Статистика ВК сообщества "Подслушано Ульяновск"

Здравствуйте, мои маленькие друзья.
Хочу сегодня поговорить с вами о хомячках.
Или, как их ещё называл в своей первой книге Балашов - рыбках в банке.
Ведь именно на этой обширнейшей прослойке, словно на уродливых, перемотанных изолентою костылях зиждется тупость и бессмысленность окружающего нас общества.
Давайте для начала разберемся в терминологии.
Я считаю, что хомячок - это инертное, поверхностное и ограниченное существо, практически никак не влияющее на окружающие его процессы и даже более того - являющееся абсолютным их заложником.
Некий антипод пасионария.
Причём ограничивает себя хомячок, что интересно, сам.
Не ввиду войны, голода или каких-либо иных объективных причин, затрудняющих процессы получения образования.
Исключительно пассивная жизненная позиция и категорическое нежелание выходить за пределы обозрения собственного смешного, торчащего носика - не более того.
Знания о мире хомячок получает в лучшем случае из википедии, а в худшем - от блогеров разной степени ебанутости адекватности. При этом, разумеется, мнит себя экспертом практически во всех сферах, вплоть до искусства периода позднего Ренессанса и принципов работы синхрофазатрона.
По отношению к политике хомячки делятся на два типа.
Первый тип - хомячок аполитичный.
Нет, аполитичен он вовсе не по той причине, что разобрался в программах основных партий и понял, что это всё по сути своей фекалии разного цвета и степени свежести.
Аполитичен он как раз потому что ему лень вникать и разбираться. Ведь это время можно посвятить любимому, уютному сериальчику.
Весьма, впрочем, распространён (и значительно более опасен) второй тип - хомячок политический.
Эта тварь является слепым адептом какой-то определённой (зачастую - максимально глупой) партии или идеологии.
С её программой он тоже, разумеется, незнаком. Просто его малюсенький мозжечок выхватил из их пропагадистской риторики какие-то близкие душе нотки, намертво застрявшие там в виде нейронных связей лет ещё 10-15 назад. Возможно, вам это покажется сюрреализмом, но я до сих пор иногда встречаю людей с аватарками в поддержку Ющенко 🤣🤣🤣
Часто встречается и "беспринципная" разновидность политического хомячка. Эти вбирают в себя весь возможный ил и шлак из СМИ. Высказываются одновременно за православие, коммунизм и однополые браки.
Политические взгляды у них могут радикально меняться по несколько раз в год, а проще говоря - отсутствуют.
Куда дует ветер - туда и несётся за ним глупый хомка.
Я хорошо помню людей, которые лет 10-12 назад были ярыми "дедовоевателями". Сегодня они все, как один - в вышиванках. Моя же позиция стабильна - я харкал на них, что тогда, что сейчас.
В отношении искусства хомячок непритязателен. Воспринимать он способен исключительно простые и удобоваримые вещи (пусть даже с претензией на "ылитарность". От чего посложнее у хомячка может случиться несварение желудка мозжечка.
Так называемые "семейные ценности" для хомячка, как и для каждого тупого животного, безгранично важны, но выглядят они в его понимании совершенно иначе, нежели у людей образованных и высокоразвитых.
Он не мечтает найти любовь и едимышленника, не нуждается в наследнике, который будет продолжать дело его жизни и завершит начатое.
Ни в коем случае.
В узком, убогом сознании хомячка просто есть готовая полочка с надписью "семья". Туда он готов втиснуть практически кого угодно, даже если тому придётся слегка подрезать ноги или голову.
Как видите, всё предельно просто.
Профессию хомячок выбирает по принципу "работать поменьше, а зарабатывать побольше". Но проклятая, страдающая глухотою Судьба, как правило путает всё местами и получается с точностью до наоборот. Хомячок вначале страшно возмущается, но годам к сорока "принюхивается" и со страхом держится своими цепкими лапками за любую должность - будь то хоть асенизатор.
И это неудивительно, ведь прекращающий развиваться лет так самое большее после 25-30 хомячок - очень быстро стареет и превращается в бесполезный хлам. Год у него идёт за три.
Хомячки, как правило, очень зависимы от шоппинга или путешествий. Ведь внутреннее содержание у них практически отсутствует, существование их - вопиюще бессмысленно, и они всячески пытаются подсластить его однодневными, мимолётными эмоциями. Такая себе относительно безобидная форма наркомании.
Есть у хомячков ещё одна крайне забавная особенность. Они отрицают очевидное, подменяя окружающую реальность вместе со здравым смыслом, слоганами и речёвками из СМИ.
Плевать, что они не знают лично ни одного человека, умершего от "страшной пандемии". Хомячки будут прилежно ретранслировать эту чушь, и в первых рядах побегут вакцинироваться, смешно семеня коротенькими лапками.
Хомячки в числе последних замечают, что вокруг происходит что-то не то, ибо аналитическим складом ума, как правило, не обладают и на многоходовые комбинации решительно неспособны даже мысленно.
Иными словами, хомячку будет решительно плевать на все антиконституционные карантинные ограничения, до тех пор, пока он не сможет купить картридж для любимого Iqos, грустно приникнув носиком к стеклу опустевшей витрины закрытого магазина. Впрочем, если завтра он сможет заказать его онлайн, то мигом обо всём забудет ведь память у хомячка примерно, как у рыбки - пресловутые 8 секунд.
Я не сомневаюсь, что вас окружает много подобных персонажей. Не исключено даже, что вы сами являетесь таковым.
А если у вас вдруг от этой статьи бомбануло то можете даже не сомневаться

