Статистика ВК сообщества "MILITARIA"

0+
военная история

Графики роста подписчиков

Лучшие посты

КОГДА В РОДЕЗИИ СТАЛИ УБИВАТЬ БЕЛЫХ ФЕРМЕРОВ, ПРАВИТЕЛЬСТВО ВВЕЛО МАКСИМАЛЬНО УПРОЩЕННЫЙ ПОРЯДОК ВЛАДЕНИЯ "ОРУЖИЕМ ДЛЯ ЗАБОЯ СКОТА": БЕЗ СЕРТИФИКАТА, НЕ ВЫШЕ КАЛИБРА 5,59 мм

Родезия — африканский рай белых, которому не оставили шансов. Там не было официального, закрепленного в законах апартеида, как было у соседей в ЮАР, не было и критических расовых проблем — подавляющее большинство чёрных нисколько не волновало, что ими правят белые, до тех пор пока белые строили школы, больницы и обеспечивали черных работой. Однако это не устраивало т.н. «цивилизованный» мир. И прежде всего Британию. Родезия до 1962 года была самой безопасной страной Африки, в которой полиция обходилась без оружия. Это обуславливало ее высокую привлекательность для туристов со всего мира. Но в 1965 году все закончилось – ориентированная на СССР партия ЗАНУ и ориентированная на КНР и маоизм партия ЗАПУ, встали на путь террора, а Британия делала вид, что ничего не происходит.

С того момента, как расценив одностороннее провозглашение независимости Родезии и её непризнание мировым сообществом как слабость правительства, руководители ЗАНУ Роберт Мугабе и ЗАПУ Джошуа Нкомо начали в 1965 году проведение террористических акций против не только правительственных войск, но и с местным населением. Бойцы ЗАПУ и ЗАНУ нападали на фермы белых колонистов и приграничные деревни, населённые чёрными, уничтожая всё живое. Также широкую известность получил террористический акт в супермаркете в столице страны Солсбери и сбитие двух мирных пассажирских авиалайнеров, в ходе которых террористы добивали выживших. Численность население Родезии составляла 5 миллионов человек, из которых лишь 225,000 были белыми. При этом под контролем белого меньшинства находилась большая часть земельных наделов.

И вот, белых стали нещадно убивать. От постоянных засад существенные потери несли родезийские колхозники фермеры. Сельскохозяйственные работники, которые часто передвигались по отдаленным районам буша в одиночку и были подвержены опасности попасть в засаду. Но гражданское население Родезии было не из робкого десятка. Это были ветераны, яркие представители рабочего класса и родезийцы во втором или третьем поколении. Это не "недавние иммигранты" или "понаехавшие", как многие думают, не изучив вопроса. Это были граждане своей страны, на своей земле, и не ощущали себя здесь некой формой "осевших пришельцев извне".

Но откуда у гражданских оказалось столько оружия и в таком обширном доступе? Большинство почему-то уверены, что в Родезии свободно можно было всё и приобретать, и хранить, и носить открыто и скрыто любое оружие и средства поражения. Это не совсем так, хотя фотографии вроде как говорят об обратном.

В Родезии в свободном обороте после 1972 г. находилась пневматика, винтовки калибра .22lr без права ношения, спортивное оружие без права ношения, сигнальное оружие, и огнестрельные устройства для забоя скота. Автоматическое оружие (в т.ч. пулеметы) было доступно отдельным группам населения, гражданский оборот такого оружия регулировался прочими подзаконными актами и "соглашениями".

В сети есть два Firearms act: от 1957 г. и от 1972 г., причем последний с поправками действует в Зимбабве и сейчас. Так вот, в соответствии с указанными выше Firearms act от 1957 г. "ни одно лицо не вправе покупать, приобретать или иметь в своем распоряжении какое-либо огнестрельное оружие или боеприпасы, если это лицо не является обладателем действующего сертификата на огнестрельное оружия".

Свободно приобретать, хранить, носить, и использовать можно было ракетницы и боеприпасы к ним, а также пневматику. "Сертификат" на огнестрельное оружие; выдавался гражданам по принципу 'shall-issue', т.е. после обращения гражданина в местную разрешаловку и проверки его на всякое - сертификат должен быть выдан дееспособному законопослушному гражданину. Соответственно, производство и торговля огнестрельным оружием и боеприпасами были возможны только при наличии действующей лицензии.

Далее, что же было запрещено к приобретению, хранению и ношению гражданским лицам?

'Не должно быть законным для любого лица, кроме лица, состоящего на службе государства или лица, уполномоченного в этом в письменной форме от имени Министра, или лица, временно уполномоченного от имени Министра, путем уведомления в соответствующем законодательном акте, продавать, передавать, покупать, приобретать или иметь в своем распоряжении:

(a) любое огнестрельное оружие, которое сконструировано или адаптировано таким образом, что при нажатии на спусковой крючок снаряды (снаряд в широком смысле, т.е. и метаемое нечто, и боеприпас в целом) продолжают разряжаться, пока давление на спуск не будет снято или магазин, содержащий боеприпасы не будет пуст; или

(b) любое оружие любого вида, разработанное или адаптированы для метания (сброса) любых вредных (опасных, ядовитых) жидкостей, газа или чего-то подобного; или

(c) любые боеприпасы, содержащие или предназначенные, или адаптированные для того, чтобы содержать любое такое вредное (ядовитое, опасное) вещество;

(d) любое огнестрельное оружие или боеприпасы, поименованные, или любое огнестрельное оружие или боеприпасы класса, или типа, определенного Министром, путем уведомления в соответствующем законодательном акте; или

(e) любые приборы (устройства), глушащие звук выстрела огнестрельного оружия.

Положения Firearms act 1972 г. упрощают правила приобретения, владения и транспортировки огнестрельного оружия для граждан в целом и для оружейных дилеров и аукционистов в частности. Теперь граждане могли свободно владеть и распоряжаться любым сигнальным оружием и огнестрельными устройствами для забоя скота. Любое лицо может, без получения сертификата на огнестрельное оружие, использовать малокалиберные винтовки калибром, не превышающим 5,59 мм, широко известным как "два-два" (.22 lr), и соответствующие боеприпасы на стрельбище или в тире. Член оружейного клуба (стрелкового спортивного клуба), может, не имея сертификата на огнестрельное оружие, иметь в своем распоряжении огнестрельное оружие и боеприпасы, тогда, когда задействован в качестве такового члена или в связи со стрелковой практикой.

Чтобы все понимали градацию: малокалиберные (менее 6,5 мм), нормального калибра (6,5—9,0 мм), крупнокалиберные (9,0—20,0 мм). Калибр до 20 мм — стрелковое оружие, свыше 20 мм — артиллерия. Для сравнительного понимания: 22 (5,6 мм) — калибр боеприпасов винтовки ТОЗ-8 (ТОЗ-10, ТОЗ-12); .223 (5,56 мм) — калибр боеприпасов автоматической винтовки М16; 5,45 мм — калибр боеприпасов автомата АК-74.

Существует огромное количество моделей оружия, рассчитанных на использование данного вида патрона, в том числе:

револьверы:
Ruger LCR
Mateba MTR-14

самозарядные пистолеты:
Ruger MK I/II/III/IV
High Standard HDM
в том числе, спортивно-тренировочные пистолеты: ИЖ-34\35, Пистолет Марголина, МЦ-3 и др.

однозарядные пистолеты: LifeCard .22LR

винтовки и карабины, в том числе: однозарядные спортивные и спортивно-тренировочные винтовки: ТОЗ-8, ТОЗ-12, СМ- 2, Ruger no. 1 и др.

спортивные и спортивно-тренировочные магазинные винтовки: ТОЗ-9, БИ-7-2 и др.

охотничьи магазинные винтовки и карабины: Соболь, ТОЗ-11, ТОЗ-17, ТОЗ-18, ТОЗ-78, CZ-452, CZ-455 и др.

самозарядные винтовки: AR-7, ТСВ-1, МЦ18, CZ-512 , ТОЗ-99, МР-161К и др.
комбинированное охотничье оружие (комбинированные ружья, штуцера и др.)

малокалиберные снайперские винтовки: СВ-99 и др.

образцы бесшумного оружия для сил специального назначения: пистолет «High Standard HDM».

автоматическое оружие: Пулемёт Блюма, American-180 и др.

Пожалуй, наиболее экзотический пример — малокалиберный пулемёт Блюма, использовавшийся в довоенные годы для обучения личного состава РККА стрельбе из пулемётов Максима и Дегтярёва, а впоследствии — для отстрела волков в некоторых охотхозяйствах.

Упрощенный порядок владения оружием был введен также для муниципальных и государственных служащих различных категорий и ведомств (ветеринарный контроль, департамент лесного хозяйства и пр.). Упростился порядок владения и распоряжения оружием в процессе ведения наследственных дел, при распоряжении оружием туроператорами и организаторами охот (аналогичный закон сейчас действует на канадщине, где аутфитеры имеют право на ношение короткоствольного оружия при проведении охот и туристических мероприятий, тогда как обычным гражданам это запрещено). Тем не менее владение и распоряжение автоматическим оружием гражданам Родезии было всё так же запрещено.

Однако, запрет автоматического оружия для гражданских лиц не являлся абсолютным, так как Министр может дать разрешение, позволяющее гражданам владение таким оружием. "Министр" в данном контексте означает министра внутренних дел или любого другого министра, которому премьер-министр может, время от времени, делегировать полномочия по администрированию настоящего Firearms act. "

Тем не менее представитель Секретариата по огнестрельному оружию заявил в ноябре 1976 года, что "для людей, живущих на фермах, положения (закона об оружии) могут отличаться. Разрешение на владение полностью автоматическим оружием можно было бы получить через канцелярию премьер-министра". [Rhodesia Herald, 1.12.76]. Кроме того, лицо, которому в соответствии с письменным соглашением с государством, было предоставлено огнестрельное оружие и боеприпасы, принадлежащие государству, может, без получения сертификата на огнестрельное оружие, распоряжаться оружием и боеприпасами в соответствии с условиями соглашения.

Относительно просто с владением оружием было у "резервистов" полиции на местах: под "резервистами" тут подразумеваются гражданские, добровольно пошедшие на сотрудничество с администрацией (что-то типа "помощников шерифа" или продвинутой ДНД, также резерв BSAP).

Таким образом, не состоящий на военной или полицейской службе гражданин Родезии мог законным образом владеть, в том числе, автоматическим оружием, но ни о каком свободном владении гражданами автоматическим и прочим огнестрельным, за исключением винтовок калибра .22 lr и спортивного оружия, не было и речи. Наиболее близкой аналогией является, по всей видимости, ситуация с владением оружием у израильских поселенцев "на территориях".

311 88 ER 4.8565
ПИК КУРТУАЗНОЙ СКУКИ НА ВОЙНЕ ПОРОДИЛ "САМУЮ МАССОВУЮ ДУЭЛЬ СРЕДНИХ ВЕКОВ" - "БОЙ ТРИДЦАТИ" (1351)

Девятый год англичане и французы месили ногами бретонскую грязь. В этой войне не было громких битв и сражений огромных армий, не было яростных шевоше. Она вся была соткана из осад мелких замков, рейдов небольших отрядов на зазевавшиеся заставы противников и боёв локального значения за одну-единственную «стратегическую» корову в округе. Ни одна сторона не добилась решающего успеха над противником. Война в этой кельтской дыре Франции зашла в тупик.

26 марта 1351 года господа рыцари пришли к выводу, что решить дело поединком проще, чем крошить свои армии в капусту. Тогда то в Бретани, ставшей ареной Столетней войны между Англией и Францией, и состоялось сражение, которое произвело огромное впечатление на умы современников. Этот знаменитый эпизод Столетней войны вошел в историю под названием "Бой тридцати" (фр. Combat des Trente). Это был формальный пеший поединок английских рыцарей и сквайров, а также их немецких, фламандских и бретонских союзников, с одной стороны, против тридцати бретонских (французских) рыцарей и оруженосцев с другой, который состоялся 26 марта 1351 года во время так называемой войны за бретонское наследство. Этот бой стал одним из самых знаменитых эпизодов войны, хотя сведения относительно причин, места и условий поединка в разных источниках значительно разнятся.

Формальным поводом для поединка послужило грубое нарушение брандербуржцем Робертом (или Ричардом) Бембро (Бемборо), капитаном замка Плоэрмель, перемирия в округе, находившимся под управлением Жана де Бомануара, французского командующего крепостью Жослен и коннетабля Бретани. Маршалу-коннетаблю Бретани Жану де Бомануару, командующему французским гарнизоном крепости Жослен, доложили, что англичане нарушили заключенное накануне перемирие и напали на французские части.

Подобные стычки происходили постоянно, обычно на них не обращали внимания. Но в этот раз де Бомануар сел на коня и поехал прямиком в занятый противником замок, чтобы лицом к лицу поговорить с врагом о рыцарском кодексе и правилах войны. У него, дворянина самых благородных кровей, накопилось много соображений на этот счет. Но оказалось, что англичан в замке — раз-два и обчелся, зато полно немецких и фламандских наемников. Их командир Ричард Бемборо поднял француза на смех и посоветовал не быть наивным. Де Бомануар выразил свои мысли иначе, употребив слова «бесчестье» и «отребье». Бемборо заявил, что как раз таки только врожденное чувство рыцарской чести мешает ему отрубить французу голову прямо здесь и сейчас. Де Бомануар заверил наемника, что ему ничего не мешает встретиться в честном поединке, в котором Бог укажет, на чьей стороне правда… Тут у мужчин загорелись глаза, и они принялись деловито обсуждать условия боя.

