Статистика ВК сообщества "Я люблю русский язык!"

Принимал зачёт по истории древнего Востока у историков 1-го курса. Всего два дня на зачёт. По 52 человека за день. При этом имеются 10 китайцев, которые ничего не понимают. Они приходили со своим куратором с филфака, которая записывала мою лекцию и потом разжёвывала им. Однако в первые полгода обучения понять сложную быструю русскую речь невозможно, особенно китайцу. И я решил поставить всем китайцам зачёт автоматом. Обрадовались все, кроме одного высокого, худого и грустного человека. Он остался сидеть в аудитории, когда остальные китайцы ушли, и так просидел до самого конца зачёта.
 
Когда я принял у последнего человека в потоке и тот ушёл, китаец подошёл к моему столу, протянул мне тетрадку и сказал:
— Вы велели всем принести конспекты и смотрели у всех запись лекции. Но я тоже делал конспект, и, поскольку я затратил на это труд, я прошу Вас посмотреть мои записи Ваших лекций и сделать замечания по грамматике.
Речь китайца, которая начиналась с «Вы велели всем», сильно меня озадачила. Как минимум непростой китаец. Я взял тетрадь... Конспект моих лекций был выполнен аккуратной школьной прописью человека, который до того был, несомненно, знаком с перьевой ручкой. Причём даже ежу было ясно, что этот чистовик сделан с предыдущего черновика, поскольку помарок в прописи не было совсем. Я просмотрел весь текст и нашёл несколько смешных ошибок в склонении длинных русских слов. В остальном записи были безупречны.
На мой вопрос, когда ему удалось так хорошо изучить русский язык и овладеть школьной каллиграфией, китаец ответил:
— Моя бабушка из России, она дочь русского офицера. Сперва жили в Харбине, потом в Шанхае. Бабушка очень поздно вышла замуж. Сейчас ей было бы сто лет. Она почти не говорила по-русски. И это её очень мучило. Бабушка говорила: «Ты русский! Слышишь, ты русский! Ты должен выучить язык своего прадеда и учиться в России». Она отправила меня на курсы русского языка. Показывала школьные тетради своих родителей, где была пропись. Заставляла писать чернильным пером. Я читал русскую литературу, поэтов и романы. И потом читал по-русски бабушке. Она была очень довольна, потому что она не могла говорить по-русcки, но ей нравился звук этого языка. Какие-то слова она слышала от родителей. Её учили по-французски, потом по-китайски, потому что не надеялись, что она когда-то попадёт в Россию. И вот она завещала мне вернуться. Завещание бабушки — это важно. И она ещё сказала, чтобы я нашёл русского профессора и спросил у него, понятна ли ему моя русская речь и письмо. Я вас нашёл.
И я почувствовал...
 
Сперва я просто не мог говорить. A потом собрался и сказал ему:
— Вы очень хорошо говорите и пишете по-русски.
Он ответил:
— Значит, я выполнил бабушкино обещание.
Я улыбнулся и сказал:
— Не бабушкино, а обещание, данное бабушке. Бабушкино обещание было бы, если бы она дала вам обещание сама.
Теперь улыбнулся он.
 
А я подумал: как тут всё сошлось! Русская ностальгия и китайский культ предков...
 
Владимир Емельянов, востоковед, профессор СПбГУ

В 1954 году Василий Шукшин поступал во ВГИК.
На экзамене Михаил Ромм задал ему вопрос о Пьере Безухове.
На что получил ответ: «Я «Войну и мир» не читал: толстая книжка – времени не было». Ромм тогда поинтересовался: «Что же, вы никогда толстых книг не читали?» — «Почему же... одну прочёл – «Мартин Иден». Хорошая книжка». И тут Ромм взорвался: «Как же вы работали директором школы? Вы же некультурный человек! А ещё режиссёром хотите стать!»
«А что такое директор школы? Дрова достань, напили, наколи, сложи, чтобы детишки не замерзли зимой. Учебники достань, керосин добудь, учителей найди. А машина одна в деревне – на четырёх копытах и с хвостом... А то и на собственном горбу... Куда уж тут книжки толстые читать!..»
М. Ромм поставил ему отлично.

Неожиданный урок

Шестиклассники одной сельской школы на первом уроке писали контрольную по математике. Учительница внимательно наблюдала за процессом.
Вдруг дверь тихонько отворилась, и перед ребятами, которые тут же подняли глаза от тетрадей, медленно показалась сковорода.

