Статистика ВК сообщества "Хроники Вьетнамской войны"

Человека, которого вы видите на этих фотографиях, зовут Джефф Меллингер. Он родился в 1953 году в штате Орегон и его юность прошла в эпоху Вьетнамской войны. Войне нужны солдаты, но вплоть до 1972 года призыв обходил Меллингера стороной. Однако однажды весной того года придя домой, 19-летний Меллингер обнаружил в своем почтовом ящике повестку от дяди Сэма. Так Меллингер попал под один из последних американских военных призывов.

В 1972 году для американцев война во Вьетнаме уже заканчивалась, но риск погибнуть в далеких азиатских джунглях у Меллигера хоть и небольшой, но все же был. Судьба снова была к нему благосклонна - после десантной учебки его послали на службу в Германию. Меллигер был призван на два года и поначалу он с великим нетерпением ждал момента увольнения. Однако что-то во время службы в нем изменилось и он решил остаться на сверхсрочную. Потом еще раз. Потом еще. А в начале двухтысячных, когда Меллингер отслужил уже около тридцати лет и дорос до сержанта-майора, на него внезапно обрушилась слава. Тогда каким-то образом вдруг выяснилось, что в огромной, насчитывающей более миллиона человек американской военной машине, Меллингер единственный, кто оказался внутри нее по призыву. За ним тут же закрепилось соответствующее прозвище - Последний Призывник.

От судьбы не уйдешь, она подкинула Последнему Призывнику еще один сюрприз. Чудом не попав на Вьетнамскую войну - главную войну своего поколения - Меллингер в 2003 году в возрасте пятидесяти лет оказался в Ираке, в котором, участвуя в боевых рейдах и дважды подорвавшись на мине, он провел без малого три года.

Последний Призывник уволился из армии в 2011 году. За его плечами было 39 лет выслуги, три года участия в активных боевых действиях и 3700 прыжков с парашютом.

На фото слева - Джеф Меллингер в десантной учебке в 1972 году, на фото справа - в Багдаде в 2003 году.

#заметка@vietnam_war_chronicles

#цитата@vietnam_war_chronicles

"Иногда мне кажется, что лучше жить с вертолетом, чем с женщиной. И вот как минимум семнадцать причин почему это так.

1) Вертолет убивает вас быстро, а женщина предпочитает растягивать процесс и наслаждаться.

2) Вертолет можно заставить замолчать одним щелчком переключателя.

3) Вертолет никогда не рассердится, если вы похлопаете его по какой-нибудь части.

4) Вертолет не возражает против предполетного осмотра.

5) Вертолет поставляется с инструкциями и вы точно знаете как с ним управляться.

6) У вертолета очень строгие ограничения по лишнему весу.

7) На вертолете можно летать в любой день месяца.

8) У вертолета нет родственников.

9) Вертолету наплевать на каком количестве других вертолетов вы успели полетать до него.

10) Вертолет и пилот заканчивают полет одновременно.

11) Вертолет никогда не разозлится, если вы будете с интересом разглядывать другие вертолеты.

12) Если вертолет занесло, выровнять его курс не составит труда.

13) Вертолет не станет язвительно комментировать ваши навыки вождения.

14) Вертолет не улетит от вас к другому пилоту.

15) Визг вертолета можно услышать только в том случае, если все действительно очень плохо.

16) Вертолет не устроит скандал, если вы купите журнал "для мальчиков".

17) Из сходств: если вертолет, как и женщина, резко замолк - жди беды."

Скип Бернс. "17 причин"

В последние дни весь мир наблюдает за событиями в Афганистане. И многие наблюдатели, от рядовых журналистов до политиков высшего уровня вроде президента США Байдена, находят и отмечают те или иные параллели между финалами двух самых долгих американских войн - Афганской и Вьетнамской. Особенно ярко сходство этих событий проявилось после появления фотографии вертолета "Чинука", летящего над крышей американского посольства в Кабуле. Эта фотография как две капли воды похожа на другое фото, сделанное 46 лет назад в последние минуты существования Южного Вьетнама. На этом фото вертолет CH-46 (внешне очень напоминающий "Чинук") летит над крышей американского посольства в Сайгоне. Обе фотографии вы можете видеть ниже.

Схожесть этих событий породила очень интересное выражение, которое можно назвать последним эхом Вьетнамской войны и которое, судя по всему, навсегда войдет в большинство языков мира. "Сайгонский момент" ("Saigon moment") - именно так теперь называется минута проигрыша войны, в которой не было проиграно ни одного серьезного боя.