Стороны условились встретиться «у дуба Ми-Вуа (то есть на полпути)» между замками Жослен и Плоэрмель. Договорились сражаться тридцать на тридцать, в пешем строю в ожесточённой схватке с применением любого оружия, условие победы — все участники одной из команд должны быть убиты или взяты в плен. Сдавшиеся в плен выходят из боя и под честное слово остаются в стороне, пока не погибнет пленивший их рыцарь. Рыцари произвольно выбирали оружие, поэтому некоторые сражались весьма оригинальными образцами, например, молотом или кривым ножом. В общем, расписали все подробненько, почти как в правилах УЕФА.

Распрощались Бемборо и де Бомануар по-приятельски, предвкушая славу и удовольствие, которые принесет им завтрашний день. О заключенном накануне перемирии забыли оба. Французы горели желанием расквитаться с нарушителями, поэтому с их стороны желающих было гораздо больше, чем формально требовалось для участия в поединке. Называть участников англичанами и французами – тоже дело абсолютно условное. Французы выставили в бой девять рыцарей и двадцать одного оруженосца (все бретонцы). С английской стороны также было тридцать бойцов (англичан было всего восемь – Хью Кэлвли, Роберт Ноллес, Томас Уолтон и Ричард де ла Ланд, эсквайр Джон Пессингтон, латники Дэгуорт и Джон Рассел, остальные – немецкие, фламандские и бретонские наемники, сам Бембро – бранденбуржец).

Согласно бретонским хроникам, ранним, погожим утром 26 марта 1351 года обширная луговина на полпути между замками Жослен и Плоэрмель, начала заполняться зрителями — разночинным людом, благородными и простолюдинами: дамами, слугами, священниками, солдатами обоих гарнизонов, пронырливыми торговцами и крестьянами. Специальные наблюдатели по сигналу должны объявляли начало боя, а также оказывали медицинскую помощь раненым участникам. Противники с любопытством рассматривали друг друга, особенно, когда герольды выкрикивали имя очередного участника турнира.

Наконец, после соблюдения последних куртуазных формальностей, с громким «Allez!» («Пошли!), герольд махнул рукой и две окованные железом шеренги двинулись навстречу друг другу. Ряды тут же перемешались. Копья, даже укороченные, оказались бесполезны, и их побросали, взявшись за мечи и топоры. В такой рубке на близкой дистанции опыт был на стороне англичан (действительно англичан там было только семеро, но формально противники французов сражались за англичан), многие из которых были профессиональными пешими латниками, тогда как все французы были кавалеристами. Англичане почти сразу убили двух французов, а еще одного ударом молота по шлему сбили с ног, но он смог подняться. Еще троих они оттеснили от основной группы, окружили и заставили сдаться. Де Бомануар криками заставил французов сомкнуть ряды. Какое-то время англичане пытались проломить их строй, но быстро выдохлись в тяжелых доспехах на полуденном солнце.

По взаимному согласию стороны разошлись для передышки. Как только герольды развели стороны, слуги бросились на поле, чтобы вытащить с места схватки убитых и раненых. Рыцари повалились на траву как уставшие псы, переводя дух, подставляя лица свежему ветру и глубоко втягивая воздух. Многие утоляли жажду вином из поднесённых кувшинов. На перерыв противники ушли со счётом: четыре трупа у французов против двух у англичан.

Во время передышки командир французов сделал все, что мог, для укрепления боевого духа своей команды — произнес речь о великих победах над сарацинами и посвятил в рыцари одного оруженосца. Пока де Бомануар вдохновлял своих подчиненных, капитан Бемборо разрабатывал план действий. Как только прозвучал сигнал на продолжение схватки, англичане немедленно начали воплощать его в жизнь. Двое из них с разбега врезались щитами в щиты французов и оттеснили их, освободив дорогу своему капитану. Тот прорвался по этому коридору в самую гущу французов, столкнулся лицом к лицу с де Бомануаром, схватил его в объятия, поднял и с силой швырнул на землю. Меч француза отлетел в одну сторону, щит — в другую, и прежде чем он успел опомниться, Бемборо дважды ударил рукоятью меча по забралу, разбив ему лицо в кровь.

— Пить! Пить! – хрипел рухнувший в траву капитан. На что один из его рыцарей мрачно пошутил: — Пей свою кровь Бомануар, дело будет за нами!!! — и еле живые бойцы разразились жутким смехом.

Он приказал сдаться, приставив свой кинжал к глазнице шлема коннетабля. План наемников был прост: вывести из боя командира французов, так как было очевидно, что без него они сопротивляться не смогут. Бемборо одним броском решал исход боя. Но наемника подвела жадность — обычный недостаток для человека его профессии. Выкуп за маршала-коннетабля Бретани был бы огромен, и Бемборо захотел взять его живым. Но пока он ждал ответа от почти потерявшего сознание де Бомануара, французский рыцарь Ален де Корваль ударом копья сбил с него шлем, а другой француз — дю Буа — вогнал острие меча в горло.

Глядя на агонизирующее в луже крови тело своего капитана, англичане опешили. Их порядок смешался, они сбились в некий аналог каре и вяло отбивались от атак французов, которых труп Бемборо воодушевил намного больше, чем истории про сарацинов.

Положение англичан стало еще хуже, когда трое взятых ранее в плен французов покинули свои места для пленных и вернулись в битву. Это было явное нарушение договоренностей, так как в плен их брал не убитый Бемборо, но спорить о правилах в пылу боя не приходилось. Французы окружили англичан и ломали их щиты тяжелыми ударами. После гибели Бемборо командование англичанами взял на себя оруженосец Крокар. Он не имел на это права ни по социальному статусу, ни по положению в отряде, но сражался так яростно, что позднее был признан лучшим бойцом в их команде (среди французов современники сочли лучшим де Бомануара). Почти все воины и той и другой стороны были многократно ранены, их доспехи помяты, оружие потеряно или сломано. Бой длился уже больше часа, люди были измотаны настолько, что едва держались на ногах. И в этот момент случился самый спорный эпизод битвы. Исход турнира-сражения решил конный таран Гийома де Монтобана.

Французский оруженосец по имени Гийом де Монтобан покинул строй и бросился бежать. Он подбежал к привязанным неподалеку лошадям, сел на своего тяжелого коня и, разогнавшись, влетел в толпу англичан, сбив с ног многих из них. Он проломил английскую линию, раскидав в стороны семерых. Развернувшись, он отъехал в сторону и повторил свой маневр. Французы ринулись в открывшуюся брешь и быстро убили нескольких противников. Оставшиеся в живых англичане дрогнули, а потом сдались. Победили французы, которые больше упражнялись в боксе и искусстве живопыряния противника. Девять англичан были убиты, остальные сдались. Их привезли в замок Жослен и вскоре отпустили за символический выкуп. Французы в Бою тридцати потеряли шесть человек.

Вот только на войну он не оказал никакого влияния. Войска продолжали месить грязь вплоть до 1364 года, когда на поле битвы при Оре убили Карла де Блуа. Герцогом Бретани стал Жан V де Монфор, вассал и союзник Эдуарда III, женатый на его дочери и впоследствии принявший деятельное участие в Столетней войне на стороне англичан. Это сражение не имело никакого военно-политического значения, но стало широко известным современникам и едва ли не самым обсуждаемым событием Столетней войны. Бретонцы сочинили о нем балладу, из которой нам известны подробности боя и имена участников. Эта мелкая схватка, больше похожая на турнир, чем на битву, поставила перед дворянами того времени интереснейший вопрос: можно ли считать победой победу, достигнутую подлым путем? Об этом еще долго спорили во всех замках Франции и Англии.

274 55 ER 4.1715
ЧТОБЫ ВЫТАЩИТЬ СТРЕЛУ ИЗ ГОЛОВЫ ГЕНРИХА V, ИЗ ТЮРЬМЫ ВЫТАЩИЛИ ХИРУРГА-ФАЛЬШИВОМОНЕТЧИКА, КОТОРЫЙ ПРОВЕЛ ПЕРВУЮ В МИРЕ ЧЕЛЮСТНО-ЛИЦЕВУЮ ОПЕРАЦИЮ, СОЗДАВ ПО ПУТИ ЩИПЦЫ-ЭКСТРАКТОР

Принцу Генри было всего 16 лет, когда он вместе с силами своего отца отправился в 1403 году в Шрусбери в Западной Англии, чтобы сразиться с повстанческой армией во главе с Генри “Гарри Хотспуром” Перси. 16-летний Генрих Монмут, принц Уэльский, возглавлял левый фланг королевской армии. Правое крыло королевского войска было обращено в бегство, а лучники повстанцев засыпали противников стрелами. В пылу боя молодой принц повел свой отряд на вражеских лучников. Он открыл забрало шлема, чтобы вдохнуть воздуха (по другой версии хронистов, чтобы отдать приказ) и в этот момент стрела попала ему в голову (!) под левый глаз рядом с носом, застряв в кости задней части носа у шейных позвонков. До позвоночника оставалось 6-7 миллиметров! Если бы острие углубилось еще на 3 сантиметра, история не знала бы победителя при Азенкуре, а Шекспир не написал бы пьесу «Генрих V».

Самое поразительное, что Генрих V не отступил и сражался со стрелой, застрявшей в его лице, сломав древко. Сэр Генри Перси предпринял атаку, нацеленную на короля. Королевское знамя пало и знаменосец был убит, однако сам сэр Перси при этом погиб, при чем тоже, когда поднял забрало и был сражен выстрелом. После некоторой неразберихи стало, наконец, ясно, что король жив, а предводитель мятежников убит. На этом битва завершилась.

Генриху пока везло. Пройдя над щекой, стрела вошла под углом и пробила тонкую кость верхнечелюстной пазухи, затем проникла сквозь нос и оказалась рядом с челюстной костью или нижней челюстью рядом с сонной артерией. Стрела не задела жизненно важных органов, но застрявший в черепе наконечник представлял угрозу жизни, и вскоре у принца началось воспаление и сильный жар. Наконечник оставался в самой дальней части кости черепа, на глубине 15 сантиметров, едва не попав в ствол мозга и окружающие артерии. К счастью, оставшийся наконечник был полым, что сыграло важную роль.

"Наконечник чаще всего был зазубренным и не позволял вытащить стрелу, просто дернув за неё." Так нам долго писали и говорили. Это миф! То, что стрела была снабжена зацепами, которые не давали вырвать ее из раны, еще раз, миф. Такие стрелы использовались для охоты. В сражениях были в ходу другие стрелы. Это были наконечники кинжального типа, четырех или трехгранные. Стрелы поставлялись в армию отдельно от наконечников. Древки складывались в бочки, а наконечники шли в ящиках. Комплектовались они уже на месте самими лучниками. Каждый лучник обязан был при себе иметь 3-4 пучка стрел. Носили они их заткнув за пояс. Колчаны появились значительно позже и особой популярностью не пользовались. Стрелы лучники снабжали наконечниками самостоятельно перед боем.

Делалось это просто: наконечник одевался на стрелу, если он слишком сильно болтался, то его предписывалось закрепить на древке стрелы при помощи расплавленного воска. Наконечник держался на стреле еле-еле, поэтому при попытке вытащить стрелу он легко соскальзывал и оставался в ране. Молодые храбрецы, что решались на подобное, быстро умирали от болевого шока прямо на поле боя. Выход здесь только один — проталкивать стрелу насквозь, чтобы можно было выдернуть её за наконечник и не нанести себе больших повреждений. Главное, чтобы на пути стрелы не оказались кости или сухожилия. Если на пути стрелы есть кость или сухожилие, то здесь придется поработать скальпелем, так как протолкнуть её не получится. Несколько ровных разрезов, чтобы расширить рану, а потом медленно извлечь древко. Если же оно отпало, то при помощи пинцета придется вытащить сам наконечник. Хирурги прошлого делали это медленно и не гнушались пользоваться ножами, чтобы не оставить наконечник в ране.

Удивителен и чудесен еще и другой факт: колчаны среди английских лучников XIV века не были распространены: для того, чтобы вынуть стрелу из колчана, требовалось довольно много времени, в результате чего замедлялась скорость стрельбы. Поэтому чаще всего стрелы втыкались в землю прямо перед лучником. "Сила земли" таких стрел давала необратимое в 80 % случаев приводило к заражению и воспалению, так же развитию абсцессов. Именно из-за того, что раненые стрелами очень часто умирали в мучениях послужило поводом для возникновения легенды среди французских солдат, что мерзкие англичане кропят свои стрелы ядом, который им поставляет сам сатана. Кстати, повреждения наносимые стрелами практически никогда не были смертельными. Но лук играл огромную роль на поле боя за счет скорострельности.

Заражение крови это 26-40 часов оставшейся жизни. В то время еще быстрее. Скорее всего, стрела прилетевшая в лицо будущего короля, была взята из набиравших тогда моду специальных сумок (фр. trousse). Это были цилиндры из вощёного полотна или тонкой промасленной кожи. Сверху такой сумки нашивалась кожаная круглая заплата с 12-24 отверстиями для стрел. Этот новый вид колчанов позволил довольно хорошо защитить стрелы от влажности и был удобен для конных лучников, которые перевозили в них свои стрелы. Другого объяснения просто нет. Так же повезло и в том, что стрела попала именно в лицо (как ни парадоксально звучит), потому как, частой проблемой для средневекового рыцаря могла стать его шелковая одежда, которую носили под кольчугами и латами. Стрела, пробивая одежду в ране, могла оставить куски ткани, а они вызывали заражение и гниение. Поэтому рану после успешного извлечения стрелы, тщательно промывали, иначе оставленные куски ткани не давали ране нормально зажить.

