачены и ныне неизвестны. Возможно, они были уничтожены непрочитанными, так как в них использовался шифр, специально разработанный для персидского посольства. Может быть, именно этот шифр мог так заинтересовать перехватчиков посольской корреспонденции. Очевидно, перехват писем произошел на пути от Тавриза до российской границы. И спровоцировано это было группировкой в английской миссии (братья Уиллоки, Макниль), равно враждебной как по отношению к Грибоедову, так и к Макдональду. Содержание писем к Макдональду им, должно быть, стало известно, и потому особенно нежелательной показалась сходная информация, которая могла быть направлена в официальные российские круги.
Можно предполагать, что лица, вдохновившие такую акцию, считали, что Грибоедов уже покинул Тегеран, и впоследствии надеялись на восприятие пропажи официальной почты как на недоразумение, вполне объяснимое обычными персидскими беспорядками. Но визит Грибоедова надолго затянулся. Несомненно, что за это время были им посланы и дополнительные официальные донесения, в которых должны были быть, по крайней мере, объяснены причины задержки. А стало быть, пропажу посольской почты потом было гораздо труднее объяснить обычными недоразумениями, и злоумышленники вынуждены были продолжать изымание грибоедовской почты.
По возвращении в российские пределы Грибоедов, несомненно, провел бы тщательное расследование шпионского инцидента, что не могло не испугать заговорщиков. Теперь было необходимо предпринять действенные меры по невозвращению российского посланника. Этим объясняются явные провокации: появление армянок из дома особо враждебного к России Аллаяр-хана и евнуха Мирзы-Якуба в российской миссии накануне подготовленного отбытия из столицы, ставшие поводом спровоцированного разгрома посольства. По Туркманчайскому мирному договору Грибоедов не мог отказать российским подданным, желающим вернуться на родину.
В журнальной публикации автор книги «Грибоедов» в серии «Жизнь замечательных людей» Екатерина Цимбаева высказала смелую версию событий в Тегеране:
«Разгром посольства толпой – явление весьма редкое, даже когда ярость вспыхивает стихийно. Направлять же ее сознательно – очень опасно. И шах, и англичане это сознавали. В 1805 году англичане попросту отравили французского посланника в Иране Ремье – конечно, доказать ничего не удалось, но общественное мнение обвиняло их открыто. А в 1819 году уже иранский посланник в Индии был убит в случайной драке – не придерешься. С какой стати они изменили бы образ действий. Зачем было поднимать восстание против посольства? Ведь Грибоедова можно было убить ножом на улице, до прочих же членов прусского посольства никому не было дела. Так был ли вообще бунт 30 января? Был ли Грибоедов еще жив к этому дню? Не был ли посланник убит, отравлен в покоях шаха еще до 15 января? Но в каком положении оказался бы тогда шах? Возложить вину на какого-нибудь сановника у него не было шансов, это его бы не спасло. Признать вину – значило подписать смертный приговор себе и династии. Не разумнее ли было бы погрести тело посла под грудой тел его сотрудников и постараться потом отмежеваться от восстания».
Однако в своем жизнеописании Грибоедова тот же автор эту интересную версию не развивает.
По сообщению Мальцева, при разгроме посольства погибло 37 человек из российской миссии. Погиб и весь конвой казаков. Удалось спастись только первому секретарю миссии Ивану Сергеевичу Мальцеву и двум курьерам. Один из них, Ибрагим бек потом объяснял свое спасение тем, что был одет в персидское платье, потому что утром он должен был выехать в Тавриз с предупреждением о возвращении российской миссии.
К моменту разгрома российского посольства там были собраны немалые ценности, послужившие, несомненно, соблазнительным стимулом для нападения черни. В посольство были доставлены награды от шаха. Грибоедову были присланы три кашемировые шали, жемчужное ожерелье, мешок с тысячью голландских червонцев, лошадь с золотой уздечкой и драгоценной сбруей. Посланнику был вручен орден Льва и Солнца 1-степени, украшенный алмазами; орденами Льва и Солнца 2-степени были награждены оба секретаря миссии» Мальцев и Аделунг; казачьим офицерам были розданы золотые медали, а солдатам серебряные. Служащим посольства были подарены кашемировые шали. И в ночь на 30 января в Тегеран возвратился из порта на Каспии казначей Дадашев с частью хранившихся там подарков российского правительства персам.