Еще одна важная деталь насчет фотографии с "Чинуком" над американским посольством в Кабуле. Сейчас можно встретить это фото рядом с другой знаменитой фотографией, сделанной во время падения Сайгона. На этой фотографии десятки человек тоненькой цепочкой поднимаются к стоящему на крыше здания вертолету "Хьюи". Это здание почему-то ошибочно считают американским посольством, этим грешат даже некоторые авторитетные издания, хотя на самом деле на этом фото заснята крыша здания резиденции ЦРУ в Сайгоне, а само фото было сделано 29 апреля 1975 года, за сутки до капитуляции Южного Вьетнама.

#заметка@vietnam_war_chronicles

Индейцы-ветераны Вьетнама из Американского легиона. Наши дни.

На эту музыку я наткнулся лет десять назад или около того, и с тех пор слушаю ее если не постоянно, то регулярно точно. Ее автору - музыканту, известному под псевдонимом Taichi EOD - удалось сделать примерно то же самое, что в конце 70-х сделал композитор Кармайн Коппола написав саундтрек для фильма "Апокалипсис сегодня". Выразить Вьетнамскую войну звуками.

Кем на самом деле является Taichi EOD установить так и не получилось. Одно время я предполагал, что часть его псевдонима - это отсылка к одной из американских военно-учетных специальностей "Explosive Ordnance Disposal", то есть служба обезвреживания боеприпасов, или саперная служба. Во Вьетнаме людей из этой службы сокращенно называли EOD. Однако позже всплыла информация, что это ложный след и музыка была написана для мода одной из игр по Вьетнаму, который в честь известной антивоенной песни называется "Eve of Destruction" (сокращенно тоже получается EOD). Кроме этого найти никакой информации не удалось и похоже уже не удастся.

Как бы там ни было, музыка шикарная. Это концентрированный "вьетнамский синдром".

#заметка@vietnam_war_chronicles

#цитата@vietnam_war_chronicles

"Меня поражало то количество всевозможных технических штуковин, которые у нас были во Вьетнаме. К примеру, у нас был боковой бортовой радар, который сообщал о каждом замеченном движении. А потом вообще появился "вынюхиватель людей". Я даже ушам своим сначала не поверил. Вертолет, который может унюхать Вьетконг? Да вы шутите. Но нет, все было реально, и это приспособление выполняло целый ряд задач.

Выглядело это так: на вертолет цеплялись два больших воздухозаборника, которые прикреплялись к бортам и полозьям. Воздухозаборники были подсоединены к специальному пульту, связанному с еще одним аппаратом. На последнем было что-то вроде козырька - это чтобы оператор "вынюхивателя" мог засунуть туда голову и считать показатели.

Как мне объяснили, тело человека выделяет аммиак, в основном через запястья и лодыжки. Чем больше вы потеете, тем больше выделяется аммиака, а машина может уловить даже его крупицы, которые рассеяны в воздухе. Мне сказали, что именно по этой причине москиты одних людей достают больше, чем других, все дело в выделяемом аммиаке.

Главная проблема со всем этим заключалась в том, что вам приходилось летать низко и медленно, а это противопоказанно пилотам, заинтересованным в высокой продолжительности жизни. Вертолет-"вынюхиватель" использовался только в тех случаях, когда были подозрения, что Чарли планируют крупный сбор в каком-то конкретном районе. Использование "вынюхивателя" обычно предполагало, что вы будете лететь чуть выше деревьев на очень низкой скорости, а это неминуемо спровоцирует противника на обстрел, поэтому в качестве сопровождения обычно придавалось два ганшипа. Здесь возникала еще одна проблема - ганшипы также медленно летать не могли, поэтому они много раз нас обгоняли. Выглядело это очень эффектно, но при этом вы на некоторое время оставались без прикрытия.

Во время таких вылетов оператор "вынюхивателя" периодически утыкался головой в свой аппарат и время от времени сообщал нам фразы "Есть" или "Горячо", а мы это передавали дальше на командный вертолет, который парил где-то высоко в небе вне зоны досягаемости пуль. Работа командного вертолета состояла в том, чтобы помечать на карте каждое "Есть" или "Горячо". Также в обязанности командного вертолета входило задавать нам направление движения. Вместе с командным вертолетом летал один спасательный на случай, если мы или кто-то из ганшипов будет подбит.

С одной стороны эта работа была интересной, а с другой опасной. Нам не нравилось так подставляться. Правда я знавал пилотов, которые добровольно вызывались на такие задания и даже летали на них без бронежилетов. Они как-то умудрялись наслаждаться пейзажами, проносящимися под ними, а вот их бортстрелки и бортинженеры потели, они сидели в стопроцентной боевой готовности, вращали туда сюда пулеметами и глазными яблоками, и были готовы в любой момент открыть огонь по фигурке, которая высунется из-за дерева и ошпарит вертолет огнем из АК-47.

