ЖЕНЩИНА-ЗОМБИ ИЗ ИНДОНЕЗИИ
Если Вы думаете, что этот ходячий труп плод полета фантазии гениального голливудского гримёра, то Вы глубоко заблуждаетесь: перед вами не актер, а совершенно ‘обычная’ жительница деревни Тана Тораджи (Tana Toraja).
Согласно жителям этой индонезийской деревушки, посредством черной-причерной магии, древней как хвост мамонта, любого отправившегося в лучший мир гомо сапиенса можно оживить, превратив в зомби… причем без всех вытекающих из этого последствий, включающих пожирание мозгов.
Помимо этого, Тораджийцы утверждают, что с легкостью могут поднимать мертвецов из могил, и это не метафора.
Читая о погребальных ритуалах Тораджи, я пришел к выводу, что существует две различные теории, объясняющие, почему в этом регионе зомби так популярны.
Первая сводится к тому, что, по местному поверью, мертвец должен быть погребен в земле, где он родился, а не где погиб. Поэтому, если покойничек удалился на приличное расстояние от своего родового гнезда, то его родственникам было намного выгодней заплатить шаману, владеющему черной магией, чтобы он оживил покойника и заставил самостоятельно шагать восвояси, чем тащить его на собственной спине.
И вторая — финансовая. В былые времена погребение в Индонезии было ‘удовольствием’ не из дешевых, поэтому покойников превращали в зомби, чтобы они могли помогать по хозяйству и выполнять мелкие поручения, пока не будет накоплена необходимая для покупки гроба сумма.
В это сложно поверить, но как объяснить представленную выше фотографию, где шаман поддерживает за руку неуверенно, но все же самостоятельно стоящую женщину, по самым скромным прикидкам отдавшую Богу душу месяцев шесть назад.
“Сначала мы думали, что это часть экскурсии по деревне Тораджа и перед нами загримированный актер. Однако очень скоро смех и крики восторга сменила гробовая тишина, — говорит стеснительный фотограф, пожелавший остаться неизвестным. — От нее исходил запах, от которого слезились глаза, а в желудке разворачивалась Третья мировая война. Шаман поддерживал мертвую женщину, к этому моменту ни у кого из туристической группы уже не осталось сомнения в том, что она действительно была мертва, за руку, а она лениво мотала головой и пыталась что-то говорить, но лишь открывала рот, из которого раздавалось невнятное шипение”.
Деревенские жители говорят, что способность поднимать мертвых из могил досталась им от предков, которые были всемогущими шаманами, и за щедрое вознаграждение готовы продемонстрировать все свои умения любому желающему.
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "СТРАШИЛКИ УЖАСТИКИ СТРАШНЫЕ ИСТОРИИ"
†‡👿Я ПРИДУ ЗА ТОБОЙ НОЧЬЮ,ЕСЛИ НЕ ПОДПИШЕШЬСЯ👿†‡
127 079
20259-ое место по числу подписчиков
28.40%
43.82%
за месяц -153 (-0.12%)
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
ПОСЛЕ 12 В БАНЮ НЕ ХОДИ!
Мне рассказывал это дед. Давно когда он еще был молодой он жил в деревне. На дворе уже была ночь. Время уже перевалило за 12. Он последний пошел в баню мыться. Так вот, моется он спокойно не торопится, вдруг слышит кто то стучится к нему в дверь, он накинул халат пошел открывать. К его удивлению там была соседская дочь. И говорит: Здравствуй, не мог бы ты меня попарить? – спрашивала она. Ну дед не растерялся, говорит хорошо давай заходи. Она спокойно зашла молча легла. Дед ее попарил и она резко вскочила и вышла как ошпаренная , дед за ней выбежал на улицу а там никого, только следы копыт идущих в сторону леса….. Позже мне рассказали, после 12 ночи в баню нельзя ходить, а то после 12 там черти моются.
Мне рассказывал это дед. Давно когда он еще был молодой он жил в деревне. На дворе уже была ночь. Время уже перевалило за 12. Он последний пошел в баню мыться. Так вот, моется он спокойно не торопится, вдруг слышит кто то стучится к нему в дверь, он накинул халат пошел открывать. К его удивлению там была соседская дочь. И говорит: Здравствуй, не мог бы ты меня попарить? – спрашивала она. Ну дед не растерялся, говорит хорошо давай заходи. Она спокойно зашла молча легла. Дед ее попарил и она резко вскочила и вышла как ошпаренная , дед за ней выбежал на улицу а там никого, только следы копыт идущих в сторону леса….. Позже мне рассказали, после 12 ночи в баню нельзя ходить, а то после 12 там черти моются.
ЛЮБОВЬ МАТЕРИ
После землетрясения в Японии, когда спасатели добрались до развалин дома молодой женщины, они увидели ее тело через трещины. Её поза была очень странной – она опустилась на колени, как молящийся человек, ее тело было наклонено вперед, а руки что-то обхватывали. Рухнувший дом повредил ей спину и голову.
С большим трудом, лидер команды спасателей просунул руку через узкую щель в стене к телу женщины. Он надеялся, что она еще жива. Тем не менее, ее холодное тело, говорило о том, что она скончалась. Вместе с остальной командой он покинул этот дом, чтобы исследовать следующее рухнувшее здание. Но непреодолимая сила звала руководителя группы к дому погибшей женщины. Снова, опустившись на колени, он просунул голову через узкие щели, чтобы исследовать место под телом женщины. Вдруг он вскрикнул от волнения: “Ребенок! Тут ребенок! “.
Вся команда тщательно убирала груды обломков вокруг тела женщины. Под ней лежал 3-месячный мальчик, завернутый в цветастое одеяло. Очевидно, что женщина пожертвовала собой ради спасения сына. Когда дом рушился, она закрыла сына своим телом. Маленький мальчик все еще мирно спал, когда руководитель команды взял его на руки. Врач быстро прибыл, чтобы обследовать мальчика. Развернув одеяло, он увидел сотовый телефон. На экране было текстовое сообщение: “Если ты выживешь – помни, что я люблю тебя. “Этот сотовый телефон переходил из рук в руки. Каждый, кто читал сообщение плакал. “Если ты выживешь – помни, что я люблю тебя”. Такова любовь матери!
После землетрясения в Японии, когда спасатели добрались до развалин дома молодой женщины, они увидели ее тело через трещины. Её поза была очень странной – она опустилась на колени, как молящийся человек, ее тело было наклонено вперед, а руки что-то обхватывали. Рухнувший дом повредил ей спину и голову.
С большим трудом, лидер команды спасателей просунул руку через узкую щель в стене к телу женщины. Он надеялся, что она еще жива. Тем не менее, ее холодное тело, говорило о том, что она скончалась. Вместе с остальной командой он покинул этот дом, чтобы исследовать следующее рухнувшее здание. Но непреодолимая сила звала руководителя группы к дому погибшей женщины. Снова, опустившись на колени, он просунул голову через узкие щели, чтобы исследовать место под телом женщины. Вдруг он вскрикнул от волнения: “Ребенок! Тут ребенок! “.
Вся команда тщательно убирала груды обломков вокруг тела женщины. Под ней лежал 3-месячный мальчик, завернутый в цветастое одеяло. Очевидно, что женщина пожертвовала собой ради спасения сына. Когда дом рушился, она закрыла сына своим телом. Маленький мальчик все еще мирно спал, когда руководитель команды взял его на руки. Врач быстро прибыл, чтобы обследовать мальчика. Развернув одеяло, он увидел сотовый телефон. На экране было текстовое сообщение: “Если ты выживешь – помни, что я люблю тебя. “Этот сотовый телефон переходил из рук в руки. Каждый, кто читал сообщение плакал. “Если ты выживешь – помни, что я люблю тебя”. Такова любовь матери!
РАБОТА В МОРГЕ
Пенсионерка Екатерина Ивановна устроилась работать в морг, поддавшись на уговоры своего соседа, который работал там санитаром-грузчиком. Жила Екатерина Ивановна одна, мужа и детей у нее не было, а родня не очень-то ей помогала. Поэтому она могла рассчитывать только на свои силы.
В ее обязанности входило: обмыть покойника из шланга, обтереть его, а затем надеть на него то, что принесли родственники. В первый и во второй день Екатерину трясло при виде мертвых тел, но ее сосед наливал ей для храбрости водки или спирта. Этого добра всегда много было.
«Не подумайте, что я пьяница, пила я немного и лишь для храбрости, — говорит Екатерина Ивановна. — И то не больше недели, а потом не так страшно стало смотреть на голые тела мертвых. И даже жалела их. Размышлять стала, прямо философ.
Смотрю, например, на парня, которому от силы лет двадцать. Лицо у него побитое, но все равно он такой молодой и красивый. Думаю, вот умер человек, а мог бы деток нарожать, вырастить их. А теперь закопают в могилу, и на том все кончится. А каково сейчас его матери? Думаю так и плачу. А сама не из шланга поливаю его, а руками обмываю, чтобы все по-человечески было. Ведь человек же он, не собака. Стала меня ко всем мертвым телам такая жалость брать, аж беда. Сосед мой говорит:
— Ну, ты прямо ненормальная. То боялась их, то теперь ревешь по ним. Вон смотри, родные-то не всегда хоронить забирают, отказ пишут. Не на что хоронить. А ты по чужим людям страдаешь.
Я ему ничего не сказала, да и что говорить, у каждого своя душа.
Однажды привезли к нам в морг девушку. Она долго пролежала никем не востребованная. И ее, как всегда в таких случаях, готовили хоронить за казенный счет. А это значит — похоронят в нестроганном ящике и голышом. Без покрывала и подушки, как попало.
Не знаю почему, но я так сильно по ней горевала, словно по родной дочке. А она такая красивая: волосы длинные, реснички пушистые, ну чисто кукла.
Ну вот я и надумала покойницу за свой счет похоронить. Пошла к начальству, а они ни в какую — не положено, и все тут. Я пригрозила им своим увольнением, без надежды, что это сработает. В общем, разрешили мне ее похоронить.
Купила я ей, голубушке, все самое красивое. Похоронила и помянула. Правда, имени мы ее не знали, она ведь была из неопознанных покойников, но думаю, что Господь всех знает.
