Согласно легенде, 21 апреля 753 г. до н. э. был основан Рим.
Из маленького городка Рим превратился в столицу обширнейшей средиземноморской империи, в ходе упорной борьбы он подчинил себе всю Италию, покорил великий Карфаген и не менее великие эллинистические государства наследников Александра, поработил множество варварских племен и стал настоящим властелином тогдашнего мира. Полибий совершенно справедливо однажды написал, что римляне «подняли свое могущество на такую высоту, какая немыслима была для предков и не будет превзойдена потомками...».
Создание римской мировой державы, в представлениях человека античной эпохи, позволило заложить культурную основу для всего современного мира. Самым главным культурным наследником империи выступает, разумеется Европа, которая с кровью самих римлян впитала в себя римское наследие. Однако и для остального мира это наследие имеет большую ценность. Наше гражданское право во многих моментах корнями уходит в римскую правовую традицию. Художественное и архитектурное наследие античности не только доставляет эстетическое удовольствие, но и вдохновляет на создание новых продуктов культуры. Настолько глубокое наследие античного мира и Рима в частности.
История Рима, пожалуй, не просто история древнего государства, которая привлекает к себе внимание большого числа людей. Вероятно, это особый культурный и исторический феномен, который будет не только выступать объектом изучения историками, филологами, философами и т. д. Но в тоже время будет постоянно сопровождать нас в культурном поле...
Для нас, как античников, эта дата особенно памятна - ибо вокруг древнего Рима крутится наша жизнь и наши научные интересы. Рим покорил не только народы Средиземноморья, но и сердца сотен тысяч ученых, ставших антиковедами. Величие его истории признали не только древние цари и историки, но и по-прежнему продолжают признавать ученые и политики. Рим жив в наших сердцах, и пусть каждый воспринимает его по-своему, нас объединяет живой интерес к его судьбе. С праздником, квириты!
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#От_администрации@ancientrome_byzantium
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "История древнего Рима и Византии"
«Наука — это клад, и искусный человек никогда не пропадет», - Петроний (14 - 66 гг.), «Сатирикон», 46.
48 972
54845-ое место по числу подписчиков
12.07%
19.62%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
In memoriam.
Аве, квириты! Как уже известно, вчера, 3 февраля скончался Юлий Беркович Циркин - замечательный советский и российский ученый-антиковед, профессор, доктор исторических наук, создатель кафедры всеобщей истории Новгородского Государственного университета.
Юлий Беркович Циркин родился 20 апреля 1935 г. в Ленинграде в семье
инженеров, выпускников Политехнического института. Уже в раннем возрасте будущему историку пришлось узнать, что такое война. 10 декабря 1941 г. под Мгой, защищая Ленинград, погиб его отец, а мать осталась в блокированном фашистами Ленинграде и пережила страшную блокадную зиму 1941-1942 г., и только летом 1942 г. вместе с семьей сестры уехала в г. Рубцовск Алтайского края. Сам Юлий Беркович вместе с бабушкой и дедушкой был эвакуирован в Сталинград, однако, война докатилась и сюда. В июле 1942 г. все трое выехали из города, к которому уже рвались немецкие танки. Они находились в последнем эшелоне, сумевшем вырваться из города, который уже бомбила вражеская авиация. После этого рухнул мост, бывший последним связующим звеном между Сталинградом и левым берегом Волги. В г. Стерлитамак, не выдержав лишений эвакуации умерла бабушка, а дед, Михаил Абрамович, вместе с внуком оказался в деревне Веселовка в Чувашии. Выжить помогла специальность деда, бывшего первоклассным часовым мастером. Только в марте 1943 г. в Рубцовске семья воссоединилась, а в начале сентября 1945 г. вернулась в Ленинград.
В 1953 г. Ю. Б. Циркин окончил 301-ю мужскую школу г. Ленинграда, а в 1954 г. не прошел по конкурсу в Ленинградский Педагогический универститет им. Герцена и был призван в ряды Советской армии. После демобилизации он стал работать на номерном заводе. Только в 1958 г. он смог поступить на исторический факультет ЛГУ с намерением заниматься Испанией 30-х годов XX века. Этот интерес к Испании, обозначившийся еще в школе, и открыл Юлию Берковичу путь в науку.
С 3 курса Ю. Б. Циркин стал специализироваться по кафедре истории Древней Греции и Рима, его научным руководителем был профессор Н. Н. Залесский. В 1962 г. Юлий Беркович женится на своей однокурснице, Людмиле Павловне Гороховской, ставшей его верной спутницей на всю жизнь, а в 1963 г. без единой четверки заканчивает университет и поступает в аспирантуру, по окончании которой читает лекции, ведя латынь и историю Рима в различных учреждениях. С 1967 г. он – внештатный экскурсовод в Государственном Эрмитаже, а в 1968 г. молодой ученый защитил диссертацию «Фокейцы на Западе (VII – IV вв. до н.э.)». Летом 1970 г. Юлий Беркович получает предложение из Новгородского государственного пединститута и начинает там работу в качестве преподавателя. С сентября 1971 г. он – старший преподаватель, в 1974 г. стал доцентом. В 1972 г. в Берлине вышла первая зарубежная публикация Ю. Б. Циркина, в 1976 г. в издательстве «Наука» появляется его первая монография – «Финикийская культура в Испании», а в 1978г. в ЛГУ была защищена докторская диссертация Юлия Берковича на тему «Финикийцы в Испании». В 1980 г. Ю. Б. Циркин – доктор исторических наук, затем профессор. Под его чутким руководством формировалась новгородская школа антиковедения. В период с 1968– Юлием Берковичем было опубликовано около 200 научных работ.
Круг научных интересов Ю.Б. Циркина был необычайно велик.
Пожалуй, можно сказать, что именно он открыл российскому читателю древнюю Испанию, где столкнулись несколько разнообразных культурных пластов (местный, финикийский, греческий и римский), каждый из которых оставил свой след в испанской истории. Колыбель Тартесской цивилизации, объект финикийской колонизации и карфагенской политики; главная база Ганнибала в его войне с Римом; «горячая точка» античного мира, на покорение которой Рим потратил два века своей истории и, наконец, одна из ключевых провинций Римской Империи – такой предстает Испания на страницах трудов Юлия Берковича. В 2000 г. увидела свет обобщающая монография «Древняя Испания», а в 2006 г. – источниковедческое исследование «Античные и раннесредневековые источники по истории Испании». Интерес к Испании в период финикийской колонизации закономерно привел его к изучению истории собственно Финикии.