Одержав победу, король велел доставить раненого сына в замок Кенилворт, где несколько вызванных лекарей попытались извлечь наконечник с помощью зелий и других лекарств, однако их попытки успехом не увенчались. Преемник Брэдмора на посту королевского хирурга Томас Морстеде позже назвал их «непристойно болтающими пиявками». К тому же рана начала гноиться, и для спасения будущего короля необходимо было срочно принимать меры. Все действия по извлечению стрелы часто проводились на месте, чтобы рана не успевала загноиться и стрела не засела глубже. Часто применяли вино, но не в качестве обезболивающего, а как способ остановить гниение, поливая рану до и после извлечения. Конечно медицина и раньше знала способы уменьшить страдание пациентов, но это был дурманящий эффект трав, таких как беладонна, дурман, мак. Наибольший эффект давали растения содержащие опий. Но вот с очищением и дозировкой этих растений могли возникнуть некоторые сложности, так спасенный воин мог умереть от отравления.

После этого на помощь позвали Джона Брэдмора, придворного хирурга и изготовителя хирургических инструментов, который на тот момент был заключен в тюрьму по подозрению в использовании своих навыков металлообработки для подделки монет. Именно ему предстояло извлечь стрелу из головы будущего короля, самого Генриха V. Как сообщает историк Ф. Гец, практикующие хирурги в XIII веке зачастую совмещали медицину с кузнечными ремеслом и сами ковали инструменты себе и на продажу, так что «подработка» Брэдмора не являлась чем-то из ряда вон выходящим. Хирург был немедленно освобожден из-под стражи и доставлен в Кенилворт.

Брэдмор на тот момент уже имел славу врача - спасителя: он лечил в 1400 году Уильямом Винселоу, мастера королевских павильонов, который сделал неудачную попытку покончить жизнь самоубийством. Он нанёс себе ножом две раны в живот, едва не разорвав себе кишечник. Лечение продолжалось 86 дней и окончилось успешно, пациент выжил. Брэдмор как продемонстрировал своё умение залечивать сложные раны, с которыми не смогли справиться другие врачи, так и указал на высокий статус своих пациентов.

Для извлечения стрелы он создал специальные щипцы - экстрактор (Bradmore Arrow Extractor). В «Philomena», одном из самых ранних трактатов по хирургии, созданного им же, приведено их подробное описание и эскиз. Щипцы были полыми, с тонкими концами, ширина которых не превышала ширину наконечника стрелы. На конце каждого рычага была винтовая резьба. Кроме того, в щипцах был отдельный винтовой механизм, проходящий через их центр. Но прежде чем использовать инструмент, нужно было расширить края раны. Для этого врач засунул в рану рядом с наконечником тонкие длинные «зонды» из сердцевины старой бузины, обёрнутые в очищенную льняную ткань и пропитанные мёдом, обладающим антисептическим эффектом. Когда, по его расчётам, зонды достигли конца раны, хирург ввёл в неё инструмент. Винтовой механизм позволил расширить щипцы и зафиксировать их, после чего удалось зацепить наконечник стрелы и, расшатав его, достать. Враскачку вставив инструмент, Джон Бредмор по факту провел первую успешную челюстно-лицевую операцию в мире.

Следующая проблема заключалась в том, как лечить зияющую рану в щеке принца Уэльского и предотвратить смертельную инфекцию. Чтобы рана не загноилась, Брэдмор залил рану белым вином, которое имело сильный, хотя и недолгий антисептический эффект. Чтобы гарантировать заживление раны, доктор поместил в рану тампоны из льняной ткани, пропитанные сваренной им мазью на основе мёда. Через день он удалил верхнюю часть тампонов, позволив ране закрыться. Брэдмор очищал рану таким образом в течение следующих двадцати дней. Через 20 дней Брэдмор применил другое снадобье — Unguentum Fuscum. Оно представляло собой комплекс из более чем 20 трав, воска, масла и некоторых смол, но точный рецепт автор трактата не сообщает. Это лекарство, вероятно, имело прогревающий эффект. Лечение принесло результат: принц выжил, а рана затянулась, хотя и остался ужасный шрам.

После успешного извлечения стрелы из черепа принца Джон Брэдмор стал знаменитым хирургом. На протяжении всего правления короля Генриха IV он работал придворным врачом. В 1403 и 1406 годах он получал выплаты от королевского двора на оплату пошлин и одежды, а также, по-видимому, ещё и 10 марок в год от спасенного им принца. В 1408 году он был назначен таможенным смотрителем в Лондонском порту, что принесло ему аннуитет в размере 10 соверенов в год (примерно 26 720 фунтов стерлингов в 2020 году). Сохранились также записи о том, что ему оплачивали стоимость лекарств для лечения короля.

Брэдмор умер 27 января 1412 года в своём домашнем приходе и был похоронен в церкви святого Ботольфа. Его надгробье просуществовало до великого пожара 1666 года. В момент смерти он владел четырьмя съёмными квартирами; одну из них он завещал дочери, три других — второй жене Кэтрин и её ожидаемому ребёнку, который родился уже после его смерти.

367 66 ER 4.8754
НЕСМОТРЯ НА УНИФИКАЦИЮ ЛЕГИОНОВ, НА САМОМ ДЕЛЕ ЛЕГИОНЕРЫ БЫЛИ СОВСЕМ НЕОДИНАКОВЫ В РАЗНЫХ ЧАСТЯХ ГОСУДАРСТВА. ЧАСТЬ I

Римский легионер - каким он был на самом деле? Если поинтересоваться вопросом и ознакомиться с работами ученых-археологов, очень быстро станет понятно, что настоящий легионер достаточно сильно отличался от того, как большинство людей привыкли видеть их в произведениях массовой культуры и школьных учебниках истории. Когда произносят слова «римский легионер», у большинства людей перед глазами возникает античный солдат с огромным прямоугольным щитом, закованным в пластинчатую броню с мечом и дротиком. И конечно, в красной одежде. Но действительно ли так выглядел римский воин на протяжении многих столетий существования одной из величайших империй в истории человечества? На самом деле огромный «вклад» в формирование образа римского солдата внес Голливуд, когда в XX веке стал популярен пеплум – жанр исторического кино об античных и библейских сюжетах.

С тех самых пор созданный кинематографистами образ фактически не менялся. Более того, он настолько укоренился в сознании людей, что бороться с ним крайне сложно. В действительности римские солдаты достаточно сильно отличались от сегодняшнего общего представления. Рим был высокотехнологичной (по меркам античности) цивилизацией с высокой культурой производства и труда, жесткой организацией и мощной экономикой. Это было причиной и в то же время следствием появления мощной и современной армии. Ключевое слово - «современной». На протяжении истории республики, а затем и империи, оружейная мода не стояла на месте, она постоянно развивалась. Мелкие изменения в снаряжении легионеров происходили (в среднем) каждые 10-20 лет, крупные – каждые 100 лет. Тем не менее на протяжении почти всей истории «базис» экипировки фактически не менялся: щит, меч, короткое копье-дротик, броня для тела, шлем.

Важно, что, несмотря на унификацию легионов, их общую организацию и снаряжение, на самом деле легионеры были совсем неодинаковыми в разных частях государства. Безусловно, базис снаряжения оставался идентичным, однако отдельные детали и элементы менялись в зависимости от окружающих условий. Совершенно очевидно, что легионы проходившие службу в солнечной Испании, отличались от тех, кто служил на валу Адриана. Несмотря на определенный уровень унификации в римском войске, жесткого устава до последней пуговицы в форме не существовало. Более того, никакого единообразия привитого в образе легионера Голливудом нет вообще. Археологи находят как деревянные, так и медные пуговицы для пенул. Это указывает на то, что солдаты в вопросах подобных мелочей одевались по принципу «кто на что горазд» и если были деньги, то старались одеться «побогаче». Стилистические солдаты были похожи, но при ближайшем рассмотрении они отличались. Важно понимать, римляне прекрасно адаптировали свои легионы к новым условиям, несмотря на то, что общий стиль и базис оставался неизменным. Они охотно перенимали все лучшее у покоренных народов, о чем особенно красноречиво свидетельствует эволюция оружия. Если римляне могут перенять у варваров меч, почему они не могут перенять штаны?

Учитывая все сказанное выше при разговоре о легионере, стоит сразу определиться с историческим периодом, в рамках которого пойдет речь. И раз уж Рим многими людьми воспринимается, как нечто весьма «романтичное», то и говорить мы будем о легионерах самой «романтичной» эпохи – времен Принципата (27 год до н. э. — 284 год н. э): Гай Юлий мертв, гражданская война окончена, подошло к концу правление императора Октавиана Августа, Рим вступает новый период экспансии и процветания.

Распространенная идея о том, что римские солдаты всегда были одеты в одну тунику и сандалии (дополненные доспехами и снаряжением) является заведомо ложной, но большинство реконструкторов римской армии упорно продолжают распространять эту идею среди общественности, выступая в вышеописанной комбинации одежды независимо от погодных условий. Непреложным фактом является то, что римская армия была местом для закаленных профессиональных солдат, которые обязаны были уметь выживать и сражаться в жестких климатических условиях и уметь к ним приспосабливаться. Однако, при том было бы достаточно разумным, одевать их согласно погоде, ведь здоровый воин лучше, чем тот, которого скосила болезнь.

Первый предмет одежды для холодной погоды, хорошо известный и поныне - теплая накидка (плащ). Применялся он и римлянами, как самая очевидная и доступная для ненастья одежда. Два вида плащей получили распространение среди военных - "пенула" и "сагум". Плащи (особенно "сагум") могут быть очень большими и тяжелыми (и, следовательно, теплыми) и в случае "пенулы", могут иметь капюшон. В дополнение к этому, есть литературные ссылки на подстежку (subpaenulae), и, по меньшей мере, одно изображение на Рейнской стелле выглядит как удвоение на внутренней стороне плаща. Можно также предположить, что если материал, из которого изготавливали плащи не был подвергнут современным процессам обработки, то плащ сохранит большую часть природного ланолина в шерсти, что делает его довольно водостойким. Плащи, однако, не практично носить все время, таким образом, они представляют собой лишь один из нескольких видов защиты от холодной погоды.

Несмотря на кажущуюся редкость в скульптурных источниках, мы знаем, что носки (udones) были довольно распространенным явлением. Носки – важнейший элемент одежды человека. Пробовали когда-нибудь поносить обувь без носков? После хорошей прогулки ощущения в ногах будут не самыми приятными (в лучшем случае). Ноги можно просто стереть. Теперь представьте, что ходить нужно в металлической плетеной рубахе, поверх которой еще есть тяжеленный пояс с оружием, на голове болтается каска, а на плечо давит сумка со всякой всячиной. Совершенно точно, это снаряжение будет давить и натирать голое тело. Само собой, если его чем-то не защитить. И это есть обычная одежда (конечно, не обычная на самом деле). И именно с одежды начинается не только римский легионер, но и любой другой воин, носивший в истории броню.

На раскопках в английском графстве Северный Йоркшир, откопали военный лагерь времен римской оккупации Британии, где были обнаружены образцы ткани, на гвозде скреплявшем детали древних сандалий. Археологи опознали в них остатки шерстяного носка. Покойник не был экстравагантным одиночкой: волокна нашли еще в 14 солдатских могилах неподалеку. Как предполагают исследователи, вероятно, римляне одевались так в холодное время года. Носки были необходимостью. Зимой в Йоркшире температура падала ниже нуля, но зимней формы в римской армии того времени не было. Утеплялись как могли. Также современным ученым хорошо известно, что носки, в самом деле, упоминаются в одной из письменных табличек найденных в Виндоланде (что говорит нам о том, что солдаты могли также получать одежду в качестве подарков от членов их семей) и, вероятно, показаны на рельефах Канчеллерия. Носки могли быть изготовлены двумя способами: либо путем вырезания из ткани и сшивания получившегося куска, или делаются методом, достаточно похожим на вязание крючком. Носки были связаны как варежки: большой палец отделен от остальных, чтобы пропустить ремешок сандалии в промежуток. Примеры обоих типов сохранились. Сшитые найдены не только в Виндоланде (древнеримский укреплённый военный лагерь на севере Англии, близ вала Адриана), но и в серии подтопленных захоронений в Галлии, а тип вязаных известен по находкам в Египте, в руинах римского города Антинополя на берегу Нила (египетские носки имели структуру из отчетливых полос и были разработаны для носки при сандалиях с низкой шнуровкой). Возможные носки, показанные на рельефах Канчеллерия не покрывают пальцев и пятки и могли быть сделаны в виде трубки с горизонтальной щелью на середине, которая открывается вокруг пятки, когда носок надет.

