Китайская партизанка Чэн Бенхуа и японские солдаты.
Со старого фото с загадочной улыбкой Моны Лизы на нас смотрит симпатичная девушка азиатской наружности. За её спиной скалят зубы солдаты японской императорской армии. Им весело. Солдат в очках даже заливается счастливым смехом. Наверное, они шутку какую-то услышали. Или забавный анекдот. А, может быть, фотограф им рожи смешные корчит?
На самом деле, за этим весёлым кадром скрывается трагедия. Девушка, которая пренебрежительно улыбается перед камерой – китайская партизанка, приговорённая к смерти. А четверо японских солдат, сидящие за ней в небрежных позах – это её расстрельная команда...
Девушку, которая дерзко улыбалась в лицо своим палачам, звали Чэн Бенхуа. Она родилась в 1914 году в деревне Гаосян, в провинции Аньхой Восточного Китая. Когда её родной край оккупировала Япония, Чэн Бенхуа вступила в ряды народного сопротивления и стала бороться с захватчиками. Она была агитатором и связной между различными группами китайских мстителей. В некоторых источниках утверждается, что она даже возглавляла партизанский отряд.
Ей было 24 года, когда Чэн и её друзья попали в засаду. В японском плену девушка пережила пытки и групповое изнасилование. Затем её привели посмотреть на казнь товарищей.
Чэн даже развязали руки. Ничуть не испугавшись опасности, Чэн Бенхуа вытянула онемевшие руки, провела пальцами по растрёпанным волосам и повернула лицо к Солнцу. Она скрестила руки на груди, презрительно улыбнулась и решительно посмотрела в лицо смерти. В этот момент японский военный корреспондент и сделал снимок гордой китайской партизанки. Обратите внимание – в её полной достоинства позе, на её спокойном лице, в её улыбке нет ни страха, ни сожаления, ни заискивания перед врагом.
Через несколько минут японские солдаты взяли в руки винтовки. Но они не стали расстреливать девушку. Они её закололи штыками…
Отважная Чэн Бенхуа очень почитаема в Китае. Соотечественники помнят о её подвиге. На малой родине героини воздвигнут памятник, который повторяет фотопортрет партизанки, ставший символом народного сопротивления завоевателям.
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "Японская Императорская Армия/日本帝国軍"
国軍
10 674
252802-ое место по числу подписчиков
20.38%
24.38%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Дзисэй - означает в буквальном переводе с японского языка «песня смерти».
Это предсмертное стихотворение, которые складывается в последние часы: перед боем, из которого уже не вернешься, харакири (ритуальным вспарыванием живота), перед казнью... Его еще называют «стихом смерти». Первые дзисэй начали писаться в эпоху Сэнгоку (в переводе — Эпоха воюющих провинций), во второй половины 15 до начала 17 веков. Действительно, такие стихи могли родиться у воина только перед казнью или в осажденном горящем замке. Дзисэй писались в стиле танка (пятистишие) или хокку (трехстишие). Но сегодня поговорим о дзисэй японских летчиков времен Второй мировой войны. Многие из них были камикадзе (смертниками-добровольцами).
Камикадзе писали дзисэй на маленьком кусочке белого шелка. Некоторые записывали дзисэй товарищей в свои блокноты. Дзисэй клали в специальную маленькую шкатулку бако, которую каждый воин должен был сделать сам из ореха, вяза или сосны. Вместе с дзисэй в бако помещали пряди волос и какие-нибудь небольшие личные вещи. После того, как камикадзе выполнял задание, бако вручали родственникам вместе с грамотой о присвоении самурайского титула семье погибшего. В августе 1945 года в некоторых бако лежали даже последние молочные зубы, выпавшие у юных пилотов. Солдатам было по 17-18 лет.
И упадём мы,
И обратимся в пепел,
Не успев расцвести,
Подобно цветам
Чёрной сакуры.
(Арима Масафуми).
Это предсмертное стихотворение, которые складывается в последние часы: перед боем, из которого уже не вернешься, харакири (ритуальным вспарыванием живота), перед казнью... Его еще называют «стихом смерти». Первые дзисэй начали писаться в эпоху Сэнгоку (в переводе — Эпоха воюющих провинций), во второй половины 15 до начала 17 веков. Действительно, такие стихи могли родиться у воина только перед казнью или в осажденном горящем замке. Дзисэй писались в стиле танка (пятистишие) или хокку (трехстишие). Но сегодня поговорим о дзисэй японских летчиков времен Второй мировой войны. Многие из них были камикадзе (смертниками-добровольцами).
Камикадзе писали дзисэй на маленьком кусочке белого шелка. Некоторые записывали дзисэй товарищей в свои блокноты. Дзисэй клали в специальную маленькую шкатулку бако, которую каждый воин должен был сделать сам из ореха, вяза или сосны. Вместе с дзисэй в бако помещали пряди волос и какие-нибудь небольшие личные вещи. После того, как камикадзе выполнял задание, бако вручали родственникам вместе с грамотой о присвоении самурайского титула семье погибшего. В августе 1945 года в некоторых бако лежали даже последние молочные зубы, выпавшие у юных пилотов. Солдатам было по 17-18 лет.
И упадём мы,
И обратимся в пепел,
Не успев расцвести,
Подобно цветам
Чёрной сакуры.
(Арима Масафуми).
Гроб с телом Садако Сасаки. 1955 год.
Японская девочка Садако Сасаки стала символом трагедии в городе Хиросима, на который была сброшена первая в истории человечества атомная бомба.
Садако Сасаки родилась 7 января 1943 года. В момент взрыва, 6 августа 1945 года, двухлетняя девочка находилась дома, менее чем в 2х километрах от эпицентра взрыва. Взрывной волной ребенка вынесло в окно. Однако, Садако осталась жива, не получив ни царапины.
До 12 лет Садако росла обычным ребенком - шустрая, веселая, ходила в школу, училась и играла как все дети. Очень любила бегать.
Первые признаки лучевой болезни у Садако появились в ноябре 1954 года. Однажды, участвуя в школьной эстафете, после бега девочка почувствовала сильную усталость и головокружение. Затем приступы стали повторяться все чаще. На шее и за ушами девочки появились сыпь и опухоли. В ходе медицинского обследования выяснилось, что у Садако – лейкемия (рак крови).
21 февраля 1955 года девочка была госпитализирована. В своих прогнозах врачи давали ей не более года жизни.
В больнице Садако часто навещали друзья. Однажды ее подруга Тидзуко Хамамото рассказала древнюю японскую легенду о том, что тысяча бумажных журавликов могут подарить исцеление даже тяжело больному человеку. Журавль в Японии издревле считался символом долголетия, счастья и бескорыстной помощи. Позже возникло поверье: если загадать желание и сложить тысячу журавликов, то оно непременно исполнится.
Поверив в легенду, Садако принялась складывать фигурки из любого клочка бумаги - тысяча бумажных журавлей стали ее последней надеждой на исцеление. По одной версии, она успела собрать намного больше тысячи журавликов, по другой - только 644 журавля, так как силы покидали девочку слишком быстро. 25 октября 1955 г. Садако Сасаки скончалась, но ее друзья доделали бумажных журавлей после ее смерти, и на ее похороны собралось гораздо больше тысячи журавликов.
Маленькая мужественная девочка Садако Сасаки стала символом неприятия ядерной войны, символом протеста против войны. Вдохновленные её мужеством и силой воли, друзья и одноклассники Садако опубликовали её письма. Они начали планировать строительство монумента в память о Садако и обо всех других детях, погибших от атомной бомбардировки. Молодые люди со всей Японии начали собирать средства на этот проект. В 1958 году в Парке Мира в городе Хиросима была установлена статуя, изображающая Садако с бумажным журавликом в руке. На постаменте статуи написано:
«Это наш плач. Это наша молитва. Мир во всем мире».
Японская девочка Садако Сасаки стала символом трагедии в городе Хиросима, на который была сброшена первая в истории человечества атомная бомба.
Садако Сасаки родилась 7 января 1943 года. В момент взрыва, 6 августа 1945 года, двухлетняя девочка находилась дома, менее чем в 2х километрах от эпицентра взрыва. Взрывной волной ребенка вынесло в окно. Однако, Садако осталась жива, не получив ни царапины.
До 12 лет Садако росла обычным ребенком - шустрая, веселая, ходила в школу, училась и играла как все дети. Очень любила бегать.