Теперь повторюсь, оборудование, с которым мы работали, меня очень впечатлило. Оператор "вынюхивателя" никогда не знал куда мы направляемся и над чем пролетаем. Как-то раз я чуть чуть повернул машину и пролетел прямиком над вьетнамским мальчишкой, который сидел на спине водяного буйвола и пас стадо других буйволов на открытом поле. Примерно через 100 ярдов оператор "вынюхивателя" передал "Есть". Эта штука реально работала.

На вертолете -"вынюхивателе" я летал с дюжину раз и однажды мы случайным образом выяснили насколько же чувствительным этот аппарат был на самом деле. В сопровождении ганшипов я летел на "вынюхивателе" где-то к югу от авиабазы в Фанранге. Мы направлялись в Фантьет. Южнее Фанранга было огромное заросшее зеленью поле, на котором мы время от времени охотились на кроликов. Это был пустырь - несколько заросших травой высотой в 6-8 дюймов квадратных миль, плюс небольшие овраги тут и там. Там водились кролики и, когда нам надо было избавиться от излишков пулеметных патронов, мы тратили их на этих кроликов. Нашим бортстрелкам это нравилось, это вносило разнообразие в их жизнь. Мой лучший "выстрел" там - это очередь в двести пуль на одного кролика, очень уж они подвижные, снуют туда сюда как футбольные полузащитники.

В тот раз нам надо было срочно возвращаться, так что об охоте на кроликов пришлось забыть. Мы на бреющем полете пролетели над тем полем, наслаждаясь скоростью и ветерком, как вдруг оператор "вынюхивателя" закричал: "Горячо, горячо, горячо!". Свой аппарат он похоже не выключил, поэтому тот в течение нескольких секунд и давал показатели. Мы зависли и осмотрели окрестности. Ни души, только трава и маленький овраг, в котором, возможно, сидел кролик.

Наши бортстрелки сели за пулеметы, после чего мы еще немножко снизились и еще раз, но уже под другим ракурсом, дали "осмотреть" местность "вынюхивателю". И снова "Горячо", прямо над тем оврагом. Еще один пролет и опять "Горячо". Но мы ничего так и не увидели, поэтому просто сделали пометки на карте оператора и улетели. Когда мы вернулись, оператор передал карту с отметками в штаб.

Несколько дней спустя мы узнали, что одно из подразделений, стоявших там поблизости, отправилось на то поле на зачистку, и они обнаружили девятерых вьетконговцев, засевших в туннеле под тем самым небольшим оврагом, над которым было зарегистрировано "Горячо". Похоже, что они там здорово потели, и аммиак выходил наружу через вентиляционные отверстия. Хорошо, что тот аппарат на полной скорости работал также, как и на рекомендованной.

Как я уже писал, меня восхищают все те штуки и примочки, которыми мы располагали во Вьетнаме. А ведь я - простой уоррент-офицер, стоявший в самом низу иерархии - видел их не так уж и много. Иногда я спрашиваю себя, что же там было еще такого, чего я никогда не видел и о чем никогда не узнаю? Кто-то однажды так ответил на вопрос почему война шла слишком долго: "потому что там было слишком много игрушек, в которые можно было играть". Есть еще один вопрос, который меня беспокоит - сколько жизней было принесено в жертву ради этих игрушек и сколько жизней они на самом деле спасли? Я знаю, что время вспять не повернуть, но от всех этих вопросов все равно почему-то немного больно."

Джон Галкевич. "Вынюхиватель"

#цитата@vietnam_war_chronicles

"1) Если атака идет как по маслу - вы, скорее всего, через пару минут попадете в засаду.

2) Самая лучшая дорога всегда будет заминирована.

3) Трассеры подсвечивают для обеих сторон.

4) Не стоит выглядеть слишком серьезно - это притягивает огонь противника.

5) Если противник в зоне досягаемости, то и вы тоже.

6) Возникли сомнения? Тут же опустоши весь магазин!

7) Пятисекундный запал на самом деле трехсекундный.

8) Если это глупо, но это работает, то это не глупо.

9) Точнее огня, который ведет враг, только "дружественный огонь".

10) Огонь противника может привлечь любое ваше действие. Как, впрочем, и бездействие.

11) Профессионалы предсказуемы, любители - вот кто опасен по-настоящему.

12) Работа в команде - дело хорошее, это дает вашему противнику возможность пристрелить кого-нибудь помимо вас."