Далее следует остановиться на портянках и обмотке ноги. Первые представляют из себя прямоугольные куски ткани, которые оборачивают вокруг нижней части ноги и перевязывают строками, изготовленными из нитей основания, которые были оставлены длинными, а затем были скручены вместе (а не завязками, которые были пришиты). Эта методика, вероятно, имела германское происхождение, но почти наверняка была использована римскими солдатами в Британии, из ранее размещенных в Германии подразделений. Обмотка ноги выглядит очень похожей на портянки, которые носили в конце XIX и начале XX века. Сама подобная практика осталась родной для итальянцев и довольно часто встречается на современных фотографиях. Мы можем быть вполне уверены, что она также была использована для защиты от холода, хотя подобная обмотка также использовалась для защиты кожи от огрубения и поддержки мышцы ног (на самом деле, это, а не защита от капризов природы, возможно, было основной причиной их использования, но вполне вероятно, что легионер мог посчитать логичным одеть их в холодную пору). Оба эти вида защиты, вероятно, были известны как «фасции» и в сочетании с носками обеспечивают очень хорошую тепловую защиту. Не стоит одевать их в жаркий день! Древние понимали, что самый холодный уровень воздуха, лежит в пределах близ уровня земли и, следовательно, ноги требуют лучшей тепловой изоляции. Носки (udones) и портянки (fascia), возможно, были стандартными элементами обмундирования, так как папирус из Масады перечисляет их наряду с другими предметами одежды в списке удержаний из жалования солдата.

Следующий довольно распространенный и излюбленный римский метод защиты от холода - одевать более одной туники за раз. Император Август якобы обычно носил не менее четырех туник в холодное время года (предположительно в дополнение к его тоге). Солдаты, конечно, не оставались в стороне от этой практики. Не было ничего необычного в том, что солдат мог приобрести тунику с длинными рукавами местного производства по месту дислокации, и носить ее под короткой туникой римского образца.

331 24 ER 3.9378
Подборка относительны свежих военных драм. Забирайте первую партию, чтоб не забыть что посмотреть вечером📺

684 6 ER 4.6036
В КОНЦЕ ИНДЕЙСКИХ ВОЙН (1865-1890) РАЗВЕДКА АРМИИ США СОСТОЯЛА ИЗ ИНДЕЙЦЕВ, КОТОРЫЕ НЕ ЖЕЛАЯ НОСИТЬ ПОЛНУЮ ФОРМУ АРМИИ, СОКРАЩАЛИ СВОЙ ВОЕННЫЙ КОСТЮМ ИЛИ ДОБАВЛЯЛИ К УНИФОРМЕ ЭЛЕМЕНТЫ ИНДЕЙСКОГО КОСТЮМА

В американских вестернах часто можно заметить индейцев-бандитов в форме кавалерии США. Многие принимают таких персонажей в кино за индейцев-участников Индейских войн, разжившихся "костюмным" трофеем, сняв его с мертвого солдата и подогнав форму под себя. На деле - все ровно наоборот. Это форма была получена законно и от Правительства США. А эти индейцы никто иной, как бывшие ветераны-скауты американской разведки, после увольнения ставшие наемниками-проводниками у местных банд. Опыт после армии надо куда-то девать...

Итак. В самый разгар индейских войн весь Дикий Запад, который населяли примерно 200 тысяч индейцев, держали под контролем всего 18 тысяч американских солдат. В том, что столь малые силы контролировали такие огромные территории и многочисленные индейские племена, важную роль играла разведка американской армии, которая почти сплошь состояла из … индейцев! Типичная картина тех лет: разведчики-индейцы ведут караван кавалеристов по следам индейского племени. Белые люди стали привлекать индейцев на службу еще в колониальный период. Так, во время войны племени пекутов 1636 и 1638 годов с британскими колонистами Коннектикута и Массачусетса, последние привлекли в свои ряды индейцев могикан и наррагансеттов.

В периоды Американской революции 1775 – 1783 годы, Второй войны за независимость 1812 года, а также Гражданской войны в США 1861– 1865 годы, индейцы различных племен также призывались на службу в армию и воевали с обеих сторон. Однако в качестве полноправных наемников индейцы стали служить в армии США, начиная с периода Гражданской войны. Первые боевые соединения, сформированные из индейцев, появились в 1862 году и представляли небольшие мобильные отряды скаутов, многие из которых прекратили свое существование в связи с окончанием войны в 1865 году. Наиболее известные формирования скаутов того периода это «Легион Томаса», преимущественно состоявший из индейцев чероки, а также «Батальон пауни» в котором в качестве разведчиков проходили службу индейцы племени пауни.

Американское военное руководство решило воплотить в жизнь постулат: «лучший таможенник получается из контрабандиста». И в 1861 году начало нанимать на службу индейцев из тех племен, которые дружественно относились к «белым». Так же (по принципу «враг моего врага – мой друг») «белые» обращались за помощью к индейцам, являвшимся врагами могущественных племен, таких как сиу, чейены и апачи. Таким образом, кто из ненависти к сильным племенам соседей, кто из желания получить благодарность белого человека, кто просто из упрямого желания сражаться и совершать подвиги, но многие индейцы племен пауни, кроу, шошонов, команчей, кайова шли на службу в армию США, присоединяясь к захватчикам своих же земель.

После окончания Гражданской войны, американской армии потребовались хорошие следопыты для ведения боевых действий с враждебными по отношению к США индейцами. В связи с этим 28 июля 1866 года особым актом Конгресса индейские подразделения скаутов в армии США получили официальный статус. «Президент США имеет право привлекать для службы в армии Соединенных штатов силы индейцев не превышающие одну тысячу человек в качестве разведчиков американской кавалерии, которых полагается поставить на денежное довольствие, а также экипировать…» – говорилось в акте Конгресса. Также этим актом оговаривалось, что привлекаемые в армию для службы в качестве скаутов индейцы, по статусу должны считаться лицами «сотрудничающими с армией», но не военнослужащими, то есть индейцы не призывались в армию, а вербовались. Благодаря им сиу, чейены и апачи много раз попадались в засады армии США и беспощадно уничтожались; причем вырезались даже женщины и дети, несмотря на «гуманный» закон, разрешавший убивать «только индейцев-мужчин в возрасте более 12 лет»…

Для того чтобы стимулировать индейских «коллаборационистов», правительство США почти уравняло их со своими армейцами. Индейцы-разведчики получили такое же содержание, как кавалеристы – 30 $ в месяц, и им была выдана стандартная кавалерийская форма, отличавшаяся только особыми знаками различия на ней. Первоначально для службы скаутами индейцев вербовали на различных условиях. Одних привлекали к сотрудничеству на период одной какой-нибудь военной кампании, других – на год или два, третьих – на постоянную основу. Кто-то из индейских разведчиков направлялся служить пехотные подразделения, а кто-то в кавалерию.

Среди множества документов отражающих процесс набора в армию индейских разведчиков есть отдельная категория документов называемых «индекс разведчика» или «реестр зачисления». В этих «индексах» (реестрах) указывалось откуда тот или иной индейский разведчик происходил, например, из Аризоны, Техаса, Оклахомы или Нью-Мексико. Также указывалось имя разведчика в фонетическом произношении английского языка записанное в алфавитном порядке с расшифровкой имени, например, «Tatanka Cigala» (сиу., Татанка Сигала), на английском значение имени «Little Bull» (Маленький Бык). В «индексах», как правило, отражалась информация о сроках службы индейского разведчика, когда и кем он был завербован, место его рождения, возраст на момент вербовки, описание внешности, отдельные приметы внешности (шрамы, родинки, пятна и т.п.), его функциональные обязанности, участие в военных кампаниях и сражениях, характеризующие разведчика данные (как проявляет себя, поведение, умения и навыки). Если разведчик погибал, то указывались обстоятельства и дата смерти. Каждый разведчики имел личный номер, также отражавшийся в реестре.

Американские военные в ходе отбора кандидатов для службы скаутами, обращали внимание на антропометрические данные претендента. Например, рост индейского разведчика должен был соответствовать 165-175 сантиметрам. Допустимый возраст 21-49 лет. Хотя, как свидетельствую документы того времени, данные требования, как правило, вербовщиками не соблюдались, и измерения производились чисто формально.

Правда, индейцы упрямо не желали носить полную форму по уставу, сокращая и меняя свой военный костюм так, как кому вздумается. Вид индейцев-разведчиков армии США был очень пестрым, несмотря на то, что они получали от правительства стандартное кавалерийское обмундирование. Кто-то носил только китель, кто-то – только форменные брюки, кто-то - одну армейскую шляпу, а многие – лишь звенящие медные шпоры кавалеристов. Скаутам, привлекаемым для службы в армии, после 1866 года предписывалась носить униформу строго образца. На практике командование разрешало индейским разведчикам добавлять к униформе элементы национального индейского костюма, например, вместо солдатских сапог мокасины, поверх форменных кальсон набедренные повязки.

«Скауты апачи ходили почти голыми. Их одежда – тонкая набедренная повязка, пара высоких остроносых мокасин на ногах и шляпы с ястребиным пером на голове», – отмечал капитан 3-го кавалерийского полка Джон Грегори Бурк. В описании скаутов кроу проходивших в 1876 году службу в составе 7-го кавалерийского полка подполковника Джорджа Армстронга Кастера говориться, что они носили «старые черные армейские шляпы украшенные перьями, мехом или багряницей, а также солдатские мундиры». В начале 1900-х годов индейские разведчики в одежде более стали придерживаться уставных форм.

Так же разведчики упорно отказывались остричь свои длинные волосы. Так что строй солдат-индейцев имел достаточно живописный вид, который шокировал бы любого европейского офицера. Вооружение разведчиков так же было стандартным для американской кавалерии: карабин и револьвер, выдававшиеся индейцам из государственных арсеналов. Правда, здесь наблюдались некоторые особенности. Чехол с карабином разведчики обычно крепили на седле под левым бедром, в отличие от регулярных кавалеристов, крепивших ружейный чехол за правым бедром. К тому же индейцы, как и их соплеменники, обожали яркие и украшенные вещи. И поэтому им обычно выдавали револьверы, покрытые блестящим никелем; такое оружие было особой гордостью их диких владельцев – ведь остальные кавалеристы США имели обычные вороненые револьверы! Ну, и конечно, каждый разведчик имел нож, без которого просто немыслим настоящий индеец.

В ходе выполнения своих обязанностей в армии индейские скауты абсолютно оказались невосприимчивыми к таким понятиям как армейская дисциплина, строевая подготовка и военный этикет. Но в боевой обстановке они быстро стяжали славу, почет и уважение. По сравнению с белыми солдатами индейские воины были более выносливы и восприимчивы к тяготам и лишениям во время затяжных походов. За всю историю индейских войн, ни одно подразделение американской армии самостоятельно, без помощи индейских скаутов так и не смогло выследить или обнаружить нахождение ни одного враждебного индейца. Причем индейские скауты в ходе выполнения задач ни разу не прибегли к установленной американской тактике ведения разведывательного поиска, считая ее абсолютно бесполезной в войне против враждебных индейских племен. «Мальчики дяди Сэма слишком медлительны для такого дела как поиск враждебных индейцев», – говорил командир индейских скаутов Стэнтон Фишер в отношении американских солдат.

На протяжении довольно-таки продолжительного периода времени командование американской армии выражало недвусмысленную озабоченность относительно преданности индейских скаутов общему делу. Как оказалось, инциденты, когда индейские скауты поворачивали оружие против белых солдат, совсем не значительны. Известно лишь одно крупное восстание скаутов апачи в 1881 году произошедшее в местечке Сибекью в Аризоне, результатом которого стал массовый арест скаутов апачи, трое из которых в марте 1882 года были публично казнены.

Окончание военных действий против враждующих племен к началу 1890-х годов, ознаменовало собой сокращение численности индейских скаутов в армии США до 150 человек – 50 скаутов в департаменте Аризона, в Департаментах Канзас, Дакота и Миссури по 25 человек, Техас –15, и Колумбия –10. Официально статус «индейский скаут» отменен в 1947 году на церемонии упразднения последнего отряда индейских разведчиков в форту Хуачука, штат Аризона, тогда всех скаутов с почетом отправили в отставку.

В 1917 году в США принят закон, согласно которому индейские разведчики, а также их вдовы получали право на пенсионное пособие. Закон распространялся на индейцев и членов их семей, участвовавших в индейских войнах в период с 1859 по 1891 годы.

В годы Второй мировой войны индейцев, проходивших службу в американской армии в статусе военнослужащих вновь стали привлекать к диверсионно-разведывательной работе. Индейцы лучше других американских солдат переносили жажду, голод, высокие или низкие температуры и имели более острое восприятие окружающей среды, а также превосходную выносливость. Как ни странно, индейцы лучше сражались в рукопашной схватке, лучше были подготовлены для диверсионной, снайперской и шифровальческой работы. Наиболее индейцы в это период прославились как радисты и шифровальщики. Семнадцать человек радистов команчей для передачи сведений использовали свой родной язык, который немцы не понимали.

241 59 ER 3.1753
ДАКИЙСКИЙ СЕРП ВЫНУДИЛ РИМЛЯН АДАПТИРОВАТЬ ДОСПЕХ НА ВРЕМЯ КАМПАНИИ - ТАК В ДАКИИ ПОЯВИЛИСЬ СЕГМЕНТИРОВАННЫЕ ПЛАСТИНЧАТЫЕ НАРУЧИ-МАНИКИ

Античные авторы объясняли военные успехи Рима его превосходством в области вооружения и, в значительной степени, индивидуального защитного снаряжения воина. Совершенствование оружия, вне всякого сомнения, происходило вместе с расширением государства; чем больше у Рима появлялось врагов, тем совершеннее становилось римское вооружение, поскольку римляне нисколько не стеснялись заимствовать и модифицировать самое эффективное оружие своих противников. Можно утверждать, что начиная с республиканского периода уже не существовало никакого специфически римского оружия, и дальнейшая его модификация в значительной степени определялась той удивительной способностью римлян к адаптации в области военной техники, которая формировала в результате заимствований наиболее совершенные образцы. Вот о таком ярком примере во время Дакийской кампании мы и поговорим сегодня.

