Статистика ВК сообщества "CHIPS Journal"

А помните, как в детстве мы все играли в бумажных куколок? Вырезали им одежду, аксессуары... Хорошие были времена!

Мы решили  порадовать вас и сделали таких куколок! Но, как пели кумиры детства, просто куклы стали старше...

Сегодня важный день для поттераманов — Международный день Гарри Поттера, с чем мы их и поздравляем!

В мире Гарри, конечно, полно волшебства, но и в родительстве его не меньше, иначе откуда взялся пластин на полу, если дети. этом не виноваты?

И мы решили пофантазировать и представить, как бы выглядели и назывались книги о волшебнике, если бы у него уже были дети

УРА, КОНКУРС!!!

Совсем скоро Новый год — пора дарить подарочки! И нам захотелось разыграть среди наших любимых подписчиков классные праздничные призы!

Всего будет три приза и три победителя!

1) Главный приз — НЭН-бокс, в который входит лимитированная кружка для винишка и не только + набор открыток + cумка-шопер "Груз ответственности" + книга «Нет, это нормально» + два значка + две новогодние книги

2) Два набора кайфовых новогодних книг «Бумажный Новый год» Лидии Крук и «Когда я вырасту, я стану Дедом Морозом» Грегуара Золоторефф

Как принять участие в розыгрыше?

Будьте подписчиком нашей группы [club44400660|CHIPS Journal]
Сделайте репост этой записи к себе на страницу
Поставьте лайк этому посту, по желанию можете написать комментарий

Итоги подведем в 18:00 в среду, 22 декабря. Обратите, пожалуйста, внимание: отправить подарки в этот раз мы можем только по России.

Удачи!

«Соседи слышали и приходили, потому что думали, что я его убиваю. Потому что не может ребенок так орать»: откровенный монолог матери, которая растит сына с РАС

Важное чтение для современных родителей

Как издание, которое придерживается гуманистических принципов, мы считаем, что говорить о детях в спектре нужно обязательно — и делать это необходимо как можно чаще и как можно откровеннее. У родителей должен быть доступ не только к объективной и проверенной информации, но и к личному опыту тех, кто растит детей с РАС. Сегодня мы вспоминаем большой монолог женщины, которая растит сына с расстройством аутистического спектра. Анонимная история впервые была опубликована на НЭН, а мы перепечатываем ее с разрешения издания.

Журналистка Марина Ахмедова пишет в социальной сети открытый пост, в нем есть такие слова:

«А вы пробовали делать родителям чужих детей замечания? Я недавно пробовала — соседу. Я еще на своем этаже, находясь в квартире, услышала крики ребенка снизу. Я собиралась выходить, была уже одета и вышла.

На первом этаже у входной двери я застала такую картину: мой сосед — немолодой человек — пытался пристегнуть ремень коляски, который находился между ног малыша. Ему это не удавалось. Он злился, ругался отборным матом на ребенка, был красен. Ребенок тоже был красен и орал так, что я думала — он лопнет.

Выход из подъезда все равно был забаррикадирован. Поэтому я остановилась на последней ступени.

— Вы не должны так разговаривать с ребенком, — сказала я.

Этот человек вскочил, дернул коляску, освобождая мне проход и обдал меня не менее отборным матом, из которого вычитывался смысл — «Это мой ребенок, тебя забыл спросить, как мне с ним разговаривать».

Я подошла к этому соседу близко и сказала, глядя ему в глаза:
— Мужчина, вы не можете разговаривать с ребенком так, как вы хотите. Тем более вы не можете так разговаривать со мной. Я вызову полицию. Я позвоню в опеку. Вас лишат родительских прав.

Не сомневайтесь, что я получила в лицо еще порцию агрессии. Но потом он решил сбежать. Схватил коляску и вытолкал ее на улицу. Следом вышла и я. И что вы думаете?

Там, за дверью стояли милые две женщины и ласково улыбались мне и мужчине. Его жена и дочь — бабушка и мать ребенка. Не сомневаюсь в том, что они любят своего малыша, а дочь этот дедушка воспитывал так же. И что должна была сделать я — соседка? Позвонить в опеку и лишить ребенка любящей семьи? Обречь его на разлуку? Пройти мимо? Счесть, что такое поведение — недостаточно криминальное, ведь он ребенка не бил?