Первые признаки лучевой болезни у Садако появились в ноябре 1954 года. Однажды, участвуя в школьной эстафете, после бега девочка почувствовала сильную усталость и головокружение. Затем приступы стали повторяться все чаще. На шее и за ушами девочки появились сыпь и опухоли. В ходе медицинского обследования выяснилось, что у Садако – лейкемия (рак крови).
21 февраля 1955 года девочка была госпитализирована. В своих прогнозах врачи давали ей не более года жизни.
В больнице Садако часто навещали друзья. Однажды ее подруга Тидзуко Хамамото рассказала древнюю японскую легенду о том, что тысяча бумажных журавликов могут подарить исцеление даже тяжело больному человеку. Журавль в Японии издревле считался символом долголетия, счастья и бескорыстной помощи. Позже возникло поверье: если загадать желание и сложить тысячу журавликов, то оно непременно исполнится.
Поверив в легенду, Садако принялась складывать фигурки из любого клочка бумаги - тысяча бумажных журавлей стали ее последней надеждой на исцеление. По одной версии, она успела собрать намного больше тысячи журавликов, по другой - только 644 журавля, так как силы покидали девочку слишком быстро. 25 октября 1955 г. Садако Сасаки скончалась, но ее друзья доделали бумажных журавлей после ее смерти, и на ее похороны собралось гораздо больше тысячи журавликов.
Маленькая мужественная девочка Садако Сасаки стала символом неприятия ядерной войны, символом протеста против войны. Вдохновленные её мужеством и силой воли, друзья и одноклассники Садако опубликовали её письма. Они начали планировать строительство монумента в память о Садако и обо всех других детях, погибших от атомной бомбардировки. Молодые люди со всей Японии начали собирать средства на этот проект. В 1958 году в Парке Мира в городе Хиросима была установлена статуя, изображающая Садако с бумажным журавликом в руке. На постаменте статуи написано:
«Это наш плач. Это наша молитва. Мир во всем мире».
Этот фильм надо просматривать систематически в напоминание...
Последние дни Второй мировой войны, американская авиация бомбит беззащитные японские города. В водоворот каждодневного кошмара попадают 14-летний Сэйта и его сестренка Сэцуко - потеряв близких, они остались совсем одни. Мальчик в одночасье становится взрослым и осознаёт, что от него зависит жизнь маленькой сестры.
Укрывшись в заброшенном убежище, Сэйта и Сэцуко пытаются выжить собственными силами. И пусть в их глазах смертоносный огонь в небе - всего лишь огоньки светлячков, жестокая война не щадит даже невинные детские души, вынося им беспощадный приговор.
"Могила светлячков" - Япония, 1988 год. Аниме, история, драма.
Последние дни Второй мировой войны, американская авиация бомбит беззащитные японские города. В водоворот каждодневного кошмара попадают 14-летний Сэйта и его сестренка Сэцуко - потеряв близких, они остались совсем одни. Мальчик в одночасье становится взрослым и осознаёт, что от него зависит жизнь маленькой сестры.
Укрывшись в заброшенном убежище, Сэйта и Сэцуко пытаются выжить собственными силами. И пусть в их глазах смертоносный огонь в небе - всего лишь огоньки светлячков, жестокая война не щадит даже невинные детские души, вынося им беспощадный приговор.
"Могила светлячков" - Япония, 1988 год. Аниме, история, драма.
Камикадзе и их семьи.
Жена Хадзиме Фудзии, Фукуко, не могла принять его решения стать пилотом-камикадзе. Она всячески старалась подействовать на него, заставить его переменить решение, но Фудзии был непреклонен. Увидев, что решение Фудзии погибнуть за родину твердо и непреклонно, Фукуко поняла, что ей надлежит делать. Их с Фудзии младшую дочку - Киёко, которой был один годик, она нарядила в милое праздничное платьице-хареги и усадила себе на спину, в специальное сиденьице. Старшую дочь, Казуко, ей было три года, Фукуко привязала веревкой за руку к своей руке. Они вышли из дома, пошли к берегу реки Аракава, протекавшей недалеко от летной школы. Там Фукуко с дочерьми бросилась в воду. Тела Фукуко и ее двух дочерей нашли на следующий день, 15 декабря 1944 года. В предсмертной записке Фукуко написала: "Если мы останемся жить, ты будешь тревожиться о нас и не сможешь сражаться так, как ты решил. Поэтому мы уйдем первыми и будем ждать тебя там". Сразу после гибели своей семьи Фудзии подал третий рапорт о зачислении в отряд камикадзе. На этот раз он отрезал себе мизинец и написал рапорт собственной кровью. Командование удовлетворило его прошение. Фудзии приняли в число камикадзе. После похорон своей семьи лейтенант Фудзии написал письмо, адресованное Казуко, своей покойной старшей дочери. На первой странице письма был рисунок - ветка цветущей сакуры. Потом шел текст. За текстом, на второй странице - изображение девочки, играющей с собачкой и бабочкой.
"Как сильно люблю я эту жизнь, растаявшую, словно капля росы на берегу Аракавы под порывами холодного декабрьского ветра. Маленькая, печальная жизнь, исчезнувшая вместе с ее матерью, последовавшая за страстной волей ее любящего Отчизну отца, и улыбавшаяся, будто она была рада этому. Твой отец скоро последует за тобой. Тогда я смогу усадить тебя к себе на колени и спокойно убаюкать на груди. До тех же пор, прошу, жди меня и не плачь. Если Киёко станет плакать, успокой ее. Ну, я прощаюсь с вами до поры. Ваш папа совершит великие подвиги на поле битвы и принесет их с собой, как трофеи. Я прошу обеих - Казуко и Киёко - потерпеть до тех пор, пока я не буду рядом с вами".
Жена Хадзиме Фудзии, Фукуко, не могла принять его решения стать пилотом-камикадзе. Она всячески старалась подействовать на него, заставить его переменить решение, но Фудзии был непреклонен. Увидев, что решение Фудзии погибнуть за родину твердо и непреклонно, Фукуко поняла, что ей надлежит делать. Их с Фудзии младшую дочку - Киёко, которой был один годик, она нарядила в милое праздничное платьице-хареги и усадила себе на спину, в специальное сиденьице. Старшую дочь, Казуко, ей было три года, Фукуко привязала веревкой за руку к своей руке. Они вышли из дома, пошли к берегу реки Аракава, протекавшей недалеко от летной школы. Там Фукуко с дочерьми бросилась в воду. Тела Фукуко и ее двух дочерей нашли на следующий день, 15 декабря 1944 года. В предсмертной записке Фукуко написала: "Если мы останемся жить, ты будешь тревожиться о нас и не сможешь сражаться так, как ты решил. Поэтому мы уйдем первыми и будем ждать тебя там". Сразу после гибели своей семьи Фудзии подал третий рапорт о зачислении в отряд камикадзе. На этот раз он отрезал себе мизинец и написал рапорт собственной кровью. Командование удовлетворило его прошение. Фудзии приняли в число камикадзе. После похорон своей семьи лейтенант Фудзии написал письмо, адресованное Казуко, своей покойной старшей дочери. На первой странице письма был рисунок - ветка цветущей сакуры. Потом шел текст. За текстом, на второй странице - изображение девочки, играющей с собачкой и бабочкой.
"Как сильно люблю я эту жизнь, растаявшую, словно капля росы на берегу Аракавы под порывами холодного декабрьского ветра. Маленькая, печальная жизнь, исчезнувшая вместе с ее матерью, последовавшая за страстной волей ее любящего Отчизну отца, и улыбавшаяся, будто она была рада этому. Твой отец скоро последует за тобой. Тогда я смогу усадить тебя к себе на колени и спокойно убаюкать на груди. До тех же пор, прошу, жди меня и не плачь. Если Киёко станет плакать, успокой ее. Ну, я прощаюсь с вами до поры. Ваш папа совершит великие подвиги на поле битвы и принесет их с собой, как трофеи. Я прошу обеих - Казуко и Киёко - потерпеть до тех пор, пока я не буду рядом с вами".
Японцу, коммунисту и замечательному человеку за спасенные жизни волжских ребят.
Умирал Сёити Итикава страшно. Еще до суда, в предварительном заключении, ему забили гвозди под ногти на ногах. Все шестнадцать лет, что он провел в тюрьме, Сёити выходил на прогулку ступая вывороченными ступнями и корчась от боли. Из них четырнадцать лет он выносил на спине подышать воздухом своего товарища Гоитиро Кокурё, которому тюремщики просверлили коленные чашечки. Есть тюремную пищу Сёити не мог - пиорея и страшно опухли десна. Он только пил пустой бульон и сосал зерна. Всего полгода не дожил он до освобождения - умер 15 марта 1945 года от истощения. Труп Сёити Итикава весил всего 34 килограмма при росте в 172 сантиметра.
