Статистика ВК сообщества "Столовая Нагого Обеда Билла"

Ходи гордо, надирай задницы, учи арабский, люби музыку и никогда не забывай, что ты появился из длинной очереди искателей правды, любовников и воинов.

18 июля 1937 года родился Хантер Стоктон Томпсон

Любовь? Что это? Самое естественное обезболивающее. То, что есть. ЛЮБОВЬ.

Всех с днем велосипеда!
Попутного ветра, позитивных вибраций, хорошего окружения.
Слава психонавтам!

Я был анти-всё и анти-все. Я не хотел видеть людей вокруг себя. Это отвращение не являлось какой-то большой и тревожной болезнью, оно было всего лишь зрелым признанием моей собственной психологической ранимости и нехватки качеств, необходимых для компаньонства. Мысли боролись за место в моем забитом мозгу так же, как я боролся, чтобы придать им же какой-нибудь порядок, который бы мог послужить мотивировкой в моей вялой жизни. Для других Амстердам был волшебным местом. Светлое лето, молодые люди, наслаждающиеся достопримечательностями города, олицетворяющего индивидуальную свободу. Для меня же он был слегка скучной серией размытых теней. Яркий солнечный свет вызывал у меня отвращение, я редко отваживался выходить из дома до наступления темноты. Днем я смотрел по телевизору программы на английском и голландском и курил марихуану. Рэб был менее чем гостеприимным хозяином. Даже не чувствуя глупости своего заявления, он проинформировал меня о том, что здесь в Амстердаме он известен под именем Робби. Неприязнь Рэба/Робби ко мне тлела, скрываясь за маской его лица, выкачивая кислород из маленькой комнатки, в которой я соорудил себе маленький диванчик. Я замечал, как мускулы его скул дергались в сдерживаемой ярости, когда он приходил домой – грязный, мрачный и усталый от тяжелой физической работы, чтобы найти меня, нежащегося перед теликом, с привычным косяком в руке. Я был обузой. Я был здесь всего пару недель, уже три недели как завязал. Мои физические симптомы пошли на убыль. Если ты можешь продержаться месяц, у тебя есть шанс. Все же, я чувствовал, что наступило время подыскать новую хату. Моя дружба с Рэбом (теперь, конечно, перерожденным в Робби) не могла бы пережить этот односторонний эксплуатационный способ общения, на котором я ее основал. Хуже было другое – мне было на все насрать. Одним вечером, примерно через две недели после того, как я поселился унего, он решил, что с него достаточно. «Когда ты начнешь искать работу, кореш?» – спросил он, с заметным напускным безразличием в голосе. «Я ищу, приятель. Вчера ходил в пару мест, посмотрел на то-се, понимаешь?» Неприкрытая ложь, которую я сказал с изобретательной откровенностью. Так мы и жили – напускная цивильность в контексте обоюдного антагонизма.

(С) Ирвин Уэлш, Евротрэш