Примерно через месяц я увидела сон, будто приходит ко мне девушка та, которую я похоронила, и зовет меня по имени. Через порог. Я приглашаю ее войти, а она ни в какую:
— Вы здесь, а я там. Мне к вам никак нельзя. Не отпетая я, меня не пускают.
Я слушаю ее и не боюсь нисколько. А она мне:
— Баба Катя, ты завтра уйди из дома на целый день и всю ночь. И обязательно забери с собой все деньги. Переночуй где-нибудь всего одну ночь.
Сказала и исчезла. Утром я встала. В этот день у меня был выходной. Собралась я и поехала к своей подруге, и все деньги взяла с собой.
Через сутки я вернулась в квартиру, а у меня все вверх дном перерыто. Искали, видимо, что-то ценное. Искали деньги, которых и не было, так как пенсия гроши, все, что было, на похороны истратила, а остаток с собой был.
Убили бы они меня, это точно. Отвела от меня гибель та, кого я, пожалев, похоронила… Я благодарна ей».
Пенсионерка Екатерина Ивановна устроилась работать в морг, поддавшись на уговоры своего соседа, который работал там санитаром-грузчиком. Жила Екатерина Ивановна одна, мужа и детей у нее не было, а родня не очень-то ей помогала. Поэтому она могла рассчитывать только на свои силы.
В ее обязанности входило: обмыть покойника из шланга, обтереть его, а затем надеть на него то, что принесли родственники. В первый и во второй день Екатерину трясло при виде мертвых тел, но ее сосед наливал ей для храбрости водки или спирта. Этого добра всегда много было.
«Не подумайте, что я пьяница, пила я немного и лишь для храбрости, — говорит Екатерина Ивановна. — И то не больше недели, а потом не так страшно стало смотреть на голые тела мертвых. И даже жалела их. Размышлять стала, прямо философ.
Смотрю, например, на парня, которому от силы лет двадцать. Лицо у него побитое, но все равно он такой молодой и красивый. Думаю, вот умер человек, а мог бы деток нарожать, вырастить их. А теперь закопают в могилу, и на том все кончится. А каково сейчас его матери? Думаю так и плачу. А сама не из шланга поливаю его, а руками обмываю, чтобы все по-человечески было. Ведь человек же он, не собака. Стала меня ко всем мертвым телам такая жалость брать, аж беда. Сосед мой говорит:
— Ну, ты прямо ненормальная. То боялась их, то теперь ревешь по ним. Вон смотри, родные-то не всегда хоронить забирают, отказ пишут. Не на что хоронить. А ты по чужим людям страдаешь.
Я ему ничего не сказала, да и что говорить, у каждого своя душа.
Однажды привезли к нам в морг девушку. Она долго пролежала никем не востребованная. И ее, как всегда в таких случаях, готовили хоронить за казенный счет. А это значит — похоронят в нестроганном ящике и голышом. Без покрывала и подушки, как попало.
Не знаю почему, но я так сильно по ней горевала, словно по родной дочке. А она такая красивая: волосы длинные, реснички пушистые, ну чисто кукла.
Ну вот я и надумала покойницу за свой счет похоронить. Пошла к начальству, а они ни в какую — не положено, и все тут. Я пригрозила им своим увольнением, без надежды, что это сработает. В общем, разрешили мне ее похоронить.
Купила я ей, голубушке, все самое красивое. Похоронила и помянула. Правда, имени мы ее не знали, она ведь была из неопознанных покойников, но думаю, что Господь всех знает.
Примерно через месяц я увидела сон, будто приходит ко мне девушка та, которую я похоронила, и зовет меня по имени. Через порог. Я приглашаю ее войти, а она ни в какую:
— Вы здесь, а я там. Мне к вам никак нельзя. Не отпетая я, меня не пускают.
Я слушаю ее и не боюсь нисколько. А она мне:
— Баба Катя, ты завтра уйди из дома на целый день и всю ночь. И обязательно забери с собой все деньги. Переночуй где-нибудь всего одну ночь.
Сказала и исчезла. Утром я встала. В этот день у меня был выходной. Собралась я и поехала к своей подруге, и все деньги взяла с собой.
Через сутки я вернулась в квартиру, а у меня все вверх дном перерыто. Искали, видимо, что-то ценное. Искали деньги, которых и не было, так как пенсия гроши, все, что было, на похороны истратила, а остаток с собой был.
Убили бы они меня, это точно. Отвела от меня гибель та, кого я, пожалев, похоронила… Я благодарна ей».
СМЕРТЬ ВЕДЬМЫ
Моя мама этническая немка, родилась в Казахстане в сорок девятом, до школы воспитывалась дома, так что русский язык выучила лишь в школе. Соответственно, немецким владеет практически в совершенстве. Отец родился и вырос на Украине в одном из сёл Винницкой области. В шестьдесят шестом, когда ему было 22, он добровольцем отправился в Казахстан на поднятие целины, где и познакомился с моей мамой.
В сентябре 68-го они поженились и сразу же уехали на Украину. Хотели там устроить свою жизнь.
В первые дни они хотели обвенчаться еще раз по церковному обряду, так как в Казахстане такой возможности не было. Деревушка небольшая, все друг о друге всё знают, и во время вечерних домашних посиделок бабушка моего отца поведала маме про их соседку-ведьму, которая жила через два дома в сторону леса – мол, ведьма эта вредит и людям и домашним животным, и держит в страхе большинство обитателей хутора. Мама у меня впечатлительная, испугалась, а батя только посмеивался, говорил, что всё это ерунда.
Никто не знал, сколько старухе лет (родители говорили, что на вид ей лет 90-100, вся сморщившаяся, неопрятная, но передвигалась еще довольно бодро), откуда, когда точно и каким образом она появилась в деревне, и есть ли у нее родня (может, поэтому и пошли слухи, что ведьма). На что она жила, тоже было непонятно: огорода, как такового, у нее не было, скотины тоже. В общем, сплошные спекуляции. Ходили слухи, что она по заказу порчу навести могла, не родившихся детей вытравляла. Никто, конечно, не признавался, но в больницах аборты не делали (тогда, в принципе, ясно, откуда средства на пропитание).
В те дни, когда приехали мои родители, было известно, что старуха уже пару месяцев тяжелобольная и очень редко выходила на улицу. В такие моменты она вставала у своей ограды и либо молча, пристально, со злобой смотрела на проходящих мимо, либо проклинала всех, на чем свет стоит, и пыталась чем-нибудь кинуть (чаще всего мелкие камешки или земля). Люди со временем просекли это и, когда видели ее у ограды, уходили на другую улицу. Самое интересное, что все, кто ее когда-либо встречал и более или менее мог ее рассмотреть, говорили, что у нее на редкость хорошо сохранились зубы, почти как у молодых, несмотря на ее возраст.
В день венчания (это была вторая неделя после их переезда) мама вышла рано утром в сад помолиться. Молитвы читала на немецком, но говорила, что совсем тихо, почти про себя. Никто, стоящий дальше, чем полметра, не смог бы ничего разобрать. И вот рассказывает: «Открываю глаза, а за забором передо мной стоит эта старуха и с такой злобой смотрит на меня, а когда увидела, что я ее заметила, как давай на меня орать матом и проклинать. Кроме прочего крикнула: «Ты зачем сюда явилась, дрянь нерусская?“ И ведь откуда узнала? Я стою, сначала ничего сообразить не могла, а она сунула руку в карман, достала что-то, швырнула в меня пригоршню земли и поковыляла прочь. У меня слёзы на глазах от обиды, земля в волосах застряла. Я бегом в хату, а там бабуля (бабушка моего отца) только встала и хотела тесто ставить, ну я ей всё и рассказала».
И тогда бабуля (по словам родителей очень тихий, уютный и спокойный человек) развела такую бурную деятельность! Разбудила всех кто еще спал, велела маме закрыться в сенях, раздеться, одежду сложить в мешок, надеть ночную рубаху до пят и распустить волосы. Моему отцу велела баню затопить и утопала в церковь. Довольно быстро вернулась с тремя свечами, сняла старый крест с иконостаса, подхватила маму и мешок с одеждой – и в баню. Около двух часов ее парила, голову отмывала, пока три свечи не сгорели, а мешок с одеждой в бане в печи сожгла. Венчание было в полдень, всё прошло хорошо, вечером дома погуляли и спать легли. А ночью маме плохо стало, температура поднялась, сыпь странная появилась, как будто крапивой отстегали, только ярче намного. Она бредить начала, дрожь по всему телу. Отец говорил, она так плохо выглядела, думали помрёт. До ближайшей больницы 30 километров, машин нет. Сразу позвали прабабушку, она чай какой-то заварила из своих запасов, несколько кружек в нее влила и молитвы над ней всю ночь читала. Через полтора-два часа после начала симптомов всё прошло так же внезапно, как и началось, и она довольно быстро уснула. Утром она прекрасно себя чувствовала и почти ничего не помнила.
В этот же день они с отцом сильно разругались, чуть ли не на жизнь, а на смерть, причём сейчас оба не знают почему. Дошло до того, что мама собрала чемодан и пошла пешком на станцию (также около 30 километров), возвращаться в Казахстан. И тут опять же вмешалась прабабушка: догнала её на телеге, уговорила пойти с ней хотя бы на время, в её дом. Она сказала, что это порча, и она попробует ее снять. Четыре дня мама жила у нее. Бабуля не выпускала её из дома, каждый день бегала в церковь за свечками, практически непрерывно читала молитвы, то над мамой, то перед иконостасом. Самое интересное: мама говорит, что она каждый день по нескольку раз просеивала муку у нее над головой и потом ставила из неё тесто и пекла хлеб. Первая буханка не поднялась вообще, это была скорее лепёшка. Руками бабуля к ней не прикасалась, взяла через полотенце, вынесла из дома и закопала за огородом. Вторая и третья получились намного лучше, но всё же не так хорошо, как обычно. Их прабабушка скормила свиньям. Четвёртая вышла на славу, воздушная, румяная. Ее она раскрошила голубям и сказала, что теперь всё в порядке. Мама уже совершенно не держала зла на отца и в тот же вечер убежала к нему. Родители говорят, что в течение семейной жизни они не раз ссорились, не без этого, но так, как в тот день, больше никогда не ругались.
А прабабушка через два дня сильно заболела, почти две недели лежала, уже думали не выходят, но потом отошла. Причем симптомов определённых, как таковых, не было, просто плохо, слабость. Фельдшер разводил руками, говорил, что, скорее всего, гипертонический криз и надо в больницу, но бабуля не соглашалась.
