Статистика ВК сообщества "ананасова"

Жители России ни в чём не виноваты.
Жители Украины ни в чём не виноваты.
Виноваты те, кто отдаёт приказы. Кто ставит в безвыходное положение.
Жизнь моего ребёнка или жизнь чужого ребёнка.
Моя жизнь или жизнь другого человека.

Всё это неправильно, жутко и дико. Так не должно быть, только мир никогда не был утопией.
Но это не значит, что он должен быть пулями, танками и кровью.

Злость не поможет. Взаимные обвинения не помогут.
Я не знаю, что поможет. Вряд ли кто-то знает.

Просто сил — всем.

на самом деле у Бога есть стареющая жена.
она печёт ему пироги, варит кислые щи,
носит сандали и платья из тонкого льна,
начищает иногда ржавеющий божий щит.

Бог приходит после своих божьих дел,
очень уставший, крылья висят на плечах;
она говорит ему — Господи, ты был где?
утомился ли ты, велика ли твоя печаль?

Бог рассказывает ей, мол повсюду бардак,
люди ждут его, когда плохо, когда хорошо - не ждут.
"я, — говорит, — им нужен, только если пришла беда
если сломались, и необходимо наложить жгут.

я им говорю — делайте так, учитесь тому-то,
но они живут, как им диктует Стив Джобс и плоть.
а потом приходит их самое злое утро,
и пожалуйста — «за что оставил меня, Господь".

что я им, добрый волшебник, сказочный джин?
мажу коленки йодом, шнурочки вяжу узлом;
переходный возраст планеты, попробуй их накажи
сразу ведь подорвут себя, мне назло"

так проходит вечер, жена слушает Отче,
стелет облачную перину, дождливую простынь;
а когда и небо сдаётся бездонной весенней ночи
долго смотрит в зеркало на свою раннюю проседь.

складывает устало вещи, убирает божью тетрадь,
поправляет ему одеяло, набирает святую воду
и морщинистыми руками протирает табличку "рай"

а потом до рассвета

сидит

у входа.

у меня сегодня такие блестящие локоны
и глаза шоколадные ребяческие.

из меня любовь хирурги вырезали, как опухоль
и зашили всё очень качественно.

у меня такое платье сегодня клёвое
я в нём девочка маленькая с косой.

"я люблю тебя" аккуратно сплёвываю,
прополаскиваю рот росой.

я в коробочку тебя положу из-под обуви,
закопаю под ближайшей осиною.

из меня любовь хирурги вырезали, как опухоль.
я такая сегодня стала
красивая.

Лена спасает кошек, собак и выпавших из гнезда птенцов
Лену ни разу не видели пьяной, рыдающей или злой
Лена лучший работник года
у Лены серое как асфальт лицо,
Лена наносит тональника толстый слой

Лене звонят по ночам подруги и плачут ей про мужей
Лена не просит больничный, отпуск или отгул
Лена всегда причёсана, Лену не видели в неглиже
Лена-Палочка-Выручалочка,
Леночка-Да-Могу

к Лене приходят соседи и просят у Лены в долг
Лена всегда открывает и приглашает в дом
Лена напоит чаем, у Лены вафли,
сушки, зефир, халва

Лена не скажет,
но у неё
болит и кружится голова

Лена спасает бывшего, выплачивает кредит
прячет бутылки, нельзя в запой, ведь послезавтра суд
слышит в ответ раздражённо сцеженное «уйди»
молча уходит
плакать?
да нет, не плакать, нужно готовить суп

Лена читает блоги, «жить нужно ярко, в кайф»
после идёт к соседке, у той неделю болит рука,
вместо конфет Лена будет с чаем только ибупрофен,
чай остывает в чашке «работник года»,
честный её трофей

Лене внушают, что это лечится, пусть бы и не болит
Лена кивает: цветы подруги завянут, если их не полить
Лена кивает.
толпа вздыхает: мямля, терпила, жаль

Лена идёт навестить старушку с пятого
этажа.

у меня для тебя ничего, никаких подношений или даров
я посчитала, что ты не божок, не тотем, не фигурка идола
с ног сбивает пронизывающий ветер дворов
из ада сбежал инкуб но не ссы, я тебя не выдала

твои коллеги хвалят твои заслуги, твоя мамаша
развесила фотки с тобой по комнате, сделав мини-алтарь
а я смотрю на тебя, и даже от беглого взгляда страшно
они ослепли? не видят копыта? не чуют гарь?

я думала — едет крыша, думала, что меня троит
я месяц ночами курила на лавке, трясясь как псина
и солнце не приходило с востока
и гасли последние фонари
а темнота становилась привычна и в общем-то выносима

и я привыкала к тому, что ты гуглишь ближайшие морги
что ты смеёшься, когда читаешь про чокнутых маньячин
твои коллеги хвалят тебя, твоя мамаша вообще в восторге
и я смирилась,
ибо устала блудить в ночи

сжилась с этой мыслью - что я свихнулась, а ты здоров
что мир не так уж мистичен, а прост, до смешного прост
что ада нет, ты не чёрт, не надо обрядов или даров

но у меня этим утром пробились
рога
и хвост.