За что принял он лютые муки, как жил, что совершил и за что ему до сих пор благодарны на далекой Волге?
В один из апрельских дней 1921 года в гарнизонный штаб в городе Тоёхаси явился лейтенант сухопутных войск Сёити Итикава и получил расчет по рапорту об отставке. Этот выпускник литфака университета Васеда умудрялся быть душой офицерской компании не участвуя в попойках и кутежах. Все свободное время он проводил в библиотеке и книжных магазинах. Сослуживцы о его учености травили байки и шли к нему за советами. Никому лейтенант Итикава не отказывал, многим помогал красиво составлять прошения, рапорты и отчеты. Ни в чем предосудительном замечен не был, денег не тратил: ел в столовой, спал при казарме.
Сумму, при расчете, военное министерство выплатило ему внушительную. Там же не знали, что этот лейтенант, с безупречным послужным списком, с 1919 года является агентом Коминтерна, а книжный магазинчик на центральной улице - конспиративный почтовый ящик для связи с Сэном Катаямой и начинающим формироваться Конгрессом Дальневосточных народов. Все свои сбережения и выплаченные деньги Сёити Итикава потратил на создание и издание журнала "Мусан кайкю" ("Класс неимущих"). Сделал это тонко и умно.
Сёити Итикава был человеком общительным, умел располагать к себе людей и легко заводил знакомства. Для рекламы будущего журнала он подключил известного бейсболиста Суйсю Тонда и кинематографиста Канити Татибана. Пока еще не разбирающиеся в марксизме власти разрешили общеобразовательный дешевый журнал для бедноты.
Первый номер журнала вышел в конце апреля 1922 года и заглавная статья называлась "Рождение и положение Дальневосточной республики". Статья начиналась разбором экономического кризиса в Японии в 1920-1921 гг, затем сообщались сведения о том, что такое ДВР, как она устроена, и делались выводы о том, что Японии необходимо немедленно отказаться от интервенции и начать налаживать экономические связи с молодой республикой. На фоне милитаристского угара в японских СМИ, это была бомба! Статью моментально заметили, номер расхватали и, с запозданием, запретили. Но Сёити тайно напечатал еще тысячу экземпляров, которые контрабандой были вывезены во Владивосток и распространены среди солдат экспедиционного корпуса. Специально для солдат Сёити сделал приписку о том, что пока их используют как свое орудие милитаристы, оставленные на родине семьи живут в нищете. А если повернуть штыки против угнетателей и протянуть русским руку дружбы, то дела сразу пойдут в гору и всем будет хорошо. Просто и доходчиво.
О силе и действии статьи и коммунистической пропаганды свидетельствует пример официального военного корреспондента газеты "Осака Асахи" Накихира Рё, который поехал во Владивосток делать парадные фотки с фронта, стал там убежденным коммунистом и организовал канал связи с подпольными солдатскими коммунистическим ячейками. Через него Сёити Итикава отдал приказ рядовому Сато перейти на сторону красных партизан и установить с ними связь. (Товарищ Сато задание выполнил и остался в отряде красных сражаться с винтовкой в руках за счастье трудового народа. Сложил голову в боях с отрядами Семенова).
В июле 1922 года в Токио нелегально была создана коммунистическая партия Японии. Первая же заявленная цель партии - свержение монархии - автоматом превращала всех японских коммунистов в аутло. Что значительно усложняло выполнение другой
поставленной цели - оказание помощи трудящимся России, пострадавшим от неурожая.
О нашем голодном кошмаре в Японии знали с августа 1921 года. Правительственная пресса радовалась и обрекала большевиков на скорую гибель. Различные либеральные издания выходили со статьями-размышлениями о причинах голода и о наших несчастьях. Печатались отдельные призывы в профсоюзной прессе организовать сбор помощи, но они были разрознены и носили единичный характер. КПЯ поставила перед собой задачу провести широкомасштабную кампанию в СМИ по созданию общественных комитетов и правильной организации помощи. Главным по прессе поставили Сёити Итикаву, по агитации - Кюити Токуда.
Для статей и агитационных материалов нужна была информация о действительном положении вещей.
Сёити Итикава задействовал агентурную сеть в экспедиционных войсках и через посредство ДВР в Японию стали переправлять советские газеты и журналы.
Плакат с призывом о помощи голодающей России был размещен в нескольких номерах либерального профсоюзного журнала "Авангард", с которым договорился Токуда.
Из советских газет Итакава узнал о том, что наш урожай снова погиб. Значит помощь нужна срочно. Быстро собрать средства через газеты и как-то переправить их в Москву не получится, а сидеть сложа руки - это не по-японски. Итикава нашел выход.
Дано: необходима уже готовая еда, которую можно быстро доставить в Россию. Денег нет, времени нет.
Где есть бесплатная еда? В армии. Японский экспедиционный корпус снабжается пайками бесперебойно.
Перед агентурой в войсках ставится задача агитировать солдат отдавать свои пайки в пользу русских детей и тупо воровать НЗ со складов.
Войска моментально наводняются листовками и фотографиями голодных ужасов. С интендантами входят в контакт. Если контакт не выходит - ищут возможности хищения со складов. Многие солдаты добровольно и в секрете жертвуют свои пайки, консервы, сухари. Собранное продовольствие оставляется в условленных с отрядами ДВР местах, откуда забирается отрядами красных и поступает в ведомство Лукса - главного уполномоченного ДВР по помощи голодающим в РСФСР.
ДВР держит шефство над рядом детдомов в Поволжье. В августе-сентябре в Казани, Самаре, Саратове и Царицыне начинают всплывать японские армейские пайки. Всплывают в самое нужное время - из-за видов на летний урожай 1922 года большинство иностранных организаций помощи нашим голодающим свернуло свою деятельность и им нужно время, чтобы вернуть обороты. Сентябрь 1922 - это наше новое отчаяние, еды катастрофически не хватало и дорог был каждый золотник. На съезде полпредов в сентябре Бирман, Карклин и другие отчитывались о распределении японских пайков по детским домам. Дальше стенограмм съезда информация не пошла - нельзя было палить контору. Сколько всего поступило пайков - пока неизвестно, никто не изучал. Согласно докладам полпредов, основная масса пайков распределена в указанных городах плюс что-то перепало Пензе, Уфе и Астрахани.
В конце сентября 1922 года японское военное министерство забило тревогу - в частях экспедиционных войск стали обнаруживаться крупнейшие недостачи продовольствия. Начались следствия и аресты, деятельность в войсках пришлось прекратить.
Но к октябрю раскачался маховик в прессе.
Различные либеральные и профсоюзные издания начали собирать по подписке деньги. Деньги нужно было переправлять в легальные общественные организации. Для этого как вступали в контакт с уже существующими, так и создавали новые. Сёити Итикава вошел в контакт с семьей Кавасаки и с их помощью была организована "Женская Лига Помощи Голодающим Русским Детям" во главе с Н. Каваски, К.Ямакава, А.Фукао, Ю.Тудзё Миямото, С. Фукао. Лига открыла счета в банках и занялась распространением благотворительных открыток.
Текст писал Сёити Итикава.
Одновременно с легальным сбором средств, который контролировался правительством Японии и долго шел переводами в Комитет Нансена, был организован полулегальный через профсоюзы среди промышленных рабочих. Эти средства в разы быстрее переводились в ЦК Помгол и Последгол самым фантастическим способом - через гавайских большевиков.
В конце 1904 года в Японию прибыли для агитации среди русских военнопленных трое большевиков во главе Русселем (Судзиловским) под самой надежной крышей - Правительство США. Руссель еще в 1903-м получил американское гражданство и устроился на работу в американскую администрацию Гавайских островов, где вскоре стал замом руководителя торгового отдела. Вскоре, с помощью приехавших по иммигрантским визам товарищей, он сколотил партийную ячейку среди портовых рабочих. В 1905 они выехали в Японию в составе официальной американской миссии. Для более успешной агитации, большевик Вадецкий организовал издание газеты "Воля" в Нагасаки. Работу они сделали, а ячейка на Гавайских островах осталась. Вот КПЯ, через агентов Итикавы, и передали в строжайшей тайне пароли для связи с ней.