Занятия античностью, как правило, предполагает обращение к темам по греческой и римской истории. Юлий Беркович, что бывает весьма редко, успешно занимался и тем и другим. В истории Греции его заинтересовали вопросы колонизации. Темой его кандидатской диссертации была колонизация, организованная греческим городом Фокеей, а в последующих статьях он анализирует различные аспекты греческой колонизационной деятельности в западном Средиземноморье. Еще большее число исследований Ю. Б. Циркина посвящены Риму, и здесь его приоритетным направлением стали история великих завоеваний II века до н. э. (прежде всего – войн в Испании), гражданские войны в Риме конца II – начала I в. до н. э. и эпоха раннего Принципата I – II вв. н.э. Подробное изложение вклада Юлия Берковича в исследование римской истории потребовало бы специальной статьи, и мы ограничимся лишь констатацией того общеизвестногофакта, что Ю. Б. Циркин практически единодушно признается одним из ведущих специалистов в вопросах римской истории. Список «римских» работ очень велик, назовем лишь одну из его итоговых работ, монографию «Гражданские войны в Риме. Побежденные» (СПб., 2006), посвященную политическим деятелям Рима эпохи гражданских войн
Ю. Б. Циркин получил заслуженное признание не только в России, но и за рубежом; достаточно сказать, что в его активе до 40 зарубежных публикаций. Впервые его статья вышла за рубежом в 1972 г. в издаваемом в ГДР антиковедческом журнале «Клио». Постепенно география публикаций расширяется: Ю. Б. Циркин публикуется в итальянском журнале «Rivista di Studi Finici», венгерском «Oikumene», голландском «Studia Phoenicia» и многих других. Его монографии и статьи переводятся на европейские языки и издаются в Афинах, Риме, Париже, Кельне, Чикаго и других городах. В 1989 г. по приглашению профессора Х. М. Бласкеса, с которым он был знаком по переписке, Юлий Беркович впервые посетил Испанию и читал лекции в университетах Мадрида, Кордовы и Альканала-де-Энарес. С тех пор он был постоянным участником международных конгрессов и симпозиумов, особенно – связанных с испанской тематикой.
Историк Алексей Борисович Егоров отмечал: «Глядя на этого спокойного, необычайно интеллигентного и обаятельного человека, с его тонким, неизменно доброжелательным юмором и мудрой иронией, трудно представить, что в его жизни были эвакуация из почти осажденного Ленинграда, а затем – не менее страшный путь в эшелоне, уходящем из охваченного огнем Сталинграда, работа на Кировском заводе в послевоенном Ленинграде и трудная солдатская служба в далекой Туркмении. Не было недостатка в трудных испытаниях и в дальнейшем, в пору обучения в университете и особенно в первые годы после этого».
Вечная память прекрасному историку и замечательному человеку!
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
#От_администрации@ancientrome_byzantium
Аве, квириты! Как уже известно, вчера, 3 февраля скончался Юлий Беркович Циркин - замечательный советский и российский ученый-антиковед, профессор, доктор исторических наук, создатель кафедры всеобщей истории Новгородского Государственного университета.
Юлий Беркович Циркин родился 20 апреля 1935 г. в Ленинграде в семье
инженеров, выпускников Политехнического института. Уже в раннем возрасте будущему историку пришлось узнать, что такое война. 10 декабря 1941 г. под Мгой, защищая Ленинград, погиб его отец, а мать осталась в блокированном фашистами Ленинграде и пережила страшную блокадную зиму 1941-1942 г., и только летом 1942 г. вместе с семьей сестры уехала в г. Рубцовск Алтайского края. Сам Юлий Беркович вместе с бабушкой и дедушкой был эвакуирован в Сталинград, однако, война докатилась и сюда. В июле 1942 г. все трое выехали из города, к которому уже рвались немецкие танки. Они находились в последнем эшелоне, сумевшем вырваться из города, который уже бомбила вражеская авиация. После этого рухнул мост, бывший последним связующим звеном между Сталинградом и левым берегом Волги. В г. Стерлитамак, не выдержав лишений эвакуации умерла бабушка, а дед, Михаил Абрамович, вместе с внуком оказался в деревне Веселовка в Чувашии. Выжить помогла специальность деда, бывшего первоклассным часовым мастером. Только в марте 1943 г. в Рубцовске семья воссоединилась, а в начале сентября 1945 г. вернулась в Ленинград.
В 1953 г. Ю. Б. Циркин окончил 301-ю мужскую школу г. Ленинграда, а в 1954 г. не прошел по конкурсу в Ленинградский Педагогический универститет им. Герцена и был призван в ряды Советской армии. После демобилизации он стал работать на номерном заводе. Только в 1958 г. он смог поступить на исторический факультет ЛГУ с намерением заниматься Испанией 30-х годов XX века. Этот интерес к Испании, обозначившийся еще в школе, и открыл Юлию Берковичу путь в науку.
С 3 курса Ю. Б. Циркин стал специализироваться по кафедре истории Древней Греции и Рима, его научным руководителем был профессор Н. Н. Залесский. В 1962 г. Юлий Беркович женится на своей однокурснице, Людмиле Павловне Гороховской, ставшей его верной спутницей на всю жизнь, а в 1963 г. без единой четверки заканчивает университет и поступает в аспирантуру, по окончании которой читает лекции, ведя латынь и историю Рима в различных учреждениях. С 1967 г. он – внештатный экскурсовод в Государственном Эрмитаже, а в 1968 г. молодой ученый защитил диссертацию «Фокейцы на Западе (VII – IV вв. до н.э.)». Летом 1970 г. Юлий Беркович получает предложение из Новгородского государственного пединститута и начинает там работу в качестве преподавателя. С сентября 1971 г. он – старший преподаватель, в 1974 г. стал доцентом. В 1972 г. в Берлине вышла первая зарубежная публикация Ю. Б. Циркина, в 1976 г. в издательстве «Наука» появляется его первая монография – «Финикийская культура в Испании», а в 1978г. в ЛГУ была защищена докторская диссертация Юлия Берковича на тему «Финикийцы в Испании». В 1980 г. Ю. Б. Циркин – доктор исторических наук, затем профессор. Под его чутким руководством формировалась новгородская школа антиковедения. В период с 1968– Юлием Берковичем было опубликовано около 200 научных работ.
Круг научных интересов Ю.Б. Циркина был необычайно велик.