Дик Арнольд. "Несколько правил боевого пехотинца"

Самым ярким отражением событий Вьетнамской войны в нашей культуре стала песня "Фантом". Происхождение этой песни приписывается некоему "народному творчеству", что сложно считать соответствующим действительности. Во-первых, в тексте песни слишком уж много технических деталей вроде гермошлема, белой звезды на крыле, МиГа-17 на хвосте и катапульты, которые рядовой советский бард из народа вряд ли мог знать (даже если гермошлем и белую звезду он мог видеть по телевизору, то о том, что во Вьетнаме воюют советские МиГи, в СССР 60-70-х знали только, что называется, причастные). Во-вторых, автор песни явно сочувствует своему лирическому герою - сбитому американскому пилоту, даже в чем-то отождествляет себя с ним, и это идет вразрез с образом американских "воздушных пиратов", который существовал в советском массовом сознании. Это наводит на мысль, что автор "Фантома" принадлежал к той же профессии, что и герой его песни, то есть был военным летчиком, и мог легко поставить себя на его место.

Все это подталкивает в сторону другой, гораздо менее распространенной версии происхождения "Фантома", гласящей о том, что эта песня была написана небесталанным подпольным советским шансонье Аркадием Северным. В пользу этой версии говорит то, что Аркадий Северный (в миру Звездин) во второй половине 60-х несколько лет прослужил вертолетчиком в ВВС СССР, а позже сознательно распространял байки о своем участии в этот период во Вьетнамской войне. Эта версия была бы самой правдоподобной (лирическими героями песен Северного нередко бывали офицеры-белогвардейцы, поэтому легко мог стать и пилот-американец), если бы несколько лет назад на одном из авиационных форумов не объявились настоящие авторы "Фантома".

Благодаря этому удалось выяснить, что "Фантом" был написан в 1966 году несколькими курсантами выпуска 1969 года Армавирского высшего военного авиационного Краснознаменного училища летчиков ПВО (АВВАКУЛ). Вот имена некоторых авторов "Фантома": Валентин Пригарин, Константин Колядин, Александр Шаршавов и Александр Монякин. Помимо них к написанию песни приложило руку еще с полдюжины курсантов. Изначально предполагалось, что "Фантом" будет исполняться в залихватском стиле имитирующем американское кантри.

Судя по всему, песня многим понравилась и ее начали активно переписывать. В те годы переписать песню значило записать ее слова на тетрадном листке в клетку, а над словами проставить аккорды. Это объясняет огромное количество версий текста "Фантома". Многие из переписывавших вставляли в текст свои слова и их вариант уходил дальше. Из курсантской среды песня попала в офицерскую, а потом по сарафанному радио ушла в народ.

Со временем песня стала настолько известной, что в конце 80-х и середине 90-х "Фантом" дважды попал в альбомы легенд русского рок-н-ролла. Сначала в 1989 году он оказался в альбоме "Лет Ит Би" одного из побочных музыкальных проектов Егора Летова под названием "Коммунизм", а в 1996 его для альбома "Эрогенная зона" записали Сергей Чиграков и его группа "Чиж & Co". После этого "Фантом" окончательно обрел жизнь вечную.

#заметка@vietnam_war_chronicles

Некоторое время назад в дневнике отставного солдата 101-й воздушно-десантной дивизии США Тома Джонса мне встретилось упоминание одной очень странной американской боевой традиции, которая называется "Mad minute", что можно перевести как "безумная минута" или "минута безумия". До этого о существовании такой традиции я никогда не слышал.

"Безумная минута" упоминается там вот в каком контексте: взвод пехотинцев после нескольких проведенных в джунглях дней приходит на базу огневой поддержки чтобы нести по периметру базы караульную службу. Для измотанных в джунглях пехотинцев это настоящий отдых. В первый же вечер на базе пехотинцы, занявшие окопы и бункеры по периметру, получают приказ - в определенный момент времени после захода солнца, ровно на одну минуту, не жалея боеприпасов, не жалея боеприпасов открыть по окрестностям базы безостановочный огонь из всего имеющегося стрелкового оружия. Дальше Джонс подробно описывает как он и его сослуживцы на шестьдесят секунд становятся хозяевами огненного шторма. Кто-то, выкрикивая индейские кличи, высаживает магазин за магазином, кто-то, выпучив глаза и рыча как бешеный, поливает все вокруг из пулемета, кто-то швыряет гранаты, а кто-то даже умудряется забросать окрестности гранатами со слезоточивым газом. При этом напомню в окрестностях базы на тот момент никакого противника не наблюдалось. Впечатленный этой картиной Джонс позже сообщает, что все это называется "безумной минутой" и она считается среди боевых пехотинцев большим удовольствием.