На рельефах Трофея Траяна в Адамклиси (когда-то каструм легиона под названием «Civitas Tropaensium». Позже здесь поселились ветераны дакийских войн) некоторые римские воины носят ламинарные наручи-маники (лат. manica; от manus-«рука» и буквально значит «рукав») для защиты предплечий и руку от даров дакийский серповидных мечей фальксов. На надгробиях легионеров Legio XXII Primigenia , который дислоцировался в Майнце в 43-70 годах, изображения маник является частью декоративного бордюра. Одно из изображений показывает манику, состоящую из 11 пластин и четырёхсегментной защиты кисти. Это свидетельствует об употреблении маник уже в те времена, хотя и ограниченном количестве. Эта деталь снаряжения имеет восточное происхождение и представляет собой вертикальный ряд пластин, изнутри наклёпанных на ремень в полную длину руки. Подобные доспехи были распространены у саков, в парфянском и кушанском государствах, где были также поножи аналогичной конструкции. Известны образцы с Халчаяна (Узбекистан), а также с Таксилы (Пакистан). Другой сегментированный наруч был найден в Ай-Хануме (Афганистан), датированный 150 годом до н. э. Он имеет широкую плечевую пластину и 35 перекрывающихся изогнутых меньших пластин, которые перекрывали одну другую в направлении снизу вверх: в случае противоположного направления они были бы уязвимы для ударов сверху. В римской армии такой тип защитного снаряжения применялся достаточно редко, однако, судя по изображениям, его носили гладиаторы (сегментированные наручи пришли, вероятно, вместе с появлением крупеляриев — тяжеловооруженных гладиаторов галльского происхождения).

До сих по мнению некоторых исследователей, маники могли появиться в римской армии в результате столкновений в ходе войны с Сакровиром (29 г. н.э.). Тогда римским легионерам пришлось сражаться с тяжеловооруженными гладиаторами – крупелляриями (crupellarius), в экипировку которых, по всей видимости, входили и ламинарные маники. По мнению других, такие маники были введены во время дакийских войн, как специальная защита от дакийского древкового колющережущего оружия. Скорее всего, это была краткосрочная мера, и в дальнейшем эта деталь снаряжения в армии не прижилась. Римские маники известны не только по изобразительным данным. Их фрагменты найдены в Карнунте, Тримонциуме (Ньюстед), Ричборо, Корбридже, Айнинге и Леоне. Три практически полностью сохранившихся железных экземпляра недавно были обнаружены в Карлайле и еще один экземпляр – в Ульпия Траяна Сармизегетуза. На основании изучения этих остатков, хотя и с большой долей гипотетичности, можно рассмотреть конструкцию римской маники.

Как и в ближневосточном прототипе, наруч состоял из горизонтально расположенных металлических пластин. Маника состояла из плечевой пластины, примерно 35 металлических (стальных или из медного сплава) полос, 90-120 внешних заклепок, 3-4 ремней и мягкой подкладки. Подкладка могла также надеваться отдельно: для избежания её повреждений острыми кромками пластин. Металлические полосы имели ширину 25-30 мм и толщину 0,35-0,5 мм, их длина была разной: большая в верхних сегментах. Каждая имела отверстия на нижней кромке, через которые проходили медные или бронзовые заклепки для крепления ремней. Был ещё один проем, без заклепки, он по-видимому, предназначался для более точного подгона доспеха согласно индивидуальному размеру. Нижние сегменты также могли соединяться между собой заклепками вместо ремней. Одно из описаний показывает нижний сегмент маники в форме кисти — для её защиты. Маника закрывала руку не полностью: её пластины не замыкались в круг, оставляя незащищённой внутреннюю часть руки. Обычным положением руки в манике, известным из изображений, было вертикальное положение плеча, прижатого к корпусу и вытянутое горизонтально предплечья с большим пальцем вверх. Таким образом незащищённая часть руки (там, где крепились ремни) оставалась позади. Пластины заходили друг за друга в направлении вверх, направляя удары до локтевого сгиба, который имел усиленную защиту несколькими пластинами.

Считается, что памятник Адамклиси, построенный Траяном в память о римлянах погибших в результате контратаки даков в Мезии, был возведён солдатами, сражавшимися там, поэтому он может быть более точным. На этом столбе показаны четыре различных типа фалькса, в то время как у Траяна изображён только один тип, который не похож ни на один встреченный в памятнике Адамклиси. Из - за этого историки не пришли к общему мнению, на котором из источников изображение более достоверно. Но было отмечено, что если фалькс на колонне Траяна является более историчным, то не было бы никакой необходимости изменять римский доспех в сторону усиления. Обе колонны показывают, что даки сражаются без доспехов, кроме щитов, хотя некоторые из них, на Адамклиси, всё же носят шлемы. Некоторые историки полагают, что доспехи не были изображены, чтобы отличать даков от римлян, поскольку оба вида войск использовали один и тот же вид щитов. Другие источники указывают, что даки к тому времени подверглись романизации, то есть использовали римскую военную тактику, а иногда и носили доспехи в римском стиле. Вполне вероятно, что по крайней мере дворяне носили доспехи и, если в руках у них были фальксы, эти воины являли собой серьезную угрозу.

Жуткие раны римлянее получали при помощи дакийского фалькса или фракийской махайры — это двуручный боевой серп, использовавшийся фракийцами и даками. В современной литературе ее принято называть латинским словом "фалькс" (лат.falx — "серп", "коса"), сами римляне называли такое оружие falx supina (буквально — "обратная серп"), такое название употребляется в "Сатирах" Горация. Трудность в переводе названии составляет то, что слово "falx" могло употребляться как насчет серпа (falx messoria), так и относительно косы (falx foenaria). Фалькс иногда путают с фракийским ромфеей и сикой. Основное отличие заключалось в степени изгиба клинка: у ромфеи клинок прямой или слегка изогнутый, у фалькса же сильно изогнутый. Фалькс представлял собой изогнутый клинок 60-100 см длиной, широкий в середине и в основе. Клинок крепился на длинной рукоятке, длинною до 1 м. По происхождению он, возможно, является гибридом копья и кривого меча. Несмотря на явное сходство с косой, она не могла повлиять на его появление: этот сельскохозяйственный инструмент распространился в Европе только в Средневековье — XII—XIII веках. Предком двуручного фалькса возможно был сельскохозяйственый инструмент, используемый, при необходимости, в качестве импровизированного оружия, способом, аналогичным вульжу. Дакийский фалькс бывает двух типов (на основании размеров): одноручный или двуручный. Более короткий вариант назывался "сика" ("серп" на дакийском языке) (Valerius Maximus, III, 2.12) с длиной клинка, которая варьировалось но обычно была около 40 см в длину и с рукоятью примерно в одну треть клинка. Двуручный фалькс был древковым оружием. Он состоял из деревянного древка длиной около 1 метра, с длинным изогнутым железным клинком, прикрепленным к концу древка почти равного с ним длины. Археологические свидетельства указывают на то, что некоторые виды одноручного фалькса, при необходимости, также использовали и как двуручное оружие.

Именно во время завоевания Дакии императором Траяном, римляне испытали на себе действие этого грозного оружия: сильный удар фалькса был способен разрезать деревянный или кожаный щит, льняной или кожаный доспех и даже кольчугу. Ранения верхних конечностей (особенно правой руки, незащищенной) были весьма серьезными: даже если фалькс не отсекал руку, она оставляла её искалеченной, что делало воина не пригодным к службе. Маркус Корнелиус Фронто описал большие зияющие раны, которые наносили фальксами, и его опыт показал, что удар фальксом легко проникал в сегменты доспеха римлян, выводя из строя большое количество воинов. Эти эксперименты также показали, что техника ударов фальксом наиболее эффективна при воздействии на голову, плечи, ноги и особенно на правую (держащую меч) руку, которую обычно немного выставляли из за щита. Легионер, потерявший возможность использовать правую руку, становился серьезным бременем для своего подразделения в бою.

Во время завоевания Дакии опыт Цезаря Траяна является единственным известным примером адаптации личного снаряжения римской армией во время кампании. Именно во время! Нужно было срочно модернизировать доспех под конкретные нужды отдельно взятой войны: добавили защитные пластины на плечах (птеруги) на лорика сегментата, добавились перекрестья, которые как раз на рисунке хорошо видно, защищавшие купол шлема. Во время Дакийских войн легионы возобновили ношение доспехов лорика хамата (кольчуга) и лорика сквамата (чешуйчатый доспех) для дакийской кампании, так как оба эти вида доспехов были более гибкими, чем современные на то время доспехи сегментного типа, и могли распределять урон на более обширные участки тела, кроме того, применялись поножи и сама «юбка» на бёдрах тоже стала крепче (римляне просто стали делать двойной комплект кожаных полос).

Вследствие того, что оружие было двуручным, воин с фальксом не был защищен щитом. Длинная рукоятка обеспечивало держание фалькса широким хватом. Крепкие рубящие удары наносились всей тяжестью тела сверху вниз, после чего происходило давление на рукоять. Благодаря широкому хвату и изогнутому лезвию создавался эффект косы — такой удар был очень сильным и губительным. Г-подобное лезвие могло служить для вырывания щитов у противника. Исследователи подметили, что только десять процентов иберийских и галльских воинов имели возможность пользоваться мечами, обычно это была знать. В отличие от этого, дакийцы имели более богатые ресурсы в виде кузнецов и залежей железа. Очевидно что в связи с этим и большой процент даков могли позволить себе мечи, что значительно снижало военное преимущество Рима. Но в тоже время, тяжёлые фальксы из качественного железа мог себе позволить далеко не всякий воин. Большинство вооружалось так же, копьями и щитами. Таким образом, возможно, что большой двуручный фалькс был знаковым оружием, показывающим высокий статус своего владельца и использовался только лучшими воинами. Имея возможность постоянно тренироваться владению своим оружием, дакийские мечники становились настоящими виртуозами, и в схватках один на один им не было равных. Да и сплошной строй щитов, которым славились римские легионы, мог быть разбит слаженным ударом группы даков с фальксами, что зачастую происходило в бою.

Конечно, многие возразят, что из данной темы о жутком серповидном мече даков намеренно раздувают целый миф. Очень часто приходится слышать о фальксе - страшном оружии даков. В интернете полно статей с жуткими "фактами", что он весил 3 килограмма и разрубал легионера на две половины. Такую его репутацию поддерживают многочисленные фото реконструкторов, в основном из Румынии, с огромными двуручными косами, очень тяжёлыми и крайне устрашающими на вид. Безусловно, грозное и пугающее с виду оружие, конечно же, никак не причастно напрямую к поражению римлян в первую кампанию. Те, кто имеет физическое представление о таком виде оружия, или довелось держать нечто подобное, понимает что оружием невозможно одолеть сплоченный плотный строй легионеров. Время необходимое на замах такой палкой открывает огромное пространство для поражения тела, за время взмаха, воин с дакийской стороны получил бы несколько выпадов гладиуса через щит.

Несмотря на повреждения, которые он производил, оружие не было идеальным. Плохим для ближнего боя, потому что нет возможности нанести хороший удар, это требует некоторого места, маневра. Потому что максимальная сила удара получается только при ударе обеими руками. Последний аспект делает его непригодным для использования воинами, если у них была одна рука занята щитом. И не подходит для конных воинов. Эти выводы подтверждаются изображениями на памятниках из Адамклисси и колонны Траяна, которая изображает фалькс только в руках пеших воинов. Но надо понимать несколько аспектов, которые все же оставляют шанс считать это оружие неудобным, но опасным: 1) если бой идет с использованием телег, завалов, баррикад из камней, бревен и т.д. (как часто бывало в Дакии), то воин находящийся над строем римлян мог отлично наносить удары сверху-внизу, кромсая щиты, как только может. 2) необязательно бить, можно просовывать Г-образные мечи в редкие и узкие промежутки строя, между щитов, цепляя руки, движениям на себя, нанося раны солдатам противника (легионеры выстраивали восемь шеренг по десять человек в каждой с промежутком в один метр между друг другом). 3) В конце концов цеплять и вырывать щиты, нарушая целостность защитного строя, который так важен римском войску. Из-за угла кривизны вся сила проникновения концентрируется на кончике оружия, что не подходит при ударах в тесном контакте, клинче. Его действие является максимальным только благодаря удару с силой и разрезанию. Это делает его особенно опасным, даже если противник защищен броней, щитом и шлемом. Поражения (разрезы, разрубления) зависели, следовательно, в значительной степени от силы удара, опытом того, кто использовал меч, от угла удара, а также поражаемой частью тела. В случае удара с высокой амплитудой, сила и инерция передаётся весом оружия и руки.

164 16 ER 2.6513
ЧУДО ПРИ ОТУМБЕ (1520) : 23 КАСТИЛЬСКИХ КОННЫХ КОНКИСТАДОРА, ПРОБИВАЯ БРЕШИ В СТРОЮ МНОГОТЫСЯЧНОЙ АРМИИ ИНДЕЙЦЕВ, СМОГЛИ УБИТЬ ПОЧТИ ВЕСЬ КОМАНДНЫЙ СОСТАВ АЦТЕКОВ. ЧАСТЬ 1

Битва, о которой мы хотим сегодня рассказать, стала одной из самых ярких побед в кампании* Эрнана Кортеса по завоеванию империи ацтеков. Впоследствии многие из участников сражения на равнине Отумба 7 июля 1520 года, вспоминая его, считали, что победить в тот день им удалось не иначе как с Божьей помощью. Другого объяснения такому чуду у тогдашних солдат просто не было… Но, обо всем по порядку.