Пожалуй, можно сказать, что именно он открыл российскому читателю древнюю Испанию, где столкнулись несколько разнообразных культурных пластов (местный, финикийский, греческий и римский), каждый из которых оставил свой след в испанской истории. Колыбель Тартесской цивилизации, объект финикийской колонизации и карфагенской политики; главная база Ганнибала в его войне с Римом; «горячая точка» античного мира, на покорение которой Рим потратил два века своей истории и, наконец, одна из ключевых провинций Римской Империи – такой предстает Испания на страницах трудов Юлия Берковича. В 2000 г. увидела свет обобщающая монография «Древняя Испания», а в 2006 г. – источниковедческое исследование «Античные и раннесредневековые источники по истории Испании». Интерес к Испании в период финикийской колонизации закономерно привел его к изучению истории собственно Финикии.
Занятия античностью, как правило, предполагает обращение к темам по греческой и римской истории. Юлий Беркович, что бывает весьма редко, успешно занимался и тем и другим. В истории Греции его заинтересовали вопросы колонизации. Темой его кандидатской диссертации была колонизация, организованная греческим городом Фокеей, а в последующих статьях он анализирует различные аспекты греческой колонизационной деятельности в западном Средиземноморье. Еще большее число исследований Ю. Б. Циркина посвящены Риму, и здесь его приоритетным направлением стали история великих завоеваний II века до н. э. (прежде всего – войн в Испании), гражданские войны в Риме конца II – начала I в. до н. э. и эпоха раннего Принципата I – II вв. н.э. Подробное изложение вклада Юлия Берковича в исследование римской истории потребовало бы специальной статьи, и мы ограничимся лишь констатацией того общеизвестногофакта, что Ю. Б. Циркин практически единодушно признается одним из ведущих специалистов в вопросах римской истории. Список «римских» работ очень велик, назовем лишь одну из его итоговых работ, монографию «Гражданские войны в Риме. Побежденные» (СПб., 2006), посвященную политическим деятелям Рима эпохи гражданских войн
Ю. Б. Циркин получил заслуженное признание не только в России, но и за рубежом; достаточно сказать, что в его активе до 40 зарубежных публикаций. Впервые его статья вышла за рубежом в 1972 г. в издаваемом в ГДР антиковедческом журнале «Клио». Постепенно география публикаций расширяется: Ю. Б. Циркин публикуется в итальянском журнале «Rivista di Studi Finici», венгерском «Oikumene», голландском «Studia Phoenicia» и многих других. Его монографии и статьи переводятся на европейские языки и издаются в Афинах, Риме, Париже, Кельне, Чикаго и других городах. В 1989 г. по приглашению профессора Х. М. Бласкеса, с которым он был знаком по переписке, Юлий Беркович впервые посетил Испанию и читал лекции в университетах Мадрида, Кордовы и Альканала-де-Энарес. С тех пор он был постоянным участником международных конгрессов и симпозиумов, особенно – связанных с испанской тематикой.
Историк Алексей Борисович Егоров отмечал: «Глядя на этого спокойного, необычайно интеллигентного и обаятельного человека, с его тонким, неизменно доброжелательным юмором и мудрой иронией, трудно представить, что в его жизни были эвакуация из почти осажденного Ленинграда, а затем – не менее страшный путь в эшелоне, уходящем из охваченного огнем Сталинграда, работа на Кировском заводе в послевоенном Ленинграде и трудная солдатская служба в далекой Туркмении. Не было недостатка в трудных испытаниях и в дальнейшем, в пору обучения в университете и особенно в первые годы после этого».
Вечная память прекрасному историку и замечательному человеку!
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
#От_администрации@ancientrome_byzantium
Аве, квириты!
Пока администрация была поглощена своими делами количество подписчиков сообщества перевалило за 40 000. В связи с этим событием, мы посчитали уместным сделать небольшую подборку литературы по знаменитым личностям римской истории. Подборка составлялась с целью охватить разные стороны римской общественной и культурной жизни.
Приятного чтения!
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
Пока администрация была поглощена своими делами количество подписчиков сообщества перевалило за 40 000. В связи с этим событием, мы посчитали уместным сделать небольшую подборку литературы по знаменитым личностям римской истории. Подборка составлялась с целью охватить разные стороны римской общественной и культурной жизни.
Приятного чтения!
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
Римские водопроводы.
Первый римский водопровод был сооружен в 312 г. до н.э. в цензуру Аппия Клавдия Слепца , почему и получил название Аппиева или, по-латински, Aqua Appia. В 280-275 гг. до н.э. Рим вел тяжелую, изнурительную войну с эпирским царем Пирром, которая кончилась победой не в последнюю очередь благодаря таланту и мужеству крупного полководца и государственного деятеля, трижды консула Мания Курия Дентата. Став цензором, Дентат употребил значительную часть добычи на сооружение еще одного водопровода, который был окончен уже после его смерти в 272 г. и получил название Старого Анио по имени речки, питавшей его своими истоками. Оба водопровода эксплуатировались в своем первоначальном виде более ста лет, но наконец пришли в ветхость, и в 144 г. до н.э. сенат поручил претору Марцию заняться их восстановлением. Рим только что завершил разрушением Карфагена серию длившихся более века Пунических войн и разрушением Коринфа - серию также весьма долгих войн за овладение Грецией. В казну поступили огромные суммы денег, в город - огромные массы рабов, и Марций, используя то и другое, сумел не только отремонтировать оба старых водопровода, но и построить новый, получивший его имя и навсегда оставшийся лучшим водопроводом Рима. Зеленовато-голубоватая вода его отличалась такой удивительной свежестью, чистотой и вкусом, что римляне провели ее в главную святыню своего государства, храм Юпитеру на Капитолии, даже вопреки пророческим указаниям Сивиллиных книг , требовавших, чтобы храм пользовался водой Старого Анио. Последний водопровод времени республики, известный под именем Теплого, был сооружен в 125 г. до н.э. цензорами Гнеем Сервилием Цепионом и Кассием Лонгином Равиллой.
Первые императорские водопроводы, Юлиев и Дева, отстроенные соответственно в 33 и 24-23 гг. до н.э., значительно увеличили приток воды в столицу, но их вскоре полностью затмила невиданная по масштабам водораспределительная система, которую начал строить в 38 г. н.э. Калигула, а кончил в 52 г. император Клавдий. Она состояла из двух взаимосвязанных водопроводов, получивших название Новый Анио и Клавдиев, причем имя Aqua Claudia часто употребляется для обозначения всей системы. Оба водопровода, к которым в случае необходимости подключался третий, Aqua Augusta, соединялись неподалеку от Рима и входили в город на едином акведуке. Часть его сохранилась до наших дней в виде так называемой Porta Maggiore - грандиозных ворот, еще в Средние века образовывавших один из въездов в Рим. В верхней их части видны прямоугольные в сечении каналы - Клавдиев и Новый Анио, а в нижней - травертиновый руст, покрывавший в древности все опоры акведука. В последующий период водопроводы продолжали строиться, и к концу империи общее их число в Риме доходило до одиннадцати.