Это была только малая часть подарков, но и она была достаточно завидной для грабителей. Все это послужило дополнительным стимулом для полного разгрома российского посольства. По показаниям очевидцев, первый штурм нападавших закончился убийством Мирзы-Якуба и вызволением двух армянок, проживавших, как и Мальцев, в первом доме посольства. Однако спустя некоторое время отступившая на время толпа снова обрушилась на все остальные жилища, довершив полнейший разгром и поголовное истребление российской миссии.
Сложная интрига, судя по ставшим ныне известными фактам, была начата перехватом официальной дипломатической почты, что, в конечном счете, решено было бы затемнить кровавой провокацией. А далее возложить всю вину на самого Грибоедова, якобы «не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской…».
К 75-летней годовщине трагических событий на собранные русской колонией в Персии средства скульптор В.А. Беклемишев создал бронзовый памятник Грибоедову, который был поставлен рядом со зданием посольства, где произошла резня. На фотографиях этого памятника в руках у Грибоедова книга (рукопись?). У копии памятника, хранящегося в фондах Всероссийского музея А. С. Пушкина, книги в руках у Грибоедова нет. После гибели Грибоедова безутешной вдове отдали его вещи, все, вплоть до тапочек. И ни одной рукописи, ни одного письма, ни одной деловой бумаги.
Автор текста — Варвара Сергеевна Фомичева, специалист тематических программ Мемориального Музея-Лицея и музея-дачи А. С. Пушкина.
Изображения:
Н.И. Поливанов по гравюре Н.И. Уткина. А.С. Грибоедов. 1854-58 гг.
В.А. Беклемишев. Модель памятника А.С. Грибоедову
#всероссийскиймузейпушкина #Пушкин #фондымузея #11февраля #грибоедов #дипломат #музейквартира #политика
После разгрома российского посольства в Тегеране 30 января 1829 года надолго установилась официальная точка зрения о том, «что сие происшествие должно приписать опрометчивым порывам усердия покойного Грибоедова, не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской».
Анализ же документов позволяет сделать другой вывод. Грибоедов был обречен уже с первых дней пребывания в иранской столице. Была разыграна сложная интрига, организаторов которой следует искать в английских кругах.
«Трудно допустить, – пишет С.В. Шостакович в книге «Дипломатическая деятельность Грибоедова», – чтобы за 36 дней, прошедших после выезда Грибоедова из Казвина <...> до дня гибели миссии <...> посланник не направил бы в Россию <…> ни одного донесения ни Нессельроде, ни Паскевичу и ни одного делового письма генеральному консулу Амбургеру. Если учесть, что обстановка в Закавказье была немирной, шла война с Турцией, и что в Тегеране возникли серьезные осложнения с шахскими властями, молчание Грибоедова становится просто невероятным <…>. Немыслимо допустить, чтобы на эти недели Грибоедов не писал в Тавриз и горячо любимой супруге, о здоровье которой все время тревожился (она ожидала ребенка). Возникает естественное предположение, что корреспонденция русского посланника из Тегерана перехватывалась, а если это так, то виновность шахских властей в тегеранском преступлении во много раз усугубляется».
Заметим, что исследователю было тогда еще неизвестно, что перехват российской почты из Тегерана был избирателен.
Российская миссия прибыла в Тегеран 30 декабря 1828 года. Первые дни были заполнены хозяйственными заботами и чередой официальных визитов, главным из которых было вручение верительных грамот Фетх-Али-шаху 2 января 1829 года. Об этом визите Грибоедов, несомненно, должен был доложить как командующему Отдельным Кавказским корпусом И.Ф. Паскевичу, так и министру иностранных дел К.В. Нессельроде.