Кортес и его люди, вырвавшиеся из лап смерти в «Ночь печали» (кровавого отступления конкистадоров из столицы ацтеков в ночь с 30 июня на 1 июля 1520 года, когда из 1300 человек лишь менее 500 с оружием спаслись, а также несколько сотен тлашкальцев и мирных жителей), оказались в самом что ни на есть бедственном положении. Да, они сумели прорваться, и сначала ацтеки их даже не преследовали массово, занятые жертвоприношением тех из них, кто попался на свое несчастье к ним в руки. И это дало оставшимся хоть какую-то надежду. Хотя и довольно слабую. Испанцам нужно было добраться до союзной Тлашкалы, передвигаясь по стране, где смерть угрожала им буквально из-за каждого куста. Они обошли озеро Тешкоко с севера, после чего повернули на восток.

При этом их постоянно преследовали вражеские стрелки, забрасывавшие их издали камнями и стрелами. Испанцы ничего с ними поделать не могли и так и брели по дороге. Наконец они достигли долины Отумбы. Именно эту равнину вышли и индейцы. Располагалась она неподалеку от священных развалин города Теотиуакана и по мнению индейских полководцев идеально подходила для того, чтобы смять горстку испанцев массами своей пехоты. Ореола непобедимости испанцы в их глазах уже лишились, «огня», в лице пушек*** и аркебуз, убивавших их массами, их враги лишились, и индейские вожди надеялись, что теперь добить испанцев не составит большого труда.

440 израненных, голодных конкистадоров (в их числе 12 арбалетчиков, тетивы у арбалетов промокли при отступлении по болотистой местности каналов, 7 аркебузиров** с ранениями) пробивающихся с боями несколько дней к союзной Тлашкале, встретились на равнине с 40-тысячной армией ацтеков. Ясно, что безумные цифры в 40 тысяч индейцев — плод фантазии историков более позднего времени. Но определённо, счёт ацтеков всё же шёл на тысячи, численное превосходство было абсолютно тотальным. При том, Диас — человек, повидавший войны в Европе, утверждал, что никогда раньше не видел такого большого войска. Остальные с ним, в принципе, соглашаются.

Впрочем, трудно сказать насколько эти подсчеты достоверны. Понятно, что солдаты, сражавшиеся много лет, на глаз могли определить количество воинов, стоявших в плотных порядках, но в то же время достоверность таких вот подсчетов «на глазок» всегда очень и очень сомнительна. Неясно также, действительно ли армией командовал сам Куитлауак, брат Монтесумы. Дело в том, что испанцы вообще не записали имён большинства знатных индейцев. Куитлауак истории, в принципе, известен (он, кстати, умер через три месяца от оспы, привезённой испанцами). Но, в то же время, Берналь Диас ничего о нём не знал.

А вот большинство тех самых «союзных индейцев», которым многие отдают решающую роль в покорении Америк, просто разбежались. При Кортесе осталось не более восьми сотен союзников-тлашкаланцев. Практически все испанцы были ранены. Тлашкальцев или тлашкаланцев в армии Кортеса по-прежнему было достаточно много, хотя Диас нам их количества и не сообщает. Но все равно это были индейцы, сражавшиеся с ацтеками их же оружием. Сам Кортес получил два ранения в голову камнями из пращи, во время разведывательного рейда (без шлема?). Все 23 лошади были тоже изнурены переходами и почти все ранены. У испанцев не было пушек и пороха. Пушки Кортес потерял еще в Теночтитлане при переправе через каналы. Там же на дне их оказались и ядра, и бочонки с порохом. Предстояла рукопашная схватка. На равнине, затопленной массами ацтекских воинов, собрались отборные силы империи ацтеков. По одним источникам, было нечем стрелять вообще, а по другим — остатки боеприпасов раздали всего лишь семи лучшим стрелкам. Интересно, что бились против ацтеков все, кто стоял на ногах, даже женщины: относительно переводчицы Марии де Эстрада однозначно говорится, что она взялась за копьё, и участвовала в бою. Насчёт прочих — туманно.

«Итак, нас было теперь столько же, как при приезде с Кубы; тем осторожнее и сдержаннее должны мы были быть, и Кортес внушал, особенно людям Нарваэса, чтоб никто никоим образом не смел обижать тлашкальца…» — писал Берналь Диас дель Кастилье, испанский конкистадор, участник экспедиции Эрнана Кортеса. Автор хроники «Правдивая история завоевания Новой Испании» (1557–1575) — важного источника по конкисте. Берналь Диас утверждал, что никто из воевавших там не встречал столь большого войска. На поле присутствовал весь цвет Мешико, Тескоко и других крупных городов ацтеков.

Численность испанцев, способных сражаться — 440-500 человек (по разным данным). Бестолковых союзников, как уже говорилось, максимум 800 человек. Плюс женщины, обозные, переводчики и т. Д. Итого примерно 1300 — 1400 человек, многие из которых ранены и практически все — измотаны погоней. Но выбора у Кортеса не имелось: оставалось только выбрать место для боя — поудачнее. И такое место нашлось. Не имея стрелков, Эрнан Кортес решил сделать ставку на другое.

Военные вожди ацтеков и вдохновляющие их жрецы не могли представить иного результата сражения, чем победа и пленение, с последующим жертвоприношением этих иноземных воинов. Но они не представляли себе силы удара сомкнутого строя тяжелой кавалерии испанских рыцарей, разогнавшейся по равнине: крупные андалузские кони, которых ацтеки до сих пор видели только в городе, где подвижность испанской конницы была сильно ограничена, а копыта коней скользили по гладким камням мостовых, совершенно недооценивали возможностей всадников и по сути дела дали Кортесу возможность сражаться на местности, удобной для действия конницы, пусть даже и малочисленной. И вот уже есть шанс спастись…

В жаркий день 7 июля 1520 года в долине Отумбы начался жуткий ближний бой, поскольку стрелять испанцам было уже попросту нечем. Участник сражения Алонсо де Агилар писал в своих воспоминаниях, что у Кортеса в глазах стояли слезы, когда он обратился к своим солдатам с призывом сделать еще одно, последнее усилие. Сам Кортес в письме к королю Карлу писал об этом так: «Мы едва могли отличить своих от врагов — так яростно и на таком близком расстоянии сражались они с нами. Мы были уверены, что настал наш последний день, ибо индейцы были очень сильны, а мы, изнуренные, почти все раненые и ослабевшие от голода, могли оказать им только незначительное сопротивление».

Считается, что на поле Отумбы собрался весь цвет воинства Мешико, Тескоко и других соседних больших городов ацтеков. Естественно, что в силу традиции все воины были в полагавшимся им пестрых одеждах и уборах из перьев. Ну, а вожди щеголяли в золотых украшениях, сверкавших на солнце, и высоких уборах из перьев птицы кетсаль, видимых издали. Над их головами развивались штандарты — одним словом, военные традиции Месоамерики в данном случае проявились особенно ярко и наглядно, да и с чего бы это было ацтекам их менять, выходя на битву против горстки израненных и обессиленных испанцев, смертность которых была буквально только что доказана на вершине Большого Теокали? ! Поэтому и военные вожди ацтеков, и их жрецы, вдохновлявшие воинов на битву, не могли представить себе иного результата сражения, чем полная победа над испанцами, с последующим их пленением и жертвоприношением.

Но то, что произошло дальше, осталось в памяти испанцев как «чудо Святого Якова». 23 всадника кастильской кавалерии в неполных доспехах (очевидно, что испанцам было невозможно сохранить полное снаряжение после всех приключившихся неприятностей и отступления через поля и каналы, хотя Кортес приказал снарядить всадников настолько тяжело, насколько было возможно), помолясь, сомкнув строй, с криком: — «Сантьяго! » («Святой Иаков [с нами]»!), галопом помчались в ряды индейцев, каждый раз возвращались назад, и снова разгоняясь, со всей силы обрушивались на ацтеков, оставляя позади себя просеку из крови, перьев и трупов. Ацтекам удалось тяжело ранить и повалить лишь нескольких лошадей, а затем расправиться с их седоками.

Условия местности были весьма выгодны для действий конницы, и испанцы не упустили свой последний шанс: снося толпу копейными ударами, испанцы расчищали пространство для пехоты, прорывали ряды врага, кружились вокруг него, внезапно ударяя в тыл, временам врубаясь в самый центр. Все всадники и лошади были покрыты кровью, своей и чужой, но натиск солдат Кортеса не ослабевал. По опыту боёв на дамбах в Теночтитлане в Ночь печали, вожди ацтеков не ожидали столь сокрушающей силы ударов. Они еще помнили отступление, буквально на днях.

Тем временем пешие родельерос, при поддержке тлашкальской пехоты, построившись в плотную фалангу и закрываясь от стрел и камней щитами, сомкнутым строем, медленно, но неотвратимо, двигались на ацтекское войско с копьями и алебардами наперевес. Они прошли сквозь многочисленные ряды индейцев как железный таран и вскоре добрались до ставки Куитлауака и его главнокомандующего Сиуаки. По ряду свидетельств испанцев, участников битвы, можно заключить, что они в жутком ощущении опасности, на голом адреналине, будучи в полуобморочном состоянии, уже не чувствовали ни страха, но и усталости и боли. В минуты такого эмоционального выброса, многие конкистадоры, будучи крайне религиозными, после боя рассказывали друг другу, будто видели во время боя видения — впереди их отряда по небу скакал Святой Яков и вёл их в бой.

Рейды кавалерии, возглавляемой Кортесом, сокрушая ацтекских воинов десятками, раз за разом сокрушали и ацтекских полководцев, которых конкистадоры узнавали по сверкающему на солнце убранству. Причем каждая атака конницы Кортеса не только приводила к большим потерям среди индейцев, но стоила им множества командиров, которых испанцы убивали в первую очередь. Все видели, что испанцы целенаправленно убивают именно их и это приводило воинов в смятение. Когда же Кортес смог сразить их главнокомандующего (он пробился к тому месту, где он сидел в паланкине и пронзил его копьем!) — Сиуаку, в рядах индейцев сразу же началось повальное бегство. Сначала побежали жрецы, а за ними и все ацтекское войско.

Кортес вместе с капитанами добрался к месту, где шел с большим отрядом главнокомандующий мешиков со своим дорогим, далеко видным штандартом, в золотых доспехах и с большим плюмажем с серебряным шитьем. И когда его и находящихся с ним многих знатных мешиков, которые все были с большими плюмажами, увидел Кортес, то он крикнул своим идальго Гонсало де Сандовалю, Кристобалю де Олиду, Гонсало Домингесу и большей части капитанов: «Вперед, сеньоры! Пробьемся к ним, и пусть ни один из них не уцелеет! » И рыцари яростно атаковали врага; разгорячившийся Кортес, направил коня и снес предводителя мешиков, свалив его с его штандартом, пока другие капитаны завершали разгром этого отряда.

178 93 ER 2.6833
РУССКО-ИНДЕЙСКАЯ ВОЙНА (1802-1805) ЗАКОНЧИВШАЯСЯ МИРОМ В 2004 ГОДУ И ВЫНУДИВШАЯ РОССИЮ ПРОДАТЬ АЛЯСКУ. ЧАСТЬ 1.

В 2004 году в истории России произошло любопытное событие, которое напомнило о малоизученных страницах воинской славы наших предков. Старейшины североамериканского индейского племени тлинкитов согласились заключить мир с Российской Федерацией, официально закончив одну из самых странных и продолжительных войн в истории России. Это событие, которое не вызвало большого общественного резонанса, прошло в скромной обстановке у родового тотема индейцев в Аляске: при заключении мирного договора присутствовали вожди туземных общин, немногочисленная российская диаспора и москвичка, Афросина, оказавшаяся прямым потомком руководителя Аляски царских времен. Впрочем, обо всём по порядку.

Об этой части истории освоения Русской Америки заговорили только в конце XX века: да, русские тоже воевали с индейцами. Русско-индейская война, она же Русско-тлинкитская война 1802—1805 гг. — серия вооружённых конфликтов между русскими колонистами и индейцами-тлинкитами за контроль над островом Ситка (ныне входит в штат Аляска, США) и прибрежными водами промысла каланов. Война закончилась победой русских колонистов и полным уничтожением индейского населения на острове Ситка и переименование острова в Баранов. Продвигаясь на юг вдоль материкового побережья Аляски в поисках более богатых промысловых угодий, русские партии охотников на морского зверя постепенно приближались к территории, заселённой тлинкитами – одним из наиболее могущественных и грозных племён Северо-Западного побережья. Русские называли их Колошами (Колюжами). Имя это происходит от обычая тлинкитских женщин вставлять в разрез на нижней губе деревянную планку – калужку, отчего губа вытягивалась и отвисала. "Злее самых хищных зверей", "народ убийственный и злой", "кровожаждущие варвары" – в таких выражениях отзывались о Тлинкитах русские первопроходцы. И на то у них были свои причины.

Считается, что русские люди впервые оказались на Аляске в XVIII веке, и это были участники экспедиции Павлуцкого и Шестакова с корабля «Святой Гавриил». Искал североамериканское побережье и Витус Беринг. Но российский путешественник Якоб Линденау, исследовавший Сибирь, еще в 1742 году писал, что чукчи «ходят на Аляску байдарами» и «с той земли привозят посуду деревянную, подобную русской».