Андрей Загребельный

Умная женщина очень опасна.
И, вопреки, всем расхожим стереотипам, опасна в первую очередь для самой себя.
Ибо женщина глупая честно попросит совета у мужчины. Я таких знал, причём они это даже не отрицали. И всё у них в жизни сложилось достаточно неплохо.
Женщина же, якобы, умная, начитавшись википедии, может возомнить о себе, что она и вправду что-то соображает.
А потом почему-то, как правило, остаётся очередной разведёнкой с прицепом - вот, собственно, и все заслуги.
Да, информацию она получила.
Но стержнем её действий, в силу гендерной природы, по-прежнему остаются гормоны и эмоции.
Таких я тоже знал.
Скажу вам честно - это пиздец.
Порой таким вот остаётся папин или мужнин бизнес и они усердно его уничтожают.
То-есть они бизнесом не занимаются, а играют в него, как дети.
Ля-ля-ля... У меня есть аукцион.
Или там... магазин. Или ещё что-нибудь.
Помните, мы в детстве обрывали с дерева листочки и открывали "торговлю"?
Вот нечто в этом духе.
Помню, у Балашова спросили: "Стоит ли пускать жену в бизнес"?
Он ответил что-то вроде: "Ну уж нет, дешевле просто давать ей деньги".
Я не сомневаюсь, что вы мне сейчас приведёте стопиццот примеров в стиле "а вот у миня траюрадная систра бабушкинава плимянника..."
Исключения ЕСТЬ.
Они лишь подтверждают правило
Резюмируя вышесказанное, хочу вспомнить обожаемую женщинами пословицу о том, что мужчина должен быть чуть красивее обезьяны.
Так вот, женщина в таком случае должна быть, на мой взгляд, чуть умнее обезьяны
И это будет просто идеальная пара.
Как говорится, тишь да гладь, да Божья благодать.

Андрей Загребельный

Ребята, представьте себе, НЕ ЛЮБИТЬ кого-то - это нормально.
Нормально кого-то не понимать.
Нормально даже испытывать неприязнь.
Это часть здоровых эмоций.
Нормально даже об этом говорить и что-то с этим делать
Вопрос в МЕРЕ.
Во-первых, ваши действия не должны выходить за рамки конструктива.
А во-вторых, вы обязаны осознавать последствия и нести за них ответственность.
Например, вы имеете полное право попросить покинуть ваш магазин людей той ориентации, нации или вероисповедания, которые вам НЕ нравятся.
Но при этом вы должны взвесить возможные убытки, как прямые - так и репутационные.
Поэтому, скорее всего, вы не будете этого делать. Бизнес - есть бизнес.
И, тем не менее, это адекватная мера.
А вот, к примеру, спустить на них собак (без крайней в том нужды) - это мера неадекватная. И вы должны отчётливо осознавать её последствия.
Но терпеть и тем более любить вы НИКОГО не обязаны, вопреки тому, что вам пытается сегодня навязать евроатлантическая шобла.
Все эти Бaйдены-Цукерберги хотят получить общество мягкотелых людишек, с которыми можно делать абсолютно ВСЁ, ЧТО УГОДНО.
А главное, эти людишки должны быть вечно довольны и счастливы.
Прямо Дурацкий Остров какой-то получается, словно в сказке "Незнайка на Луне".
Знаете, кто вечно доволен и счастлив?
Правильно, ДЕБИЛ!
И из нас действительно усиленно делают общество дeбилов, особенно, начиная с прошлой весны.
Я искренне поражаюсь тому, как Хаксли смог столь метко предсказать в своём "Дивном новом мире этот "гуманный тоталитаризм" почти сто лет назад, когда им ещё даже не пахло.
Все должны быть "счастливы", словно у того Бармалея из фильма. Все должны друг друга любить, уважать и понимать.
Я недавно выложил пост о том, что отрицательно отношусь к длинным волосам у мужчин (за редким исключением).
И тут же понеслось.
Пок-пок-пок!
Кудах-тах-тах!
Как же так?
Ты что, быдло?
А если ты сам кому-то не нравишься?
Да ясное дело, что я пиздец скольким людям не нравлюсь
Вы же сами мне об этом каждый день говорите.
И это, мать вашу, нормально.
Кто переходит черту - того предупреждаю.
И это тоже нормально.
КРАЙНЕ РЕДКО - блочу.
И даже это, сука, ТОЖЕ нормально.
Нормально, что мне не нравятся длинные волосы, а кому-то - мои очки.
Вопрос только в адекватности реакции на то, к чему ты испытываешь неприязнь.
Именно этот параметр дифференцирует homo sapiens от homo sapiens sapiens.
Так что снимите, пожалуйста, эту вонючую толерастическую лапшу с ушей.
Я вам не нравлюсь.
Вы мне не нравитесь.
Ты ей не нравишься.
Он им не нравится.
Они ему не нравятся.
Оно тебе не нравится.
И это нормально.
Я бы даже внёс это в букварь.
Ведь дети должны с ранних лет учиться реальной жизни, а не блевотине западных леваков.
Я вас не люблю и имею на то полное право.
А кого-то, впрочем, и люблю.
Но сохраню интригу