На этом вроде всё устаканилось. Но через несколько недель стало известно, что та старуха при смерти лежит. Узнали совершенно случайно: люди, проходя мимо, услышали громкие стоны и нечеловеческие завывания из дома. К вечеру собралась толпа, председатель долго колотил в дверь, а старуха хохотала в доме и не открывала. Дверь взломали, но никто не хотел заходить в дом. Пришлось фельдшеру самому идти. Через пару минут он вышел и сказал, что старуха ужасно дегидрирована, истощена и лежит в бреду. Что-то предпринять на месте у него нет возможности, а дорогу в больницу она не переживёт. Поэтому решили дать ей спокойно умереть дома, думали, что ночь она не переживёт, но круто ошиблись. На следующий день стоны и проклятья в бреду не прекращались, возле дверей постоянно кто-то был, но внутрь не заходили, соответственно печь не топилась. Зима еще хоть и не началась, но погода стояла довольно холодная и сырая, постоянно моросил дождь. Наверняка в доме было не больше 12-13 градусов. Кто-то сказал, что ведьма не умрёт, пока свой дар не передаст. Решили, что если к утру не помрёт, то позовут священника, чтоб отмаливал. Председатель начал возмущаться (это был довольно молодой партийный атеист откуда-то из района), на него так хмуро посмотрели (причём сразу половина деревни), что он сразу притих. Утром следующего дня старуха стонала дальше.
Позвали священника. Встали в сенях почти напротив кровати, в комнату зайти не решались. Кроме священника было там несколько старушек, которые ему подпевали и 4-5 мужиков из деревни, которые регулярно подменялись, среди них и мой отец. Батя говорил, что зрелище было не из приятных – на засаленном матрасе лежала истощенная, кожа да кости, седоволосая старуха с такими черными и злыми глазами, что все присутствующие старались не ловить на себе ее взгляд. Она лежала неспокойно, еле движущимися губами, исторгала из себя какие-то слова-вздохи, проклятия, очевидно относившиеся к присутствующим. Приступы бессилия сменялись у нее агрессией, черной злобой, в порывах которой она пыталась вскакивать со своего смертного одра, но потом снова в бессилии падала на кровать.
К концу третьего дня священник сказал, что нужно разобрать крышу над кроватью, чтобы душа ее могла, наконец-то, отойти. Председатель начал снова возмущаться, кричал, что не допустит порчи имущества и доложит все в райком. Председателю дали в морду и заперли на конюшне. Сказали, все равно никто не поверит, что вся деревня взбунтовалась (а были там и партийные, очень уважаемые в райкоме люди). Три мужика залезли на крышу и начали разбирать кровлю и потолок над кроватью, к 11 вечера все было готово. Отец говорил, что когда начались шорохи на крыше, старуха притихла, больше не издавала практически ни звука и не отрывала взгляд от потолка, а потом и от дыры. Примерно через час-полтора, после того, как крышу разобрали, старуха с длинным вздохом умерла.
Вот тут, по-моему, и начинается мистика. Мой отец помогал укладывать старуху в гроб и когда он наклонился над ней, то был шокирован: во рту почти все зубы были на месте (как я уже упоминал, люди говорили, что зубы ее были в очень хорошем состоянии). Но это были почти полностью сгнившие, чёрно-жёлтые пеньки, особенно передние: они были обломаны и сточены больше, чем наполовину. Отец сказал, эта картина у него на всю жизнь перед глазами осталась. Когда он дома маме рассказал, она не поверила, сказала или померещилось или придумывает, но прабабушка подтвердила (она тоже ее отпевала там). Если зубы и впрямь были хорошие, то они никак не могли за несколько недель прийти в такое состояние. Последние лет 5-7 старуха деревню точно не покидала, зубного врача там и в помине не было. Для протезов необходимо, чтобы собственные зубы были удалены. Да и не было тогда таких протезов. Неужели всем мерещилось.
Дом подожгли сразу, как только вынесли гроб с телом, по крайней мере, до 87-го года (в 87-м мы последний раз были на Украине, когда умерла бабушка) там оставался пустырь, поросший сорняками.
Но и это еще не всё. Могилу вырыли за кладбищенской стеной. Кладбище находится на холме, и рыли, получается, на склоне. Когда сняли примерно 1 метр земли, выяснилось, что яму вырыли аккурат над двумя гранитными глыбами, сходящимися вглубь друг с другом узкой расщелиной. Копать новую могилу никто не хотел – просто вынули глину между ними, сколько смогли, да так и оставили. То есть, получается, сверху была нормальная могила, а потом ее каменные стены сходились книзу как воронка. Гроб смогли опустить только на ту глубину, сколько позволяла ширина могилы, под ящиком еще осталась пустота. Когда вытаскивали веревки, произошло то, чего и следовало ожидать: гроб сорвался, завалился и рухнул боком на дно расщелины, при этом в верхней боковой стенке образовалась длинная трещина, около 3 см шириной. Священник сказал, что это плохой знак, но никто уже больше ничего делать не хотел. Так и засыпали землёй, да поставили деревянный крест для упокоения. Весной кладбищенский сторож обходил территории, глянул и на ведьмину могилу: крест сгнил, практически развалился, и это за несколько месяцев. Поставили новый…
Следующим летом мои родители вернулись в Казахстан, на Украине, к сожалению, не сложилось. Конец истории они узнали из писем: весной следующего года, как и весной третьего, ситуация с крестом повторилась один к одному. Кресты гнили и разваливались, как будто стояли там, по крайней мере, лет 10. Атеисты говорили, что просто эта сторона холма слишком сырая, а верующие, что ведьма успокоиться не может. Тогда, по совету священника, выковали железный крест с очень длинным нижним концом (где-то 2-3 метра), который заострили. Освятили его в церкви и вогнали в могилу до упора в землю так, чтобы острый конец прошел сквозь тело, обложили камнями и залили бетоном.
С тех пор больше ничего особенного не происходило. Отец говорил, что когда в 87-м бабушку похоронили, он спускался со мной за кладбищенскую стену, чтобы глянуть на ведьмину могилу: крест всё еще торчал из кустов. Но я этого не помню, слишком маленький был.
Моя мама этническая немка, родилась в Казахстане в сорок девятом, до школы воспитывалась дома, так что русский язык выучила лишь в школе. Соответственно, немецким владеет практически в совершенстве. Отец родился и вырос на Украине в одном из сёл Винницкой области. В шестьдесят шестом, когда ему было 22, он добровольцем отправился в Казахстан на поднятие целины, где и познакомился с моей мамой.
В сентябре 68-го они поженились и сразу же уехали на Украину. Хотели там устроить свою жизнь.
В первые дни они хотели обвенчаться еще раз по церковному обряду, так как в Казахстане такой возможности не было. Деревушка небольшая, все друг о друге всё знают, и во время вечерних домашних посиделок бабушка моего отца поведала маме про их соседку-ведьму, которая жила через два дома в сторону леса – мол, ведьма эта вредит и людям и домашним животным, и держит в страхе большинство обитателей хутора. Мама у меня впечатлительная, испугалась, а батя только посмеивался, говорил, что всё это ерунда.
Никто не знал, сколько старухе лет (родители говорили, что на вид ей лет 90-100, вся сморщившаяся, неопрятная, но передвигалась еще довольно бодро), откуда, когда точно и каким образом она появилась в деревне, и есть ли у нее родня (может, поэтому и пошли слухи, что ведьма). На что она жила, тоже было непонятно: огорода, как такового, у нее не было, скотины тоже. В общем, сплошные спекуляции. Ходили слухи, что она по заказу порчу навести могла, не родившихся детей вытравляла. Никто, конечно, не признавался, но в больницах аборты не делали (тогда, в принципе, ясно, откуда средства на пропитание).
В те дни, когда приехали мои родители, было известно, что старуха уже пару месяцев тяжелобольная и очень редко выходила на улицу. В такие моменты она вставала у своей ограды и либо молча, пристально, со злобой смотрела на проходящих мимо, либо проклинала всех, на чем свет стоит, и пыталась чем-нибудь кинуть (чаще всего мелкие камешки или земля). Люди со временем просекли это и, когда видели ее у ограды, уходили на другую улицу. Самое интересное, что все, кто ее когда-либо встречал и более или менее мог ее рассмотреть, говорили, что у нее на редкость хорошо сохранились зубы, почти как у молодых, несмотря на ее возраст.
В день венчания (это была вторая неделя после их переезда) мама вышла рано утром в сад помолиться. Молитвы читала на немецком, но говорила, что совсем тихо, почти про себя. Никто, стоящий дальше, чем полметра, не смог бы ничего разобрать. И вот рассказывает: «Открываю глаза, а за забором передо мной стоит эта старуха и с такой злобой смотрит на меня, а когда увидела, что я ее заметила, как давай на меня орать матом и проклинать. Кроме прочего крикнула: «Ты зачем сюда явилась, дрянь нерусская?“ И ведь откуда узнала? Я стою, сначала ничего сообразить не могла, а она сунула руку в карман, достала что-то, швырнула в меня пригоршню земли и поковыляла прочь. У меня слёзы на глазах от обиды, земля в волосах застряла. Я бегом в хату, а там бабуля (бабушка моего отца) только встала и хотела тесто ставить, ну я ей всё и рассказала».
И тогда бабуля (по словам родителей очень тихий, уютный и спокойный человек) развела такую бурную деятельность! Разбудила всех кто еще спал, велела маме закрыться в сенях, раздеться, одежду сложить в мешок, надеть ночную рубаху до пят и распустить волосы. Моему отцу велела баню затопить и утопала в церковь. Довольно быстро вернулась с тремя свечами, сняла старый крест с иконостаса, подхватила маму и мешок с одеждой – и в баню. Около двух часов ее парила, голову отмывала, пока три свечи не сгорели, а мешок с одеждой в бане в печи сожгла. Венчание было в полдень, всё прошло хорошо, вечером дома погуляли и спать легли. А ночью маме плохо стало, температура поднялась, сыпь странная появилась, как будто крапивой отстегали, только ярче намного. Она бредить начала, дрожь по всему телу. Отец говорил, она так плохо выглядела, думали помрёт. До ближайшей больницы 30 километров, машин нет. Сразу позвали прабабушку, она чай какой-то заварила из своих запасов, несколько кружек в нее влила и молитвы над ней всю ночь читала. Через полтора-два часа после начала симптомов всё прошло так же внезапно, как и началось, и она довольно быстро уснула. Утром она прекрасно себя чувствовала и почти ничего не помнила.