К концу XVIII в. тлинкиты занимали побережье юго-восточной Аляски от залива Портленд-Канал на юге до залива Якутат на севере, а также прилегающие острова архипелага Александра. "Страна тлинкитов" делилась на территориальные подразделения – куаны (Ситка, Якутат, Хуна, Хуцнуву, Акой, Стикин, Чилкат и др.). В каждом из них могло быть несколько крупных зимних деревень, где проживали представители различных родов (кланов, сибов), принадлежавших к двум большим фратриям племени – Волка/Орла и Ворона. Эти кланы – Киксади, Кагвантан, Дешитан, Тлукнахади, Текуеди, Нанъяайи и т. д. – нередко враждовали между собой. Именно родовые, клановые связи и были наиболее значимыми и прочными в тлинкитском обществе.

Бытует широко распространенное мнение, что русские колонисты в Северной Америке жили в мире и в дружбе с местным населением, обычно только вскользь упоминается нападение индейцев-тлинкитов на Ситку в 1802 г. ("После этого-мир". - Леонид Парфёнов.д/ф. Российская империя). Однако это заблуждение, между русскими колонистами и индейцами постоянно происходили кровавые конфликты, заканчивающие часто гибелью множества русских и поддерживающих их алеутов. То ли из-за того, что они долгое время занимали лидирующее положение в своем регионе и привыкли подчинять себе других, то ли из-за особенностей мировоззрения, но самое первое, что сделали индейцы при виде русских колонистов - это напали.

Первые столкновения русских с тлинкитами датируются 1741 годом, позже также происходили небольшие стычки с применением оружия. Первое "кровавое" знакомство состоялось в 1792 году когда русские промышленники столкнулись с тлинкитами на острове Хинчинбрук, где между ними произошёл вооружённый конфликт с неопределённым результатом: глава партии промышленников и будущий правитель Аляски Александр Баранов едва не погиб, индейцы отступили, но русские не решились закрепиться на острове и также отплыли на остров Кадьяк. Тлинкитские воины были одеты в плетёные деревянные куяки, лосиные плащи и звероподобные шлемы (по-видимому, из черепов животных). Вооружены индейцы были преимущественно холодным и метательным оружием (если при нападении на партию А. А. Баранова в 1792 г. тлинкиты ещё не применяли огнестрельного оружия, то уже в 1794 г. у них было множество ружей, а также приличные запасы боеприпасов и пороха). Вероятно именно с этого дня индейцы и вели в своем понимании ту самую войну, официальное окончание которой было оформлено только спустя два века, в 2004 году.

В 1798 году Василий Медведников прибыл на корабле Орёл и заложил город Ново-Архангельск (бывшее поселение в Русской Америке, основанное в 1799 году. После продажи в 1867 году русских владений в Америке США город переименован в Ситка). В июле 1799 года в город прибыл сам Александр Баранов. На пустынном месте выросли дом начальника, двухэтажная казарма с двумя "будками" для пушек, рыбные сушилки, баня и крепостная стена. К Баранову в новый дом приехали три ситкинских нойона - Скаутлельт, Коухкан и Скаатагеч. Александр Андреевич Баранов заключает договор с вождем племени киксади, Скаутлельтом о приобретении земли для строительства фактории и об уступке Ситки русским. Начальником крепости был назначен Медведников. Согласно приказу Баранова русские ничего не брали у индейцев даром. Скаутлельт даже крестился, и его имя стало Михаил. Баранов был его крёстным отцом. Скаутлельт и Баранов договорились об уступке киксади русским части земель на берегу и строительстве небольшой фактории в устье речушки Старригавань. Союз между русскими и киксади (один из кланов тлинкитов) был выгоден обеим сторонам. Русские покровительствовали индейцам и помогали им в защите от других враждующих племен. С приходом русских в 40-х гг. XVIII века образ жизни коренных народов стал кардинально меняться. Многие приняли христианство, стали носить русскую одежду, большая часть населения работала на Русско-Американскую компанию, впрочем, продолжая заниматься традиционным промыслом в рамках своей работы. Однако многие обычаи и традиции канули в Лету с приходом русской цивилизации.

15 июля 1799 года русские уже начали строительство форта «Святого Архистратига Михаила», теперь это место называется Старая Ситка. Тем временем племена киксади и дешитанов заключили перемирие – вражда между индейскими кланами прекратилась. Опасность для киксади исчезла. Слишком тесная связь с русскими становилась теперь чересчур обременительной. И киксади, и русские почувствовали это весьма скоро. Тлинкиты из других кланов, посещавшие Ситку после прекращения там военных действий, насмехались над её жителями и «хвалились свободою своей». Крупнейшая размолвка произошла на Пасху, однако, благодаря решительным действиям А.А. Баранова, кровопролития удалось избежать. Однако, 22 апреля 1800 г. А.А. Баранов отбыл на Кадьяк, оставив в новой крепости начальствующим В.Г. Медведникова.

Несмотря на то, что тлинкиты имели богатый опыт общения с европейцами, отношения между русскими поселенцами и аборигенами всё более обострялись, что привело, в конечном итоге, к затяжной кровавой войне. Однако, такой результат отнюдь не был всего лишь нелепой случайностью или же последствием происков «коварных иностранцев», как не были эти события порождены и единственно природной кровожадностью «свирепых колошей». На тропу войны тлинкитские куаны вывели иные, более глубокие причины.

У русских и англо-американских торговцев была в здешних водах одна цель, один главный источник прибыли - пушнина, мех каланов. Но средства достижения этой цели были различны. Русские сами добывали меха, посылая за ними партии алеутов и основывая в районах промысла постоянные укреплённые поселения. Скупка шкур у индейцев играла второстепенную роль. Прямо противоположно поступали, в силу специфики своего положения, британские и американские (бостонские) торговцы. Они периодически приходили на своих кораблях к берегам страны тлинкитов, вели активную торговлю, закупали пушнину и уходили, оставив индейцам взамен ткани, оружие, боеприпасы, спиртное.

Российско-Американская компания не могла предложить тлинкитам практически ничего из этих, столь ценимых ими, товаров. Действующий среди русских запрет на торговлю огнестрельным оружием, толкал тлинкитов к ещё более тесным связям с бостонцами. Для этой торговли, объём которой постоянно возрастал, индейцам требовалось всё больше и больше мехов. Однако русские своей деятельностью мешали тлинкитам торговать с англосаксами. Активный промысел калана, который вели русские партии, был причиной оскудения природных богатств края, лишал индейцев их основного товара в сношениях с англо-американцами. Все это не могло не отразиться на отношениях индейцев к русским колонистам. Англосаксы активно подогревали их враждебность.

Ежегодно около пятнадцати иностранных судов вывозили из владений РАК 10-15 тысяч каланов, что равнялось четырехлетнему русскому промыслу. Усиление русского присутствия грозило им лишением прибылей. Таким образом, хищнический промысел морского зверя, который развернула Российско-Американская компания, подрывал основу экономического благосостояния тлинкитов, лишая их главного товара в выгодной торговле с англо-американскими морскими торговцами, чьи подстрекательские действия послужили своеобразным катализатором, ускорившим развязывание назревавшего военного конфликта. Необдуманные и грубые поступки русских промышленных послужили толчком к объединению тлинкитов в борьбе за изгнание РАК со своих территорий.

Зимой 1802 г. в Хуцнуву-куане (о.Адмиралти) состоялся великий совет вождей, на котором было принято решение о начале войны против русских. На совете был разработан план военных действий. Было намечено с наступлением весны собрать воинов в Хуцнуву и, выждав ухода с Ситки промысловой партии, напасть на форт. Партию же намечалось подстеречь в Погибшем проливе. Тогда же, по одной из версий, "Чёрный пират" капитан английского брига «Юникорн» (Unicorn) Генри Барбер высадил у мыса Эджкомб матросов, подстрекавших индейцев к мятежу, дал тойонам пушки, ружья и порох. Три матроса, якобы изгнанных в наказание с корабля были приняты в Ситку "по добродушию россиян". То, что виновниками Ситкинской катастрофы будут объявлены иностранцы было предопределено изначально. Но причины того, что главным виновником был тогда признан англичанин Барбер кроются, вероятно, в той неопределённости, в какой пребывала в те годы российская внешняя политика.

Ровно через 10 лет произошло внезапное обострение конфликта, когда в мае 1802 года все началось с нападения в устье р.Алсек на Якутатскую промысловую партию И.А. Кускова. Партия насчитывала 900 туземных охотников и более десятка русских промышленных. Атака индейцев после нескольких дней перестрелки была успешно отражена. Тлинкиты, видя полную неудачу своих воинственных планов, пошли на переговоры и заключили перемирие. Первая стычка на материке произошла 23 мая когда индейцы совершили нападение на один из важнейших форпостов русских на Аляске – Михайловскую крепость. В июне отряд индейцев под предводительством тойона (вождя) Катлиана напал на Михайловскую крепость (на острове Ситка): 600 воинов-тлинкитов, подобравшись к укрепленному жилищу русских на каноэ, дождались, когда «ситкинская» партия отправилась на промысел, и атаковали крепость, в которой оставалось 15 человек. Через день индейцы уничтожили почти целиком маленькую партию Василия Кочесова, возвращавшуюся в крепость с промысла сивучей, уничтожив около 160 человек (большей частью – союзных русским алеутов).

Тлинкиты питали особую ненависть к Василию Кочесову, знаменитому охотнику, известному среди индейцев и русских, как непревзойденно меткий стрелок. Тлинкиты называли его Гидак (Gidak), что происходит, вероятно, от тлинкитского имени алеутов, чья кровь текла в жилах Кочесова - giyak-kwaan (мать охотника была родом с островов Лисьей гряды). Заполучив, наконец, ненавистного стрельца в свои руки, индейцы постарались сделать его смерть, как и смерть его товарища, как можно более мучительной. По словам К.Т.Хлебникова, "варвары не вдруг, но повременно отрезывали у них нос, уши и другие члены их тела, набивали ими рот, и злобно насмехались над терзаниями страдальцев. Кочесов ... не мог долго переносить боли и был счастлив прекращением жизни, но несчастный Еглевский более суток томился в ужаснейших мучениях"

«Ситкинская» партия (165 человек) была атакована тлинкитами в районе пролива Фредерик в ночь с 19 на 20 июня и полностью разгромлена. Индейцы во главе с тойоном Скаутельтом врывались в дома, убили Василия Медведникова и других русских и алеутов, снимали скальпы с ещё живых жертв. Приплывший в этот район немного позже английский бриг «Юникорн» капитана Генри Барбера "выручил" чудом выживших русских. Капитан Барбер потопил пушкой одно индейское каноэ и заставил вернуть оставшихся в живых пленников (около 20 — в основном женщин и детей). Скрывая свои преступления, он предал индейцев, заковал в кандалы тойонов Котеляна и Скаутлельта. Иностранных матросов интересовали в первую очередь бобровые шкуры в Верхней казарме. Барбер прибрал к рукам все русские бобровые шкуры, угрожая повесить тойонов на нокрее. За пленников (русских и алеутов) Барбер потребовал и получил у Баранова выкуп в виде бобровых шкур ещё на 30 000 рублей. После этого Барбер ушёл на Гаваи, где гуляя командой, хвалился тем, что скоро пойдёт на Кадьяк и разобьёт из пушек русскую крепость. Утрата Ситки была тяжелейшим ударом для русских колоний и лично для губернатора Аляски А. А. Баранова. Общие потери Российско-американской компании составили 24 русских и 200 алеутов.

В форпост русской колонизации в Америке на острове Кадьяк в ноябре 1802 года прибыла 6-ти пушечная бригантина «Св. Елизавета», что остановило индейцев от дальнейшего штурма русских колоний. В начале мая 1803 года Баранов послал галиот «Св. Александр Невский» в Новороссийск (на Аляске) к Ивану Кускову, где находился значительный русский гарнизон. Кусков отговорил Баранова от поспешной карательной экспедиции на год. Зимой 1803—1804 годов индейцы напали на два русских разведотряда в бассейне реки Коппер.

400 74 ER 3.4599
РУССКИЕ СОЛДАТЫ В ПЕРВУЮ МИРОВУЮ ВОЙНУ НЕ НОСИЛИ КАСОК ИЗ-ЗА РЕШЕНИЯ НИКОЛАЯ II, ЧТО ОТРАЗИЛОСЬ НА ПОТЕРЯХ - ДО 25 % ПОГИБЛИ ОТ ПУЛИ ИЛИ ОСКОЛКА В ГОЛОВУ

В 1844 году по чертежам императора Николая I создаётся кожаная каска с металлическими элементами, которая повторяла форму шлемов русских воинов XIV–XV веков. В российской армии она просуществовала 20–30 лет, а в прусской, куда была введена по просьбе прусского принца Карла, её носили более 50 лет. После Крымской войны 1853–1856 годов стало понятно, что кожаные каски не приспособлены под полевые условия: кожа намокала, высыхала под палящим солнцем и деформировалась. Портился внешний вид головного убора, и он причинял неудобства военнослужащим. В это время французы носили кепи – головные уборы с маленьким твёрдым донышком и широким козырьком, они оказались удобнее касок, поэтому российская армия переняла их.