Андрей Загребельный

Рассмотрим эталонный образец губительности оленизма на примере великолепного фильма "Интердевочка".
Итак, добропорядочный шведский инженер Эдвард Ларсен, как подобает настоящему мужчине, делает предложение советской проститутке Тане Зайцевой.
Танечка прыгает от счастья, проходит все круги ОВИРа и получает вожделенную визу. Кстати, изменять Эдичке (если для проститутки вообще приемлемо подобное слово) она начинает прямо сразу - с японским торговцем пушниной. И пока х...р Ларсен (или как их там) любуется на своём рабочем столе их совместным фото, азиатский торгаш остервенело порет Танюшу во всех мыслимых позах на съёмной хате.
В Стокгольме же начинается отчаянная оленья пляска. Инженер покупает Танечке шубу, машину, драгоценности и прочие блага загнивающего Запада.
Да ещё и просит на свою голову "рибёначька", которого изрядно потрёпанная Танина матка не в состоянии воспроизвести на свет.
Танечка же в благодарность бухает, смотрит телевизор, раздаёт недешевые шмотки случайно встреченным землякам, а по поводу секса говорит, что она "сильно устала". Да и вообще начинает подклеивать дальнобойщика Виктора из родного Ленинграда.
Одним словом ведёт себя, как нормальная рycckaя шл...xa.
Благо, длился этот пиздец недолго - все мы знаем, чем кончился фильм.
Отделался Эдик, я так думаю, ценой нескольких хороших машин.
Но беда таких эдиков заключается в том, что едва выскочив из одного оленьего капкана, они, как правило, сломя рога, бросаются в следующий точно такой же. А зачастую - и худший.
И никакие здравые увещевания здесь не действуют. Запомните, оленизм - это чистый гормональный угар. Это губительнейшая болезнь.
И прививки от неё, увы, не существует.
Даже такой сомнительной, как от кретиновируса.