Римская цивилизация обладала одной особенностью: в ее системе величина и размах переставали быть чисто количественной характеристикой вещей, становились, чем дальше, тем отчетливее, особым качеством предметного мира и фактом мировоззрения, культуры. "Грандиозность есть явление римского этоса, она представляла собой нечто гораздо большее, чем тоннаж, - принцип творческого мышления" (Wheeler М. Roman Art and Architecture). Длина Аппиева водопровода равнялась 16,6 км, Старого Анио - 63,7, Марциева - 91,33, Клавдиева и Нового Анио вместе - 158. О количестве арок можно судить по тому, что на десять примерно километров наземной трассы Aqua Marcia их приходилось до тысячи. Высота акведуков, особенно двух- и трехъярусных, известна не всегда. В Клавдиевом водопроводе она местами достигала 31 м, в акведуке Сеговии в Испании - 28, в акведуке города Немауса (Нима) в Южной Франции — 48.
Количества воды, которые эти сооружения доставляли в Рим, совершенно несоизмеримы с обычными масштабами древнего мира и могут быть оценены лишь при сопоставлении с соответствующими данными по индустриальным обществам нашей эпохи. Мытищинский водопровод Москвы при своем вводе в строй в 1885 г. давал ежесуточно 43 тысячи кубических метров воды, а Рублевский к 1918 г. довел выпуск до 135 тысяч. "В 1917 г. в город подавалось 170 тыс. куб. м. воды в сутки, но это был предел возможностей" . Aqua Claudia с самого начала доставляла ежесуточно 191 190 кубометров, Новый Анио. -196 627, объединенная их система - почти 388 тысяч , и для нее это далеко не был "предел возможностей". А ведь к концу I в. н.э. ее пропускная способность составляла, по данным Юлия Фронтина, руководившего водным хозяйством Рима при Нерве, менее половины общей пропускной способности столичных водопроводов. Во II-IV вв. после ввода в строй еще четырех мощных систем эта доля, естественно, должна была стать еще меньше. В начале XX в. в Петербурге на каждого жителя приходилось 200 литров воды в сутки, в середине века в Нью-Йорке - 520, в конце империи на каждого римлянина - от 600 до 900.
Для характеристики римского общества важно не только количество воды, поступавшей в город, но также пути и особенности ее использования. Первое, что обращает на себя внимание, - это полное молчание источников относительно потребления воды на нужды производства. Около 30 процентов ее шло в особняки для удовлетворения потребностей домашнего хозяйства, примерно столько же - в уличные водоразборные бассейны, и основная доля - для I в. н.э. 40 процентов - в городские фонтаны, амфитеатры, цирки, бани. Водообеспеченность Рима, а за ним и провинциальных центров, больших и малых, увеличивалась, таким образом, быстро и постоянно, но диктовался этот процесс не насущной необходимостью, не расширением, интенсификацией производства, а растущей потребностью в роскоши, удовольствиях, комфорте и украшении жизни.
Источник: Кнабе Г. С. Древний Рим - история и повседневность. Очерки. М., 1986.
#Рим_и_Византия_в_повседневности@ancientrome_byzantium
Первый римский водопровод был сооружен в 312 г. до н.э. в цензуру Аппия Клавдия Слепца , почему и получил название Аппиева или, по-латински, Aqua Appia. В 280-275 гг. до н.э. Рим вел тяжелую, изнурительную войну с эпирским царем Пирром, которая кончилась победой не в последнюю очередь благодаря таланту и мужеству крупного полководца и государственного деятеля, трижды консула Мания Курия Дентата. Став цензором, Дентат употребил значительную часть добычи на сооружение еще одного водопровода, который был окончен уже после его смерти в 272 г. и получил название Старого Анио по имени речки, питавшей его своими истоками. Оба водопровода эксплуатировались в своем первоначальном виде более ста лет, но наконец пришли в ветхость, и в 144 г. до н.э. сенат поручил претору Марцию заняться их восстановлением. Рим только что завершил разрушением Карфагена серию длившихся более века Пунических войн и разрушением Коринфа - серию также весьма долгих войн за овладение Грецией. В казну поступили огромные суммы денег, в город - огромные массы рабов, и Марций, используя то и другое, сумел не только отремонтировать оба старых водопровода, но и построить новый, получивший его имя и навсегда оставшийся лучшим водопроводом Рима. Зеленовато-голубоватая вода его отличалась такой удивительной свежестью, чистотой и вкусом, что римляне провели ее в главную святыню своего государства, храм Юпитеру на Капитолии, даже вопреки пророческим указаниям Сивиллиных книг , требовавших, чтобы храм пользовался водой Старого Анио. Последний водопровод времени республики, известный под именем Теплого, был сооружен в 125 г. до н.э. цензорами Гнеем Сервилием Цепионом и Кассием Лонгином Равиллой.
Первые императорские водопроводы, Юлиев и Дева, отстроенные соответственно в 33 и 24-23 гг. до н.э., значительно увеличили приток воды в столицу, но их вскоре полностью затмила невиданная по масштабам водораспределительная система, которую начал строить в 38 г. н.э. Калигула, а кончил в 52 г. император Клавдий. Она состояла из двух взаимосвязанных водопроводов, получивших название Новый Анио и Клавдиев, причем имя Aqua Claudia часто употребляется для обозначения всей системы. Оба водопровода, к которым в случае необходимости подключался третий, Aqua Augusta, соединялись неподалеку от Рима и входили в город на едином акведуке. Часть его сохранилась до наших дней в виде так называемой Porta Maggiore - грандиозных ворот, еще в Средние века образовывавших один из въездов в Рим. В верхней их части видны прямоугольные в сечении каналы - Клавдиев и Новый Анио, а в нижней - травертиновый руст, покрывавший в древности все опоры акведука. В последующий период водопроводы продолжали строиться, и к концу империи общее их число в Риме доходило до одиннадцати.
Римская цивилизация обладала одной особенностью: в ее системе величина и размах переставали быть чисто количественной характеристикой вещей, становились, чем дальше, тем отчетливее, особым качеством предметного мира и фактом мировоззрения, культуры. "Грандиозность есть явление римского этоса, она представляла собой нечто гораздо большее, чем тоннаж, - принцип творческого мышления" (Wheeler М. Roman Art and Architecture). Длина Аппиева водопровода равнялась 16,6 км, Старого Анио - 63,7, Марциева - 91,33, Клавдиева и Нового Анио вместе - 158. О количестве арок можно судить по тому, что на десять примерно километров наземной трассы Aqua Marcia их приходилось до тысячи. Высота акведуков, особенно двух- и трехъярусных, известна не всегда. В Клавдиевом водопроводе она местами достигала 31 м, в акведуке Сеговии в Испании - 28, в акведуке города Немауса (Нима) в Южной Франции — 48.