оглянись вокруг — ты один в степи
зародится крик — промолчи, стерпи
никаких намёков, сказочных камней
ничего не надо
приходи ко мне

никаких распутий, никаких развилок
варево разлито, зеркальце разбила
я без них всё знаю, незачем подсказки
культ чертей и бесов скучен и потаскан

незачем спускаться в ад за эвридикой
карты не подскажут, только похохочут
страх рождает слабость
удержись от крика
мужественно выжги месяц-глаз у ночи

хватит договоров, хватит компромиссов
смерть нас всех разыщет — я смотрела список
ты один и в счастье, и в гниющих язвах
а любовь настигнет — проживи, как спазм

брат ли, друг ли, мать ли — ранят да и плюнут
жизнь целует свежих, радостных и юных
все тебя покинут
все поиспарятся
сделай это раньше
незачем бояться

злоба не спасенье, дьявол не союзник
брось болтаться в месиве фальши и иллюзий
будь один — и всё тут, это весь рецепт
это не оружие, не девиз, не цель

ты кричал что страшно, что стремишься выжить
но пока ты с кем-то, я тебя не вижу
будет кто-то рядом — будешь уязвимым

я живу одна здесь
и в жару и в зиму

незачем мне святки и иван-купалы
мне послали чудо — я его сломала
будь таким же сильным
или будь ничтожным

вроде, всё сказала.

плакать будешь
позже.

и безнадёга тут в том, что мне не нужны ни Таро, ни руны,
чтоб видеть, как мы с тобой абсолютно немыслимы.

так на одной из своих планет рыдает Джордано Бруно,
мечтая, чтобы Земля оказалась
единственной.

скорее бы дни, в которых весь этот фатум уже смешон
и обниматься с новыми, с которыми всё ясней.

так засыпает ребёнок без куклы — уже большой,
но всё мечтает проснуться
с ней.

иногда приходят, спрашивают — ну как ты,
дорогой друг, товарищ или коллега?
ты им перечисляешь голые факты
так мол и так мол
упало небо
что теперь делать, я смят в лепёшку
позовите что ли врача
представляете, даже любимая кошка
не подходит ко мне мурчать
мне ведь за тридцать, я ладен, крепок,
стал бы однажды передовик!
это всё глупо, смешно, нелепо:
как могло обвалиться небо?
как могло меня придавить?!
дальше я жалуюсь: боль в лопатках
боли в ногах — понемногу в каждой
небо лежит, голубО и гладко,
мне перед ним неудобно даже
может я должен его держать?
может я должен вам не нудить?
может быть я дирижабль?
может гелий в груди?..
может я вовсе не продавец в икее,
может я не ценю, что имею,
господи! как же давит, совсем нет мочи,
больно очень

а они кивают, говорят дорогой земеля,
одноклассник, сокурсник, сосед
огорчать тебя не хотели
только неба тут вовсе нет
ты лежишь тут, больной и грязный,
то в бреду то в горячке
просто раны, нарывы, язвы
весь — болячка
ты попил бы каких пилюль
или спросил у врача рецепт
на дворе-то какой июль!
не для ужаса на лице

и стоит ещё минут десять
страшный галдёж и базар
обсуждают, молотят, месят
чем помазать мне струпья,
плесень,
чем закапать глаза

суетятся, мусолят, мнут
говорят: вставай!
присядь!
подойди к окну!

языками цокают, поводят плечами

и не замечают неба

просто
не замечают.

даша мне говорит — будет ли что-то ещё?
будет ли нам ещё грустно или хотя бы страшно?
«вот я получила права
увеличился в банке счёт
только я ничего не чувствую»
говорит мне
даша

спрашивает — будет ли что-то, что стоит слёз?
или хотя бы пьянки с запоминающимся похмельем
«потому что, ты знаешь, я заработала сколиоз,
научилась безропотно поднимать себя в понедельник,
научилась ходить в рестораны и сечь в вине,
вычислять подонков на раз по манере речи
и не жить, как будто я ёбаный смертник и на войне
(подорви меня,
первый встречный)
...только всё померкло;
не сразу, а постепенно — за тоном тон
мне два года не снился в кошмарах вообще никто
и я спрашиваю себя — а будет ли что ещё?
или всё, отключило нас, просто вот так вот — щёлк»

даша докуривает
смотрит на ногти колёра «мак»
и заученным жестом взбивает волос копну
добавляет тихонько
«уж лучше бы больно, чем эта тьма»

я киваю
и отворачиваюсь
к окну.

и постепенно ты станешь всеми:
свалившим отцом
трепачем-соседом
холодной матерью
злой кассиршей
просящим нежности на коленях
бегущим в ужасе от объятий
застреленным ночью случайной пулей
надравшимся в стельку шальным мазилой

в сумме

мы просто все, кто к нам прикасался
кто оставлял в нас слюну и раны
с кем еле дотронулись локотками
кто ночью уехал пока мы спали

я регистратор я нейросеть
в случайном порядке гоняю фразы
которые слышала мимоходом
и перечитывала часами
в письме на надгробии в соцсети
в романе в пивнухе в квитке на газ

не знаю как ты, но я просто слепок
с любого внесённого на сетчатку
и где-то размытый и мутный контур
а где-то рубец с розоватой кожей

и чувство, что я пустота, врало мне

я гигабайты чужих решений

признаний, приколов, придирок, притчей
в уродливом хаосе
заплетённых.