В этот же день они с отцом сильно разругались, чуть ли не на жизнь, а на смерть, причём сейчас оба не знают почему. Дошло до того, что мама собрала чемодан и пошла пешком на станцию (также около 30 километров), возвращаться в Казахстан. И тут опять же вмешалась прабабушка: догнала её на телеге, уговорила пойти с ней хотя бы на время, в её дом. Она сказала, что это порча, и она попробует ее снять. Четыре дня мама жила у нее. Бабуля не выпускала её из дома, каждый день бегала в церковь за свечками, практически непрерывно читала молитвы, то над мамой, то перед иконостасом. Самое интересное: мама говорит, что она каждый день по нескольку раз просеивала муку у нее над головой и потом ставила из неё тесто и пекла хлеб. Первая буханка не поднялась вообще, это была скорее лепёшка. Руками бабуля к ней не прикасалась, взяла через полотенце, вынесла из дома и закопала за огородом. Вторая и третья получились намного лучше, но всё же не так хорошо, как обычно. Их прабабушка скормила свиньям. Четвёртая вышла на славу, воздушная, румяная. Ее она раскрошила голубям и сказала, что теперь всё в порядке. Мама уже совершенно не держала зла на отца и в тот же вечер убежала к нему. Родители говорят, что в течение семейной жизни они не раз ссорились, не без этого, но так, как в тот день, больше никогда не ругались.
А прабабушка через два дня сильно заболела, почти две недели лежала, уже думали не выходят, но потом отошла. Причем симптомов определённых, как таковых, не было, просто плохо, слабость. Фельдшер разводил руками, говорил, что, скорее всего, гипертонический криз и надо в больницу, но бабуля не соглашалась.
На этом вроде всё устаканилось. Но через несколько недель стало известно, что та старуха при смерти лежит. Узнали совершенно случайно: люди, проходя мимо, услышали громкие стоны и нечеловеческие завывания из дома. К вечеру собралась толпа, председатель долго колотил в дверь, а старуха хохотала в доме и не открывала. Дверь взломали, но никто не хотел заходить в дом. Пришлось фельдшеру самому идти. Через пару минут он вышел и сказал, что старуха ужасно дегидрирована, истощена и лежит в бреду. Что-то предпринять на месте у него нет возможности, а дорогу в больницу она не переживёт. Поэтому решили дать ей спокойно умереть дома, думали, что ночь она не переживёт, но круто ошиблись. На следующий день стоны и проклятья в бреду не прекращались, возле дверей постоянно кто-то был, но внутрь не заходили, соответственно печь не топилась. Зима еще хоть и не началась, но погода стояла довольно холодная и сырая, постоянно моросил дождь. Наверняка в доме было не больше 12-13 градусов. Кто-то сказал, что ведьма не умрёт, пока свой дар не передаст. Решили, что если к утру не помрёт, то позовут священника, чтоб отмаливал. Председатель начал возмущаться (это был довольно молодой партийный атеист откуда-то из района), на него так хмуро посмотрели (причём сразу половина деревни), что он сразу притих. Утром следующего дня старуха стонала дальше.
Позвали священника. Встали в сенях почти напротив кровати, в комнату зайти не решались. Кроме священника было там несколько старушек, которые ему подпевали и 4-5 мужиков из деревни, которые регулярно подменялись, среди них и мой отец. Батя говорил, что зрелище было не из приятных – на засаленном матрасе лежала истощенная, кожа да кости, седоволосая старуха с такими черными и злыми глазами, что все присутствующие старались не ловить на себе ее взгляд. Она лежала неспокойно, еле движущимися губами, исторгала из себя какие-то слова-вздохи, проклятия, очевидно относившиеся к присутствующим. Приступы бессилия сменялись у нее агрессией, черной злобой, в порывах которой она пыталась вскакивать со своего смертного одра, но потом снова в бессилии падала на кровать.
К концу третьего дня священник сказал, что нужно разобрать крышу над кроватью, чтобы душа ее могла, наконец-то, отойти. Председатель начал снова возмущаться, кричал, что не допустит порчи имущества и доложит все в райком. Председателю дали в морду и заперли на конюшне. Сказали, все равно никто не поверит, что вся деревня взбунтовалась (а были там и партийные, очень уважаемые в райкоме люди). Три мужика залезли на крышу и начали разбирать кровлю и потолок над кроватью, к 11 вечера все было готово. Отец говорил, что когда начались шорохи на крыше, старуха притихла, больше не издавала практически ни звука и не отрывала взгляд от потолка, а потом и от дыры. Примерно через час-полтора, после того, как крышу разобрали, старуха с длинным вздохом умерла.
Вот тут, по-моему, и начинается мистика. Мой отец помогал укладывать старуху в гроб и когда он наклонился над ней, то был шокирован: во рту почти все зубы были на месте (как я уже упоминал, люди говорили, что зубы ее были в очень хорошем состоянии). Но это были почти полностью сгнившие, чёрно-жёлтые пеньки, особенно передние: они были обломаны и сточены больше, чем наполовину. Отец сказал, эта картина у него на всю жизнь перед глазами осталась. Когда он дома маме рассказал, она не поверила, сказала или померещилось или придумывает, но прабабушка подтвердила (она тоже ее отпевала там). Если зубы и впрямь были хорошие, то они никак не могли за несколько недель прийти в такое состояние. Последние лет 5-7 старуха деревню точно не покидала, зубного врача там и в помине не было. Для протезов необходимо, чтобы собственные зубы были удалены. Да и не было тогда таких протезов. Неужели всем мерещилось.
Дом подожгли сразу, как только вынесли гроб с телом, по крайней мере, до 87-го года (в 87-м мы последний раз были на Украине, когда умерла бабушка) там оставался пустырь, поросший сорняками.
Но и это еще не всё. Могилу вырыли за кладбищенской стеной. Кладбище находится на холме, и рыли, получается, на склоне. Когда сняли примерно 1 метр земли, выяснилось, что яму вырыли аккурат над двумя гранитными глыбами, сходящимися вглубь друг с другом узкой расщелиной. Копать новую могилу никто не хотел – просто вынули глину между ними, сколько смогли, да так и оставили. То есть, получается, сверху была нормальная могила, а потом ее каменные стены сходились книзу как воронка. Гроб смогли опустить только на ту глубину, сколько позволяла ширина могилы, под ящиком еще осталась пустота. Когда вытаскивали веревки, произошло то, чего и следовало ожидать: гроб сорвался, завалился и рухнул боком на дно расщелины, при этом в верхней боковой стенке образовалась длинная трещина, около 3 см шириной. Священник сказал, что это плохой знак, но никто уже больше ничего делать не хотел. Так и засыпали землёй, да поставили деревянный крест для упокоения. Весной кладбищенский сторож обходил территории, глянул и на ведьмину могилу: крест сгнил, практически развалился, и это за несколько месяцев. Поставили новый…
Следующим летом мои родители вернулись в Казахстан, на Украине, к сожалению, не сложилось. Конец истории они узнали из писем: весной следующего года, как и весной третьего, ситуация с крестом повторилась один к одному. Кресты гнили и разваливались, как будто стояли там, по крайней мере, лет 10. Атеисты говорили, что просто эта сторона холма слишком сырая, а верующие, что ведьма успокоиться не может. Тогда, по совету священника, выковали железный крест с очень длинным нижним концом (где-то 2-3 метра), который заострили. Освятили его в церкви и вогнали в могилу до упора в землю так, чтобы острый конец прошел сквозь тело, обложили камнями и залили бетоном.
С тех пор больше ничего особенного не происходило. Отец говорил, что когда в 87-м бабушку похоронили, он спускался со мной за кладбищенскую стену, чтобы глянуть на ведьмину могилу: крест всё еще торчал из кустов. Но я этого не помню, слишком маленький был.
ТИМОШКА БАЛУЕТСЯ
Мне было тогда лет шесть или семь, точно не помню, но в школу я уже пошёл. Мой отец был военным, и потому мы часто переезжали с места на место, дольше года нигде не задерживаясь – и то, год мы продержались лишь однажды, это было рекордом.
Я только пошёл в школу, и отец решил сделать всё, чтобы осесть где-нибудь хотя бы на год или девять месяцев – чтобы я привык к школе, понял, что это такое, влился в коллектив. Отца забросило тогда в Ленинградскую область, в ничем не примечательный маленький город прямо под Петербургом. Там было очень много старых, построенных ещё до войны домов – они меня очень пугали своей мрачностью, темнотой и какой-то тишиной, а ещё холодом – что летом, что зимой в подъездах был холод собачий. Квартира у нас была в одном из таких домов. Раньше это были коммуналки, и потому комнаты там были очень большие и просторные, связанные большой прихожей и длиннющим коридором, а кухня и ванная располагались в его конце. В нашем распоряжении было две больших комнаты из трех, связанные общим проходом, третья комната была закрыта – но это не суть. Ещё там был чулан.
Мы его даже не заметили сперва. Он был прямо в прихожей, слева – обшарпанная крепкая белая дверь. Было понятно, что это кладовка, так как за стенкой находились другие квартиры, и комната, по крайней мере большая, за ним быть не могла. А в таких коммуналках кладовые обычно размером с маленькую или даже стандартную комнату. Родители тогда попытались его открыть, но не получилось, он был заперт. На том они на него и плюнули – закрыт и закрыт.
А моё знакомство с чуланом началось на следующий день – или чуть позже, не помню точно. В общем, пришёл я со школы домой, уроки сделал, всё как надо, и стал играть. Мать в это время была на кухне, а это было практически на другом конце планеты (так мне тогда казалось) – моя комната была почти у входа, а кухня – в самом конце коридора. Я смутно слышал, как мать делает дела, но всё это было очень далеко, и мне казалось, что я один. Вот тут я первый раз встретил его. Катая машинку, я выбежал с ней в прихожую, так как там почти не было мебели, играл себе, и вдруг услышал скрип. Дверь чулана открылась, и из неё вышел мальчик. Обычный мальчик. Хотя нет, не совсем обычный. Он был очень бледный, с большими глазами, и лицо у него было какое-то неприятное, очень худое, и сам он был тоже худой. Я сам в ту пору был очень худой – об этом говорили мне все родственники, как это обычно бывает – но мальчик был ещё худее меня, кожа на его руках плотно обтягивала кости. В остальном же он был такой же, как я, обычный мальчишка, только одежда была потрёпанная и очень пыльная.