Деньги профсоюзов переводились в "мусорки", откуда их переводили на счета гавайских фирм. С этих счетов они обналичивались в Гонолулу при помощи местных адвокатских контор и поступали в качестве пожертвований в легальную американскую организацию "Друзья Советской России", которая имела прямой и постоянный канал с нашим ВЦИКом. Такие дела. Пароли, адреса и явки держал в голове Готиро Кокурё, а бухгалтерию вел Сютаро Котака (в 1931-м, во время пыток в тюрьме, его прибьют гвоздями "в 5 сун" к полу).
Параллельно с организацией помощи голодающим нам, ЦК КПЯ засел за перевод на японский важнейших произведений Маркса и Ленина. Итикаве досталась корректура переводов Сэна Катаямы. Тогда же, летом 1922-го, КПЯ приоединилась к всемирной социалистической акции "Руки прочь от России!" - Итикава провел два антивоенных митинга в Токио, за что был впервые арестован, избит и поставлен под надзор.
В 1923 году Итикава создает подпольный марксистский кружок в ученых кругах Токио. Создается он под видом студенческого кружка по изучению Экономической и Политической Истории. В кружке занятия, на которые пускают всех желающих, ведут видные профессора, а после занятий на факультатив остаются люди "в теме". Кружок полиция накроет только в 1932-м. Там, к великому шоку правящих кругов, обнаружат: сына генерального секретаря кабинета министров Сибата, профессоров Токийского университета Каваками и Сугинахара, судью токийского суда Одзаки, сына миллионера из Ниигата Касавара, сына члена палаты пэров из Сайтама Куки, сына члена палаты пэров из Окаямы Дона, дочь члена палаты пэров Аракава, дочерей миллионера из Окаямы Карита и Окава, известных адвокатов промышленных корпораций Хососека и Танимура, сына губернатора префектуры Хиого Синдза.
В том же году, Итакава устроит в Иокагаме торжественный митинг-встречу советскому пароходу "Ленин", прибывшему с грузом гуманитарной помощи для пострадавших от землетрясения. Власти запретят пароходу заходить в порт, толпа устроит погром полицейских участков и Итакава загремит в тюрьму на год.
В 1925 году Япония и СССР установят дипотношения и одновременно в Японии будет принят роковой для всех оппозиционных партий закон "Об охране общественного спокойствия". Отныне любая критика правительства становится уголовно-наказуемой, любая партийная агитация объявляется незаконной.
В 1927 году прошли последние в довоенной Японии демократические выборы в Парламент. Социалисты, в союзе с коммунистами, без всякой внешней агитации, неожиданно получили 4,7% мест в парламенте. Под видом социалистов, прошли в депутаты двое коммунистов.
Это было слишком. 15 марта 1928 в один день были арестованы все выявленные полицией руководители КПЯ. Начались допросы и пытки. Больше всех досталось Кокурё (на фото из предыдущего поста он стоит крайний слева). Кокурё взяли с шифрованной телеграммой и полицейские выпытывали ключ. Кокурё пытали пятнадцать лет, до самой его смерти в 1943 году. Ничего он не сказал. Японцы пишут, что к нему применяли "немыслимые пытки", а когда такое пишут японцы.... это пробирает.
Сёити Итикава в это время был в Москве и принимал участие в
работе Коминтерна. Узнав о случившемся, он провел мониторинг ситуации: кто остался, кого выявили, какие явки не засвечены. После чего сумел организовать всех японских коммунистов, оказавшихся за границей, в новую сеть, которая наладила контакты с уцелевшими коммунистами в Японии. Одновременно, Итикава дал новых связных китайцам с помощью агентов из 12-й дивизии генерала Такасукэ Фукуда. Концы замкнул на Коминтерн. После чего собрался в Японию. Наши крутили у виска и отговаривали - убьют же! Но Итикава сказал им много японского: честь не позволяет ему остаться - он должен все разделить с товарищами.
Немедленно по возвращении, 16 апреля 1929 года, его арестовали. Выпытывали явки и шифры. В промежутках заставляли смотреть как пытают Кокурё.
В 1930 его отмыли, подлечили и поставили на костыли - власти стали готовить показательный открытый процесс на "красными предателями". Сёити изучал материалы дела и тщательно готовился к процессу, который рассматривал как блестящую возможность для публичного выступления и обличения правящих кругов.
1931-м состоялся суд. С первых же слов, Сёити так стал размазывать правительство, что его лиши слова. Когда же снова обратились к нему с вопросами, он вскрыл подноготную японской политики в Корее и Китае. Пришлось срочно прерывать заседание. Сёите отбили почки. А он опять. Через два заседания пришлось отказаться от открытого процесса и удалить публику с прессой. Стенограммы открытых заседаний запретили к распространению, но один экземпляр был вывезен в СССР и опубликован в №1 журнала "Тихий океан" за 1934 год - все желающие могут ознакомиться в областных библиотеках.
После того, как процесс закрыли, японская коммунистическая молодежь объявила "красный террор" и превратила повседневную работу японских полицейских в беспрерывную кровавую баню. Пытаясь выведать согласована ли акция из тюрьмы, Сёите вывернули мушкой пистолета передние зубы. Для него началась долгая мрачная тюремная жизнь. Единственной отрадой были редкие встречи с товарищами на пересылках. Сёите Итакаве не суждено было увидеть свободы. Но до нее дожили два его соратника и друга - Кюити Токуда и Иосио Сига. Вот они выходят из тюрьмы, первый и второй слева соответственно:
В один из октябрьских дней 1945 года, бывший агент тайной полиции и известный палач Тамэдзо Ямагата увидел на пороге своего дома этих двух стариков. Они молча смотрели ему в глаза. Он все понял. Ямагата сел и все им рассказал, во всех подробностях: как пытали их товарищей и как они умирали. Закончил он уже в глубокой темноте. Старики молча развернулись и ушли.
В 1960 году, КПЯ поминала всех погибших товарищей. На вечере выяснили, что последним в живых Сёити Итикаву видел в феврале 1945 года Иосио Сига. Вернее не видел, а слышал. Это было на пересылке в тюрьме Мияги. Заключенных водили в баню и тюремный телеграф донес ему, что он каждый раз проходит мимо камеры Сёити. Однажды, когда конвоир ушел курить, Сига выбежал из бани и подошел к камере.
- Ты здесь, товарищ Итикава?
- Здесь товарищ!
- Я Иосио Сига, а рад, что ты жив. Крепись, мы скоро победим! Я не могу долго говорить, прощай!
- Спасибо товарищ! И Постой! Знай, я рад жить в это светлое время, когда человечество встает с колен и гордо идет к свету. Теперь прощай!
До преклонных лет дожил еще один герой этого поста - кинематографист Канити Татибана. В 1941 году он снял очередной пропагандистский фильм. По случаю, чиновниками военного министерства, было устроено застолье с обильными возлияниями саке. После одного из тостов, чиновники стали подкалывать Канити дружбой с коммунистами и с государственным преступником Итикавой. Канити резко встал и сказал: "Не место говорить об этом светлом человеке там, где пьют саке!". Все заткнулись, пьянку свернули. Ничего Кинити не сделали. Старые коммунисты же до конца жизни подавали ему руку.
Такой вот жил человек.
Аригато, Сёити Итикава! Мы помним тебя!
автор: «d_clarence» (ЖЖ)
Умирал Сёити Итикава страшно. Еще до суда, в предварительном заключении, ему забили гвозди под ногти на ногах. Все шестнадцать лет, что он провел в тюрьме, Сёити выходил на прогулку ступая вывороченными ступнями и корчась от боли. Из них четырнадцать лет он выносил на спине подышать воздухом своего товарища Гоитиро Кокурё, которому тюремщики просверлили коленные чашечки. Есть тюремную пищу Сёити не мог - пиорея и страшно опухли десна. Он только пил пустой бульон и сосал зерна. Всего полгода не дожил он до освобождения - умер 15 марта 1945 года от истощения. Труп Сёити Итикава весил всего 34 килограмма при росте в 172 сантиметра.
За что принял он лютые муки, как жил, что совершил и за что ему до сих пор благодарны на далекой Волге?
В один из апрельских дней 1921 года в гарнизонный штаб в городе Тоёхаси явился лейтенант сухопутных войск Сёити Итикава и получил расчет по рапорту об отставке. Этот выпускник литфака университета Васеда умудрялся быть душой офицерской компании не участвуя в попойках и кутежах. Все свободное время он проводил в библиотеке и книжных магазинах. Сослуживцы о его учености травили байки и шли к нему за советами. Никому лейтенант Итикава не отказывал, многим помогал красиво составлять прошения, рапорты и отчеты. Ни в чем предосудительном замечен не был, денег не тратил: ел в столовой, спал при казарме.