Помещение мгновенно наполнилось ароматом яичницы, поджаренной на шкварках (это кусочки сала, если кто не знает).
– Алёшенька, ты здесь? – это следом за сковородкой перед изумлёнными «зрителями» появилась Пелагея Васильевна – баба Поля, как её называли в деревне.
– Ой, дочка, – старушка заметила учительницу, – внучок мой, Алёшенька Громов, убежал рано, не позавтракал. А дитю нельзя без еды. Нехорошо это. Ты уж не серчай, милая. Пусть поест.

Класс рухнул со смеху. Алёша вдавил голову в плечи, не зная куда деваться от стыда.
– Конечно, конечно, бабушка, пусть позавтракает, – доброжелательно сказала учительница: она не хотела обижать пожилую женщину, – Что же ты Алёша? Заставил бабушку прямо в класс тяжёлую сковородку тащить. Давай, кушай быстрее. У нас контрольная, если ты не забыл.

– Да он только про шкварки сейчас думает! – рассмеялся кто-то из ребят.
И понеслось со всех сторон:
– Дитятко, жуй хорошенько!
– Хлебушка не забудь!
– Не подавись!
– Вкусно тебе?
– Лёха, не чавкай!
– Вот это молотит!

Бабушка смотрела на ребят в недоумении. Не понимала, почему они вроде бы шутят, а шутки-то – злые, колючие. Может, она их чем-то обидела?
И Алёшка – весь красный, не знает куда глаза девать…
«Напортачила я чего-то, – и, похоже, внуку навредила», – подумала старушка. Приняла у Алёши пустую сковородку, положила в старую, видавшую виды сумку и пошла к двери. Потом неожиданно развернулась, отвесила поясной поклон и со слезами на глазах проговорила:
– Детки милые, простите меня…
Все мгновенно замолчали. Бабушка ушла, а в классе продолжала стоять звенящая тишина.
– Чего это она?
– Мы поговорим об этом на классном часе, – учительница посмотрела на часы, – а сейчас заканчивайте контрольную.

После звонка ребята подошли к Алёше:
– Слушай, за что твоя бабка прощения просила? Ведь всё так весело получилось с этой сковородкой.
– Не знаю. Вообще-то она часто прощения просит. Всё время думает, что в чем-то перед всеми виновата, – смущённо ответил Алёша и вышел из класса.
– Странная, – подытожил кто-то.
– Ничего не странная, – неожиданно вмешалась учительница. – Вы же знаете, что Пелагея Васильевна одна растит Алёшу. Он для неё – свет в окошке. Конечно, она беспокоится за единственного внука, готовит для него, за здоровьем следит. А как иначе? Вот в таких важных мелочах и проявляется любовь.
Живут они рядом со школой. Вы заметили, что Алёша часто приходит раньше всех? Иногда ему сторож дверь открывает.
Вас ещё нет, а он уже доску натирает, класс проветривает. Для всех старается, понимаете?
А вы сегодня так зло над ним посмеялись! Ему ведь и так неудобно было… Добрее надо быть друг к другу, ребята, внимательнее…
***
Уроки шли своим чередом. Ребята уже не подшучивали над Алёшей. Они смотрели на него совсем другими глазами. Да и вообще день проходил необычно. Никто не носился, не кричал, не дёргал девчонок за косички. Все будто замерли и обдумывали то, что произошло утром.
Перед глазами стояла маленькая седая старушка. Она вытирала слёзы, а потом склонялась перед совсем юными мальчишками и девчонками, прося прощения.

Последним уроком был классный час. Все знали, о чём пойдёт разговор.
Пришла классная, все встали.
– Садитесь, – ответила на приветствие учительница. Сегодня мы поговорим о доброте, любви к близким, о том, как важно заботиться друг о друге…

В этот момент дверь тихонько отворилась… В класс, как и утром, несмело вошла бабушка Поля со своей огромной, старой сумкой.
– Деточки мои, я всё поняла! – её глаза сияли от счастья. – Ох и прав был Алёшка, что краснел да глаза прятал! Как же я про вас про всех не подумала? Притащила яичницу любимому внуку! Заставила есть в одиночку! Вы простите меня, милые! Мы сейчас всё исправим!
В полной тишине Пелагея Васильевна достала из своей необъятной сумки огромный свёрток.
Сначала сняла с него тёплый кожушок, потом пуховый платок, несколько слоёв старых газет и, наконец, все увидели… круглую большую кастрюлю. Бабушка Поля поставила её на учительский стол и заговорщицки шепнула учительнице:
– Ну, милая, командуй! Только не обожгись – горячо.
Классная подняла крышку и ахнула, как девчонка:
– Ребята, это же драники!
– А вот тарелка и сметанка, – поддакнула бабушка, доставая из сумки блюдо и целую банку домашней сметаны.