Я был маленький, а все знают, что дети совершенно по-другому смотрят на многие вещи. Вот и мне тогда показалось, что то, что у нас в кладовке живёт мальчишка – нормально, так и должно быть. Мальчик сначала смотрел, как я играю, и молчал. Я не выдержал и спросил: “Ты кто?” Он молчал. Я спросил его раза два или три, а он всё молчал и смотрел. И потом спросил только: “А бомбёжка уже закончилась?” Я, конечно, ничего не понял. Какая бомбёжка? Кто этот пацан? Я тогда посмотрел по сторонам: вроде никто ничего не бомбит, и ответил, что да, закончилась. Потом, помню, я пригласил его поиграть со мной. И мы стали играть вместе.
Так состоялось моё первое знакомство с моим другом, которого родители называли воображаемым. Я ясно помню эту нашу первую встречу, а вот дальше – только урывками, будто память мне отшибло и она восстанавливается частично (впрочем, почти так и было). Но знаю точно, что теперь я постоянно с ним играл. Я приходил со школы, делал уроки, а потом подходил к чулану, стучал, и мальчик выходил. Я пытался узнать, как его зовут, почему он живёт в чулане, но он молчал, а когда я сильно приставал с расспросами, он молча залезал обратно в чулан. Мать его не видела, да он и при ней и не показывался – едва её шаги слышались в коридоре, он залезал в чулан. Сперва она никак к этому не относилась, а потом начала меня ругать, объяснять, что никакого мальчика нет, а чулан вообще закрыт и никак его не открыть.
Сначала мы просто играли, но потом он начал просить меня делать всякие вещи. Очень плохие – я даже тогда это понимал. Однажды он попросил меня открыть газ, и я сделал это. Слава богу, мать прибежала вовремя. Ох и попало мне тогда, а я не понимал, за что. Потом он попросил убить одного из голубей, которые часто садились на наши окна – мать их подкармливала. Этого я уже делать не стал – понимал, что убивать птиц плохо. Тогда он сделал это сам – просто свернул голубю шею и протянул мне. Так меня и увидела мать – одним, с мертвым голубем в руках.
Вести к психиатру меня не хотели – у меня отец военный, это же могло сказаться на его работе. Меня ругали, отец даже ремнем побил тогда, хотя раньше руки не поднимал. Думаю, ужасало их ещё и то, что я твердил, что это сделал не я, а мой друг, этот мальчик. Сейчас, когда прошло уже столько лет, понимаю, каково было родителям: я ведь был похож на сумасшедшего, на будущего маньяка. Но я ведь этого не делал.
В школе, кстати, мальчика не было. Он говорил, что ему туда нельзя. Я ничего такого там не творил, но, как говорила маме учительница, стал очень сонный, замкнутый, не общался ни с кем из одноклассников, невнимательно слушал на уроках.
Спустя месяцев пять такой жизни мать стала говорить о том, что пора переехать – мол, сменить обстановку. Ей и самой в этой квартире не нравилось – она говорила, что тут очень темно, неуютно и одиноко, и стены будто давят. А ещё она слышала по ночам детский смех – но ей казалось, что это у неё от нервов. Пойти в церковь, освятить квартиру ни у кого и в мыслях не было – тогда ещё был советский союз, хоть уже и последние годы, и в Бога никто не верил, а если и верили, то помалкивали об этом.
Отца, как назло, никуда не направляли, а просить уехать он и не думал – он ведь, наоборот, совсем недавно просил поселить его на одно место подольше.
Вот так мы и жили. Я начинал понимать, что мой друг не совсем хороший, раз просит меня творить пакости, и старался с ним не дружить. Я не приходил к нему днём, но тогда он приходил ко мне ночью, а это было ещё страшнее. Сколько раз я просыпался, а он молча стоял возле моей кровати, бледный и очень худой. Как говорила потом мать – я очень сильно изменился, отбился от рук. Стал злым, замкнутым, часто плакал.
Весной, наконец, отцу дали новое распределение. Помню, какое чувство облегчения я испытывал, смотря на составленные в прихожей чемоданы.
Но утром, за день до отъезда, меня вдруг дёрнуло попрощаться со своим другом. Не знаю, что движило мной тогда. Мне наоборот надо было поскорей бежать оттуда, не подходить к обшарпанной двери, а я в неё постучал. И сказал ему тогда, что уезжаю.
Мальчик долго на меня смотрел, а потом распахнул дверь, за которой была кромешная темнота, и сказал: “Хочешь посмотреть, где я живу?” Я, конечно, захотел – было ведь любопытно.
Я шагнул в ту тьму, и почувствовал, как меня с силой толкнули туда, в самую глубь, в самую темноту, где пахло пылью, старостью и гнилью. Больше я ничего не помню.
Потом я узнал от мамы, что она пришла в комнату – а меня нет. Начала искать, но меня нигде не было, как сквозь землю провалился. А потом она услышала крик из закрытой кладовки.
Она пыталась её открыть, но никак. Дверь никак не поддавалась – она ведь, по словам родителей, всё время была закрыта. Мама в слезах начала звонить отцу, он приехал, и дверь выломали. Внутри, среди старого хлама и старых детских игрушек, лежал я. Без сознания.
Меня тогда повезли в больницу, и мать рассказывала, что, когда меня выносили из квартиры, старые соседки на лавке зашептались, и мама четко услышала, как одна сказала: “Опять Тимошка балуется, упокой Господи его душу”, а другая ответила: “Господи? Да тут в пору дьявола поминать”.
В больнице уже я очнулся, абсолютно не помня, как оказался в кладовке, почему кричал и что со мной было. На следующий день мы уехали очень далеко оттуда, я пошёл в другую школу в другом городе, вновь стал весёлым общительным пацаном, обзаводился друзьями, хорошо учился, занимался спортом и был, как говорится, радостью и гордостью родителей.
Воспоминания о том времени пришли годам к пятнадцати, и постепенно я вспоминал всё больше и больше. Однажды я решился спросить об этом у матери – и она подтвердила мои воспоминания. С того момента, кстати, она не относилась к моему “другу” как к воображаемому, с содроганием вспоминая про Тимошку, о котором говорили соседки.
Мне было тогда лет шесть или семь, точно не помню, но в школу я уже пошёл. Мой отец был военным, и потому мы часто переезжали с места на место, дольше года нигде не задерживаясь – и то, год мы продержались лишь однажды, это было рекордом.
Я только пошёл в школу, и отец решил сделать всё, чтобы осесть где-нибудь хотя бы на год или девять месяцев – чтобы я привык к школе, понял, что это такое, влился в коллектив. Отца забросило тогда в Ленинградскую область, в ничем не примечательный маленький город прямо под Петербургом. Там было очень много старых, построенных ещё до войны домов – они меня очень пугали своей мрачностью, темнотой и какой-то тишиной, а ещё холодом – что летом, что зимой в подъездах был холод собачий. Квартира у нас была в одном из таких домов. Раньше это были коммуналки, и потому комнаты там были очень большие и просторные, связанные большой прихожей и длиннющим коридором, а кухня и ванная располагались в его конце. В нашем распоряжении было две больших комнаты из трех, связанные общим проходом, третья комната была закрыта – но это не суть. Ещё там был чулан.
Мы его даже не заметили сперва. Он был прямо в прихожей, слева – обшарпанная крепкая белая дверь. Было понятно, что это кладовка, так как за стенкой находились другие квартиры, и комната, по крайней мере большая, за ним быть не могла. А в таких коммуналках кладовые обычно размером с маленькую или даже стандартную комнату. Родители тогда попытались его открыть, но не получилось, он был заперт. На том они на него и плюнули – закрыт и закрыт.
А моё знакомство с чуланом началось на следующий день – или чуть позже, не помню точно. В общем, пришёл я со школы домой, уроки сделал, всё как надо, и стал играть. Мать в это время была на кухне, а это было практически на другом конце планеты (так мне тогда казалось) – моя комната была почти у входа, а кухня – в самом конце коридора. Я смутно слышал, как мать делает дела, но всё это было очень далеко, и мне казалось, что я один. Вот тут я первый раз встретил его. Катая машинку, я выбежал с ней в прихожую, так как там почти не было мебели, играл себе, и вдруг услышал скрип. Дверь чулана открылась, и из неё вышел мальчик. Обычный мальчик. Хотя нет, не совсем обычный. Он был очень бледный, с большими глазами, и лицо у него было какое-то неприятное, очень худое, и сам он был тоже худой. Я сам в ту пору был очень худой – об этом говорили мне все родственники, как это обычно бывает – но мальчик был ещё худее меня, кожа на его руках плотно обтягивала кости. В остальном же он был такой же, как я, обычный мальчишка, только одежда была потрёпанная и очень пыльная.
Я был маленький, а все знают, что дети совершенно по-другому смотрят на многие вещи. Вот и мне тогда показалось, что то, что у нас в кладовке живёт мальчишка – нормально, так и должно быть. Мальчик сначала смотрел, как я играю, и молчал. Я не выдержал и спросил: “Ты кто?” Он молчал. Я спросил его раза два или три, а он всё молчал и смотрел. И потом спросил только: “А бомбёжка уже закончилась?” Я, конечно, ничего не понял. Какая бомбёжка? Кто этот пацан? Я тогда посмотрел по сторонам: вроде никто ничего не бомбит, и ответил, что да, закончилась. Потом, помню, я пригласил его поиграть со мной. И мы стали играть вместе.
Так состоялось моё первое знакомство с моим другом, которого родители называли воображаемым. Я ясно помню эту нашу первую встречу, а вот дальше – только урывками, будто память мне отшибло и она восстанавливается частично (впрочем, почти так и было). Но знаю точно, что теперь я постоянно с ним играл. Я приходил со школы, делал уроки, а потом подходил к чулану, стучал, и мальчик выходил. Я пытался узнать, как его зовут, почему он живёт в чулане, но он молчал, а когда я сильно приставал с расспросами, он молча залезал обратно в чулан. Мать его не видела, да он и при ней и не показывался – едва её шаги слышались в коридоре, он залезал в чулан. Сперва она никак к этому не относилась, а потом начала меня ругать, объяснять, что никакого мальчика нет, а чулан вообще закрыт и никак его не открыть.