Количества воды, которые эти сооружения доставляли в Рим, совершенно несоизмеримы с обычными масштабами древнего мира и могут быть оценены лишь при сопоставлении с соответствующими данными по индустриальным обществам нашей эпохи. Мытищинский водопровод Москвы при своем вводе в строй в 1885 г. давал ежесуточно 43 тысячи кубических метров воды, а Рублевский к 1918 г. довел выпуск до 135 тысяч. "В 1917 г. в город подавалось 170 тыс. куб. м. воды в сутки, но это был предел возможностей" . Aqua Claudia с самого начала доставляла ежесуточно 191 190 кубометров, Новый Анио. -196 627, объединенная их система - почти 388 тысяч , и для нее это далеко не был "предел возможностей". А ведь к концу I в. н.э. ее пропускная способность составляла, по данным Юлия Фронтина, руководившего водным хозяйством Рима при Нерве, менее половины общей пропускной способности столичных водопроводов. Во II-IV вв. после ввода в строй еще четырех мощных систем эта доля, естественно, должна была стать еще меньше. В начале XX в. в Петербурге на каждого жителя приходилось 200 литров воды в сутки, в середине века в Нью-Йорке - 520, в конце империи на каждого римлянина - от 600 до 900.
Для характеристики римского общества важно не только количество воды, поступавшей в город, но также пути и особенности ее использования. Первое, что обращает на себя внимание, - это полное молчание источников относительно потребления воды на нужды производства. Около 30 процентов ее шло в особняки для удовлетворения потребностей домашнего хозяйства, примерно столько же - в уличные водоразборные бассейны, и основная доля - для I в. н.э. 40 процентов - в городские фонтаны, амфитеатры, цирки, бани. Водообеспеченность Рима, а за ним и провинциальных центров, больших и малых, увеличивалась, таким образом, быстро и постоянно, но диктовался этот процесс не насущной необходимостью, не расширением, интенсификацией производства, а растущей потребностью в роскоши, удовольствиях, комфорте и украшении жизни.
Источник: Кнабе Г. С. Древний Рим - история и повседневность. Очерки. М., 1986.
#Рим_и_Византия_в_повседневности@ancientrome_byzantium
1 (14) декабря 1908 г. родился Сергей Львович Утченко, талантливейший советский ученый-антиковед, доктор исторических наук, профессор МГУ.
В течение 26 лет, начиная с 1950 г., он руководил сектором истории
древнего мира Института истории (с 1968 г. - Института всеобщей истории) АН СССР и 25 лет возглавлял журнал «Вестник древней истории» - С 1951 по 1966 г. в качестве зам. главного редактора, а с 1966 по 1976 г. - главного редактора. Одновременно он преподавал в МГУ (1950--1954 п.), в МГИАИ, где заведовал кафедрой всеобщей истории (1954-1960 гг.) и в МГПИ им. В.И. Ленина (1969-1976 гг.). За эти годы Сергей Львович написал и опубликовал семь книг и более сотни исследовательских статей и рецензий, а также несколько разделов по истории Рима во II томе «Всемирной истории», где он был и главным редактором. Под его же редакцией вышел ряд книг из серии монографий по истории античного рабства. Кроме того, он был автором и редактором учебных пособий для средней и высшей школы по истории древней Греции и Рима. С его введениями или послесловиями издавались переводы античных авторов. Этот напряженный творческий путь Сергея Львовича Утченко начался с первых лет аспирантуры в Ленинградском университете.
Опубликовав в 1952 г. свою докторскую диссертацию, он работал над переводом ее на немецкий язык и изданием в ГДР. В 1953-1960 годах важнейшим предметом его усилий как ученого и руководителя сектора древней истории была подготовка и издание II тома «Всемирной истории», в котором предполагалось изложить историю народов Европы, Азии и Африки начиная с конца II тыс. до н.э. Авторы тома многое писали впервые, многое пересматривалось, выявилась необходимость обсуждения ряда теоретических и конкретно-исторических проблем. С. Л. Утченко вложил немало сил в организацию и проведение дискуссий о закономерностях развития и структуре античного общества. Целый ряд проблем получили освещение в его докладах, статьях, а затем и в книгах. Так, еще в ходе подготовки проспекта II тома он выступил против упрощенного
понимания структуры античного общества, доказывая необходимость, не ограничиваясь рассмотрением двух антагонистических классов - рабов и рабовладельцев, про следить также и роль крестьян и ремесленников. При написании главы V и разделов VI, Х, XI, XII глав для II тома «Всемирной истории» Сергей Львович рассматривал Рим в качестве civitas, т.е. полисной структуры, экономической основой которой было хозяйство мелких свободных производителей. Работа над II томом «Всемирной истории» выявила необходимость конкретного исследования ряда дискуссионных вопросов истории рабства: в дальнейшем под руководством Сергея Львовича сектор истории древнего мира приступил к созданию серии монографий «История рабства в античном мире».
Время с 1956 по 1976 г. - период наибольшей творческой активности Сергея Львовича. За эти годы им были написаны и опубликованы шесть книг: «Кризис И падение Римской республики» (М., 1965), «Глазами историка» (М., 1966), «Древний Рим. События. Люди. Идеи» (М., 1969), «Цицерон и его время» (М., 1972), «Юлий Цезарь» (М., 1976), «Политические учения древнего Рима» (М., 1977, опубликована посмертно), и более 20 исследовательских статей, а также множество популярных и справочных статей и заметок, вводных статей к издаваемым источникам. В своих книгах и статьях С. Л. Утченко предложил ряд интересных и важных для науки наблюдений, выводов и гипотез. Например, еще в докторской диссертации он дал сравнительную характеристику греческого полиса и римской civitas как двух форм античной гражданской общины, выявил их специфические черты и их значение в истории развития греческих и римского государств. Он сформулировал новое для того времени положение о несоответствии социально-экономической структуры civitas потребностям римского общества в период наивысшего расцвета рабовладельческого способа производства. Опираясь на свою трактовку civitas как гражданской общины, обеспечивавшей взаимообусловленность права землевладения и принадлежности к гражданскому коллективу, С. Л. Утченко проследил в истории крушения Римской республики и возникновения империи два важнейших тесно связанных между собой явления: эволюцию (в сторону разложения) античной формы собственности на землю и длительный процесс коренных преобразований, который можно рассматривать как эпоху социальной революции. Важнейшим признаком кризиса Римской республики он считал упадок роли народных собраний - комиций, связывая его с изменениями состава коллектива собственников и форм земельной собственности: наряду с квиритской, обусловленной принадлежностью к civitas, появляются другие ее виды - провинциальная, преторская, ветеранская, приближающиеся к частной. Появление ветеранского землевладения он объясняет вытеснением гражданского ополчения наемной армией, которую следует рассматривать как новую социальнополитическую силу, не связанную с гражданской общиной и античной формой собственности. Период от Гракхов до Августа С. Л. Утченко определяет как эпоху социальной революции с присущими ей чертами - сменой политических и имущественных форм.
