Статистика ВК сообщества "| Алексей Фёдорович Лосев |"

Сегодня, 24 мая, день памяти великого русского философа и учёного Алексея Фёдоровича Лосева.

Отрицать Бога имеет смысл только тогда, когда человек сам хочет сесть на место Бога, когда он сам хочет стать Богом. Иначе для чего же и нужно богоборчество? Убить Бога и занять Его место - заветная мечта человека, лишь немногим более поздняя, чем мечта о всецелом подчинении. Отсюда, если средневековое мировоззрение все называют теологией, то новое миросозерцание точно так же все должны бы были называть сатаналогией, если бы не вековое ослепление либеральными побрякушками. Новоевропейская история есть борьба против "средневековых предрассудков", против "тьмы" и "невежества" средних веков. Но зачем эта пустая шумиха слов? "Тьма" - это ни о чем не говорит. Для вас средневековье - тьма, а для средневековья вы все находитесь во тьме и не знаете Света истинного, который просвещает всякого человека, грядущего в мир. Тут надо говорить начистоту, да это и говорится всегда, хотя многие и чувствуют какую-то неловкость. Смелее, смелее, товарищи! Смелее, все реакционеры и либералы, все революционеры и контрреволюционеры, все деятели европейской науки и искусства! Имейте мужество сознаться, что и жизнь ваша и ваши идеи совершенно несовместимы с религией, да еще с христианской. Сознаемся и утвердим раз навсегда: Новое время есть борьба не против тьмы и невежества, но против Бога (это-то и есть обыкновенно тут интересное), и если сущность средневековья есть христианство, то сущность Нового времени есть сатанизм.

Дополнение к Диалектике мифа

Предлагаем подписчикам трёхсерийный документальный фильм "Лосевские беседы", посвящëнный творчеству Алексея Фёдоровича Лосева

Счет времени по часам это один из признаков новоевропейской культуры. И духовного растления. Попытка свести на время все события и действия. А невозможно. Живое время невозможно высчитать. Древние имели смелость сказать: да нет никакого времени! Есть вечность, и есть жизнь.

Из бесед с В.В. Бибихиным.

Небесная жизнь — тихая. Ангельский мир — безмолвен. Недаром говорят о вечном покое. Это земля — такая крикливая, такая суматошная. Это человеческое и природное бытие — воспаленное, сумбурное, сумасшедшее. Ангельское славословие — тайно, тихо, умно, безмолвно, как те немногие часы в природе, когда по безмятежному синему небу, при всеобщей симфонии тишины, неслышно совершает свой величественный и вечный путь безмолвный пожар полуденного летнего солнца. В этой чудной и блаженной тишине телесно осязаем образ будущего века, и умными очами зрим сияние славы грядущего преображения твари.

Завещание о любви

Пост и молитва должны играть в человеке, должны доставлять радость, а так — не спи, не ешь, никуда не ходи… Тут должно быть что-то воодушевляющее, а не так, что бей до бесчувствия. Ведь не всё в православии пост, есть Светлое Христово Воскресение; оно радость.

Из бесед с В.В. Бибихиным.

Под личиной прогресса, всякой возни и беготни, распаленности и увлеченности кроется дремлющий, спящий дух, душевная мелкота и болото, колоссальная пассивность и мертвечина. Небывалый прогресс науки и техники только и был возможен благодаря небывалой пассивности духа, умерщвлению всякого реально-жизненного восприятия и притуплению зрения и слуха к выразительным, внутренно выразительным энергиям жизни. Вот оно - это либерально-мещанское проклятие, это безбожное "культурное" и "прогрессивное"

Дополнение к Диалектике мифа

Благородный гражданин любит свою Родину также не за то, что она везде и всегда, во всем и неизменно велика, высока, богата, прекрасна и пр. Нет. Мы знаем весь тернистый путь нашей страны; мы знаем многие и томительные годы борьбы, недостатка, страданий. Но для сына своей Родины все это свое, неотъемлемое свое, родное; он с этим живет и с этим погибает; он и есть это самое, а это самое, родное, и есть он сам. Пусть в тебе, Родина-Мать, много и слабого, больного, много немощного, неустроенного, безрадостного. Но и рубища твои созерцаем как родные себе. И миллионы жизней готовы отдаться за тебя, хотя бы ты была и в рубищах.

Жизнь

Школьником я не раз приставал к своему учителю биологии, ища разъяснения мучительной загадки жизни.
— Да ведь это очень просто, — говорил он, щеголевато покручивая свои усы. — Чего ты убиваешься? Не понимаю. Ну, кошка съела мышонка. Велика важность! Ну и съела. Ну так что же? Ты ведь говядину ел? Ел. Ну так что ж ты бубнишь? Есть хочется, и — баста. Естество такое. Ведь кошка есть хотела? Хотела. Ну так чего ж! Не подыхать же ей! Жизнь — это инстинкт. Мудрость такая природная. Если хочешь жить, борись. Ну, я не говорю там, конечно, чтобы ты... того... сам, что ли, убивал... Зачем же? Ну, а все-таки... На то и щука в море, чтобы карась не дремал.
Я возмущался.
— Иван Петрович, — горячился я, — невозможно! Вы говорите, что все это естественно?
— Ну, конечно, естественно. От природы так дано, — отвечал Иван Петрович.
— Иван Петрович, — горячился я, — хочется послать к черту всю эту вашу природу.
— Ну что ж! И пошли. Да толк-то какой? Или ты думаешь, что от твоей чертовщины что-то изменится?
— А у вас какой толк? Вы смотрите на кровь, на убийство, на жестокость, на все кровавые сладострастия жизни, и — что же? Посматриваете и усики себе покручиваете.
— Чудак ты человек, — добродушничал тот. — А что же остается делать? Ведь если бы оно было противоестественно, это можно было бы устранить. Да оно и само долго не продержалось бы. А ведь раз оно естественно, то как же ты против естества пойдешь?
— Пойду!
— Против природы?
— Против природы!
— Против инстинктов?
— К черту все эти инстинкты!
— Да ведь это бунт против жизни!
— Это бунт против холуйства перед жизнью.

Жизнь (диалог с Иваном Петровичем)

Не только гимназисты, но и все почтенные ученые не замечают, что мир их физики и астрономии есть довольно-таки скучное, порою отвратительное, порою же просто безумное марево, та самая дыра, которую ведь тоже можно любить и почитать. Дыромоляи, говорят, еще и сейчас не перевелись в глухой Сибири. А я, по грехам своим, никак не могу взять в толк: как это земля может двигаться? Учебники читал, когда-то хотел сам быть астрономом, даже женился на астрономке. Но вот до сих пор никак не могу себя убедить, что земля движется и что неба никакого нет. Какие-то там маятники да отклонения чего-то куда-то, какие-то параллаксы... Неубедительно. Просто жидковато как-то. Тут вопрос о целой земле идет, а вы какие-то маятники качаете. А главное, все это как-то неуютно, все это какое-то неродное, злое, жестокое. То я был на земле, под родным небом, слушал о вселенной, "яже не подвижется"... А то вдруг ничего нет, ни земли, ни неба, ни "яже не подвижется". Куда-то выгнали в шею, в какую-то пустоту, да еще и матерщину вслед пустили. "Вот-де твоя родина, – наплевать и размазать!" Читая учебник астрономии, чувствую, что кто-то палкой выгоняет меня из собственного дома и еще готов плюнуть в физиономию. А за что?

Диалектика мифа