Андрей Загребельный

Ловите новый рассказ

Прогуливаясь с Вероникой достаточно прохладным апрельским вечером бесчисленными улочками Куренёвки, мы забрели в замысловатый и старинный с виду парк, усеянный причудливыми, кованными, будто не от мира сего скульптурами.
Проектировался он, несомненно, либо без малейшего понятия о ландшафтном дизайне, либо же напротив, ландшафтным дизайнером уровня Сальвадора Дали.
Был этот парк усеян холмами и склонами, царящими здесь в таком художественном беспорядке, будто в этих краях пролегало поле битвы.
Впрочем, поле битвы находилось далеко не здесь, а в нашем родном городишке на востоке этой страны, с трудно выговариваемым да и неважным совершенно названием. ...овск, ...инск, ...кое. Какая к черту разница? Уездный город N, который и без войны-то был до самых кончиков фабричных труб насквозь пропитан безысходностью да вязкой, словно солидол, рабочей депрессией. Сейчас же там, выражаясь пафосным библейским языком, и вовсе царила мерзость запустения.
В центре парка раскинулись солидные старинные строения. Вероятно, до революции здесь находилось некое родовое поместье не то графьёв, не то купцов, укрывающихся в нём от простонародной скверны. А затем пришли внезапно хмурые люди в кожанках и пустили графьёв в расход. Да так стремительно, что те и удивиться не успели. «Надо было знать», - только и успели они услышать напоследок зловещую фразу.
- Ничего себе, - пробормотала Вероника, озираясь по сторонам со всей непосредственностью гостя столицы. - Сейчас загуглю, чего это такое.
- Стой! - испугался я, придержав её руку. - Ни в коем случае! Ты убьёшь всю магию.
- Маг, блядь! - фыркнула она, закатив глаза. Но телефон, всё же, неохотно спрятала.
Я твёрдо знал, что её со мною отношения конечны. Если даже не сказать - остроконечны. Весь вопрос пиком алебарды упирался лишь в то, как быстро Вероника себе сыщет мужика с киевским жильём. А она, судя по хищным взглядам, от которых меня временами просто передёргивало, была на это нацелена всерьёз и энергично. Поэтому в моей бедной голове давно уже вёл обратный счет часовой механизм, сродни тому, который запускают сосредоточенные, бородатые моджахеды в предвкушении встречи с зыбкими небесными девственницами.
- Ты слышишь вообще? - вернул меня к реальности раздраженный голос. - Куда ты всё время проваливаешься?
- Да, да, - пробормотал я машинально. - Конечно.
- И что я сказала?
- Ты сказала «Куда ты всё время проваливаешься?»
- Очень смешно! Говорю, давай на лавочку присядем! Я ногу натёрла пешком таскаться.
Это, конечно же, был очередной намёк на отсутствие автомобиля. У неё на глазах включался режим одержимости женским демоном. Или, вернее сказать, демонессой, как гласят современные феминитивы. В такие моменты мне помогало только глухое абстрагирование от ситуации. Она бесилась, провоцировала конфликт, но быстро тухла, ибо никакое топливо с моей стороны этот беспощадный костёр женского буйства принципиально не подпитывало. А в сольном режиме его пламени надолго, к счастью, не хватало.
Где-то вдалеке шарахнул салютный залп. Мы синхронно подпрыгнули на скамейке, непроизвольно схватившись за руки. Я полагаю, что до конца жизни буду ненавидеть любого рода фейерверки. Развлекаться нужно тихо и мирно. Жаль, что сей простейший постулат не донесли в своё время до Его Светлейшества Петра Алексеевича, якорь ему в бухту.
Это мимолётное единство в порыве страха всколыхнуло с мутного дна наших душ некий кристаллический осадок в виде чувств. Она прижалась ко мне, как когда-то давно. Когда у моего дома были целы все четыре стены, гулять по родному городу было безопасно, а вооруженные конфликты я видел только по телевизору и тут же переключал канал. Жаль, что для реальной жизни не существует такого пульта.
- Простите, молодые люди, не помешаю? - раздался сбоку вкрадчивый, вежливый голос.
Мы снова вздрогнули. В пучине нахлынувших чувств и воспоминаний, нами невольно был упущен тот момент, когда к скамейке подкрался этот грузный, пожилой тип в старомодном клетчатом шарфе и шляпе.
- Помешаете, - процедила Вероника сквозь зубы.
- Благодарю, - улыбнулся тип, присаживаясь на скамью подле меня.
Вероника вздохнула и закатила глаза. Я же себя почувствовал между двух огней.
- Убери его как-то, - пробурчала она мне в ухо.
- В смысле «убери»? Это что, кот? - удивился я.
- Холодный какой-то в этом году апрель, да? - добродушно сказал субъект, не замечая звенящего в воздухе напряжения.
- Никогда не разговаривайте с неизвестными! - резко ответила Вероника через мою голову.
- О, бог мой! - закатил глаза незнакомец, немедленно развернувшись. - Какая прелесть! Не думал, что от нынешней молодёжи можно такое услышать.
- От нынешней молодёжи можно еще и не такое услышать, если падать им на ухо.
- Какой интересный у вас жаргон, барышня. Жаль, что я в нём ничего не соображаю, - улыбнулся старик в седую, ватную бородку, игнорируя грубость.
- А вы сплошь литературно изъясняться изволите? - скривилась Вероника.
Она волею какой-то неведомой метафизической силы предпочитала обычно разговаривать, как дочь сварщика и автобусной кондукторши (что не было сильно далеко от реальности). Однако, если шла на принцип и включала "филологиню", то делала это со всем своим упрямством бывалого Овна.
Я-то? - задумался старик. - Всяко бывало, всяко, хе-хе.
- Идём. - Вероника встала с лавки и дёрнула меня за рукав. - Это бесполезно.
- Любимым развлечением Маргариты Николаевны был преферанс на раздевание, - зычно и с выражением продекламировал наш странный собеседник, словно цитируя что-то по памяти. - Мужу она лгала, что занимается виолончелью, для чего даже был приобретён в Торгсине женоподобный, изящный инструмент звучной итальянской марки. Благо, вечно занятому и озабоченному супругу некогда было экзаменовать её музыкальные успехи. Сама же она, млея от восхитительного, зудящего чувства стыда, спешила хмурыми московскими вечерами на вызывающе знаменитую в своих кругах квартиру английского инженера Льюиса. Там каждый дюйм мебельной обивки был пропитан кислым винным запахом и сигарным чадом. Там у бледных порочных женщин в пудреницах водилась отнюдь не пудра. Там аристократическую тишину ломберного стола разряжали запретные и потусторонние романсы Вертинского. Там можно было в немыслимом, головокружительном порыве звериной похоти отдаться первому встречному и никогда его впредь не повстречать. Там Маргарита дышала...