Отличительные особенности исследовательских работ С. Л. Утченко проявлялись и в его педагогической практике и в научно-популярных изданиях, в написанных им разделах учебных пособий по истории древнего Рима, в его лекционных общих и специальных курсах. Его лекции и доклады были всегда тщательно подготовлены, наполнены интересным фактическим материалом и убедительными теоретическими интерпретациями, хорошо оформлены в риторическом плане. Сергей Львович высоко ценил ораторское искусство и потому заранее продумывал содержание и структуру своих выступлений - лекций и докладов, умело включая в свою речь риторические элементы, привлекая тем самым и удерживая внимание слушателей.
Сергей Львович многое сделал для укрепления международных связей советской науки. Его имя было хорошо известно за рубежом, его статьи публиковались не только в странах социалистической ориентации, но и в Италии, Франции, Испании, Бразилии, его книги переводились и издавались в ГДР, Польше, Италии, а в последнее время - в Армении и Литве. Утченко был членом-корреспондентом Венгерского общества классических исследований, членом редакционного совета журнала «Клио». Еще в 1957 г. в Праге он участвовал в I Международной конференции антиковедов стран Восточной Европы, положившей начало Международной ассоциации историков античности «Эйрене», бессменным членом оргкомитета которой и участником всех конференций он был до конца своей жизни.
В 1975 г. Сергей Львович как постоянный член оргкомитета ассоциации руководил подготовкой XIV конференции «3йрене» в Ереване, которая была намечена на вторую половину мая 1976 г., но до нее он не дожил... Скоропостижная смерть 2 мая 1976 г. была тяжелой утратой не только для близких и друзей, но и для сотрудников и коллег, для научных коллективов, которыми он руководил, для науки в целом, ведь внезапно ушел из жизни ведущий ученый в расцвете творческих сил, успешно исполнявший ряд важных организационных и педагогических функций. Осталась масса незавершенных дел, издательских и исследовательских планов, об этом свидетельствуют многочисленные наброски отдельных мыслей, планов, тезисов, очерков. Последнее время Сергей Львович много внимания уделял вопросам теории и философии истории. В его архиве сохранились незавершенные очерки об «историческом факте», «о времени историка», «исторической закономерности», «Трагедия истории», «история и правда», о «биологической константе» и ряд других. Все сохранившиеся в архиве фрагменты незавершенных работ были прочитаны на проводившихся в 1977-1986 годах в секторе истории древнего мира ежегодных заседаниях памяти С. Л. Утченко.
Демократичный и доброжелательный, принципиальный и справедливый, С. Л. Утченко создавал прекрасную творческую атмосферу в коллективах сектора истории древнего мира и «Вестника древней истории», которыми он руководил.
По мат.: А. И. Павловская. Сергей Львович Утченко - ученый, писатель, человек. // ВДИ. - 2008. - №4.
#В_кабинете_историка@ancientrome_byzantium
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
В течение 26 лет, начиная с 1950 г., он руководил сектором истории
древнего мира Института истории (с 1968 г. - Института всеобщей истории) АН СССР и 25 лет возглавлял журнал «Вестник древней истории» - С 1951 по 1966 г. в качестве зам. главного редактора, а с 1966 по 1976 г. - главного редактора. Одновременно он преподавал в МГУ (1950--1954 п.), в МГИАИ, где заведовал кафедрой всеобщей истории (1954-1960 гг.) и в МГПИ им. В.И. Ленина (1969-1976 гг.). За эти годы Сергей Львович написал и опубликовал семь книг и более сотни исследовательских статей и рецензий, а также несколько разделов по истории Рима во II томе «Всемирной истории», где он был и главным редактором. Под его же редакцией вышел ряд книг из серии монографий по истории античного рабства. Кроме того, он был автором и редактором учебных пособий для средней и высшей школы по истории древней Греции и Рима. С его введениями или послесловиями издавались переводы античных авторов. Этот напряженный творческий путь Сергея Львовича Утченко начался с первых лет аспирантуры в Ленинградском университете.
Опубликовав в 1952 г. свою докторскую диссертацию, он работал над переводом ее на немецкий язык и изданием в ГДР. В 1953-1960 годах важнейшим предметом его усилий как ученого и руководителя сектора древней истории была подготовка и издание II тома «Всемирной истории», в котором предполагалось изложить историю народов Европы, Азии и Африки начиная с конца II тыс. до н.э. Авторы тома многое писали впервые, многое пересматривалось, выявилась необходимость обсуждения ряда теоретических и конкретно-исторических проблем. С. Л. Утченко вложил немало сил в организацию и проведение дискуссий о закономерностях развития и структуре античного общества. Целый ряд проблем получили освещение в его докладах, статьях, а затем и в книгах. Так, еще в ходе подготовки проспекта II тома он выступил против упрощенного
понимания структуры античного общества, доказывая необходимость, не ограничиваясь рассмотрением двух антагонистических классов - рабов и рабовладельцев, про следить также и роль крестьян и ремесленников. При написании главы V и разделов VI, Х, XI, XII глав для II тома «Всемирной истории» Сергей Львович рассматривал Рим в качестве civitas, т.е. полисной структуры, экономической основой которой было хозяйство мелких свободных производителей. Работа над II томом «Всемирной истории» выявила необходимость конкретного исследования ряда дискуссионных вопросов истории рабства: в дальнейшем под руководством Сергея Львовича сектор истории древнего мира приступил к созданию серии монографий «История рабства в античном мире».