Сначала мы просто играли, но потом он начал просить меня делать всякие вещи. Очень плохие – я даже тогда это понимал. Однажды он попросил меня открыть газ, и я сделал это. Слава богу, мать прибежала вовремя. Ох и попало мне тогда, а я не понимал, за что. Потом он попросил убить одного из голубей, которые часто садились на наши окна – мать их подкармливала. Этого я уже делать не стал – понимал, что убивать птиц плохо. Тогда он сделал это сам – просто свернул голубю шею и протянул мне. Так меня и увидела мать – одним, с мертвым голубем в руках.
Вести к психиатру меня не хотели – у меня отец военный, это же могло сказаться на его работе. Меня ругали, отец даже ремнем побил тогда, хотя раньше руки не поднимал. Думаю, ужасало их ещё и то, что я твердил, что это сделал не я, а мой друг, этот мальчик. Сейчас, когда прошло уже столько лет, понимаю, каково было родителям: я ведь был похож на сумасшедшего, на будущего маньяка. Но я ведь этого не делал.
В школе, кстати, мальчика не было. Он говорил, что ему туда нельзя. Я ничего такого там не творил, но, как говорила маме учительница, стал очень сонный, замкнутый, не общался ни с кем из одноклассников, невнимательно слушал на уроках.
Спустя месяцев пять такой жизни мать стала говорить о том, что пора переехать – мол, сменить обстановку. Ей и самой в этой квартире не нравилось – она говорила, что тут очень темно, неуютно и одиноко, и стены будто давят. А ещё она слышала по ночам детский смех – но ей казалось, что это у неё от нервов. Пойти в церковь, освятить квартиру ни у кого и в мыслях не было – тогда ещё был советский союз, хоть уже и последние годы, и в Бога никто не верил, а если и верили, то помалкивали об этом.
Отца, как назло, никуда не направляли, а просить уехать он и не думал – он ведь, наоборот, совсем недавно просил поселить его на одно место подольше.
Вот так мы и жили. Я начинал понимать, что мой друг не совсем хороший, раз просит меня творить пакости, и старался с ним не дружить. Я не приходил к нему днём, но тогда он приходил ко мне ночью, а это было ещё страшнее. Сколько раз я просыпался, а он молча стоял возле моей кровати, бледный и очень худой. Как говорила потом мать – я очень сильно изменился, отбился от рук. Стал злым, замкнутым, часто плакал.
Весной, наконец, отцу дали новое распределение. Помню, какое чувство облегчения я испытывал, смотря на составленные в прихожей чемоданы.
Но утром, за день до отъезда, меня вдруг дёрнуло попрощаться со своим другом. Не знаю, что движило мной тогда. Мне наоборот надо было поскорей бежать оттуда, не подходить к обшарпанной двери, а я в неё постучал. И сказал ему тогда, что уезжаю.
Мальчик долго на меня смотрел, а потом распахнул дверь, за которой была кромешная темнота, и сказал: “Хочешь посмотреть, где я живу?” Я, конечно, захотел – было ведь любопытно.
Я шагнул в ту тьму, и почувствовал, как меня с силой толкнули туда, в самую глубь, в самую темноту, где пахло пылью, старостью и гнилью. Больше я ничего не помню.
Потом я узнал от мамы, что она пришла в комнату – а меня нет. Начала искать, но меня нигде не было, как сквозь землю провалился. А потом она услышала крик из закрытой кладовки.
Она пыталась её открыть, но никак. Дверь никак не поддавалась – она ведь, по словам родителей, всё время была закрыта. Мама в слезах начала звонить отцу, он приехал, и дверь выломали. Внутри, среди старого хлама и старых детских игрушек, лежал я. Без сознания.
Меня тогда повезли в больницу, и мать рассказывала, что, когда меня выносили из квартиры, старые соседки на лавке зашептались, и мама четко услышала, как одна сказала: “Опять Тимошка балуется, упокой Господи его душу”, а другая ответила: “Господи? Да тут в пору дьявола поминать”.
В больнице уже я очнулся, абсолютно не помня, как оказался в кладовке, почему кричал и что со мной было. На следующий день мы уехали очень далеко оттуда, я пошёл в другую школу в другом городе, вновь стал весёлым общительным пацаном, обзаводился друзьями, хорошо учился, занимался спортом и был, как говорится, радостью и гордостью родителей.
Воспоминания о том времени пришли годам к пятнадцати, и постепенно я вспоминал всё больше и больше. Однажды я решился спросить об этом у матери – и она подтвердила мои воспоминания. С того момента, кстати, она не относилась к моему “другу” как к воображаемому, с содроганием вспоминая про Тимошку, о котором говорили соседки.
Необъяснимый случай
Эта череда необъяснимых событий произошла лет десять назад со мной. В этот день я встал раньше обычного. Как обычно умылся, почистил зубы, позавтракал и пошел на работу. Когда я спускался по лестнице, соседка-пенсионерка с первого этажа вышла в халате и пристально посмотрела мне в глаза. Я еще подумал, чего это ей в такую рань не спится? Я поздоровался с ней, а она, не здороваясь, вдруг спрашивает, не случилось ли чего у меня. Я сказал, что у меня вроде бы все нормально. А сам подумал, что у соседки начинается старческий маразм. Я пошел к выходу, но спиной чувствовал ее пристальный взгляд. До работы дошел без приключений. Я в то время работал с другими сотрудниками в отдельном боксе в полуподвальном помещении…
Как обычно, мы перекинулись друг с другом парой фраз. Потом почему-то все, кроме меня вышли из бокса. Я сел и стал заниматься своей работой. Вдруг со стороны окна я услышал звуки разбитого стекла. Я оглянулся и увидел, что зеркало, стоявшее у окна, сколько я помню себя на этой работе, валялось на полу в виде осколков. Мне стало не по себе. Ведь это плохая примета, когда разбивается зеркало. А тут еще я вспомнил слова соседки. Коллеги, вернувшиеся в бокс, так и не поверили, что зеркало само упало, потому что даже форточка была закрыта. Придя домой, я сразу понял, что все мои плохие предчувствия сбываются. Мать протянула мне телеграмму, где было написано, что моя бабушка умерла. На следующий день мне сварили памятник из нержавейки и, еще через день, погрузив его в багажник машины, мы поехали в деревню на похороны. Не буду описывать все мои переживания по поводу похорон. Ведь бабушку я любил. Все детство у меня было связано с ней. Мы похоронили бабушку и поставили памятник. Вечером все вместе собрались помянуть бабушку. Нервы были на пределе. Где-то ближе к полуночи вдруг вырубился свет, и мы остались в кромешной тьме. Кто-то вскрикнул, и наступила гробовая тишина. Под тем местом, где мы сидели, было подполье. Вдруг в подполье отчетливо стали раздаваться чьи-то шаги. Это продолжалось минут десять. Потом что-то скрипнуло и тут все, как будто очнулись. Свет вдруг снова зажегся. Мы с дядей заглянули в подполье, но там ничего постороннего не обнаружили. На следующий день мы пошли на кладбище попрощаться. Все ушли после этого, а я почему-то снова, как и на работе, остался один. Вдруг сильный металлический звук сильно напугал меня. Это новый памятник из нержавейки распрямился. И как после этого не верить в приметы и потусторонние силы?
Эта череда необъяснимых событий произошла лет десять назад со мной. В этот день я встал раньше обычного. Как обычно умылся, почистил зубы, позавтракал и пошел на работу. Когда я спускался по лестнице, соседка-пенсионерка с первого этажа вышла в халате и пристально посмотрела мне в глаза. Я еще подумал, чего это ей в такую рань не спится? Я поздоровался с ней, а она, не здороваясь, вдруг спрашивает, не случилось ли чего у меня. Я сказал, что у меня вроде бы все нормально. А сам подумал, что у соседки начинается старческий маразм. Я пошел к выходу, но спиной чувствовал ее пристальный взгляд. До работы дошел без приключений. Я в то время работал с другими сотрудниками в отдельном боксе в полуподвальном помещении…
Как обычно, мы перекинулись друг с другом парой фраз. Потом почему-то все, кроме меня вышли из бокса. Я сел и стал заниматься своей работой. Вдруг со стороны окна я услышал звуки разбитого стекла. Я оглянулся и увидел, что зеркало, стоявшее у окна, сколько я помню себя на этой работе, валялось на полу в виде осколков. Мне стало не по себе. Ведь это плохая примета, когда разбивается зеркало. А тут еще я вспомнил слова соседки. Коллеги, вернувшиеся в бокс, так и не поверили, что зеркало само упало, потому что даже форточка была закрыта. Придя домой, я сразу понял, что все мои плохие предчувствия сбываются. Мать протянула мне телеграмму, где было написано, что моя бабушка умерла. На следующий день мне сварили памятник из нержавейки и, еще через день, погрузив его в багажник машины, мы поехали в деревню на похороны. Не буду описывать все мои переживания по поводу похорон. Ведь бабушку я любил. Все детство у меня было связано с ней. Мы похоронили бабушку и поставили памятник. Вечером все вместе собрались помянуть бабушку. Нервы были на пределе. Где-то ближе к полуночи вдруг вырубился свет, и мы остались в кромешной тьме. Кто-то вскрикнул, и наступила гробовая тишина. Под тем местом, где мы сидели, было подполье. Вдруг в подполье отчетливо стали раздаваться чьи-то шаги. Это продолжалось минут десять. Потом что-то скрипнуло и тут все, как будто очнулись. Свет вдруг снова зажегся. Мы с дядей заглянули в подполье, но там ничего постороннего не обнаружили. На следующий день мы пошли на кладбище попрощаться. Все ушли после этого, а я почему-то снова, как и на работе, остался один. Вдруг сильный металлический звук сильно напугал меня. Это новый памятник из нержавейки распрямился. И как после этого не верить в приметы и потусторонние силы?
ИСТОРИЯ ОДНОЙ ДЕВУШКИ
Меня убили в 2005 году. Мое бездыханное, холодное, с отрубленными верхними и нижними конечностями тело нашли в собачьей будке, недалеко, всего в 500 метрах от моего дома. Мои родители с трудом опознали меня по моей татуировке в форме ангела, который я сделала, когда умерла моя сестра. Представьте себе тот ужас, который испытали родители при виде своей дочери, которую так оберегали и боялись потерять.