По мере произнесения на едином духу этой вдохновенной тирады у Вероники округлялись глаза, а под конец даже немного приоткрылся рот. Безбожно подкупала стройная уверенность тона, которым это всё было оглашено.
- Там такого не было... - выдавила она и непроизвольно опустилась назад на скамейку.
Я стоял и глупо ухмылялся набок, силясь понять, что бы это всё значило.
- А там и не могло такого быть! - быстро ответил незнакомец, предсказуемо ожидая подобного замечания. - В те смутные годы грань между "самиздатом" и госизменой проводилась по лезвию ножа.
Вероника метнула на меня обескураженный взгляд.
- Откуда же (эти слова получились пискляво)... откуда же тогда эти фрагменты у вас? - повторил я, прочистив горло.
- От Елены Сергевны, откуда же еще им быть? - сардонически произнёс персонаж, смерив меня мимолётным, насмешливым взором.
- Той самой? - поразился я шепотом.
- А разве их было две?
В этот раз мы уж с Вероникой переглянулись одновременно.
- То есть вы утверждаете... - начала Вероника.
- Я ничего не утверждаю, - отрезал старик. Почувствовав наш неподдельный интерес, он будто расправил крылья. - Утверждали главки и парткомы. А я сообщаю.
Я проводил в голове лихорадочные подсчеты. Умерла Елена Булгакова годах, сдаётся, в семидесятых. Старикану на вид лет до восьмидесяти. Вполне, вполне...
- Да застал я её, застал. Не переживайте молодой человек, - заметил наш собеседник всё тем же насмешливым тоном.
- Да и я вот думаю, что застали... Стоп! А как вы...
- Ясновидящий я, - выпалил он. - Ясно вижу, хе-хе...
Мне сделалось нехорошо и я потянулся за сигаретой, к которым поклялся не прикасаться до мая.
Похоже, мой беспомощный вид вызвал у деда жалость, потому что он несколько смягчился.
- Не надо быть семи пядей во лбу, юный мой друг, чтобы уяснить ваш ход мыслей. Вы смотрели на меня так, будто хотели снять мерки для костюма.
Я сдавленно хохотнул и, казалось, вновь ощутил в лёгких кислород.
- Эхх, молодёжь! - протянул старик. - Что вы видели в своей жизни? Что знаете о том, как кутёж начинается элитными сортами коньяка, а заканчивается грошовым портвейном, который беснующиеся, допившиеся гости с матерными криками выхватывают друг у друг из рук? Что знаете об афинских вечерах, когда ты сидишь в плетёном кресле, а на тахте залитой лимонным светом луны энергичный лысый усач, похожий на Котовского страстно любит твою супругу? И думаешь ты вовсе не об этом акте вандализма, а о том, как вы завтра будете сидеть друг против друга на кухне и спокойно пить чай, будто ничего не случилось. Что знаете о морфии, на который Володя Высоцкий тратил по сто рублей в день, торопливо вырывая у жулика-администратора свои королевские гонорары, полагающиеся ему за "левые" концерты? А когда твой лучший друг детства голосует против принятия тебя в Союз писателей? Или твой сын...
Тут его глаза подёрнулись туманом, он судорожно дёрнул шеей, попытался что-то сказать, но лишь шумно сглотнул фразу. В один миг старик словно потерял нас. Смотря перед собою немигающим, отрешившимся взглядом, он с трудом поднялся и, пошатываясь, побрёл прочь. Казалось, он в считанные секунды постарел одним махом на двадцать лет, превратившись в собственного отца.
- Дедушка, подождите! - неуверенно крикнула Вероника ему в спину.
Но он уже словно не замечал нас, сгорбившись и погрузившись глубоко в себя. Мало-помалу подагрическое шарканье его ног растаяло вместе с силуэтом в конце аллеи.
Я молча достал две сигареты и прикурил их нам. Немного придя в себя после нескольких затяжек, я заметил, что к нам с шуршанием садовой метлы приближается усатый дворник в синей куртке и чёрной кепке.
- Что, нагрузил вас дедуля? - радостно блеснул он из под усов огоньком золотого зуба, вспыхнувшего в лучах фонаря.
- Да... вроде того, - промямлила Вероника, поперхнувшись дымом. Еще к одному странному деду её хрупкая женская психика явно была категорически не готова.
- Да, мужик, конечно, У-НИ-КАЛЬ-НЫЙ, - с какой-то едва ли не гордостью произнёс дворник, радуясь поводу прервать работу. Порывшись в карманах, он вытащил красно белую пачку сигарет и, чиркнув несколько раз заупрямившейся зажигалкой, спросил прикурить.
- А Булгакову-то он откуда знает? - удивлённо спросил я.
-Да какая там, мать его нехай, Булгакова! - мелко засмеялся служитель метлы. - Писатель это поехавший. - Он крутанул ладонью у виска. - Талант Боженька послал, да, а вот характер не иначе, как противный. Вначале в союз не приняли, а для СССР-то это приговор! Эх, да разве вы знаете! - Он махнул заскорузлой, похожей на ковш ладонью. - Я, может, тоже не всю жизнь метлой махал. - Он кашлянул не то от дыма, не то от воспоминаний. - Да вот, а потом сына у него подрезали под овощным. За мелочёвку, считай - бабочку под ребро. Тогда и запаяло ему клеммы совсем. Взялся писать новые главы Мастера и Маргариты! Чего мелочиться-то, хе-хе...
- Романыч! - донёсся из отдалённого окна сердитый мужской голос. - Завтра комиссия, а ты болтаешь тут стоишь! Ну что за...
Я вскинул голову в направлении негодующего тенора, но лишь услышал грохот закрываемой форточки.
- Охохохх, комиссия! - заволновался дедок. - Ладно, молодёжь. Вы себе сидите, если только бутылки не трощите. А ты её смотри не обижай! - он погрозил мне кривым узловатым пальцем.
- Да пусть попробует! - фыркнула Вероника.
- От, молодец. Это я понимаю, - широко осклабился дворник.
И, робко оглянувшись на грозные окна, поплёлся было мести асфальт к следующим скамейкам. Но, не выдержав, обернулся.
- Булгакова, хе-хе! Адрес-то здешний видали?
И махнув рукой занялся своими прямыми обязанностями.
На выходе из парка мы застали проходящую мимо старушку в берете, везущую в тачке откуда-то с бювета бутыли воды.
- Простите! - окликнул я ее, позабыв под влиянием в странного вечера, о смартфоне и прочих благах цивилизации. - А какой тут адрес?
- Кирилловская, 103, - отметила она, удивлённо на нас взглянув.
- Что это за Кирилл тут у них такой был интересный? - задумчиво спросила Вероника и с подвывом зевнула. - Дурацкий город. Поехали домой, я дико хочу шпаааать...