Время с 1956 по 1976 г. - период наибольшей творческой активности Сергея Львовича. За эти годы им были написаны и опубликованы шесть книг: «Кризис И падение Римской республики» (М., 1965), «Глазами историка» (М., 1966), «Древний Рим. События. Люди. Идеи» (М., 1969), «Цицерон и его время» (М., 1972), «Юлий Цезарь» (М., 1976), «Политические учения древнего Рима» (М., 1977, опубликована посмертно), и более 20 исследовательских статей, а также множество популярных и справочных статей и заметок, вводных статей к издаваемым источникам. В своих книгах и статьях С. Л. Утченко предложил ряд интересных и важных для науки наблюдений, выводов и гипотез. Например, еще в докторской диссертации он дал сравнительную характеристику греческого полиса и римской civitas как двух форм античной гражданской общины, выявил их специфические черты и их значение в истории развития греческих и римского государств. Он сформулировал новое для того времени положение о несоответствии социально-экономической структуры civitas потребностям римского общества в период наивысшего расцвета рабовладельческого способа производства. Опираясь на свою трактовку civitas как гражданской общины, обеспечивавшей взаимообусловленность права землевладения и принадлежности к гражданскому коллективу, С. Л. Утченко проследил в истории крушения Римской республики и возникновения империи два важнейших тесно связанных между собой явления: эволюцию (в сторону разложения) античной формы собственности на землю и длительный процесс коренных преобразований, который можно рассматривать как эпоху социальной революции. Важнейшим признаком кризиса Римской республики он считал упадок роли народных собраний - комиций, связывая его с изменениями состава коллектива собственников и форм земельной собственности: наряду с квиритской, обусловленной принадлежностью к civitas, появляются другие ее виды - провинциальная, преторская, ветеранская, приближающиеся к частной. Появление ветеранского землевладения он объясняет вытеснением гражданского ополчения наемной армией, которую следует рассматривать как новую социальнополитическую силу, не связанную с гражданской общиной и античной формой собственности. Период от Гракхов до Августа С. Л. Утченко определяет как эпоху социальной революции с присущими ей чертами - сменой политических и имущественных форм.
Отличительные особенности исследовательских работ С. Л. Утченко проявлялись и в его педагогической практике и в научно-популярных изданиях, в написанных им разделах учебных пособий по истории древнего Рима, в его лекционных общих и специальных курсах. Его лекции и доклады были всегда тщательно подготовлены, наполнены интересным фактическим материалом и убедительными теоретическими интерпретациями, хорошо оформлены в риторическом плане. Сергей Львович высоко ценил ораторское искусство и потому заранее продумывал содержание и структуру своих выступлений - лекций и докладов, умело включая в свою речь риторические элементы, привлекая тем самым и удерживая внимание слушателей.
Сергей Львович многое сделал для укрепления международных связей советской науки. Его имя было хорошо известно за рубежом, его статьи публиковались не только в странах социалистической ориентации, но и в Италии, Франции, Испании, Бразилии, его книги переводились и издавались в ГДР, Польше, Италии, а в последнее время - в Армении и Литве. Утченко был членом-корреспондентом Венгерского общества классических исследований, членом редакционного совета журнала «Клио». Еще в 1957 г. в Праге он участвовал в I Международной конференции антиковедов стран Восточной Европы, положившей начало Международной ассоциации историков античности «Эйрене», бессменным членом оргкомитета которой и участником всех конференций он был до конца своей жизни.
В 1975 г. Сергей Львович как постоянный член оргкомитета ассоциации руководил подготовкой XIV конференции «3йрене» в Ереване, которая была намечена на вторую половину мая 1976 г., но до нее он не дожил... Скоропостижная смерть 2 мая 1976 г. была тяжелой утратой не только для близких и друзей, но и для сотрудников и коллег, для научных коллективов, которыми он руководил, для науки в целом, ведь внезапно ушел из жизни ведущий ученый в расцвете творческих сил, успешно исполнявший ряд важных организационных и педагогических функций. Осталась масса незавершенных дел, издательских и исследовательских планов, об этом свидетельствуют многочисленные наброски отдельных мыслей, планов, тезисов, очерков. Последнее время Сергей Львович много внимания уделял вопросам теории и философии истории. В его архиве сохранились незавершенные очерки об «историческом факте», «о времени историка», «исторической закономерности», «Трагедия истории», «история и правда», о «биологической константе» и ряд других. Все сохранившиеся в архиве фрагменты незавершенных работ были прочитаны на проводившихся в 1977-1986 годах в секторе истории древнего мира ежегодных заседаниях памяти С. Л. Утченко.
Демократичный и доброжелательный, принципиальный и справедливый, С. Л. Утченко создавал прекрасную творческую атмосферу в коллективах сектора истории древнего мира и «Вестника древней истории», которыми он руководил.
По мат.: А. И. Павловская. Сергей Львович Утченко - ученый, писатель, человек. // ВДИ. - 2008. - №4.
#В_кабинете_историка@ancientrome_byzantium
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
Воспитание Цезаря и немного об общественной жизни римлян.
«В былые времена в каждой римской семье сын, родившийся от порядочной женщины, возрастал не в каморке на руках покупной кормилицы, а окруженный попечением рачительной матери, которую больше всего хвалили за образцовый порядок в доме и неустанную заботу о детях. Подыскивалась также какая-нибудь пожилая родственница, чьи нравы были проверены и признаны безупречными, и ей вручался надзор за всеми отпрысками того же семейства. В ее присутствии не дозволялось ни произнести, ни сделать такое, что считается непристойным или бесчестным, и мать следила не только за тем, как дети учатся и как выполняют свои другие обязанности, но и за их развлечениями и забавами, внося в них благочестие и благопристойность. Мы знаем, что именно так руководили воспитанием сыновей и мать Гракхов, Корнелия, и мать Цезаря, Аврелия, и мать Августа, Атия, взрастившие своих детей первыми гражданами римского государства»
Аврелии на ее сына, несомненно, было очень сильным и сохранялось еще долго после того, как он перестал быть ребенком. Цезарю было 46, когда он потерял мать, прожившую вдовой около 30 лет. Само по себе это не было чем-то необычным среди аристократии, так как мужья часто бывали значительно старше своих жен, особенно во втором, третьем или даже четвертом браке, заключаемом некоторыми сенаторами по политическим мотивам. Поэтому, если жена переживала муки деторождения, существовала большая вероятность, что она переживет своего супруга, и в том возрасте, когда ее сын начинал претендовать на важную должность, он гораздо чаще оставался с матерью, а не с обоими родителями. Матери, особенно такие, как Аврелия, соответствовавшие идеалу женского поведения, пользовались всеобщим восхищением среди римлян. В одной из их самых любимых историй повествуется о великом полководце Кориолане, который, претерпев несправедливость со стороны своих политических соперников, переметнулся к врагу и возглавил поход на Рим. Едва не разрушив свое отечество, он все же увел армию, движимый не столько чувством патриотизма, сколько призывами матери.