Когда в 1914 году началась Первая мировая война, самым распространенным головным убором большинства армий в мире была простая матерчатая фуражка. У русских, английских и французских солдат на голове тогда красовалась простая фуражка, а у немцев знаменитый остроконечный шлем «Пикельхаубе», но даже он был создан из простой вареной кожи. У большей части европейских армий не было ничего и близко похожего на металлические каски. Однако, европейцы очень быстро осознали допущенную катастрофическую ошибку и ввели в свои армии обязательное ношение касок уже через год после начала войны. Почему? Потому что война постепенно перешла в стадию позиционной, и основным средством поражения солдат сидящих в окопах стала летящая на них сверху шрапнель. В то время как Российская империя наотрез отказывалась снабжать солдат металлическими защитными головными уборами достаточно длительное время. В итоге французская армия сократила количество ранений в голову на четверть, в России же в сентябре 1915 года из Москвы эвакуировали более 33 тысяч раненых, из которых 70% были поражены пулями, шрапнелью — 19,1%, осколками — 10,3% и холодным оружием — 0,6%. Позже статистика выросла и согласно отчетам госпиталей около 21-25% всех зарегистрированных травм приходились именно на голову, пoвpeждeнную осколками и шрапнелью. Многие тогда сразу же отметили, что будь у солдат такие металлические каски в самом начале войны, то можно было бы избежать множества сотен тысяч жepтв.

Русские солдаты Первой мировой войны, как видно на многих фотографиях и в кинохронике, обходились и дальше фуражками, папахами и шапками. Но почему же у царской армии тогда не имелось своих касок? В чем тут причина? Ведь известно, что каска у нас была придумана еще в середине XIX-го века. Так в чем же причина? Неужели дефицит металла? Вовсе нет.

Дело в том, что решение о неиспользовании касок в России начал принимать еще Александр III в 1880-е годы. Именно он отверг тот самую остроконечный кожаный шлем, что взяли немцы. Посчитал, что шлем неудобен, головы толком не защищает. В непогоду еще и кожа садится, что делает ношение шлема болезненным делом. Для многих подразделений русской армии вводятся чёрные барашковые шапки. В 1913 году в качестве зимнего головного убора используется папаха – высокая шапка из длинноволокнистой шерсти. Дело отца продолжил сын. Николай II также отверг еще до Первой мировой любую идею каски для русских солдат. Николай II считал, что каска не к лицу русскому воину. В ней он выглядит как-то обыденно, а должен внушать страх. Мол, с этим головным убором пропадает всякая воинственность. И ничто не могло повлиять на мнение царствующей особы, несмотря на все доводы в виде статистических исследований, проведенных англичанами и французами, которые доказывали высокую эффективность касок. Их ношение, по мнению экспертов, позволяло снизить вероятность ранений головы на 75%.

Несмотря на французское и английское исследование, доказавшее, что ношение стальной каски останавливало 3/4 всех ранений головы, 12 марта 1916 г. начальник штаба верховного командования Российской империи издал постановление против их применения и дальнейших закупок. В переписках штабных генералов с Игнатьевым упоминалось, что сам император вынес решение против использования металлических касок в императорской армии, полагая, как упоминалось выше, что они очень плохо смотрятся с военной формой, а также портят воинственный и устрашающий вид солдат. И из-за вмешательства императора, дальнейшая закупка новых касок была прекращена на неопределенный срок.

Цитата из «Мемуаров генерала двух империй» Игнатьева: "Но больше всего поражал нас внешний вид пехоты в стальных касках, устранявших три четверти всех ранений в голову. Тщетно навязывал я этот вид снаряжения русскому командованию, предлагая использовать с этой целью налаженное во Франции изготовление касок. Николай II, которому были демонстрированы высланные мною образцы, нашел, что каска лишает русского солдата воинственного вида. Потребовалась и тут острая телеграфная полемика с Петроградом, чтобы получить разрешение на срочный заказ через французское правительство одного миллиона касок Адриана."

Что представляла из себя французская каска? Французская каска Адриана (первый вариант М1915) была разработана генералом армии Огюстом Луи Адрианом в 1915 г. Она защищала бойцов как от осколков снарядов, так и от шрапнели. Шлем состоял из четырёх частей: полусферический свод шлема, передний и задний козырьки (оба с острыми окантованными краями) и гребень, прикрывающий вентиляционное отверстие и усиливающий защитные свойства шлема. Делался шлем из стального листа толщиной 0,7 мм, общим весом 700—800 грамм, варьирующимся в зависимости от размера, которых было три. Кожаный подшлемник состоял из 6—7 скреплённых вверху частей. Подбородочный ремень шириной 0,5 см был изготовлен из лошадиной кожи. Каски, поставляемые в Россию, имели только два отличия от своего французского аналога: фронтальная эмблема (в данном случае российский двуглавый орёл) и цвет – светлая охра. Вес шлема, подшлемник и подбородочный ремень были такими же, как и у касок, поставляемых французской армии. В период войны ими снаряжались в основном ударные части, т.к. тыловые производства не справлялись с нуждами фронта. Впервые такие шлемы были использованы в ходе масштабного наступления русской армии под командованием генерала Алексея Брусилова на юго-западном направлении, приведшего к разгрому австро-венгерских войск. Во время революции и гражданской войны каски Адриана в ограниченных количествах использовались различными белыми и красными отрядами. Начиная с 1924 года, имевшимися запасами шлемов были экипированы отряды Красной армии. Эти каски были перекрашены в цвет хаки, а старая эмблема заменена большой жестяной звездой. По некоторым данным каски Адриана находились на вооружении Красной армии до 1939 года.

Многие военные генералы из министерства начали ещё весной 1916 года постоянно давить на императора, пытаясь убедить Николая разрешить поставки французских касок на Восточный фронт, глядя на позитивные результаты ношения касок европейскими армиями. Первыми из России надели каски солдаты четырех русских стрелковых бригад экспедиционного корпуса русской армии, прибывших во Францию и Грецию для помощи своим выдыхающимся союзникам в апреле 1916 года. Направленные во Францию бригады русских стрелков большей частью экипировались за счёт французской стороны. В русской армии по достоинству оценили каски, хотя их защитные свойства оставляли желать лучшего. Металл на касках был все же недостаточно жесткий и слишком тонкий. Приклепывавшееся сверху ребро жесткости ("гребень") проблему решало лишь частично. Но и этих касок поступало слишком мало. Французская промышленность была перегружена и не могла обеспечивать даже свой фронт касками в нужном количестве.

Но Николай был непреклонен и наотрез отказывался от закупок касок. И вот после того, как французы через Алексеева М.В., начальника штаба Верховного главнокомандующего, попросили убедить царя в обратном. Сработало. Под серьёзным давлением, позже император Николай всё-таки разрешил закупку касок для российских солдат, ближе к лету. Алексеев после того, как узнал о решении императора, начал писать срочные письма военному министру Д. С. Шуваеву с просьбой немедленно закупить 2 млн. адрианских касок. В знак безотлагательности ситуации, возможно, опасаясь, что император всё-таки передумает, Алексеев просил, чтобы закупка касок производилась наперёд, не дожидаясь результатов полевых испытаний, проводимых 5-й армией в Латвии.

Заказ на поставку был сразу же направлен А. Игнатьеву, российскому военному агенту во Франции, который заключил с французами соглашение о покупке 2 миллионов касок. Каски было решено отгружать партиями по 20 тысяч и первая из них досталась русским солдатам уже в начале октября 1916 года. В России эти шлемы были известны под маркировкой М1916.

В июне 1916 году пароход «Святой Петр» пришвартовался в Архангельске. Этот корабль прибыл из Франции и привёз груз в виде 15 000 новых французских касок Адриана (первый вариант М1915) по запросу дипломата Алексея Алексеевича Игнатьева, который во время Первой мировой войны руководил размещением военных заказов во Франции и поставкой их в Россию. Половину французских транспортов с касками потопили немецкие субмарины. Единственное отличие этих новых российских касок от французских было в том, что Игнатьев попросил французов создать каски не с французскими знаками отличия спереди, а с русским орлом. Цвет этих касок также оставался синим, что соответствовало французской боевой форме, но не униформе цвета хаки, которую носила Императорская Российская армия. В дальнейшем их пришлось перекрашивать (250 000 шлемов были окрашены в синий цвет и имели эмблему Франции. Последующие несли уже российский герб и покрашены были в светло-охряный цвет).

К июлю 1916 года эти каски были розданы русским солдатам в полевых условиях. Первыми их получили военнослужащие 5-й армии, находившиеся на территории современной Латвии. Однако, ещё до того, как каски были выданы первым русским войскам, они уже подверглись жесткой критике от императора Николая, который застопорил процесс оснащения армии касками на неопределенный срок.

В начале октября 1916 года часть русских солдат уже вышагивала в новых головных уборах. Около 1 900 000 шлемов Адриана было всего отправлено из Франции в Россию во время Первой мировой войны, больше половины которых не дошли до солдат. Одна партия была уничтожена взрывом боеприпасов 12 января 1917 года в порту города Романове-на-Мурмане (Мурманск), следующая партия 160 000 касок были потоплены немецкими подводными лодками. А 180 000 касок, предназначенных для России так и остались во французском порту Брест из-за начала большевистской революции. Самое последнее судно, перевозившее каски Адриана из Франции, вышло из Бреста ровно за месяц до начала революции. Несмотря на большое количество отгруженных касок, их просто не хватило для оснащения огромной Российской Императорской Армии, численность которой значительно превышала 1 миллион человек. Но на одной Адриане свет клином не сошелся.

Интересно, что в том же году у нас попытались развернуть и производство своих касок по французскому образцу - Сольберг (М17, M1917, Зольберг, фин. Sohlberg).Однако начали изготовление заводы в Великом княжестве Финляндском на заводах Sohlberg-Oy[fi] и V. W. Holmberg, но революционные события начала 1917 года сорвали план производства шлемов и помешали поставкам изготовленных в Финляндии шлемов в Россию. Вместе с объявлением страны Суоми независимости в 1918 году, большая часть этих касок ушла на вооружение новой финской армии. И Всего на заводе Sohlberg-Oy успели изготовить 500 000 шлемов, а на заводе V. W. Holmberg — 100 000 шлемов, но в русскую армию была поставлена относительно небольшая часть. Во время гражданской войны небольшая часть шлемов использовалась армиями Белого движения, после окончания войны в 1920—1930-е годы некоторое количество шлемов оставалось в распоряжении РККА (и в дальнейшем, были заменены касками СШ-36 и СШ-40).

Учтя недостатки французских, русские конструкторы сделали свою каску цельной, а не сборной из трех частей, как это было у каски Адриана. Металл на русской каске был значительно прочнее. Вместо обычной конструкционной стали была использована броневая сталь. Под наименованием "шлем стальной обр. 1916 г." каска стала к ноябрю поступать в войска.

Однако революционные события начала 1917 года сорвали план их производства. Небольшое количество, поступивших шлемов выдавалось в основном в ударные батальоны. Так, полностью их получил Ударный отряд штаба 8-й армии (позднее Корниловский ударный отряд, а с августа 1917 Корниловский ударный полк).

Революция и гражданская война сняли с повестки дня вопрос обеспечения касками. Шлемы, имевшиеся в армии, использовались на протяжении всей войны обеими сторонами. Однако гражданская война в корне отличалась от мировой. Это была бесконечная цепь коротких боестолкновений. Обе стороны испытывали острый недостаток в патронах и, тем более, в снарядах. Не было массированных многосуточных обстрелов позиций тяжелыми снарядами, Мало было случаев, когда воюющие армии окапывались и зарывались в землю. Бой в основном был стрелковый, скоротечный. В таких условиях роль каски была малозаметна, ее защитные свойства не проглядывались.

Нельзя сказать, что касок не было, или их было очень мало. Складские запасы (Ярославль, Кострома, Москва) имелись в центре России. Ими потом снабжали пожарников в послевоенное время вплоть до середины пятидесятых годов, а в сельских районах эти каски можно увидеть и сегодня. Но в годы гражданской войны каски не были востребованы. Русские в большинстве своем продолжили воевать без касок и в гражданскую. В фуражкам и буденовках... Вот так вот на примере солдатских касок можно увидеть как за глупость одного единственного человека, решившего, что «каска лишает русского солдата воинственного вида», солдаты заплатили сотнями тысяч своих жизней!

В двадцатые - начале тридцатых годов, когда Красная Армия прешла на милиционную систему комплектования и экономические возможности страны были крайне низки, каскам не уделялось совершенно никакого внимания. Впрочем, и в странах Европы этот предмет снаряжения тоже отошел на второй план.

Ближе к середине тридцатых годов, когда Красная Армия окончательно избавилась от остатков анархо-партизанства и стала все больше походить на регулярные вооруженные силы, руководство страны и вооруженных сил стали уделять больше внимания вопросам обеспечения армии современными средствами ведения войны. Наряду с развитием авиации, танковых сил, механизацией армии стало больше уделяться внимания и оснащению пехоты. В том числе, вспомнили и о касках.

Первоначально просто извлекли из складов старые периода Первой Мировой войны (каски Адриана и обр. 1916г.). Однако эти каски больше использовались на первомайских парадах в Москве. Реально в войсках их практически не было. Трудно сказать чем не понравилась эта каска руководству Красной Армии, ведь французская армия и во Вторую Мировую войну вступила в таких же, а английская так и провоевала до 45 года в своей каске обр. 1915 г. Однако в середине 34 года выдается задание на разработку шлема стального "более соответствующего условиям современного общевойскового боя".

277 224 ER 3.6179