Андрей Загребельный

Вопрос ко всем тем, кто считает, что в человеке заложена некая "Божья искра".
Ну, то утверждение, что мы, дескать, "созданы по образу и подобию Божьему" уже вызывает у меня вопрос: что же это за Бог такой, по лекалу которого воспроизвели ВОТ ЭТО?
Ну да ладно.
Сегодня хотелось бы рассмотреть несколько иной аспект.
Знакомы ли вы с таким понятием, как дети-маугли?
Нет, это не тот романтичный и красивый юноша в красной повязке, которого нам набросал старый шовинист Киплинг.
А вполне себе реальные представители данного подвида homo - т.н. "homo ferus" или "человек одичавший".
Это люди, которые в силу тех или иных обстоятельств действительно выросли среди животных: волков, овец, обезьян и.т.д.
Киплинг наблюдал всю эту прелесть в колониальной Британской Индии и знал, насколько подобные детки отличаются от того, что он выдумал в книге
Как гласят некоторые источники, человек не освоивший до определённого возраста прямохождение, человеческую речь и прочие базовые вещи, уже к тому и не способен.
Говорят, что такие детёныши передвигались на локтях и четвереньках, швырялись (а также мазались) собственным калом, беспрестанно дрочили да и вообще развлекались как могли.
Из человеческих привычек они, впрочем, тоже не преминули кое-что позаимствовать - курение
Дети же, которые росли среди людей, но были лишены нормального развития (например, в силу, наркозависимости родителей) оказывались в некоторых случаях способны к элементарной социалиализации после колоссальных усилий целой команды специалистов. Впрочем, и речь и мышление, и поведение их всё равно оставались примитивными, детскими.
Вот и возникает вопрос: что же такое, собственно, человек?
Высшее, божественное существо?
Или всего лишь tabula rasa, чистый лист, на котором окружающий его социум может начертать что угодно?
И чем он тогда принципиально отличается от дрессированной цирковой обезьяны, кроме расширенных функций психики и нервной системы?