Обязательные визиты удалось, однако, прервать лишь 6 января, – вероятно, со ссылкой на российский праздник Крещения. Только тогда можно было заняться почтой.
Теперь стало известно, что в этот день Грибоедов направил официальную ноту в Тавриз британскому послу Джону Макдональду. Возможно, англичан насторожило предупреждение Макдональду (с которым Грибоедов был дружен), об изменении отношения Англии к России в связи с усилением влияния России на Востоке. Грибоедов пишет:
«господин вице-канцлер рекомендовал по этому поводу нижеподписавшемуся постараться внушить новому британскому поверенному в делах то же благорасположение, что и его предшественнику, а именно полковнику Макдональду. Не зная, чем вызвана сия рекомендация — заблуждениями Министерства или какими-то новыми изменениями в составе Английской миссии < …> нижеподписавшийся считает своим долгом довести сие обстоятельство до сведения господина Макдональда и, пользуясь сей возможностью, заверить его в совершеннейшем к нему уважении. — Тегеран, 6/18 января 1829 г.».
Наряду с официальным отношением Макдональду было послано и дружеское письмо, в котором Грибоедов выражал благодарность английскому коллеге и его супруге за заботу о своей жене, оставленной на их попечении. Здесь, в частности, замечалось:
«Через неделю я рассчитываю покинуть столицу, ничего из своих вещей мне до весны получить не удастся, ибо Гиланская дорога непроходима».
Вместе с почтой для Макдональда в Тавриз был послан и золотой чернильный прибор для жены, с надписью «Пиши мне чаще, мой ангел Нина. Весь твой. А.Г. 15 января 1829 года. Тегеран».
Подарок жене и письма Макдональду дошли по назначению.
Донесения же российским властям, которые обязательно были посланы Грибоедовым, оказались кем-то перехвачены и ныне неизвестны. Возможно, они были уничтожены непрочитанными, так как в них использовался шифр, специально разработанный для персидского посольства. Может быть, именно этот шифр мог так заинтересовать перехватчиков посольской корреспонденции. Очевидно, перехват писем произошел на пути от Тавриза до российской границы. И спровоцировано это было группировкой в английской миссии (братья Уиллоки, Макниль), равно враждебной как по отношению к Грибоедову, так и к Макдональду. Содержание писем к Макдональду им, должно быть, стало известно, и потому особенно нежелательной показалась сходная информация, которая могла быть направлена в официальные российские круги.
Можно предполагать, что лица, вдохновившие такую акцию, считали, что Грибоедов уже покинул Тегеран, и впоследствии надеялись на восприятие пропажи официальной почты как на недоразумение, вполне объяснимое обычными персидскими беспорядками. Но визит Грибоедова надолго затянулся. Несомненно, что за это время были им посланы и дополнительные официальные донесения, в которых должны были быть, по крайней мере, объяснены причины задержки. А стало быть, пропажу посольской почты потом было гораздо труднее объяснить обычными недоразумениями, и злоумышленники вынуждены были продолжать изымание грибоедовской почты.
По возвращении в российские пределы Грибоедов, несомненно, провел бы тщательное расследование шпионского инцидента, что не могло не испугать заговорщиков. Теперь было необходимо предпринять действенные меры по невозвращению российского посланника. Этим объясняются явные провокации: появление армянок из дома особо враждебного к России Аллаяр-хана и евнуха Мирзы-Якуба в российской миссии накануне подготовленного отбытия из столицы, ставшие поводом спровоцированного разгрома посольства. По Туркманчайскому мирному договору Грибоедов не мог отказать российским подданным, желающим вернуться на родину.