В следующий раз мы столкнулись с этим соседом возле лифта, и я демонстративно пошла пешком.
— Девушка, да вы не бойтесь меня! — крикнул он мне. — Я на людей в лифте не нападаю.
— А я нападаю, — холодно ответила я, обернувшись.
С тех пор он всегда здоровается со мной подобострастно. А я никогда не отвечаю».

Вот такой пост написала в социальной сети Марина Ахмедова.

Хочу ответить Марине.

Это я – тот родитель, на которого регулярно все шикают. Та самая «мамашка орущего ребенка», которого, наверное, знают уже все в округе. Вахтерша одно время только и видела, как я либо вношу в квартиру орущего и бьющего меня ребенка (прошу заметить: не наоборот!), либо, наоборот, вывожу из квартиры в коляске орущего и бьющегося ребенка, который пытается выбраться и может выпасть, потому что скинул с плеч ремни, а я придерживаю его, чтобы он не выпал. Наверное, это выглядит как насилие. Конечно, это и есть насилие: когда ребенка против его воли держат в коляске. Оставить его, болеющего, без помощи врача, к которому я его сейчас везу в этой самой коляске – не насилие, по мнению окружающих. Насилие – это когда ребенка приходится везти насильно. А между прочим, врач не ждет, когда я с ребенком договорюсь и он пойдет добровольно. Может, лет через пять. Застегнуть ремни на этой самой коляске при этом невозможно, ребенок ведь вырывается.

И я не выдержала и выматерилась. А вахтерша вышла и помогла мне застегнуть ремни. Не сказала мне ни слова о том, какая я плохая. Просто помогла. Мне хотелось плакать. Мне было стыдно за этот случай. И стыдно мне становится регулярно, потому что, если твой ребенок любит публично покричать, – ты становишься изгоем.

Я объект ненависти всех вокруг. Мой ребенок, рожденный в любви, кормившийся грудью сколько хотел и спавший вместе со мной, вынашиваемый в слинге (то есть я сейчас перечисляю все то, что предлагается обычно в качестве рецепта для создания «спокойного ребенка»), орет как сумасшедший. Он делает это несколько раз в день.

И вот — ему два года. Сначала он орет, когда его несут подмываться. Он избегает прикосновений и орет, потому что у него расстройство аутистического спектра. Но подмыть его надо – не жить же в какашках. Я подмываю его, а он орет и бьет меня. Дома прохладно, но он не дает себя одеть. Он еще долго будет швырять в меня одежду и бегать голым. Потому что опять прибегать к насилию я не могу – его и так слишком много. И я жду, когда он расслабится или сам подойдет.

Через полгода эта проблема решилась – теперь он сам с удовольствием бежит подмываться: сначала это было за поощрения, потом вошло в привычку. Но до того, как к нему нашлись подходы, до того, как исчезла его сенсорная настороженность, крика было очень много.

Потом он орал, когда его не вели гулять сразу после завтрака. Он одевался и начинал орать. Ему, разумеется, наплевать, что я в этот момент пытаюсь домыть гору посуды или срочно решить вопрос с доставкой книг. У него – ритуал, который надо выполнить. Такое тоже было. Я говорю «было», потому что теперь поведенческие проблемы практически решены. Но на это требовалось время.

Третий раз он начинал орать, если я не давала ему выбежать на дорогу с едущими машинами. Я его удерживала. Наверное, это тоже насилие – не дать ему убиться.

Еще недавно из ора состояла вся наша прогулка. Оглядывались и качали головами все. А он просто мог лечь посреди автомобильной дороги и орать. Добрые граждане наскакивали с этим вот: «Ой, а кто это у нас тут кричит – сейчас заберу», после чего ребенок, разумеется, начинал орать еще сильнее.

Я на полгода перестала гулять с Васей, потому что не могла его нести домой – он очень тяжелый, и он бил меня и орал. Он хочет гулять там, где хочет, и сколько хочет. И ему плевать на то, что нам пора идти в поликлинику или я банально устала. Или что нельзя громить полки в магазине. Или что нельзя зайти в метро и уехать, куда хочешь.

Я просто клала его на тротуар и плакала. А он катался по тротуару и орал. Или убегал от меня, куда глаза глядят. А я не знала, что делать. Меня ненавидели все вокруг, оглядывались. Только на камеру не снимали, а могли бы — почему нет, сейчас это принято.