Андрей Загребельный

Страшными, губительными сетями опутана многострадальная наша Земля.
Думаете ли вы, что я сейчас пишу об интернете?
Нет, нет и нет.
И даже не о навязшем в зубах ковиде.
Даже не о ставшей уже давно беззубой ВИЧ-инфекции, упокой Господи души многогрешного Меркьюри Фредерика (в девичестве - Фаруха Булсара) и страстотерпицы Джии Каранджи прегламурной.
Опутавшие нас повсеместно сети куда страшнее, граждане.
Это сети чёртовой культуры.
Не буду скрывать, что тезис сей я позаимствовал у безмерно мною уважаемого пирата информационных морей - Александра Глебовича Невзорова.
Но поелику мысли его в сём направлении были несколько куцеваты, то позволю себе дополнить и развить эту очевидную, практически, аксиому.
Когда мы впервые сталкиваемся с культурным монстром?
Разумеется, в розоватом младенчестве - тогда же, когда формируются первые наши неврозы.
Мы лежим на спине, дрыгаем ножками, пускаем слюни, попукиваем, да и вообще развлекаемся, как можем.
И тут мы слышим свою первую колыбельную.
Этот момент, поверьте, определяет ваше будущее на ближайшие 70-80 лет (либо 50 - для фанатов McDonald's).
Если вы воспримете материнские завывания индифферентно, с истинно нордической невозмутимостью, то ваша психика, скорее всего, останется целой, будучи надёжно защищена непробиваемой скорлупой толстокожести и здорового похуизма.
Но не дай бог пустые глазёнки ваши загорятся, ноги пустятся в свой первый лежачий пляс, а кукольные пальчики начнут выделывать замысловатые дульки в такт незамысловатого музыкального мотивчика, Поверьте, вы ПРОПАЛИ.
Я, увы, принадлежал ко второй категории.
Музыка похищала мою душу.
Мама с бабушкой в буквальном смысле несли дежурство у колыбели вашего будущего Загребельного, призванного сменить почившего с миром Павла Архиповича.
Пели песни, декламировали стихи и даже плясали.
Ибо это был единственный способ меня заткнуть.
Вследствие своего губительного выбора, в 4 я уже читал, в 6 писал, а в 13 впервые задумался о суициде.
Комфортно жить со всем этим необъятным культурным багажом, хаотично скопившимся на чердаке вашего мозга, попросту невозможно. Ты ведь понимаешь меня, старина Холмс, не так ли?
Культура безмерно отравляет жизнь людей, мешая им быть тем, кем они быть страстно мечтают - а именно животными.
Что может быть блаженнее, чем есть спать и периодически спариваться с разными партнёрами?
К чему тратить колоссальные ресурсы организма на маленький, но чертовски энергозатратный мозг?
А всё ведь, вы мне уж поверьте, началось с той самой проклятой колыбельной. Тогда-то и стартовало наше «культурное преобразование».
Здесь, кстати, вынужден отметить один забавный нюанс, почерпнутый мною, если не ошибаюсь, у диссидента Марголина.
Дело в том, что до бессмысленной и беспощадной Октябрьской Революции, слово "культура" носило некий возвышенный смысл, употребляясь применительно к какому-нибудь там Грибоедову, Брюллову и прочим Чайковским.
В результате же злорадно и повсеместно восторжествовавшей диктатуры пролетариата понятие это настолько обмельчало и опустилось на уровень простых смертных, что начало применяться даже к самым тривиальнейшим процессам, вроде похода в баню. Согласитесь, это вам далеко не «Лебединое Озеро», хотя там и мокровато.
Однако сколь бы ни упрощалось это загадочное понятие, сколь бы оно даже ни деградировало, функции его упорно не меняются вот уже на протяжении многих веков. Оно досадно усложняет вашу жизнь, хрустя на зубах, словно песок в простом и приятном кушанье.
Проклятая культура препятствует вам оглушить даму сердца дубиной и утащить в свою пещеру для осеменения. Нет же, вы, чёрт возьми, должны покупать дурацкие букеты, делать комплименты и даже пользоваться парфюмами, от которых щиплет нос и немилосердно хочется чихать.
Культура же потом заставляет вас восемнадцать лет выплачивать алиментное монгольское иго, вместо того, чтобы, весело повизгивая, бежать обнюхивать новых самок.
Культура вынуждает вас выслушивать чьи-то охуительные истории, до которых вам, признаться, нет ни малейшего дела. Более того, ультимативно приказывает скрывать позывы зевоты и вы сидите с перекошенным набок ртом, словно жертва инсульта.
Культура требует от нас забывать проступки матерей и прощать ошибки детей, вместо того, чтобы сожрать их, как это сделал бы, скажем, лев.
Она возлагает на нас абсолютно невыносимые в своей тягости и совершенно инородные для практичного по природе своей хомо, бремена, мешая как следует наслаждаться жизнью со всем собачьим шиком.
И в то же время именно эта зараза пускает в душу те щемящие до зубной боли стрелы, от которых у вас расширяются зрачки и бешено пульсирует грудная клетка.
Именно она вынуждает нас делать глупости, о которых мы не пожалеем никогда в жизни.
Именно она возносит вас в сонм богов, познавших добро и зло.
Именно ей мы обязаны своим грехопадением и своим взрослением. Ведь одного без другого не бывает.
Так что, пожалуй, за эту чертовку стоит выпить.
Но только культурно, в меру.