Начну по порядку. Мне было всего 16. Я даже не пожила толком. Я была обычной девушкой с хорошей внешностью, с тихим характером и с мечтой стать отличным доктором. В тот момент я заканчивала 10 класс, ходила на подготовительные курсы, чтобы хорошо сдать экзамены и поступить в ВУЗ. Мои убийцы жили в соседнем доме, они переехали в наш поселок около 2 месяцев назад из какого-то города. Они мне сразу не понравились. Их было двое, по внешнему виду одному было около 27, его звали Костя, другому, Никите, 30. По их мерзким лицам можно было понять, что они неоднократно просиживали свои задницы в тюрьме. Эти братья сразу заприметили меня.
Однажды вечером я поздно возвращалась домой с прогулки с друзьями. В наушниках, слушая любимую музыку, я сидела на заднем сиденье пустого единственного автобуса, доезжавшего до моего района. На одной из остановок, в автобус зашли пьяные Костя и Никита. Они сели рядом со мной.
Костя пытался приобнять меня, но я резко убрала его руки, тогда он сказал:
– Слышь, красотка! А ты че это так поздно домой возвращаешься? – от его прокуренного и вонючего рта меня чуть не стошнило. Я ничего не ответила.
– Может составишь нам компанию, мне бы очень хотелось провести с тобой хорошо время. Я думаю, ты девственница. Хочешь попробовать настоящего мужчину? Я буду с тобой нежен и ласков. Если ты будешь слушаться, то я не сделаю тебе больно. – шептал мне в ухо Никита.
Мне было ужасно страшно. Мое сердце колотилось с огромной скоростью и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я не знала, что делать. Я думала лишь о своих родителях. Ох, мои родители…
За окном был лес. Всего через несколько остановок должна была быть моя остановка. Один из этих козлов попытался погладить меня по коленке, но я врезала ему по лицу бутылкой от Колы. Никита разозлился и схватил меня за волосы, потянул к себе и тихо, но злобно сказал:
– Ах ты шалава, дразнить меня вздумала, жаль только, что мы в автобусе, не то валялась бы ты сейчас с перерезанным горлом – и вытащил длинный и блестящий нож.
Я пришла в оцепенение, в мыслях я звала своих родителей; мама, папа умоляю помогите… Помогите!
– Если ты закричишь, я тебя убью! А потом и всю твою семью порежу на кусочки, ты меня поняла, сучка?
– Отпусти, прошу тебя, не надо – умоляла я, по щекам моим текли слезы.
– Ну уж нет, моя дорогая. Теперь мы не можем тебя отпустить. Мы больше не хотим сидеть в тюрьме. А теперь слушай меня внимательно, ты сейчас тихо без всяких глупостей, совершенно спокойно выйдешь с нами из автобуса, ты меня поняла? Если ты хоть дернешься, я убью и водителя и его семью тоже! – прошипел мой мучитель.
Я кивнула. У меня появилась капелька надежды. Вдруг я смогу от них убежать, вдруг я сумею от них оторваться, смогу добежать до дома. В тот момент я думала именно так, но увы сердце у меня слабое и легкие не натренированы бежать на такие длинные дистанции.
Когда мы вышли из автобуса, я, толкнув их, попыталась убежать, но была остановлена тяжелым камнем ударившим меня по голове. Я потеряла сознание. В сознание я так и не пришла, но была еще жива к тому времени. Меня отнесли в какой-то подвал. Обкурившись, они не осознавали, что они делают. Меня 2 дня насиловали и избивали, резали и рубили. Потом, осознав, что я мертва, начали расчленять мое тело и скармливать собакам.
Мои руки и ноги они успели "уничтожить". А мое тело и голова были найдены милицией в собачьей будке в ходе обыска их дома и двора. Им было приговорено пожизненное заключение в камере строгого режима. Как потом оказалось, это были серийные убийцы, скрывавшиеся от правосудия в нашем маленьком поселке.
В тюрьме они не продержались и года. Я замучила их до смерти, являясь к ним по ночам. Мой голос, мой крик не умолкал у них в голове, сводя их сума. Как-то утром Костю нашли повешенным у себя в камере на веревке, сделанной из собственной тюремной одежды, а Никиту с перерезанными венами.
Теперь я свободна, дорогой мой читатель. Помолись за упокой моей души.
Меня убили в 2005 году. Мое бездыханное, холодное, с отрубленными верхними и нижними конечностями тело нашли в собачьей будке, недалеко, всего в 500 метрах от моего дома. Мои родители с трудом опознали меня по моей татуировке в форме ангела, который я сделала, когда умерла моя сестра. Представьте себе тот ужас, который испытали родители при виде своей дочери, которую так оберегали и боялись потерять.
Начну по порядку. Мне было всего 16. Я даже не пожила толком. Я была обычной девушкой с хорошей внешностью, с тихим характером и с мечтой стать отличным доктором. В тот момент я заканчивала 10 класс, ходила на подготовительные курсы, чтобы хорошо сдать экзамены и поступить в ВУЗ. Мои убийцы жили в соседнем доме, они переехали в наш поселок около 2 месяцев назад из какого-то города. Они мне сразу не понравились. Их было двое, по внешнему виду одному было около 27, его звали Костя, другому, Никите, 30. По их мерзким лицам можно было понять, что они неоднократно просиживали свои задницы в тюрьме. Эти братья сразу заприметили меня.
Однажды вечером я поздно возвращалась домой с прогулки с друзьями. В наушниках, слушая любимую музыку, я сидела на заднем сиденье пустого единственного автобуса, доезжавшего до моего района. На одной из остановок, в автобус зашли пьяные Костя и Никита. Они сели рядом со мной.
Костя пытался приобнять меня, но я резко убрала его руки, тогда он сказал:
– Слышь, красотка! А ты че это так поздно домой возвращаешься? – от его прокуренного и вонючего рта меня чуть не стошнило. Я ничего не ответила.
– Может составишь нам компанию, мне бы очень хотелось провести с тобой хорошо время. Я думаю, ты девственница. Хочешь попробовать настоящего мужчину? Я буду с тобой нежен и ласков. Если ты будешь слушаться, то я не сделаю тебе больно. – шептал мне в ухо Никита.
Мне было ужасно страшно. Мое сердце колотилось с огромной скоростью и, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Я не знала, что делать. Я думала лишь о своих родителях. Ох, мои родители…
За окном был лес. Всего через несколько остановок должна была быть моя остановка. Один из этих козлов попытался погладить меня по коленке, но я врезала ему по лицу бутылкой от Колы. Никита разозлился и схватил меня за волосы, потянул к себе и тихо, но злобно сказал:
– Ах ты шалава, дразнить меня вздумала, жаль только, что мы в автобусе, не то валялась бы ты сейчас с перерезанным горлом – и вытащил длинный и блестящий нож.
Я пришла в оцепенение, в мыслях я звала своих родителей; мама, папа умоляю помогите… Помогите!
– Если ты закричишь, я тебя убью! А потом и всю твою семью порежу на кусочки, ты меня поняла, сучка?
– Отпусти, прошу тебя, не надо – умоляла я, по щекам моим текли слезы.
– Ну уж нет, моя дорогая. Теперь мы не можем тебя отпустить. Мы больше не хотим сидеть в тюрьме. А теперь слушай меня внимательно, ты сейчас тихо без всяких глупостей, совершенно спокойно выйдешь с нами из автобуса, ты меня поняла? Если ты хоть дернешься, я убью и водителя и его семью тоже! – прошипел мой мучитель.
Я кивнула. У меня появилась капелька надежды. Вдруг я смогу от них убежать, вдруг я сумею от них оторваться, смогу добежать до дома. В тот момент я думала именно так, но увы сердце у меня слабое и легкие не натренированы бежать на такие длинные дистанции.
Когда мы вышли из автобуса, я, толкнув их, попыталась убежать, но была остановлена тяжелым камнем ударившим меня по голове. Я потеряла сознание. В сознание я так и не пришла, но была еще жива к тому времени. Меня отнесли в какой-то подвал. Обкурившись, они не осознавали, что они делают. Меня 2 дня насиловали и избивали, резали и рубили. Потом, осознав, что я мертва, начали расчленять мое тело и скармливать собакам.
Мои руки и ноги они успели "уничтожить". А мое тело и голова были найдены милицией в собачьей будке в ходе обыска их дома и двора. Им было приговорено пожизненное заключение в камере строгого режима. Как потом оказалось, это были серийные убийцы, скрывавшиеся от правосудия в нашем маленьком поселке.
В тюрьме они не продержались и года. Я замучила их до смерти, являясь к ним по ночам. Мой голос, мой крик не умолкал у них в голове, сводя их сума. Как-то утром Костю нашли повешенным у себя в камере на веревке, сделанной из собственной тюремной одежды, а Никиту с перерезанными венами.
Теперь я свободна, дорогой мой читатель. Помолись за упокой моей души.
МОЛЧИ
Илья работник морга. Осмотр тел, вскрытия, выдача: вот его работа. Грязновато, конечно, да и первое время ему было страшновато ночевать среди трупов, но всё же после мед. училища лучше, чем ничего.
Как-то раз, ночью, в морг привезли тело молодого парня. Стас – дежурный полицейский опер и заодно друг Ильи, передал заключение полицейского эксперта о том, что парень самоубийца.
Илья перевез труп в комнату для вскрытий и решил осмотреть. С заключением он согласился, когда увидел на запястьях борозды от бритвы. Закатил рукав. На руке трупа было рубцами написано:
“Молчи
Не бойся
Не смотри”
Илья ничего не понял, но в причинах смерти он уже засомневался. Он увидел, что рядом с надписью был какой-то символ. Пятиугольник из четырех нижних граней, проведены тонкие линии, из верхней что-то наподобие руки.
Поискав во внутренних карманах куртки трупа, Илья нашел небольшую записную книжку. Накрыв тело, он пошел в кабинет, где сидел большую часть дежурств.
За окнами что-то мелькало, шумело. Илья не обратил на это никакого внимания.
Блокнот оказался дневником.
Запись 1.
Сегодня позвонил друг, сказал, что-то важное, просил приехать, я поехал. Друг показал мне странную тетрадь с какими-то символами. Сказал, что тут говорится о каком-то существе. Я плюнул на всю его мистику и уехал.