Что тут началось! Ребята уплетали драники за обе щёки, облизывали пальцы, шутили, смеялись. Всем было так хорошо, что не хотелось расходиться…
– Пелагея Васильевна, спасибо вам большое! Как же вы столько драников нажарили, столько картошки натёрли? – спрашивали ребята. – Устали, наверно?
– Да что вы, милые! Это ж такая радость – ближнему послужить, – отвечала старушка, утирая теперь уже слёзы счастья.
– Ну что ж, ребята, мне к этому добавить нечего, – улыбнулась учительница, – урок окончен.

М. Утигенова, картина [id84271749|Настасьи Чудаковой]

Девушку устроили в аптеку по знакомству.

Фамилия девушки была Миллер.
После смерти отца у семьи Миллеров начались большие проблемы с деньгами. Поэтому идея отправить младшую дочь на работу пришлась по душе матери, уже отчаявшейся свести концы с концами.

Девушка не возражала. Почему бы и нет? Фармацевт — неплохая профессия, а овладеть какой-нибудь профессией ей всё равно придётся. Ведь обеспечивать себя материально ей, судя по всему, придется самостоятельно.

Вовремя выйти замуж не получились — ей уже 25, и перспективы незавидные. 1915 год, в мире идёт большая война, и мужчин в городе практически не осталось, а тех, что есть — осаждают организованные армии алчущих замужества девиц.
Толкаться с ними плечами ей совсем не хотелось, да и толку от этого было бы немного — она вовсе не красавица. Она...

Она обычная.
Обычная девушка с обычной фамилией Миллер.
Поэтому, пока она ещё не стала старой девой с фамилий Миллер — самое время освоить профессию фармацевта.

В аптеке она проработал два года, и на эти два года аптека стала ей вторым домом. Она пропадала там с утра и до вечера — работая, и готовясь к сдаче экзамена по фармакологии.

И всё бы хорошо, но...
ЯДЫ!
Яды преследовали девицу Миллер.

Доктор Р., опытнейший фармацевт, читавший им лекции по воскресеньям, постоянно носил в кармане яд кураре и показывал его студентам. «Интересная штука, — говорил он при этом, — очень интересная. Если он попадает в рот, то не приносит никакого вреда. Но стоит ему проникнуть в кровь — мгновенный паралич и смерть. А вы знаете, почему я ношу его в кармане? Наверное, дело в том, что это даёт мне ощущение силы».
Произнося эти слова, он просто лучился чувством детского восторга, и девица Миллер ежилась — доктор Р. казался ей очень, очень опасным человеком.

Вообще скучнейшая на первый взгляд профессия аптекаря оказалась жутко опасным делом, и девица Миллер теперь больше всего на свете боялась кого-нибудь нечаянно отравить.

Однажды до этого едва не дошло.
Они изучали изготовление свечей, которые вставляют... Ну вы поняли... Благовоспитанные девицы об этом не говорят. Так вот, когда мистер Р. показывал ей, как делать свечи из масла какао, Миллер заметила, что он ошибся с переносом запятой — и положил лекарства не одну сотую грамма, а одну десятую.

«Я пересчитала дозу ещё раз — писала позже она, — да, он сделал вычисления неправильно. Но что же должен делать в таком случае новичок? Я только начинала, а он был опытнейшим фармацевтом города. Я не могла сказать ему: «Мистер Р., вы ошиблись». Мистер Р. принадлежал к тому типу людей, которые вообще не могут ошибиться, в особенности на глазах учеников. Я как раз размышляла об этом, когда, проходя мимо, он бросил мне: — Когда свечи застынут, упакуйте их и положите в шкаф. Они могут пригодиться. Положение усугублялось. Я не могла положить эти свечи в шкаф. Они представляли собой большую опасность».