Когда я пришла с ним к психиатру, из-за его ора наш разговор слышали все, потому что, чтобы врач что-то услышала, приходилось перекрикивать ор. Вся очередь тех, кто сидел за справочкой в сад. Он орал, я пыталась успокоить, а психиатр на весь коридор выкрикнула его диагноз. Дверь-то была открыла – так же принято у психиатров в районных поликлиниках! Почему бы не открыть дверь, ей же жарко!

После чего бабулька из очереди сказала в мой адрес: «Да ее саму надо к психиатру». Не знаю, за что. Я не ударила и не обозвала ребенка. Я просто пыталась подойти к нему. Он стоял в углу, монотонно орал и не давал к себе прикоснуться. Думаю, что со стороны это выглядит так, будто ребенок не узнает свою мать. Наверное, за него становится страшно. И я под взгляды всей очереди молча взяла кричащего сына, закинула на плечо и унесла.

К слову сказать, к психиатру ходила и я. И к психотерапевту. Потому что без их помощи выдержать это было невозможно. Да, они помогли, и они признавали, что в этом нет моей вины. В отличие от соседей, которые каждый вечер приходили и грозились вызвать полицию. А мой ребенок просыпался ночью, глядел на меня безумными глазами, орал и уползал под стол. А я будила мужа и плакала. Потому что ребенок не узнавал меня и просто орал. Он орал и после сна, не давая себя касаться. А я выкладывала ему «дорожку» из шестеренок, которые он очень любил, чтобы он вылез из коляски и взял попить. Потому что из моих и из папиных рук он попить не брал. И он вылезал за шестеренками от конструктора, потому что такие детки залипают на все, что вращается. А иногда не вылезал. А иногда, если это было в другом месте, у меня просто не было этих шестеренок. А потом они просто перестали работать, и надо было искать что-то новое.

Соседи слышали и приходили, потому что думали, что я его убиваю. Потому что не может ребенок так орать. Я приглашала их пройти в квартиру и показывала им живого, здорового, ухоженного ребенка.

С тех пор прошел год. Вася выправился, мы много занимались с дефектологом, логопедом, ходили на поведенческую терапию, но большей частью занималась я с ним сама. Я читала книжки и лекции, я пробовала разные методы и упражнения, и ребенок расцветал. Ночные крики кончились. А смеха стало больше, чем криков. Но смех мои соседи не замечают. И прохожие не замечают, как он смеется, когда его кружат на каруселях. Ничего этого вы не замечаете. Зато, если раз в день он ляжет на землю и закричит, а у меня кончатся силы. и я скажу матерное слово, просто в воздух, просто, чтобы прийти в себя, – сбегутся все и скажут, что нельзя так разговаривать.

Конечно, нельзя. И думаю, что тот папа, которого описала Марина, матерился не на ребенка, а на ремни. И матерился, чтобы успокоить себя, потому что мужчинам сложнее выражать эмоции. И я думаю, что он не делает это каждый день. И может быть, у него с ребенком хорошие отношения. Его просто застали в минуту слабости. Я знаю, что таких слабых минут у любого найдется в биографии, и у вас, Марина, тоже. Когда вам самим будет стыдно за то, что было.

У нас с сыном прекрасные отношения. И до того, как он лег и начал скандалить – было несколько часов взаимной любви и развлечений. Но настанет момент, когда он ляжет и заорет. Сейчас я умею себя контролировать и помогать ему выходить из истерики, но это умение пришло не сразу. Просто если такое случается, если рождается непростой, беспокойный ребенок – никто не сможет сразу научиться держать себя в руках. А если у вас ребенок спокойный, вы всегда будете думать, что это ваше достижение.