Сумму, при расчете, военное министерство выплатило ему внушительную. Там же не знали, что этот лейтенант, с безупречным послужным списком, с 1919 года является агентом Коминтерна, а книжный магазинчик на центральной улице - конспиративный почтовый ящик для связи с Сэном Катаямой и начинающим формироваться Конгрессом Дальневосточных народов. Все свои сбережения и выплаченные деньги Сёити Итикава потратил на создание и издание журнала "Мусан кайкю" ("Класс неимущих"). Сделал это тонко и умно.
Сёити Итикава был человеком общительным, умел располагать к себе людей и легко заводил знакомства. Для рекламы будущего журнала он подключил известного бейсболиста Суйсю Тонда и кинематографиста Канити Татибана. Пока еще не разбирающиеся в марксизме власти разрешили общеобразовательный дешевый журнал для бедноты.
Первый номер журнала вышел в конце апреля 1922 года и заглавная статья называлась "Рождение и положение Дальневосточной республики". Статья начиналась разбором экономического кризиса в Японии в 1920-1921 гг, затем сообщались сведения о том, что такое ДВР, как она устроена, и делались выводы о том, что Японии необходимо немедленно отказаться от интервенции и начать налаживать экономические связи с молодой республикой. На фоне милитаристского угара в японских СМИ, это была бомба! Статью моментально заметили, номер расхватали и, с запозданием, запретили. Но Сёити тайно напечатал еще тысячу экземпляров, которые контрабандой были вывезены во Владивосток и распространены среди солдат экспедиционного корпуса. Специально для солдат Сёити сделал приписку о том, что пока их используют как свое орудие милитаристы, оставленные на родине семьи живут в нищете. А если повернуть штыки против угнетателей и протянуть русским руку дружбы, то дела сразу пойдут в гору и всем будет хорошо. Просто и доходчиво.
О силе и действии статьи и коммунистической пропаганды свидетельствует пример официального военного корреспондента газеты "Осака Асахи" Накихира Рё, который поехал во Владивосток делать парадные фотки с фронта, стал там убежденным коммунистом и организовал канал связи с подпольными солдатскими коммунистическим ячейками. Через него Сёити Итикава отдал приказ рядовому Сато перейти на сторону красных партизан и установить с ними связь. (Товарищ Сато задание выполнил и остался в отряде красных сражаться с винтовкой в руках за счастье трудового народа. Сложил голову в боях с отрядами Семенова).
В июле 1922 года в Токио нелегально была создана коммунистическая партия Японии. Первая же заявленная цель партии - свержение монархии - автоматом превращала всех японских коммунистов в аутло. Что значительно усложняло выполнение другой
поставленной цели - оказание помощи трудящимся России, пострадавшим от неурожая.
О нашем голодном кошмаре в Японии знали с августа 1921 года. Правительственная пресса радовалась и обрекала большевиков на скорую гибель. Различные либеральные издания выходили со статьями-размышлениями о причинах голода и о наших несчастьях. Печатались отдельные призывы в профсоюзной прессе организовать сбор помощи, но они были разрознены и носили единичный характер. КПЯ поставила перед собой задачу провести широкомасштабную кампанию в СМИ по созданию общественных комитетов и правильной организации помощи. Главным по прессе поставили Сёити Итикаву, по агитации - Кюити Токуда.
Для статей и агитационных материалов нужна была информация о действительном положении вещей.
Сёити Итикава задействовал агентурную сеть в экспедиционных войсках и через посредство ДВР в Японию стали переправлять советские газеты и журналы.
Плакат с призывом о помощи голодающей России был размещен в нескольких номерах либерального профсоюзного журнала "Авангард", с которым договорился Токуда.
Из советских газет Итакава узнал о том, что наш урожай снова погиб. Значит помощь нужна срочно. Быстро собрать средства через газеты и как-то переправить их в Москву не получится, а сидеть сложа руки - это не по-японски. Итикава нашел выход.
Дано: необходима уже готовая еда, которую можно быстро доставить в Россию. Денег нет, времени нет.
Где есть бесплатная еда? В армии. Японский экспедиционный корпус снабжается пайками бесперебойно.
Перед агентурой в войсках ставится задача агитировать солдат отдавать свои пайки в пользу русских детей и тупо воровать НЗ со складов.
Войска моментально наводняются листовками и фотографиями голодных ужасов. С интендантами входят в контакт. Если контакт не выходит - ищут возможности хищения со складов. Многие солдаты добровольно и в секрете жертвуют свои пайки, консервы, сухари. Собранное продовольствие оставляется в условленных с отрядами ДВР местах, откуда забирается отрядами красных и поступает в ведомство Лукса - главного уполномоченного ДВР по помощи голодающим в РСФСР.
ДВР держит шефство над рядом детдомов в Поволжье. В августе-сентябре в Казани, Самаре, Саратове и Царицыне начинают всплывать японские армейские пайки. Всплывают в самое нужное время - из-за видов на летний урожай 1922 года большинство иностранных организаций помощи нашим голодающим свернуло свою деятельность и им нужно время, чтобы вернуть обороты. Сентябрь 1922 - это наше новое отчаяние, еды катастрофически не хватало и дорог был каждый золотник. На съезде полпредов в сентябре Бирман, Карклин и другие отчитывались о распределении японских пайков по детским домам. Дальше стенограмм съезда информация не пошла - нельзя было палить контору. Сколько всего поступило пайков - пока неизвестно, никто не изучал. Согласно докладам полпредов, основная масса пайков распределена в указанных городах плюс что-то перепало Пензе, Уфе и Астрахани.
В конце сентября 1922 года японское военное министерство забило тревогу - в частях экспедиционных войск стали обнаруживаться крупнейшие недостачи продовольствия. Начались следствия и аресты, деятельность в войсках пришлось прекратить.
Но к октябрю раскачался маховик в прессе.
Различные либеральные и профсоюзные издания начали собирать по подписке деньги. Деньги нужно было переправлять в легальные общественные организации. Для этого как вступали в контакт с уже существующими, так и создавали новые. Сёити Итикава вошел в контакт с семьей Кавасаки и с их помощью была организована "Женская Лига Помощи Голодающим Русским Детям" во главе с Н. Каваски, К.Ямакава, А.Фукао, Ю.Тудзё Миямото, С. Фукао. Лига открыла счета в банках и занялась распространением благотворительных открыток.
Текст писал Сёити Итикава.
Одновременно с легальным сбором средств, который контролировался правительством Японии и долго шел переводами в Комитет Нансена, был организован полулегальный через профсоюзы среди промышленных рабочих. Эти средства в разы быстрее переводились в ЦК Помгол и Последгол самым фантастическим способом - через гавайских большевиков.
В конце 1904 года в Японию прибыли для агитации среди русских военнопленных трое большевиков во главе Русселем (Судзиловским) под самой надежной крышей - Правительство США. Руссель еще в 1903-м получил американское гражданство и устроился на работу в американскую администрацию Гавайских островов, где вскоре стал замом руководителя торгового отдела. Вскоре, с помощью приехавших по иммигрантским визам товарищей, он сколотил партийную ячейку среди портовых рабочих. В 1905 они выехали в Японию в составе официальной американской миссии. Для более успешной агитации, большевик Вадецкий организовал издание газеты "Воля" в Нагасаки. Работу они сделали, а ячейка на Гавайских островах осталась. Вот КПЯ, через агентов Итикавы, и передали в строжайшей тайне пароли для связи с ней.
Деньги профсоюзов переводились в "мусорки", откуда их переводили на счета гавайских фирм. С этих счетов они обналичивались в Гонолулу при помощи местных адвокатских контор и поступали в качестве пожертвований в легальную американскую организацию "Друзья Советской России", которая имела прямой и постоянный канал с нашим ВЦИКом. Такие дела. Пароли, адреса и явки держал в голове Готиро Кокурё, а бухгалтерию вел Сютаро Котака (в 1931-м, во время пыток в тюрьме, его прибьют гвоздями "в 5 сун" к полу).
Параллельно с организацией помощи голодающим нам, ЦК КПЯ засел за перевод на японский важнейших произведений Маркса и Ленина. Итикаве досталась корректура переводов Сэна Катаямы. Тогда же, летом 1922-го, КПЯ приоединилась к всемирной социалистической акции "Руки прочь от России!" - Итикава провел два антивоенных митинга в Токио, за что был впервые арестован, избит и поставлен под надзор.