Естественно эта традиция не могла оставить меня равнодушным и я попытался как можно больше раскопать о его происхождении и смысле. Вот что удалось найти.

Впервые "mad minute"/"безумная минута" появилась во время Первой Мировой войны. Тогда такое название получила введенная английскими войсками практика массовой одновременной интенсивной стрельбы из скорострельных (относительно немецкого оружия) винтовок "Lee Enfield". Во время "безумной минуты" британский солдат должен был делать 15 выстрелов в минуту, что для того времени было высокими темпами стрельбы. "Безумная минута" считалась и весьма эффектной тактикой против наступающей немецкой пехоты, и великолепной практикой для личного состава. Похоже что эта традиция перекочевала в американскую армию из британской именно во времена эпохальных баталий Первой Мировой войны, после высадки в Европе американского экспедиционного корпуса. Однако каких-либо упоминаний о практике "безумной минуты" в эпоху Второй Мировой ли Корейской войны мне найти не удалось.

Как и когда "безумная минута" начала практиковаться во Вьетнаме тоже неизвестно. Но известно точно, что в ходе Вьетнамской войны "безумная минута" была одновременно и боевой тактикой, и способом офицеров поддерживать на должном уровне снабжение боеприпасами подконтрольных им баз, и даже своеобразной солдатской психотерапией.

Здесь по порядку:

1) "Безумная минута" и снабжение. Можно без особого труда найти воспоминания нескольких служивших во Вьетнаме американских офицеров, сообщающих примерно одно и то же: в периоды затишья, которые стали особенно продолжительными после разгрома основных сил Вьетконга в ходе Тетского наступления, у командования, отвечавшего за снабжение маленьких и средних баз, появилась склонность к экономии боеприпасов. В случае если пехота, сидящая на базе огневой поддержки, за определенный срок не тратила доставленные ей боеприпасы, снабженцы понижали количество боеприпасов в следующей поставке. Офицерам в поле это, естественно, не нравилось (вдруг война снова начнет набирать обороты, а боеприпасы поставляют по сниженным нормам?), поэтому они время от времени заставляли охрану базы занимать позиции и с помощью "безумной минуты" тратить излишки. Считалось также , что эта практика благотворно влияет на способность солдат владеть оружием.

2) "Безумная минута" как тактика. Есть и другое объяснение этой экзотической традиции. "Безумная минута" была средством борьбы со снайперами, которые, подкравшись в темноте к базе, начинали стрелять или наугад или по еле виднеющимся огонькам сигарет (как вариант – любым другим источникам света). То есть в ответ на снайперский огонь личный состав приводился в стопроцентную боевую готовность и, за невозможностью разглядеть источник вражеского огня, принимался палить по окрестностям базы из всех имеющихся стволов. Иногда все это проделывалось только в профилактических целях. То есть без предварительного вражеского снайперского обстрела. А время профилактической "безумной минуты" никогда не устанавливалось точно.

"Безумную минуту" как тактический прием очень неплохо описал в своем небольшом рассказе отставной "лурп" из Первой Кавалерийской дивизии Чак Эйв:

"Я тогда только только прибыл на базу рядом с небольшой зоной высадки чтобы присоединиться к группе связи LRRP. Эта база у зоны высадки была самой маленькой из числа тех, что я видел, но выглядела она при этом вполне безопасной. Я как раз только начал устраиваться, когда сразу после заката разверзся настоящий ад. Началась бешеная пальба. И не в одном месте, а со всех сторон сразу. Вот что мне пришло в голову (привожу в хронологическом порядке):

1) На нас, похоже, напали.

2) Зона высадки слишком маленькая. Мы не отобьемся, мне крышка.

3) Господи, куда бежать?

Но как только это все у меня в голове прокрутилось, стрельба внезапно смолкла. Когда я в ту же ночь заступил на свою первую вахту, я спросил у другого бойца:

- Это что такое было?

Он, зевая, ответил:

- А, да это "безумная минута". Они так каждую ночь делают, чтобы гуков отпугивать.

Да, подумал я. Было бы неплохо, если бы хоть кто-нибудь предупредил меня до того, как я появился в той зоне высадки. Это спасло бы мои штаны от дополнительной стирки".