И я хочу сказать в защиту того папы. Если ребенок орет – у него в семье все в порядке. Потому что он может позволить себе орать. Дети из неблагополучных семей боятся пикнуть. Потому что получат за это. Они стараются быть незаметными. А если ребенок красный от ора – ему просто два-три года. Возможно, у него расстройство аутистического спектра. А если вы попробуете запихнуть орущего ребенка в коляску, потому что вам срочно нужно в поликлинику, а он пешком туда не пойдет – у вас это сделать не получится. Вы взмокнете. Возможно, вы заплачете. У меня так было – я плакала. Вы не сможете застегнуть эти ремни негнущимися пальцами – к тому же ребенок вырывается. Возможно, вам захочется материться. Потому что жалко и ребенка, и себя. Возможно, вы будете материться. Не потому, что ребенок вас раздражает, а потому, что его жалко, и вы просто не знаете, что делать. Это минута слабости. И вам станет легче. Вы не ударите ребенка, вы проматеритесь. Да, неприятно. Да, не стоило бы. Еще хуже, если это кто-то услышит. Но в этот момент сознание будто отключается, тебе уже настолько плохо от усталости, что ты ищешь хоть какой-то способ облегчить свое внутреннее напряжение без насилия над ребенком. Было время, я уходила на кухню и била подушки тамошнего кресла, и мне становилось легче. И появлялись силы, чтобы вернуться в комнату и успокоить Васю. На месте Марины Ахмедовой, я бы подошла к мужчине и помогла бы застегнуть ему ремни от коляски. Насилия стало бы гораздо меньше от этого, а не от ее высокопарных слов.

Насилие ли – заставлять ребенка садиться в коляску, если он не хочет гулять, а вам необходимо пойти купить хлеба или лекарство в аптеку? Насилие. Насилие ли заставлять его надевать валенки, если на улице мороз, а он хочет идти босиком? Насилие.

Жизнь детей вообще состоит из насилия. Но есть насилие необходимое – когда оно оберегает ребенка от чего-то более кошмарного. Но насилие есть насилие, и я еще не видела родителя, которому приятно было бы тащить ребенка куда-то насильно. И если мы можем найти способы делать так, чтобы малыш сделал что-то добровольно – это здорово. Мы находим эти способы. Но в случае расстройства аутистического спектра, все, что обычный ребенок даст сделать «за просто так» (причесаться, подмыться, осмотреть себя, принять лекарство, пойти куда-то…) – тут «за просто так» не пройдет. Есть способы сделать это за поощрения, за награды, есть способы сделать это без насилия, но они, увы, находятся не сразу. И возникают моменты, когда меньшее зло – просто взять вырывающегося ребенка и посадить его в коляску.

Но когда я все это написала Марине, нашлись люди в комментариях, которые мне написали вот что:

«Есть родители, которые УМЕЮТ ДЕРЖАТЬ СЕБЯ В РУКАХ. Не умеете себя держать в руках — не заводите детей. Обществу моральные уроды, родители которых не умели справляться со своими эмоциями, НЕ НУЖНЫ. Лично меня весь этот коллективный хор орущего на каждом углу, как бешеные слоны, быдла, уже достал.»

И я понимаю, что люди, которые подходят к маме или папе и снимают на камеру кричащих детей и ее (его) некрасивую реакцию, те люди, которые грозятся вызвать полицию – они жалеют не детей. Они жалеют себя. Их достал «хор орущего на каждом углу быдла». По их мнению, дети орут только у быдла. А у нас, у людей с высшим образованием, дети сами бегут в поликлинику делать себе прививки.

Однажды, когда моей дочери надо было ставить жаропонижающие свечки (лекарство пить она отказывалась) – на ее крики пришли соседи. Я объяснила ситуацию. Они сказали мне вот что: «Нас не интересует, что вы там с ребенком делаете. Нам завтра рано вставать, так что сделайте, чтобы он замолчал».

Вот что, значит. Вас действительно не интересует, что происходит на самом деле. Вы просто хотите, чтобы было тихо – и все.

Так вот, уважаемые мои. Я бы тоже хотела, чтобы мои дети заткнулись. Но для этого придется применить насилие, на которое я не способна. Потому что я хорошая мать. И они у меня кричат, если испытывают фрустрацию. Возможно, я плохо с собой справляюсь и начинаю в какой-то момент кричать тоже. Тогда я ухожу и кричу на кухне, чтобы они не слышали. Для меня это меньшее зло – выпустить пар на кухне в воздух, чем ударить ребенка. Потому что я не сделаю так, чтобы он ЗАМОЛЧАЛ. Именно это и было бы насилие – СДЕЛАТЬ ТАК, ЧТОБЫ ОН ЗАТКНУЛСЯ. Но не говорите, что вас интересует будущее моих детей. Не говорите, что вас заботит, что они обидятся на неосторожное слово, высказанное мной в порыве гнева (если так происходит, кстати, я всегда извиняюсь перед ними).