В 1923 году Итикава создает подпольный марксистский кружок в ученых кругах Токио. Создается он под видом студенческого кружка по изучению Экономической и Политической Истории. В кружке занятия, на которые пускают всех желающих, ведут видные профессора, а после занятий на факультатив остаются люди "в теме". Кружок полиция накроет только в 1932-м. Там, к великому шоку правящих кругов, обнаружат: сына генерального секретаря кабинета министров Сибата, профессоров Токийского университета Каваками и Сугинахара, судью токийского суда Одзаки, сына миллионера из Ниигата Касавара, сына члена палаты пэров из Сайтама Куки, сына члена палаты пэров из Окаямы Дона, дочь члена палаты пэров Аракава, дочерей миллионера из Окаямы Карита и Окава, известных адвокатов промышленных корпораций Хососека и Танимура, сына губернатора префектуры Хиого Синдза.
В том же году, Итакава устроит в Иокагаме торжественный митинг-встречу советскому пароходу "Ленин", прибывшему с грузом гуманитарной помощи для пострадавших от землетрясения. Власти запретят пароходу заходить в порт, толпа устроит погром полицейских участков и Итакава загремит в тюрьму на год.
В 1925 году Япония и СССР установят дипотношения и одновременно в Японии будет принят роковой для всех оппозиционных партий закон "Об охране общественного спокойствия". Отныне любая критика правительства становится уголовно-наказуемой, любая партийная агитация объявляется незаконной.
В 1927 году прошли последние в довоенной Японии демократические выборы в Парламент. Социалисты, в союзе с коммунистами, без всякой внешней агитации, неожиданно получили 4,7% мест в парламенте. Под видом социалистов, прошли в депутаты двое коммунистов.
Это было слишком. 15 марта 1928 в один день были арестованы все выявленные полицией руководители КПЯ. Начались допросы и пытки. Больше всех досталось Кокурё (на фото из предыдущего поста он стоит крайний слева). Кокурё взяли с шифрованной телеграммой и полицейские выпытывали ключ. Кокурё пытали пятнадцать лет, до самой его смерти в 1943 году. Ничего он не сказал. Японцы пишут, что к нему применяли "немыслимые пытки", а когда такое пишут японцы.... это пробирает.
Сёити Итикава в это время был в Москве и принимал участие в
работе Коминтерна. Узнав о случившемся, он провел мониторинг ситуации: кто остался, кого выявили, какие явки не засвечены. После чего сумел организовать всех японских коммунистов, оказавшихся за границей, в новую сеть, которая наладила контакты с уцелевшими коммунистами в Японии. Одновременно, Итикава дал новых связных китайцам с помощью агентов из 12-й дивизии генерала Такасукэ Фукуда. Концы замкнул на Коминтерн. После чего собрался в Японию. Наши крутили у виска и отговаривали - убьют же! Но Итикава сказал им много японского: честь не позволяет ему остаться - он должен все разделить с товарищами.
Немедленно по возвращении, 16 апреля 1929 года, его арестовали. Выпытывали явки и шифры. В промежутках заставляли смотреть как пытают Кокурё.
В 1930 его отмыли, подлечили и поставили на костыли - власти стали готовить показательный открытый процесс на "красными предателями". Сёити изучал материалы дела и тщательно готовился к процессу, который рассматривал как блестящую возможность для публичного выступления и обличения правящих кругов.
1931-м состоялся суд. С первых же слов, Сёити так стал размазывать правительство, что его лиши слова. Когда же снова обратились к нему с вопросами, он вскрыл подноготную японской политики в Корее и Китае. Пришлось срочно прерывать заседание. Сёите отбили почки. А он опять. Через два заседания пришлось отказаться от открытого процесса и удалить публику с прессой. Стенограммы открытых заседаний запретили к распространению, но один экземпляр был вывезен в СССР и опубликован в №1 журнала "Тихий океан" за 1934 год - все желающие могут ознакомиться в областных библиотеках.
После того, как процесс закрыли, японская коммунистическая молодежь объявила "красный террор" и превратила повседневную работу японских полицейских в беспрерывную кровавую баню. Пытаясь выведать согласована ли акция из тюрьмы, Сёите вывернули мушкой пистолета передние зубы. Для него началась долгая мрачная тюремная жизнь. Единственной отрадой были редкие встречи с товарищами на пересылках. Сёите Итакаве не суждено было увидеть свободы. Но до нее дожили два его соратника и друга - Кюити Токуда и Иосио Сига. Вот они выходят из тюрьмы, первый и второй слева соответственно:
В один из октябрьских дней 1945 года, бывший агент тайной полиции и известный палач Тамэдзо Ямагата увидел на пороге своего дома этих двух стариков. Они молча смотрели ему в глаза. Он все понял. Ямагата сел и все им рассказал, во всех подробностях: как пытали их товарищей и как они умирали. Закончил он уже в глубокой темноте. Старики молча развернулись и ушли.
В 1960 году, КПЯ поминала всех погибших товарищей. На вечере выяснили, что последним в живых Сёити Итикаву видел в феврале 1945 года Иосио Сига. Вернее не видел, а слышал. Это было на пересылке в тюрьме Мияги. Заключенных водили в баню и тюремный телеграф донес ему, что он каждый раз проходит мимо камеры Сёити. Однажды, когда конвоир ушел курить, Сига выбежал из бани и подошел к камере.
- Ты здесь, товарищ Итикава?
- Здесь товарищ!
- Я Иосио Сига, а рад, что ты жив. Крепись, мы скоро победим! Я не могу долго говорить, прощай!
- Спасибо товарищ! И Постой! Знай, я рад жить в это светлое время, когда человечество встает с колен и гордо идет к свету. Теперь прощай!
До преклонных лет дожил еще один герой этого поста - кинематографист Канити Татибана. В 1941 году он снял очередной пропагандистский фильм. По случаю, чиновниками военного министерства, было устроено застолье с обильными возлияниями саке. После одного из тостов, чиновники стали подкалывать Канити дружбой с коммунистами и с государственным преступником Итикавой. Канити резко встал и сказал: "Не место говорить об этом светлом человеке там, где пьют саке!". Все заткнулись, пьянку свернули. Ничего Кинити не сделали. Старые коммунисты же до конца жизни подавали ему руку.
Такой вот жил человек.
Аригато, Сёити Итикава! Мы помним тебя!
автор: «d_clarence» (ЖЖ)
Японские девушки-студентки обучаются стрельбе из пулемёта Тип 11 «Намбу». Острова Рюкю, июнь 1945 года.
Мать учила меня доброте и честности.
Ныне я опаду и останусь благоуханием
В небесах над Ямато.
(Дзисэй (предсмертное стихотворение) неизвестного пилота-камикадзе).
Ныне я опаду и останусь благоуханием
В небесах над Ямато.
(Дзисэй (предсмертное стихотворение) неизвестного пилота-камикадзе).
Как начищенные сапоги русских моряков из плена спасли.
В 1811 году японцы пленили команду капитана Василия Головнина. Освободить узников удалось благодаря смекалке их товарищей.
В 1776 году в селе Гулынки под Рязанью, в родовом имении древнего рода Головниных родился мальчик, которого назвали Василием. И дед, и отец его были гвардейскими офицерами, поэтому неудивительно, что Васю уже в шесть лет записали в Преображенский полк. Дворянских детей принимали на службу ещё с малолетства, и к совершеннолетию они уже имели офицерский чин за выслугу лет. В девять лет Василий осиротел и попал на учёбу в Морской кадетский корпус. С морем он и связал всю свою дальнейшую жизнь.
Обучение Василий окончил ещё в 1792 году, но по юности лет был оставлен в кадетском корпусе ещё на год. Этим временем Головнин воспользовался, чтобы как следует изучить физику и гуманитарные науки. В январе 1793 года он в чине мичмана начал службу на военном флоте.
В 1799 году Василий Головнин сражался с французами у берегов Голландии. В 1801—1805 гг. он был прикомандирован к английскому флоту, где успел послужить под командованием адмирала Нельсона. Между вахтами он писал книгу «Военные морские сигналы для дневного и ночного времени», которой пользовались на русском флоте следующие 24 года.