3) "Безумная минута" как солдатская психотерапия. "Безумная минута" использовалась не только офицерами для "списания" боеприпасов и не только пехотинцами для борьбы со снайперами. "Безумная минута" была способом сбросить напряжение, она давала сидящим на базах бойцам возможность выплеснуть адреналин, накопившийся за очередную, прошедшую в ожидании атаки, ночь. Терапевтический вариант "безумной минуты" обычно проходили рано утром, с первыми лучами солнца. Вот как такой вариант "безумной минуты" описывает бывший пехотинец Боб Конрарди:

"Одна из самых странных вещей, которую я видел - это была "безумная минута". Мы вставали с первыми лучами и брали все оружие, какое было. Вообще все. Заряжали все это по максимуму, строились атакующей цепью и спускались с горы, стреляя во все подряд. Мы палили из пулеметов, гранатометов, пистолетов, из всего. Стреляли мы ровно одну минуту. Мы называли это "безумной минутой". Идея была такая: если враги пробрались к вашей базе ночью, то мы бы их просто снесли. Но главный смысл этого была в том, чтобы выплеснуть адреналин и тревогу. Потому что вы палили по тем кустам, которые, как вам казалось, ночью шевелились и были полны движения. А вы их теперь могли снести. Это было великолепно. Это было чистое наслаждение".

Ниже вы можете видеть несколько хорошо известных фотографий "безумной минуты". Они были сделаны в 1970 году неподалеку от Дананга военнослужащим 173-й воздушно-десантной бригады США Джеймсом Хейзингером во время тактической "безумной минуты", то есть шквала огня, открытого в ответ на выстрелы снайпера.

#заметка@vietnam_war_chronicles

#цитата@vietnam_war_chronicles

"Своего первого северовьетнамского пленного я допрашивал 5 ноября 1966 года. Он был смертельно ранен. Он получил три пули из скорострельной винтовки М16: одну в грудь, одну в живот и одну в бедро. Это был юноша лет девятнадцати или двадцати, и он был странно безмятежен - лежа на земле он улыбался мне, когда я задавал ему вопросы. Признаков того, что ему больно не было. Он находился в состоянии болевого шока и смерть его должна была быть безболезненной.

Мы тогда, оставшись незамеченными, успешно пробрались в комплекс вражеских базовых лагерей, располагавшихся в одном местечке во Вьетнаме, которое вплотную прилегало как Камбодже так и к Лаосу. До него мы шли тридцать дней.

Пятью минутами ранее группа наших, еще даже не успев организовать засаду, наткнулись на этого человека в форме северовьетнамской армии когда он и двое его спутников толкали нагруженные велосипеды на юг по тропе Хо Ши Мина. Еще один вражеский солдат тоже был ранен, но их третий товарищ - настоящий храбрец - тут же вернулся ведя огонь из АК-47, после чего он подхватил раненого и они оба исчезли в очень густых джунглях.

Лежащего на земле парня мы устроили с максимальным комфортом, который только был возможен в той суровой обстановке под тройным навесом полога джунглей, расположенных посередине Нигде.

Я осмотрел две жестяные банки гранат с деревянной ручкой, которые были обмотаны листьями банана. Они были похожи на уменьшенные версии немецких "картофеледавилок" времен Второй Мировой войны, которые я видел в кино в детстве и которые попадались мне в Корее с десяток лет назад. Я думаю, что они были сделаны в Китае. У них был очень высокий уровень отказов.

На фляжке из мягкого металла, которую он носил, было что-то нацарапано - скорее всего его имя. Монтаньяр, который помимо своего родного диалекта говорил на вьетнамском и английском, выступал в роли переводчика. Я дал раненому сигарету (нефильтрованную и толстую "Ruby Queen"), которую достал из бордовой пачки. Предпочитаемых в этой части мира ментоловых сигарет у меня не было.

Я прикурил ему сигарету, заметив, что он все еще может двигать руками. Его спокойствие было сверхестественным, учитывая присутствие здоровенных чужаков, в руки которых он попал, и три пулевых ранения, от которых ему предстояло умереть. Я спросил где он взял гранаты, он ответил. Я спросил куда он с ними шел, он ответил. Я спросил о том, сколько солдат в пункте назначения, в который он шел и который находился всего в нескольких километрах от того места, где мы были, и он сказал мне: сто. Сложив то, что он сообщил и ряд косвенных данных, было похоже что в расположенном вдоль тропы лагере отдыхает, тренируется и принимает пополнение одна рота противника. Снабжается она по тропе, уходящей далеко далеко на юг сквозь Лаос, Камбоджу и Вьетнам. И рота противника снова пойдет по ней в бой как только поступит приказ.

А еще я узнал, что этот парень в армии меньше года, что родом он откуда-то из под Ханоя и что у него добрая улыбка.