Вас заботит только одно – чтобы они не орали, а вы могли спокойно делать покупки в Икее, летать самолетами, есть в кафе и ходить по улицам. Вот что вас интересует на самом деле.

И если это не так, если вас действительно заботит ребенок – помогите его маме или папе вернуться в адекватное состояние. Если хотите действительно помочь – спросите, чем вы можете помочь. Вспомните о том, что если бы ребенка били или ругали регулярно, он не стал бы орать на всю улицу. Он боялся бы пикнуть. И если у мамы эпизодически сдают нервы, и она выругалась на ребенка или просто в воздух – пожалейте маму. Она не будет такой всегда. Тоддлер подрастет, а она найдет способы сделать так, чтобы он не кричал. Но ваши гневные слова могут стать последней каплей в усталости, и она всю ночь будет вспоминать ваши упреки и плакать.

За стенкой у меня кричит младенец. Кричал и ночью (как и полагается младенцу). Я слышу, как мама, видимо, измученная недосыпом, начинает причитать: «Замолчи, замолчи, замолчи, замолчи…». Можно ли так разговаривать с младенцем? Нельзя. Но я включаю голову. Во-первых, она рядом. Она не ушла и не оставила его орать. Во-вторых, он продолжает кричать – значит, она не закрывает его рот насильно. Скорее всего, она пытается его укачать и просто очень устала… Не смотрите на слова. Она выспится, и сама будет переживать, что так себя вела, я знаю. Если вы видите или слышите кого-то в слабую минуту – не делайте так, как поступил библейский Хам, рассказывая

18-летний водитель автобуса Кайл Касвелл заканчивал свой маршрут, когда увидел в зеркало заднего вида, как женщина с тремя детьми бежит за автобусом следом.

«Я подумал, что они просто опоздали и остановился», — рассказывает Кайл. На самом деле, женщина пыталась скрыться от своего бывшего партнера, который находился где-то поблизости и угрожал ей. С ее слов, они встретились для того, чтобы обсудить детали расставания, но беседа быстро пошла не по плану, и обидчик начал угрожать своей бывшей.

Женщина с детьми доехала до конечной остановки и уже собиралась выходить, но Кайл понял, что не может отпустить ее одну с тремя детьми в неизвестность — обидчик может вскоре их обнаружить. Водитель попросил у начальника автобусной станции разрешения сойти с маршрута и, получив его, отвез женщину с детьми в безопасное место на другом конце города.

Руководство компании, которой принадлежит автобус, высоко оценило поступок своего сотрудника. «Мы очень гордимся Кайлом — он действовал разумно и смело», — прокомментировал ситуацию босс водителя. За этот поступок Кайл был также награжден мэром города почетной грамотой.

Вчера была годовщина премьеры прекраснейшего мультфильма Хаяо Миядзаки «Унесенные призраками». В честь этого мы собрали для вас десять интересных фактов об этом шедевре

А сегодня день рождения Гарри Поттера! Любите его, читали книги?

А если книги были бы такими — стали бы читать?

В тот день три года назад Ярослава вышла в магазин, оставив троих детей с папой. Вскоре ей позвонил муж: младший — 11-месячный Яша — проглотил какой-то предмет. Кажется, это батарейка. Мы записали историю Ярославы и ее семьи.

В больнице Яше сделали рентген, который показал: в пищеводе у сына застрял круглый предмет

То, что Яша проглотил какой-то предмет, заметил сидевший рядом с ним мой средний шестилетний сын Миша. Он сразу сказал об этом отцу, и муж позвонил мне. Он не был уверен, что Яша что-то съел, мы думали, что это вообще может быть монетка. Но я сразу прибежала из магазина домой. Интуиция подсказала, что нужно вызвать скорую помощь. Пока мы ждали врачей, сына начало подташнивать. Мы попробовали вызвать рвоту и поставить клизму.

Позже в больнице нам объяснили: при проглатывании инородного тела так делать нельзя — любое вмешательство может только сильнее повредить органы.

В больнице Яше сделали рентген, который показал: в пищеводе у сына застрял какой-то круглый предмет. Врачи решили, что это монетка. Меня это удивило — я не могла понять, откуда у нас дома на полу могла оказаться монетка.