В 1806 году лейтенанту Головнину доверили командование шлюпом «Диана», на котором ему предстояло обойти весь мир. Начальство приказало Василию Михайловичу изучить северную часть Тихого океана и доставить материалы в Охотск. 25 июня 1807 года «Диана» отбыла в экспедицию. Плавание вдоль берегов Европы и Африки проходило спокойно. 20 апреля 1808 года корабль прибыл в порт Саймонстаун в Южной Африке, где команда узнала о начале русско-английской войны. Местные колониальные власти были обязаны задержать шлюп вражеского государства. При этом у Головнина имелись все бумаги от британского правительства, и объявлять русских военнопленными было как-то неудобно. Кроме того, властям колонии не хотелось сажать себе на шею пленных, которых потребовалось бы неопределённое время кормить и содержать. С русских просто взяли обещание, что они никуда не уплывут, и стали с надеждой ждать побега непрошеных гостей. Ждать пришлось долго — команда «Дианы» слово держала. Лишь через год, когда отсиживаться в Африке русским совсем уж надоело, шлюп ушёл в море, сопровождаемый облегчёнными вздохами англичан.
Добравшись до Камчатки, Головнин получил приказ «немедленно приступить к созданию точнейшего описания Южных Курильских и Шантарских островов». Пополнив припасы, «Диана» вышла из гавани 24 апреля 1811 года. Поначалу всё шло хорошо — удалось нанести на карту все острова Курильской гряды, и даже открыть новый, который назвали островом Среднего в честь помощника штурмана Василия Среднего. Однако, когда экспедиция добралась до Кунашира, и Головнин сошёл на берег для изучения острова, это не понравилось японским властям. В результате Головнин, мичман Мур, штурман Хлебников, четыре матроса и курилец Алексей, который служил переводчиком, оказались в плену. Японцы посчитали географическое исследование вторжением на суверенную территорию и нарушением политики Сакоку — то есть «закрытой страны».
Отношения России с Японией к тому времени были уже сильно подпорчены. В 1804 году подданные микадо отказались принимать российское посольство Резанова. В ответ тот приказал лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову «попугать сахалинских японцев». Подчинённые Резанова взялись за дело слишком уж рьяно: они захватили несколько кораблей, сожгли два японских поселения и установили на пепелище русский флаг. За эти художества оба были отправлены в Петербург, где их предали военному суду. Однако японцы не подозревали, что их обидчиков строго наказали…
Старший помощник Головнина, Пётр Рикорд сразу же отплыл в Охотск, откуда решил немедленно отправиться в Петербург, чтобы там по дипломатическим каналам попытаться как-то спасти Головнина из закрытой Японии. Ему удалось добраться до Иркутска, но местный губернатор отказался продлевать ему подорожную, утверждая, что сообщение в столицу уже отправлено. Рикорду удалось-таки получить разрешение на поиск информации о судьбе пленных. Он вернулся в Охотск и на шлюпе «Диана» и бриге «Зотик» 22 июля 1812 года вышел в море, взяв на борт нескольких японцев, спасённых с разбившегося на Камчатке корабля. Кроме того, на борту «Дианы» находился японец Леонзаймо, насильно вывезенный с родины в 1804 году, которого Рикорд нашёл в Иркутске.
Целый месяц ушёл у моряков на то, чтобы добраться до залива Измены — так теперь называли место, где Головнина и остальных взяли в плен. С помощью Леонзаймо составили письмо к японскому губернатору Кунашира. Ответа не последовало, а когда русские шлюпки попытались подойти к берегу, их встретили огнём из японской крепости. Второе письмо тоже осталось без ответа. 4 сентября 1812 года Рикорд отправил в крепость на переговоры Леонзаймо, которому доверял. На следующий день парламентёр принёс печальные новости: капитан Головнин и его спутники убиты. Рикорд уже был готов приказать напасть на Кунашир, но всё-таки решил добыть достоверные доказательства убийства японцами российских подданных.
8 сентября русские моряки захватили корабль, на котором оказался богатый торговец Такедая Кахэй. Он заявил, что капитан и ещё пятеро русских сейчас находятся в городе Матсмае. Купец даже сумел подробно описать тех, о ком говорил, что придало вес его словам. Оказалось, что после бесчинств Хвостова и Давыдова японское правительство разрешило применять силу при малейшем подозрении на русское вторжение. Чтобы помочь захваченным членам экспедиции, по мнению Кахэя, нужно было убедить японские власти в том, что Хвостов и Давыдов действовали без санкции сверху и осуждены за это. Будет лучше, если с японскими чиновниками проведёт переговоры не просто морской офицер, а человек, обладающий солидным чином. Поэтому Рикорда для этой миссии удостоили специально придуманным титулом Начальник Камчатки.
В июне 1813 года шлюп «Диана» вновь прибыл в залив Измены. С помощью Кахэя Рикорд написал официальное письмо и отправил купца с ним на берег. На следующий день японец вернулся и заявил, что все русские живы и находятся в городе Матсмае. Процесс их освобождения сдвинулся с мёртвой точки. Для него потребовалась лишь официальная бумага о том, что Хвостов и Давыдов понесли суровую кару за свои злодеяния. Рикорд отправился в Охотск и привёз нужный документ.
В последний момент передача пленных чуть не сорвалась. По японскому этикету, входя в помещение, необходимо снимать обувь. Русские офицеры не могли себе позволить находиться на официальной церемонии в парадном мундире, при шпаге и в чулках. Японцы настаивали на соблюдении своего этикета. В конце концов, Рикорд нашёл выход. Перед началом мероприятия матросы доставили в место подписания документов новые начищенные до блеска сапоги. По улице русские офицеры шли в самых старых сапогах, какие только смогли найти, а, приходя на место, переобувались в новые и чистые, которые для японцев назвали «кожаными чулками». Самураям такой подход очень понравился: с одной стороны, уважили японские традиции, а с другой, настояли на соблюдении своих собственных законов чести.
Спустя два долгих года Головнин, два его офицера, четыре матроса и курилец-переводчик смогли вернуться в Россию. Мичман Мур в плену повредился рассудком и на родине застрелился, а всех остальных щедро наградили. Сам Головнин был произведён в капитаны второго ранга и получил пожизненный пенсион в полторы тысячи рублей в год, штурман Хлебников — пенсион в сумме полного годового жалования, матросы — пенсион и право оставить службу в любой момент на их усмотрение. Курилец Алексей получил кортик и ежегодные выдачи пороха и свинца.
В 1817 году Головнин отправился в новое кругосветное плавание на военном шлюпе «Камчатка». На этот раз он успешно его завершил. За вклад в географическую науку Василия Михайловича избрали в Петербургскую Академию наук. В 1821 году его назначили помощником директора Морского корпуса, а ещё через два года — генерал-интендантом флота. До самой смерти в 1831 году он работал на этой должности, и при нём (как ответственном за кораблестроительную часть флота) было построено 26 линкоров, 21 фрегат и 10 первых в России пароходов, не считая более мелких судов. Кроме того, за свою жизнь Головнин написал множество книг по географии и тонкостям морского дела. Самой популярной из них стало подробное описание его первой кругосветки и двухлетнего пребывания в японском плену.
(Роман Карасюк).
В 1811 году японцы пленили команду капитана Василия Головнина. Освободить узников удалось благодаря смекалке их товарищей.
В 1776 году в селе Гулынки под Рязанью, в родовом имении древнего рода Головниных родился мальчик, которого назвали Василием. И дед, и отец его были гвардейскими офицерами, поэтому неудивительно, что Васю уже в шесть лет записали в Преображенский полк. Дворянских детей принимали на службу ещё с малолетства, и к совершеннолетию они уже имели офицерский чин за выслугу лет. В девять лет Василий осиротел и попал на учёбу в Морской кадетский корпус. С морем он и связал всю свою дальнейшую жизнь.
Обучение Василий окончил ещё в 1792 году, но по юности лет был оставлен в кадетском корпусе ещё на год. Этим временем Головнин воспользовался, чтобы как следует изучить физику и гуманитарные науки. В январе 1793 года он в чине мичмана начал службу на военном флоте.
В 1799 году Василий Головнин сражался с французами у берегов Голландии. В 1801—1805 гг. он был прикомандирован к английскому флоту, где успел послужить под командованием адмирала Нельсона. Между вахтами он писал книгу «Военные морские сигналы для дневного и ночного времени», которой пользовались на русском флоте следующие 24 года.