В журнальной публикации автор книги «Грибоедов» в серии «Жизнь замечательных людей» Екатерина Цимбаева высказала смелую версию событий в Тегеране:
«Разгром посольства толпой – явление весьма редкое, даже когда ярость вспыхивает стихийно. Направлять же ее сознательно – очень опасно. И шах, и англичане это сознавали. В 1805 году англичане попросту отравили французского посланника в Иране Ремье – конечно, доказать ничего не удалось, но общественное мнение обвиняло их открыто. А в 1819 году уже иранский посланник в Индии был убит в случайной драке – не придерешься. С какой стати они изменили бы образ действий. Зачем было поднимать восстание против посольства? Ведь Грибоедова можно было убить ножом на улице, до прочих же членов прусского посольства никому не было дела. Так был ли вообще бунт 30 января? Был ли Грибоедов еще жив к этому дню? Не был ли посланник убит, отравлен в покоях шаха еще до 15 января? Но в каком положении оказался бы тогда шах? Возложить вину на какого-нибудь сановника у него не было шансов, это его бы не спасло. Признать вину – значило подписать смертный приговор себе и династии. Не разумнее ли было бы погрести тело посла под грудой тел его сотрудников и постараться потом отмежеваться от восстания».
Однако в своем жизнеописании Грибоедова тот же автор эту интересную версию не развивает.
По сообщению Мальцева, при разгроме посольства погибло 37 человек из российской миссии. Погиб и весь конвой казаков. Удалось спастись только первому секретарю миссии Ивану Сергеевичу Мальцеву и двум курьерам. Один из них, Ибрагим бек потом объяснял свое спасение тем, что был одет в персидское платье, потому что утром он должен был выехать в Тавриз с предупреждением о возвращении российской миссии.
К моменту разгрома российского посольства там были собраны немалые ценности, послужившие, несомненно, соблазнительным стимулом для нападения черни. В посольство были доставлены награды от шаха. Грибоедову были присланы три кашемировые шали, жемчужное ожерелье, мешок с тысячью голландских червонцев, лошадь с золотой уздечкой и драгоценной сбруей. Посланнику был вручен орден Льва и Солнца 1-степени, украшенный алмазами; орденами Льва и Солнца 2-степени были награждены оба секретаря миссии» Мальцев и Аделунг; казачьим офицерам были розданы золотые медали, а солдатам серебряные. Служащим посольства были подарены кашемировые шали. И в ночь на 30 января в Тегеран возвратился из порта на Каспии казначей Дадашев с частью хранившихся там подарков российского правительства персам.
Это была только малая часть подарков, но и она была достаточно завидной для грабителей. Все это послужило дополнительным стимулом для полного разгрома российского посольства. По показаниям очевидцев, первый штурм нападавших закончился убийством Мирзы-Якуба и вызволением двух армянок, проживавших, как и Мальцев, в первом доме посольства. Однако спустя некоторое время отступившая на время толпа снова обрушилась на все остальные жилища, довершив полнейший разгром и поголовное истребление российской миссии.
Сложная интрига, судя по ставшим ныне известными фактам, была начата перехватом официальной дипломатической почты, что, в конечном счете, решено было бы затемнить кровавой провокацией. А далее возложить всю вину на самого Грибоедова, якобы «не соображавшего поведение свое с грубыми обычаями и понятиями черни тегеранской…».
К 75-летней годовщине трагических событий на собранные русской колонией в Персии средства скульптор В.А. Беклемишев создал бронзовый памятник Грибоедову, который был поставлен рядом со зданием посольства, где произошла резня. На фотографиях этого памятника в руках у Грибоедова книга (рукопись?). У копии памятника, хранящегося в фондах Всероссийского музея А. С. Пушкина, книги в руках у Грибоедова нет. После гибели Грибоедова безутешной вдове отдали его вещи, все, вплоть до тапочек. И ни одной рукописи, ни одного письма, ни одной деловой бумаги.
Автор текста — Варвара Сергеевна Фомичева, специалист тематических программ Мемориального Музея-Лицея и музея-дачи А. С. Пушкина.
Изображения:
Н.И. Поливанов по гравюре Н.И. Уткина. А.С. Грибоедов. 1854-58 гг.
В.А. Беклемишев. Модель памятника А.С. Грибоедову
#всероссийскиймузейпушкина #Пушкин #фондымузея #11февраля #грибоедов #дипломат #музейквартира #политика