Был уже вечер, и врач, который мог достать предмет из пищевода, уехал в другой город. Мы дозвонились ему и остались в больнице — ждать его возвращения. Но тут Яшу начало рвать чем-то черным. Я запаниковала, побежала к медсестре. Она мне ответила: вы не беспокойтесь, это же монетка, ничего страшного, вот если бы это была батарейка, — тогда было бы страшно.

Я тут же позвонила мужу, который остался дома со старшими детьми, и попросила его показать среднему сыну батарейку — узнать, не она ли это была. Сын подтвердил, что это была батарейка-таблетка. Тогда стало ясно, что ситуация опасная и счет идет на часы.

Позже я восстановила в голове цепь событий: Яша играл на полу с музыкальной книжкой, и из нее выпала батарейка — отсек для батареек плохо закрывался.

Мы решили, что отделались малой кровью

Врач приехал и достал почерневшую батарейку. Она уже начала окисляться и оставила ожог в пищеводе. Яше прописали антибиотики, которые должны были помочь зарубцевать рану. Потом нас выписали. Мы решили, что отделались малой кровью.

Но оказалось, что все только начинается. Близился Новый год, и на праздники к нам в гости приехали родители. Яше тогда можно было есть только жидкую еду и в маленьких количествах. Мы соблюдали эти правила, но моя мама покормила его, а я этого не заметила — подумала, что сын голоден и тоже решила его покормить. Яшу вырвало. Я решила покормить его грудью, но, взяв на руки, почувствовала, что он не просто засыпает, а как будто «уходит». Я испугалась, рассказала об этом мужу, и мы поехали в больницу. Когда мы приехали, Яша был уже почти без дыхания.

Оказалось, что когда его вырвало, из-за давления внутри пищевода на месте ожога произошел разрыв, и вся жидкость, которая была в животе, вошла в легкие. Вслед за разрывом пищевода произошел разрыв легких.

Воспоминания об этом времени до сих вызывают во мне очень тяжелые чувства. Мы не знали, сколько часов или дней проживет ребенок.

У Яши начался сепсис, антибиотики не действовали, восстановить организм не получалось. Я благодарна врачам за то, что они не стали делать пластику пищевода: такое хирургическое вмешательство означало бы инвалидность. Врачи оказались очень хорошими — они выжидали, делали переливания крови, пробовали разные антибиотики, которые в какой-то момент начали действовать.

Почти месяц Яша пролежал в коме. Потом он стал иногда шевелить ручками и как-то раз выдернул внутривенный катетер, по которому ему поступало питание. Так он показал нам, что он голодный: мол, хватит меня кормить через катетер, я хочу кушать нормально. Врачи стали вводить ему смесь через трубочки, и ребенок пошел на поправку. Для всех это было чудом. Яша восстанавливался у нас на глазах. Его перевели в общую палату, а через некоторое время выписали.

Сейчас ему четыре с половиной года. Осенью мы пойдем на плановый осмотр. Возможно, нужно будет немножко расширить пищевод, потому что в том месте, где остался рубец, пищевод не расширяется, а организм растет. Но врачи говорят, что это уже не угрожает жизни.

После этой истории я стала гораздо бдительнее: лучше лишний раз проверить все болтики на игрушках. Но в то же время я понимаю, что за всем уследить невозможно. Ребенок сидел в полутора метрах от отца, и это не помогло избежать страшной ситуации. Видимо, нам через это для чего-то нужно было пройти.

Этот опыт очень сильно повлиял на Яшу. Когда он вышел из больницы, нам показалось, что перед нами маленький мужичок: как будто ребенок стал взрослым, пришел к нам с другой планеты.

Он изучал, как все устроено, повторял все за взрослыми, потому что очень хотел делать все как взрослый человек. Например, сейчас он сам встает, одевается, чистит зубы. Если разольет воду — берет тряпочку и сам все вытирает. Для меня это удивительный ребенок, который всегда знает, чего он хочет.

Для нашей семьи это стало большим уроком, который научил нас доверию богу и миру. В той ситуации ничего нельзя было сделать — просто день ото дня ждать, что ребенку станет лучше и что ничего не изменится в худшую сторону. Мы до конца верили, что все будет хорошо и что наш ребенок выкарабкается благодаря своей воле к жизни. Он у нас действительно жизнелюб и очень целеустремленный человек. Он самый взрослый человек в нашей семье и, по-моему, это удивительно.