В 1806 году лейтенанту Головнину доверили командование шлюпом «Диана», на котором ему предстояло обойти весь мир. Начальство приказало Василию Михайловичу изучить северную часть Тихого океана и доставить материалы в Охотск. 25 июня 1807 года «Диана» отбыла в экспедицию. Плавание вдоль берегов Европы и Африки проходило спокойно. 20 апреля 1808 года корабль прибыл в порт Саймонстаун в Южной Африке, где команда узнала о начале русско-английской войны. Местные колониальные власти были обязаны задержать шлюп вражеского государства. При этом у Головнина имелись все бумаги от британского правительства, и объявлять русских военнопленными было как-то неудобно. Кроме того, властям колонии не хотелось сажать себе на шею пленных, которых потребовалось бы неопределённое время кормить и содержать. С русских просто взяли обещание, что они никуда не уплывут, и стали с надеждой ждать побега непрошеных гостей. Ждать пришлось долго — команда «Дианы» слово держала. Лишь через год, когда отсиживаться в Африке русским совсем уж надоело, шлюп ушёл в море, сопровождаемый облегчёнными вздохами англичан.
Добравшись до Камчатки, Головнин получил приказ «немедленно приступить к созданию точнейшего описания Южных Курильских и Шантарских островов». Пополнив припасы, «Диана» вышла из гавани 24 апреля 1811 года. Поначалу всё шло хорошо — удалось нанести на карту все острова Курильской гряды, и даже открыть новый, который назвали островом Среднего в честь помощника штурмана Василия Среднего. Однако, когда экспедиция добралась до Кунашира, и Головнин сошёл на берег для изучения острова, это не понравилось японским властям. В результате Головнин, мичман Мур, штурман Хлебников, четыре матроса и курилец Алексей, который служил переводчиком, оказались в плену. Японцы посчитали географическое исследование вторжением на суверенную территорию и нарушением политики Сакоку — то есть «закрытой страны».
Отношения России с Японией к тому времени были уже сильно подпорчены. В 1804 году подданные микадо отказались принимать российское посольство Резанова. В ответ тот приказал лейтенанту Хвостову и мичману Давыдову «попугать сахалинских японцев». Подчинённые Резанова взялись за дело слишком уж рьяно: они захватили несколько кораблей, сожгли два японских поселения и установили на пепелище русский флаг. За эти художества оба были отправлены в Петербург, где их предали военному суду. Однако японцы не подозревали, что их обидчиков строго наказали…
Старший помощник Головнина, Пётр Рикорд сразу же отплыл в Охотск, откуда решил немедленно отправиться в Петербург, чтобы там по дипломатическим каналам попытаться как-то спасти Головнина из закрытой Японии. Ему удалось добраться до Иркутска, но местный губернатор отказался продлевать ему подорожную, утверждая, что сообщение в столицу уже отправлено. Рикорду удалось-таки получить разрешение на поиск информации о судьбе пленных. Он вернулся в Охотск и на шлюпе «Диана» и бриге «Зотик» 22 июля 1812 года вышел в море, взяв на борт нескольких японцев, спасённых с разбившегося на Камчатке корабля. Кроме того, на борту «Дианы» находился японец Леонзаймо, насильно вывезенный с родины в 1804 году, которого Рикорд нашёл в Иркутске.
Целый месяц ушёл у моряков на то, чтобы добраться до залива Измены — так теперь называли место, где Головнина и остальных взяли в плен. С помощью Леонзаймо составили письмо к японскому губернатору Кунашира. Ответа не последовало, а когда русские шлюпки попытались подойти к берегу, их встретили огнём из японской крепости. Второе письмо тоже осталось без ответа. 4 сентября 1812 года Рикорд отправил в крепость на переговоры Леонзаймо, которому доверял. На следующий день парламентёр принёс печальные новости: капитан Головнин и его спутники убиты. Рикорд уже был готов приказать напасть на Кунашир, но всё-таки решил добыть достоверные доказательства убийства японцами российских подданных.
8 сентября русские моряки захватили корабль, на котором оказался богатый торговец Такедая Кахэй. Он заявил, что капитан и ещё пятеро русских сейчас находятся в городе Матсмае. Купец даже сумел подробно описать тех, о ком говорил, что придало вес его словам. Оказалось, что после бесчинств Хвостова и Давыдова японское правительство разрешило применять силу при малейшем подозрении на русское вторжение. Чтобы помочь захваченным членам экспедиции, по мнению Кахэя, нужно было убедить японские власти в том, что Хвостов и Давыдов действовали без санкции сверху и осуждены за это. Будет лучше, если с японскими чиновниками проведёт переговоры не просто морской офицер, а человек, обладающий солидным чином. Поэтому Рикорда для этой миссии удостоили специально придуманным титулом Начальник Камчатки.
В июне 1813 года шлюп «Диана» вновь прибыл в залив Измены. С помощью Кахэя Рикорд написал официальное письмо и отправил купца с ним на берег. На следующий день японец вернулся и заявил, что все русские живы и находятся в городе Матсмае. Процесс их освобождения сдвинулся с мёртвой точки. Для него потребовалась лишь официальная бумага о том, что Хвостов и Давыдов понесли суровую кару за свои злодеяния. Рикорд отправился в Охотск и привёз нужный документ.
В последний момент передача пленных чуть не сорвалась. По японскому этикету, входя в помещение, необходимо снимать обувь. Русские офицеры не могли себе позволить находиться на официальной церемонии в парадном мундире, при шпаге и в чулках. Японцы настаивали на соблюдении своего этикета. В конце концов, Рикорд нашёл выход. Перед началом мероприятия матросы доставили в место подписания документов новые начищенные до блеска сапоги. По улице русские офицеры шли в самых старых сапогах, какие только смогли найти, а, приходя на место, переобувались в новые и чистые, которые для японцев назвали «кожаными чулками». Самураям такой подход очень понравился: с одной стороны, уважили японские традиции, а с другой, настояли на соблюдении своих собственных законов чести.
Спустя два долгих года Головнин, два его офицера, четыре матроса и курилец-переводчик смогли вернуться в Россию. Мичман Мур в плену повредился рассудком и на родине застрелился, а всех остальных щедро наградили. Сам Головнин был произведён в капитаны второго ранга и получил пожизненный пенсион в полторы тысячи рублей в год, штурман Хлебников — пенсион в сумме полного годового жалования, матросы — пенсион и право оставить службу в любой момент на их усмотрение. Курилец Алексей получил кортик и ежегодные выдачи пороха и свинца.
В 1817 году Головнин отправился в новое кругосветное плавание на военном шлюпе «Камчатка». На этот раз он успешно его завершил. За вклад в географическую науку Василия Михайловича избрали в Петербургскую Академию наук. В 1821 году его назначили помощником директора Морского корпуса, а ещё через два года — генерал-интендантом флота. До самой смерти в 1831 году он работал на этой должности, и при нём (как ответственном за кораблестроительную часть флота) было построено 26 линкоров, 21 фрегат и 10 первых в России пароходов, не считая более мелких судов. Кроме того, за свою жизнь Головнин написал множество книг по географии и тонкостям морского дела. Самой популярной из них стало подробное описание его первой кругосветки и двухлетнего пребывания в японском плену.
(Роман Карасюк).
Хиросима.
Город прославился так:
Вышел
военный чудак,
старец
с лицом молодым.
"Парни,-
сказал он,-
летим!
Мальчики,
время пришло,
Дьявольски нам повезло!.."
В семь сорок девять утра
все было так, как вчера.
"Точка...-
вздохнул офицер,-
чистенько
вышли
на цель..."
В восемь двенадцать утра
сказано было:
"Пора!.."
В восемь пятнадцать,
над миром взлетев,
взвыл торжествующе
дымный клубок!
Солнце зажмурилось,
похолодев.
Вздрогнули оба:
и "боинг",
и бог!..
Штурман воскликнул:
"Ой, как красиво!.."
В эту секунду
в расплавленной мгле
рухнули
все представленья о зле.
Люди узнали,
что на Земле
есть Хиросима.
И нет Хиросимы.
(Рождественский Роберт).
Город прославился так:
Вышел
военный чудак,
старец
с лицом молодым.
"Парни,-
сказал он,-
летим!
Мальчики,
время пришло,
Дьявольски нам повезло!.."
В семь сорок девять утра
все было так, как вчера.
"Точка...-
вздохнул офицер,-
чистенько
вышли
на цель..."
В восемь двенадцать утра
сказано было:
"Пора!.."
В восемь пятнадцать,
над миром взлетев,
взвыл торжествующе
дымный клубок!
Солнце зажмурилось,
похолодев.
Вздрогнули оба:
и "боинг",
и бог!..
Штурман воскликнул:
"Ой, как красиво!.."
В эту секунду
в расплавленной мгле
рухнули
все представленья о зле.
Люди узнали,
что на Земле
есть Хиросима.
И нет Хиросимы.
(Рождественский Роберт).