Потом он умер. А мы организовали засаду у вражеского бивуака. Но это уже другая история.

Вторым северовьетнамским пленным, с которым я имел дело, был пленный, которого летом 1970 года я допрашивал в туалете тактического оперативного центра в Контуме. Мы хотели, чтобы он был в надежном месте, но при этом не хотели, чтобы он видел графики, шифрограммы и карты, которыми были увешаны стены оперативного центра. Собственно именно поэтому он и оказался в уборной. Его глаза были завязаны, а руки стянуты веревкой за спиной. Этот пленник тоже был новобранцем. Это был призывник, недавно закончивший учебку. В прошлом он был университетским студентом, в настоящем, идя по дороге войны на юг, он был рядовым инженерных войск. Его сцапала одна из наших команд, посланная в Лаос специально для захвата "языка". Поскольку я уже успел переговорить с американской группой, которая "приняла" его, я знал при каких обстоятельствах он был захвачен и меня заинтересовала его готовность сотрудничать.

Он должно быть был напуган до смерти, учитывая исключительный шок и жесточайшее потрясение, которые ему довелось испытать в предыдущие часы. Группа длинноносых и круглоглазых мужиков выскочила из леса, в течение нескольких жутких секунд перебила всех, кто был рядом с ним, связала ему за спиной руки, надела ему на голову мешок а на шею петлю, после чего бегом протащила его через джунгли и забросила в вертолет, в котором он совершил свой первый в жизни воздушный полет. И полет этот начался совсем не с проверки багажа дружелюбным служащим. После приземления вертолета он, со все еще завязанными глазами и связанными за спиной руками, был бесцеремонно, словно мешок, выброшен из чоппера. Потом его отвезли куда-то на джипе, после чего он обнаружил себя сидящим на бетонном полу и окруженным здоровенными волосатыми мужиками, про которых его начальники рассказывали ему, что они будут пытать его до тех пор, пока он не умрет. Всего этого было бы достаточно, чтобы закошмарить любого американского бычару, не говоря уж о студентике вьетнамского университета, которому, по хорошему, в это время надо было бы бегать за девками где-нибудь под Ханоем. Если его не парализовало от страха, если он не наделал в штаны, то как мужик этот пленный был намного лучше меня самого.

И он был именно таким.

Вместо сведенного судорогой страха пленного я видел перед собой мальчишку, который выглядел как старший сын Чарли Чена (Чарли Чен - вымышленный полицейский детектив китайского происхождения. Персонаж романов писателя Эрла Дерра Биггерса. Значительно повлиял на восприятие американской публикой персонажа-азиата как положительного и обаятельного героя, преодолевая страшилки "желтой угрозы").

Он курил и шутил, улыбаясь при этом так, словно он был в компании братских братанов, хотя окружен он был несколькими американскими солдатами, которые, правда, тоже широко улыбались, разговаривая со своим новым другом через переводчика.

Рядом с нашим врагом был столовский поднос, который "безбожный коммунист" успел вылизать дочиста. В одной руке у него была сигарета, в другой он держал холодную колу. Похоже что мы, спецназовцы, "убийцы детей", воспринимали нашего пленника в тот момент скорее как какое-то милое домашнее животное.

Я наблюдал за всем этим несколько минут и думал, что наш стиль, наш метод, совсем не тот, что демонстрировал следователь в "Слепящей тьме" ("Слепящая тьма" - роман Артура Кестлера, посвященный "большому террору" в СССР), и не такой, как у наших коллег в "Ханой Хилтоне", где американцев регулярно избивают и пытают.

Возможно хардкорный солдат-регуляр отказался бы говорить или даже набросился бы на своих похитителей, но было очевидно, что для нашего героя дня хорошее обращение стало приятным сюрпризом. И это меня устраивало.

Хотя наш паренек и был новичком, но "подсвечивал" он неплохо и предоставил кое-какую полезную информацию об использовании и обслуживании тропы: он был техническим рабочим и он запоминал тропу по мере продвижения на юг. Нам удалось подтвердить местонахождение различных группировок вражеских войск вдоль Тропы, а еще мы узнали о других, в основном тыловых войсках, о точках сбора, о полевых госпиталях, пунктах снабжения и местах отдыха; в общем мы существенно разнообразили нашу карту информацией о различных типах тропинок, которые собственно и составляют тропу Хо Ши Мина.

По факту, тропа больше всего была похожа на тарелку со спагетти. Пешеходные тропки пересекались там велосипедными и наоборот, и те и другие при этом перерезались дорогами, одни из которых были в самый раз для небольших транспортных средств, а другие улучшены до грунтовок, выдерживающих движение грузовиков, едущих на большой скорости. Такое разнообразие предоставляло вражеским логистам большие возможности.