Колонка Иры Зезюлиной

5 причин моей ненависти: почему прогулки с коляской бесят матерей

Моей младшей дочери исполнился месяц! Я приняла праздничный душ (это такой, который длится дольше сорока секунд), завязала праздничный пучок на голове и замазала праздничные синяки под глазами праздничным консилером. После этого праздник закончился, потому что мне с маленьким человеком предстоял путь в поликлинику.

Знаете, дорога с коляской в наших реалиях напоминает путешествие Фродо в Мордор. Тут тебе и взбирание в горы, и переход через какие-то болота, но в конце тебя не заберут орлы, так что придется еще и обратно ползти. Короче, сплошные преграды и испытания.

1.  Хоббиту не выбраться из норы

Сейчас я живу в современном доме, где лифт сразу приходит на цокольный этаж, поэтому никаких препятствий для выхода из дома не испытываю. Но пять лет назад я с новорожденной дочерью жила в обычном доме, знаете, такой, где выходишь из лифта, и нужно преодолеть еще восемь ступенек? Восемь ступеней позора, называла я их.

И вот ты после часа укладывания, переодевания, потных сборов наконец вываливаешься из лифта с коляской, а тут эти восемь ступеней. Самой спустить коляску с новорожденным не получалось, приходилось ждать прохожих, которые согласились бы помочь.

Мне кажется, в большинстве домов России пандусы или отсутствуют как вид, или своей конструкцией скорее больше похожи на неудачный аттракцион — ты куда-то падаешь, но это как-то невесело. А еще есть дома без лифта и квартиры на пятом этаже. Мамам, живущим в таких условиях, считаю, должны доплачивать за героизм.

2. У хоббита на пути преграды

Как-то открыла форум, где советовали, как выбрать детскую коляску. Большинство комментаторок писали про большие колеса: «Берите большие колеса, чтобы удобно было запрыгивать на бордюры и ямы проезжать». И так грустно от этого стало.

Понимаете, нам приходится искать определенные коляски не для экстрим-похода в горы с ребенком, не для путешествия по песчаным сопкам, а чтобы просто дойти из точки А в точку Б. Получается, что прогулка с коляской до ближайшей «Пятерочки» — это своего рода экстрим-поход. Зачем мне ходить в фитнес-клуб, когда у меня есть коляска, а вокруг бордюры, ямы и лестницы?

3. Хоббит спускается в подземелье

Повезло, если вы живете в месте без подземных и надземных пешеходных переходов. Иначе, переход дороги — это особый вид пыток. Спустить коляску по двум железкам (которые не совпадают с шириной колесной базы, но при этом почему-то именуются пандусами), не развить при этом скорость света и не навернуться — задача со звездочкой. Доступная среда во всей красе.

А надземные переходы не так уж плохи, не считая того, что время, потраченное на подъем и спуск, напрочь отбивает желание по ним ходить.

4. Хоббит против автобуса

Даже если вам достался автобус с современным заездом без ступеньки, попотеть все равно придется. Водитель в пробочном угаре не всегда подъезжает достаточно плотно к остановке, а значит, берите, женщины, коляски в свои крепкие руки и тащите в салон как можете. Только места вам не уступят, еще и будут укорительно молчать в вашу сторону, потому что нечего с дитем разъезжать, дома сидеть нужно!

5. Хоббиту не покорить эту крепость

Казалось бы, вот и цель всех приключений — вход в нужное здание, только чтобы в него попасть, нужно открыть двери (одна открывается от себя и следом еще одна, которая на себя). Обычная ситуация для человека без коляски, в остальных случаях придется или вспоминать волшебное заклинание, или проявить чудеса эквилибристики, где ты пытаешься подцепить дверь ногой и остаться при этом приличным человеком.

Вот и гуляют мамы вокруг дома. Потому что каждый выход куда-то дальше превращается в путь полный опасностей и непреодолимых преград. Фродо со своим кольцом точно бы не справился.

Вы уже наверняка видели новость о том, как Уилл Смит ударил комика за шутку над его женой, дело происходило на премии «Оскар». Ну а мы не смогли пройти мимо.

#чипсмемы