И тут ей пришла в голову гениальная идея.
«Прямо перед тем, как свечи уже застыли, я «поскользнулась», «потеряла равновесие», уронила свечи на пол и что есть силы наступила на них ногой. — Мистер Р., — сказала я, — извините меня, я страшно виновата, но я уронила свечи и наступила на них ногой. — О, какая досада, какая досада, — рассердился он. — Эта, кажется, еще годится. — Он подобрал одну, которая уцелела под моими каблуками. Она грязная, — твёрдо сказала я, без лишних слов выбросила все в мусорную корзину и повторила: — Извините меня, пожалуйста».

Экзамен она сдала блестяще, но яды не прекратили её преследовать.
Новый случай не заставил себя ждать:

«В тот день я готовила мази, и для одной из них налила немного фенола в крышечку от баночки, потом с величайшей предосторожностью добавила его пипеткой, считая капли, в мазь и смешала всё вместе на мраморном столике. Как только мазь была приготовлена, я положила её в баночку, наклеила этикетку и начала готовить другую мазь.

Посреди ночи я проснулась в холодном поту — я не помнила, что сделала с крышечкой, в которую налила фенол. Чем больше я думала, тем меньше могла вспомнить, что я с ней сделала: вымыла или нет. А не закрыла ли я этой крышечкой другую мазь? И чем больше я размышляла, тем твёрже считала, что сделала именно так. Ясное дело, я поставила каждую баночку на свою полку, и наутро разносчик отнесёт их по назначению. А в одной из них на крышке будет яд! Её получит кто-то из пациентов. Испугавшись до полусмерти, не в состоянии больше выносить этого ужаса, я встала, оделась и пошла в госпиталь».

Там она на всякий случай заменила крышки на всех приготовленных вчера баночках и, чтобы окончательно успокоиться, аккуратно сняла в каждой верхний слой мази.
Боязнь стать нечаянной отравительницей явно становилась навязчивой идеей.
И тогда она решила лечить подобное подобным — действительно отравить кого-нибудь.

Только не на самом деле, а на страницах книги — написать детективный роман. Благо, все условия для этого были — в аптеке она работала посменно, и полный аврал периодически сменялся столь же полным затишьем. Иногда она бездельничала в одиночестве всю вторую половину дня.

Работа над книгой шла полным ходом, но потом неожиданно притормозилась — фармацевта по фамилии Миллер отвлекли более приятные дела.
Вскоре мисс Миллер вышла замуж и сменила фамилию, став миссис Кристи.
Миссис Агата Кристи — так она звалась теперь.

Что было дальше, вы, думаю, в курсе — всемирная слава и бронзовая ступень на пьедестале самых издаваемых книг мира — совокупный тираж её детективов более чем на ста языках мира уступает только «Библии» и сочинениям Шекспира.

Но подлым ядам она ничего не забыла и не простила.
Именно ядами она пользовалась чаще всего — 83 преступления в её книгах были совершены посредством отравления.

Вадим Нестеров

Самая короткая речь Анатолия Фёдоровича Кони*

Судили мальчика-гимназиста, ударившего ножом своего одноклассника.
Причиной его отчаянного поступка была ежедневно возобновлявшаяся травля. Мальчик был горбат. «Горбун!» — каждый день на протяжении нескольких лет приветствовал его пострадавший.

Кони произнес самую короткую и, возможно, самую эффектную речь в своей карьере.

Он начал так:
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Здравствуйте, Анатолий Фёдорович!» — ответили присяжные заседатели.
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Здравствуйте, Анатолий Фёдорович!» — вновь, но уже с недоумением ответили присяжные.
«Здравствуйте, уважаемые присяжные заседатели!»
«Да здравствуйте уже наконец Анатолий Фёдорович!» — ответили присяжные с сильным раздражением.

Кони вновь и вновь повторял своё приветствие, пока и присяжные, и судьи, и все присутствующие (процессы в те времена были открытыми) не взорвались от ярости, потребовав вывести «этого сумасшедшего» из зала суда.

«А это всего лишь тридцать семь раз», — закончил свою «речь» адвокат.

Мальчик был оправдан.

_______________________
* А. Ф. Кони (1844–1927) — российский юрист, прокурор, судья, государственный и общественный деятель, сенатор, член Государственного Совета, судебный оратор, литератор, почётный академик Императорской Академии наук по разряду изящной словесности, профессор кафедры уголовного судопроизводства 1-го Петроградского университета.