Запись 2.
С утра позвонил друг. Сказал, что за ним кто-то гонится.
Буквально проорал:
Молчи, не бойся, не смотри.
Труба вырубилась.
Поехал к нему на квартиру. Открыл дубликатом. В квартире бардак. На стенах царапины. В комнате на стене было чёрное покрывало.
“НЕ С М О Т Р Е Т Ь” – написано белой краской на покрывале.
Я сдёрнул покрывало. Пятиугольник, из четырех граней, тонкие линии, из верхний рука.
Странные шаги. Холод. В квартире никого не было.
Запись 3.
Утром нашли труп Игната. Всё время ощущаю чей-то взгляд.
Запись 4.
На форуме мистиков нашёл описание символа. В описание говорилось, что его оставляет некое существо, там, где находит своих жертв.
Существо убивает тех, кто видел этот знак.
Запись 5.
Проснулся ночью весь в поту. Кажется, кто-то был в квартире, это я понял, когда фигура закрыла собой окно. Я зажмурился. Сначала был яркий свет, потом жар, холод, грохот. Кажется, оно хотело, чтобы я открыл глаза. Потом раздался низкий хриплый голос, и мне на плечо легла его рука.
-Я знаю, что ты многого хочешь. Скажи, и ты это получишь.
Оно испытывало меня несколько часов. Очнулся я только в десять утра.
Запись 6.
Снова поискав в интернете, я выяснил, что существо приходит только по ночам. Если человек выдерживает 12 дней то оно уходит.
Запись 7.
Я взял отпуск. Купил лампы, осветил всю квартиру, правда, сомневаюсь, что поможет.
Запись 8.
Он снова приходил. Проверял меня с другого бока. Предлагал мне все ценности мира за один взгляд.
Запись 9.
Я не писал 6 дней. Мне плохо. Каждый его визит убывает меня. Позавчера я чуть не побежал. Вчера я чуть не посмотрел.
Запись 10.
Я больше не могу. Осталось две ночи, но я не уверен, что выдержу.
Последняя запись была сделана кривым почерком большими буквами.
«ОН ПОСМОТРЕЛ»
Сразу под записью был символ.
Свет в морге замигал. Стало прохладно. В коридоре мелькнула тень. Илья зажмурился. Послышались шаги.
– О, брат, – раздался голос Стаса, – а ты зажмурился. Смотри, к своим клиентам не отправься. А это что.
Шаги Стаса стихли. Илья открыл глаза, Стас рассматривал блокнот.
– Прикольно рисуешь.
Свет потух. Илья зажмурился.
– А ты что за на….
Речь Стаса оборвалась. Илью обрызгало чем-то тёплым.
– Глазки-то открой. Посмотри на друга.
***
И другие новости: сегодня в морге было обнаружено тело оперативного сотрудника полиции капитана Станислава Жукова, в убийстве подозревается Илья Михайлов работник морга и друг убитого, на поиски подозреваемого брошены все силы городской полиции.
***
Илья открыл блокнот:
Запись 1.
Стас погиб. Я должен продержаться, ради свободы, ради Стаса.
Сегодня вторая ночь.
Илья работник морга. Осмотр тел, вскрытия, выдача: вот его работа. Грязновато, конечно, да и первое время ему было страшновато ночевать среди трупов, но всё же после мед. училища лучше, чем ничего.
Как-то раз, ночью, в морг привезли тело молодого парня. Стас – дежурный полицейский опер и заодно друг Ильи, передал заключение полицейского эксперта о том, что парень самоубийца.
Илья перевез труп в комнату для вскрытий и решил осмотреть. С заключением он согласился, когда увидел на запястьях борозды от бритвы. Закатил рукав. На руке трупа было рубцами написано:
“Молчи
Не бойся
Не смотри”
Илья ничего не понял, но в причинах смерти он уже засомневался. Он увидел, что рядом с надписью был какой-то символ. Пятиугольник из четырех нижних граней, проведены тонкие линии, из верхней что-то наподобие руки.
Поискав во внутренних карманах куртки трупа, Илья нашел небольшую записную книжку. Накрыв тело, он пошел в кабинет, где сидел большую часть дежурств.
За окнами что-то мелькало, шумело. Илья не обратил на это никакого внимания.
Блокнот оказался дневником.
Запись 1.
Сегодня позвонил друг, сказал, что-то важное, просил приехать, я поехал. Друг показал мне странную тетрадь с какими-то символами. Сказал, что тут говорится о каком-то существе. Я плюнул на всю его мистику и уехал.
Запись 2.
С утра позвонил друг. Сказал, что за ним кто-то гонится.
Буквально проорал:
Молчи, не бойся, не смотри.
Труба вырубилась.
Поехал к нему на квартиру. Открыл дубликатом. В квартире бардак. На стенах царапины. В комнате на стене было чёрное покрывало.
“НЕ С М О Т Р Е Т Ь” – написано белой краской на покрывале.
Я сдёрнул покрывало. Пятиугольник, из четырех граней, тонкие линии, из верхний рука.
Странные шаги. Холод. В квартире никого не было.
Запись 3.
Утром нашли труп Игната. Всё время ощущаю чей-то взгляд.
Запись 4.
На форуме мистиков нашёл описание символа. В описание говорилось, что его оставляет некое существо, там, где находит своих жертв.
Существо убивает тех, кто видел этот знак.
Запись 5.
Проснулся ночью весь в поту. Кажется, кто-то был в квартире, это я понял, когда фигура закрыла собой окно. Я зажмурился. Сначала был яркий свет, потом жар, холод, грохот. Кажется, оно хотело, чтобы я открыл глаза. Потом раздался низкий хриплый голос, и мне на плечо легла его рука.
-Я знаю, что ты многого хочешь. Скажи, и ты это получишь.
Оно испытывало меня несколько часов. Очнулся я только в десять утра.
Запись 6.
Снова поискав в интернете, я выяснил, что существо приходит только по ночам. Если человек выдерживает 12 дней то оно уходит.
Запись 7.
Я взял отпуск. Купил лампы, осветил всю квартиру, правда, сомневаюсь, что поможет.
Запись 8.
Он снова приходил. Проверял меня с другого бока. Предлагал мне все ценности мира за один взгляд.
Запись 9.
Я не писал 6 дней. Мне плохо. Каждый его визит убывает меня. Позавчера я чуть не побежал. Вчера я чуть не посмотрел.
Запись 10.
Я больше не могу. Осталось две ночи, но я не уверен, что выдержу.
Последняя запись была сделана кривым почерком большими буквами.
«ОН ПОСМОТРЕЛ»
Сразу под записью был символ.
Свет в морге замигал. Стало прохладно. В коридоре мелькнула тень. Илья зажмурился. Послышались шаги.
– О, брат, – раздался голос Стаса, – а ты зажмурился. Смотри, к своим клиентам не отправься. А это что.
Шаги Стаса стихли. Илья открыл глаза, Стас рассматривал блокнот.
– Прикольно рисуешь.
Свет потух. Илья зажмурился.
– А ты что за на….
Речь Стаса оборвалась. Илью обрызгало чем-то тёплым.
– Глазки-то открой. Посмотри на друга.
***
И другие новости: сегодня в морге было обнаружено тело оперативного сотрудника полиции капитана Станислава Жукова, в убийстве подозревается Илья Михайлов работник морга и друг убитого, на поиски подозреваемого брошены все силы городской полиции.
***
Илья открыл блокнот:
Запись 1.
Стас погиб. Я должен продержаться, ради свободы, ради Стаса.
Сегодня вторая ночь.
10 ЛЕТ СПУСТЯ
В одном доме жила старуха, её все считали ведьмой, но никто её не трогал т.к. думали, мол, что она нас не дёргает, и мы её дёргать не будем. У неё был чёрный кот, который являлся её единственным спасением от одиночества. Однажды, на улице гуляли 2 мальчика, один был другого старше года на 3, а второму было около 5 лет.
И вот тот, кто постарше предложил другому поохотиться на кошек. По рассказу маленького мальчика, его друг сначала одного кота повесил, второму глаз из рогатки выбил, и тут, они наткнулись на старухиного кота. И тут его друг говорит:- Смотри, ведьмин кот, давай его сожжём!Маленький просто наблюдал за этим т.к. его друг таскал его за собой и говорил, что если он с ним не пойдёт, то тот скажет, что это сделал малыш! Старший разжёг костер, схватил кота и кинул в костёр, после чего долго наблюдал и смеялся над мучениями животного! В этот вечер к матери маленького мальчика пришла эта старуха и в слезах сказала, что её кота жестоко убили, но при этом она сказала, что через десять лет убийца умрёт. Когда бабка ушла, мальчик рассказал маме, что это его друг убил кота.Прошло 10 лет, мальчик вырос и приехал в этот город к матери погостить, и тогда он узнал, что его друг детства сгорел заживо в тракторе в 18 лет, а это ровно через 10 лет, как сказала старуха!
В одном доме жила старуха, её все считали ведьмой, но никто её не трогал т.к. думали, мол, что она нас не дёргает, и мы её дёргать не будем. У неё был чёрный кот, который являлся её единственным спасением от одиночества. Однажды, на улице гуляли 2 мальчика, один был другого старше года на 3, а второму было около 5 лет.
И вот тот, кто постарше предложил другому поохотиться на кошек. По рассказу маленького мальчика, его друг сначала одного кота повесил, второму глаз из рогатки выбил, и тут, они наткнулись на старухиного кота. И тут его друг говорит:- Смотри, ведьмин кот, давай его сожжём!Маленький просто наблюдал за этим т.к. его друг таскал его за собой и говорил, что если он с ним не пойдёт, то тот скажет, что это сделал малыш! Старший разжёг костер, схватил кота и кинул в костёр, после чего долго наблюдал и смеялся над мучениями животного! В этот вечер к матери маленького мальчика пришла эта старуха и в слезах сказала, что её кота жестоко убили, но при этом она сказала, что через десять лет убийца умрёт. Когда бабка ушла, мальчик рассказал маме, что это его друг убил кота.Прошло 10 лет, мальчик вырос и приехал в этот город к матери погостить, и тогда он узнал, что его друг детства сгорел заживо в тракторе в 18 лет, а это ровно через 10 лет, как сказала старуха!