Большая часть тропы была скрыта под густой растительностью, а там, где природа подводила нашего противника, он проявлял себя как эксперт в маскировке. К примеру, верхушки деревьев могли быть связаны лианами, чтобы скрыть тропинки от курсирующих над ними самолетов. Информация о сети троп была необходима для наших рейдов и засад, но еще больше она была необходима нашим союзникам для проведения воздушных или крупных наземных операций.

А еще тогда мы узнали, что они думают о нас, и это заставило нас испытать чувство законного удовлетворения. Враг на тропе боялся нас и заставлял комиссаров работать сверхурочно, развеивая солдатские страхи и тот универсальный военный феномен, который называется паническими настроениями.

Постоянные потери усиливали слухи и страхи, которые причудливым образом переплетались с верой в духов, что работало на нас. Каким-то образом наши действия увязывались с мистикой, что для западных людей кажется безумием, но при этом является очень серьезной штукой для многих азиатов. Наше интенсивное использование вертолетов, скоростные коммуникации, точный и беспощадный огонь с воздуха из специальных самолетов по ночам, и, самое главное, наносимые без предупреждения удары Б-52, усиливали эти магические верования. Особенно у новобранцев.

Неожиданное появление и действия наших бойцов из SOG наводило панику. Мы носили черный или черно-зеленый лесной камуфляж. Он был увешан снарягой, тоже в основном черного цвета, что создавало хорошее сочетание от шеи до щиколоток и ботинок. Лица и шеи мы тоже закрашивали черным. Черным красились и наши кисти, либо на них надевались перчатки. На головах красовались банданы на любой вкус. Ну и, наконец, свирепо выглядящее оружие завершало наш устрашающий облик, который был первым, что видел наш противник, после того как его чувства были парализованы шоком от сильнейшего автоматического огня с близкого расстояния. А этот огонь всегда сопровождался криками его товарищей, искромсанных минами-клейморами или другими смертоносными штуковинами. Внезапность такого появления вкупе со взрывом клейморов часто вызывала ослабление кишечника. Для описания наших команд противник использовал несколько прозвищ, и все они указывали на то, что нас считали кем-то вроде призраков.

Допрос, даже проведенный при помощи не совсем компетентного переводчика и такого же дознавателя выявил универсальные солдатские премудрости и обычное недовольство призывников в отношении профессиональных солдат.

- Как вы попали в плен?

- Не повезло. Внезапно началась стрельба и Черные Солдаты схватили меня».

- Почему не повезло?

- Каждый раз, когда мы были на марше, я шел в середине. Я никогда не хотел быть первым или последним в колонне. И на Севере и на тропе. Всегда был в середине. На этот раз сержант сказал, что работа закончена. Мы идем на отдых чтобы поесть и отоспаться. Я только только начал ходить по тропе. Я думал, что это безопасное место. Потом Черные Солдаты пришли. Они схватили меня, потому что я шел первым. Не повезло.

- А что случилось с твоими друзьями?

- Они мертвы. Черные Солдаты застрелили их. А потом мы бежали в джунглях к вертолету.

- Вам на самом деле повезло. Остальные мертвы. А вы сейчас едите и курите. И война для вас закончилась.

Он подумал немного и улыбнулся.

- Может и повезло.

- Вы знали, что мы находимся в том районе?

- Да, но лейтенант и сержант солгали. Мы за день до этого слышали звук приземляющегося вертолета. Командиры сказали не волноваться. Мол Черные Солдаты ушли. Но они не ушли. Командиры всегда обманывают. Они говорят - там не опасно. А там опасно. Они говорят – мы пойдем недалеко. А мы идем далеко. Говорят работа будет легкая. А мы потом долго занимаемся тяжелой работой. Они всегда обманывают. На учениях они обманывают. На тропе они обманывают.

Он философски улыбнулся.

- Армия всегда обманывает!

Есть у меня подозрение, что комментарии этого молодого человека, сделанные то ли в 1970 то ли в 1971 году практически ничем не отличались бы от мнений призывников американской армии, чье отношение к "лайферам" практически идентично отношению моего пленного к его армии и командованию.

Мой первый военнопленный умер в джунглях 5 ноября 1966 года.

А насчет второго - я искренне надеюсь, что он пережил все свои злоключения, доучился в университете и, пребывая в добром здравии, регулярно садится за праздничный стол со своими детьми и внуками, чтобы отметить очередной день рождения."

Генри Гоул. "Двое пленных"