А. Ф. Кони во Владыкине, 1913 г. (автохром С. Челнокова)

На пробах к фильму «Морозко» мне пришлось грызть орехи. Я так хотела сниматься, что не щадила зубов. Но в итоге мне досталась отрицательная роль Марфушеньки-душеньки. Мало кто знает, чего мне стоила та роль! Когда снимался фильм, в стране был дефицит продуктов. Гору яблок в кадре заменили чищеным луком, который покрасили пищевым красителем. И вот представьте себе: сцену, где я с упоением грызу яблоки, сняли с пятого дубля, и всё это время мне надо было кусать, изображая радость и удовольствие. Та же история была и с молоком — вместо него приходилось пить подкрашенную воду. А увидев себя на озвучке фильма, я разрыдалась. Мне казалось, что я такая страшная! После этого всерьёз подумывала над тем, чтобы никогда больше не сниматься в кино.

И. Чурикова (из интервью)

* Какое счастье, что она передумала!

Брэд Питт в костюме Людмилы Прокофьевны желает вам доброго утра

Инна Чурикова в роли Елизаветы II в спектакле «Аудиенция»

⚽ «Футболистам легко бегать по полю, а ты попробуй разумно прокомментировать их действия» (Н. Озеров)

Котэ (Константин) Махарадзе:
«Главный судья достал из трусов удаление»

Николай Озеров:
«Извините за опоздание в прямом эфире. Мы тут с ралли»

Владимир Маслаченко:
«Фанаты Римского «Лацио» расположились за правыми от нас воротами. Их сразу можно отличить: они голубые»

Виктор Гусев:
«Зырянов под прессингом свежего Кокса с трудом отдал мяч назад»

Роман Нагучев:
«Ой, бляаа…стяще!»

Александр Елагин:
«Показывает, что мы тоже не раком шиты!»

Фразы комментаторов, ставшие уже легендарными:

«Опасный момент, гол, х…й, штанга!»
«Хули Лопес бьёт по воротам!.. Хyли — это его имя»
«Это Куман. Вы, наверное, узнали его волосатые ноги?»
«Да-а-а, как говорится в одной известной народной поговорке: "Сколько ты не атакуй, а счёт-то уже 0:2"»
«Они хотели его поймать, но Ребров раскидал защитников своей палочкой-выручалочкой»
«Кержаков идёт у самой кромки поля, врывается в штрафную противника, обходит всех защитников. Удар!!! Штанга. Ещё удар!!! Опять штанга. Удар! Удар! Удар! Господи, дайте ему хоть мяч, что ли...»
«Кривов хотел пробить сильно и точно, но не получилось. Да, неудачно лёг на ногу футболисту его кожаный дружок...»
«Косички у Эдгара Давидса из головы растут, как куски мяса из мясорубки...»
«Тренер очень активно ведёт себя у бровки поля: кричит, жестикулирует, пьёт, а иногда и курит...»
«Посередине поля везде толчки...»
«Думаю, вы можете представить себе ощущения комментатора в железобетонном неотапливаемом бункере. С вашего позволения, ещё глоточек…»
«Свисток даёт кто-то из болельщиков, судья в недоумении смотрит на свой»
«Виалли выкатился за боковую линию вместе с ногами соперника»
«С мячом спартаковец, перед ним защитник. Спартаковский форвард нащупал изъян между ног противника и быстро им воспользовался. Да-а-а, спартаковская школа»
«Шовковский получает пас от своего друга по жизни — Владислава Ващyка. Кстати, они женаты»
«Вот Тихонов бежит за мячом, подбегает к вратарю и овладевает им»
«Защитник датчан поднял ногу, и атака голландцев захлебнулась»
«Плачет от счастья главный тренер шведов... Hет, это просто кто-то из помощников попал ему пальцем в глаз»
«Удар был очень сильным. Мяч попал в голову защитника. Если есть мозги, возможно, будет сотрясение»
«Наш форвард падает в штрафной площадке! Что говорит судья? А судья говорит, что сегодня на улице довольно холодно и с земли надо подниматься»
«Из-за pадости, что забил гол такомy сильномy и гpозномy сопеpникy, Баджо повесился на воpотах!»
«У Варламова на майке 3-й номер, а на трусах 9-й... С чем это связано, не могу объяснить, но вряд ли с размером»
«Вместо того чтобы в футбол играть, шли бы бутылки сдавать!»
«Это был не игрок, это был Аршавин»

«Ай-яй-яй-яй-яй! Вы со мной согласны?»

Разные направления живописи на примере одной картины