Андрей Загребельный

Одну простую сказку,
А может и не сказку,
А может не простую
Хочу вам рассказать,
Её мы помним с марта,
А может и не с марта,
А может и не помним,
Но не забудем, блядь...
Однажды пид@p@cы
Решили нaeбaть нас,
И громко заявили,
Что все мы, мол, больны.
Ходить должны мы в масках,
(Спасибо хоть не в ластах),
А то пиздец нам будет,
И мы обречены.
Они кино закрыли,
Закрыли рестораны,
И даже все трамваи,
И даже, блядь, метро!
По норам рассадили,
Лапшу на уши вешали,
У них её на каждого,
Как минимум, ведро.
Но это лишь цветочки,
А может не цветочки,
А может мы заснули
И видим скверный сон,
Мы в масках так и ходим,
Сами себя доводим,
И быт наш карантинный
Ничуть не облегчён.
Теперь ещё вдобавок
Какой-то там xyйлyша
Нас обязал колоться
Какою-то бурдой,
Вам без нее работа
Не светит даже близко,
Вы без неё, по сути,
Для общества изгой.
Терпеть доколе будем
Мы этих пид@p@coв?
Кто дал за нас им право
Решенья принимать?
Подумайте про это,
Когда тyпoй охранник
На входе вас заставит
Намордник надевать.

Андрей Загребельный

Вот, смотрите, друзья, какая печаль.
У Антоши отпрысков не было вообще.
Как пишут - "Бог не дал".
Хотя, я подозреваю, что Антон Палыч просто был занят размышлениями о трагической судьбе русской интеллигенции, да всё как-то руки не доходили до бренностей (точнее, другое место).
Из братьев-сестёр его, коих было семь (одна умерла совсем рано) дети были всего у двух. И дали те в свою очередь столь же вялое потомство.
Этакая геометрическая прогрессия наоборот.
Таким образом, последний относительно прямой Чехов (по линии брата) умер еще в 2014-м году.
Практически вся династия отличалась скверным здоровьем. Лишь одна Евгения Михайловна из потомков протянула до 86-ти.
При этом отмечу, что Антон Палыч был отнюдь не единственной жемчужиной в своём роду.
Другие братья также были и писателями и драматургами и педагогами.
А один из них дал миру Михаила Чехова, ставшего великим голливудским актёром, режиссёром и преподавателем. Училась у него не хуй собачий, а сама Мерилин Монро.
И вот семь лет назад Чеховы иссякли.
Вишнёвый сад усох.
Зато какой-нибудь yнтермeнш Валера, не давший миру ничего, кроме своих многочисленных потомков будет размножаться буйно и плодовито. Ведь первого ребёнка он запилил ещё лет в 19, ибо колеблясь между покупкой контрацептивов и бутылки пива, Валера выбрал второе.
Кого я обманываю?
Валера не колебался.
И знаете, недавно я осознал, почему так.
Дело в том, что Валера, осознавая свою полнейшую никчемность, остервенело плодится.
Ведь это его единственный шанс что-то оставить в веках.
Он не способен написать "Три сестры", понимаете?
Он их может максимум нарожать со своей свиноматкой.
Зато есть шанс, что кто из этого рода в дальнейшем станет выдающимся учёным, писателем, актёром.
Антон Палыч ведь и сам происходил из рода крепостных.
Вот Валера и направляет все свои силы на размножение. Его гонит подсознание.
Дети - это страх смерти.
А страх смерти - это страх забвения.
Именно поэтому, Чеховы могут позволить себе отпрысками особо не заморачиваться.
Ведь страх забвения им определённо не грозит.

Андрей Загребельный

«Хриплый клоун»

Я не знал, что такое бывает,
Изумляется целый народ:
Хриплый клоун страной управляет
И приказы свои раздаёт.
Он совсем почти как настоящий,
Даже снял красный нос и парик,
Сам себя величает почаще
Президентом (чтоб каждый привык).
Он пытается строить дороги,
Парки, порты, больницы, мосты,
Только к вечеру полон тревоги
И глаза абсолютно пусты.
По ночам снится клоуну сцена,
Там был занят он делом своим,
Но случилась в судьбе перемена
И людьми он теперь нелюбим.
Не звенят больше аплодисменты,
Разве только от лиц подставных,
И пятно президентства до смерти
Он не смоет с ручонок своих.
Хриплый клоун мятётся и стонет,
В ожиданьи дурного конца,
Мысли прочь окаянные гонит,
Но терзают они подлеца.
Он имел рычаги все на свете,
Дабы нечто в стране поменять,
Но для клоуна в приоритете -
Развлекать свинорылую знать.
Хриплый клоун кривляется мерзко,
И пытается глупо острить,
Но уже уготовано место,
Где ему дней закат проводить.
Оттого он стенает и плачет,
Даже мочит постель иногда
Проклинает богиню удачи,
Что его подвела так тогда.
Но богиня с кривою улыбкой
Отвечает с Олимпа глупцу:
«Нет страшней для артиста ошибки,
Чем найти себе роль не к лицу!»