У аристократов образование детей происходило целиком и полностью в кругу семьи. Многие римляне гордились этим, сравнивая свою систему с обязательным государственным образованием, распространенным во многих греческих городах. Римляне со средним достатком отправляли детей в платные начальные школы, куда брали мальчиков от семи лет. Обучение детей аристократов происходило на дому, и сначала мальчики и девочки получали одинаковое образование, усваивая навыки чтения, письма и простых математических расчетов. Во времена Цезаря очень редко бывало так, чтобы ребенок из знатного рода не владел двумя языками, латынью и греческим. Обучение второму языку обычно происходило под надзором греческого раба, или педагога (paedogogus ), которого приставляли к ребенку. Мальчик также получал обширные наставления о семейных традициях и ритуалах и знания по римской истории, где неизменно подчеркивалась роль, которую играли его предки. Эти люди и другие выдающиеся деятели прошлого служили образцами того, что значит быть римлянином. Детей учили ценить такие неотъемлемые качества римлян, как dignitas, pietas и virtus, что примерно соответствует нашим понятиям достоинства, благочиния и добродетели. Понятие dignitas обозначало горделивую и хладнокровную манеру поведения, свидетельствовавшую о важной роли и ответственности человека и таким образом заслуживавшую уважения. Это имело большое значение для любого римского гражданина, особенно для аристократа, не говоря уже о высших государственных чиновниках. Понятие pietas обозначало уважение не только к богам, но также к родителям и другим членам семьи, к законам и традициям Римской республики. Понятие virtus было сильно окрашено в воинственные тона и обозначало не только физическую храбрость, но еще и уверенность в себе, нравственную стойкость и навыки, необходимые как простому воину, так и командиру.
Для римлян их родина была великой именно потому, что предыдущие поколения проявляли эти качества в несравненно большей степени, чем любые другие народы. Суровые лица, высеченные на погребальных монументах I века до н. э., подробно отражают все особенности и изъяны человека при жизни и, в отличие от идеализированных портретов античной Греции, излучают гордыню и самоуверенность. Римляне относились к себе очень серьезно и воспитывали детей не просто во мнении, а в убеждении в своей исключительности. Чувство гордости в принадлежности к великому народу было очень сильным даже среди беднейших граждан и еще более выраженным среди богатых и привилегированных по праву рождения. Римские сенаторы издавна ставили себя выше любых чужеземных царей. Молодые аристократы не только знали об этом, но также верили, что они и члены их семей выделяются даже среди римской элиты. Семья Цезаря с немногочисленными предками, достигавшими высоких должностей и совершавшими великие дела на службе Римской республики, тем не менее могла гордиться своими достижениями, а также, разумеется, древностью рода и божественным происхождением. Вместе с осознанием собственной важности приходило обостренное чувство долга и обязанности соответствовать ожиданиям родственников и вообще римских граждан. Детей воспитывали таким образом, чтобы они ощущали тесную связь с прошлым своей семьи и историей Рима. Как впоследствии объявил Цицерон, «что такое человеческая жизнь, если она не переплетена с жизнью прежних поколений ощущением истории?»
Цезаря воспитывали так, чтобы он чувствовал себя особенным человеком. В этом не было ничего необычного, но, будучи единственным сыном в семье, чья мать отличалась незаурядным характером и пользовалась всеобщим уважением, он, несомненно, с самого начала имел сильно обостренное чувство собственного достоинства. Римское образование было чрезвычайно практичным, и его главная цель заключалась в том, чтобы подготовить ребенка к исполнению своих обязанностей в зрелом возрасте. Для мальчика из аристократической семьи это подразумевало общественную карьеру и возможность приумножить славу своего рода. В будущем ему предстояло стать главой собственной семьи, или paterfamilias, ответственным за воспитание следующего поколения. Примерно с семи лет мальчики начинали проводить больше времени со своими отцами и сопровождали их в разных делах. В том же возрасте девочка смотрела, как мать управляет домашним хозяйством, дает поручения рабам и (по крайней мере, в традиционных семьях) шьет одежду для своей семьи. Мальчики видели, как их отцы встречаются с другими сенаторами; им было разрешено сидеть перед открытыми дверями сената и слушать дискуссии. Они начинали узнавать, кто и почему пользуется наибольшим влиянием в сенате. С раннего возраста они наблюдали, как вершатся государственные дела Римской республики, и ощущали себя частью этого мира, надеясь принять участие в его делах, когда они станут достаточно взрослыми. Неформальные узы взаимных услуг и обязательств связывали римское общество в системе, называвшейся патронажем. Патрон был богатым и влиятельным человеком, к которому менее состоятельные люди, или клиенты, обращались за помощью в таких делах, как распределение должностей, выдача контрактов, содействие в деловых или юридических вопросах или даже просто насущные просьбы о пропитании. Взамен клиент брал на себя обязательства содействовать патрону всевозможными способами. Каждое утро клиенты собирались, чтобы официально приветствовать своего патрона. Количество клиентов, особенно знатных или просто незаурядных, повышало престиж гражданина. Могущественные сенаторы могли числить среди своих клиентов целые поселения или даже города в Италии и провинциях. Патрон, принадлежавший к числу менее выдающихся сенаторов, в свою очередь мог быть клиентом более влиятельного человека, хотя в этом случае название «клиент» не использовалось. Сенатор проводил много времени со своими клиентами, разбирая их дела, что гарантировало ему необходимую поддержку и преданность в будущем. В значительной мере римская политика вершилась в неформальной обстановке, так сказать, по-семейному.
Источник: Голдсуорти А. Цезарь. — М.: Эксмо, 2007. — 672 стр.
#Социально_политическое_устройство_древнего_Рима@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
«В былые времена в каждой римской семье сын, родившийся от порядочной женщины, возрастал не в каморке на руках покупной кормилицы, а окруженный попечением рачительной матери, которую больше всего хвалили за образцовый порядок в доме и неустанную заботу о детях. Подыскивалась также какая-нибудь пожилая родственница, чьи нравы были проверены и признаны безупречными, и ей вручался надзор за всеми отпрысками того же семейства. В ее присутствии не дозволялось ни произнести, ни сделать такое, что считается непристойным или бесчестным, и мать следила не только за тем, как дети учатся и как выполняют свои другие обязанности, но и за их развлечениями и забавами, внося в них благочестие и благопристойность. Мы знаем, что именно так руководили воспитанием сыновей и мать Гракхов, Корнелия, и мать Цезаря, Аврелия, и мать Августа, Атия, взрастившие своих детей первыми гражданами римского государства»
Аврелии на ее сына, несомненно, было очень сильным и сохранялось еще долго после того, как он перестал быть ребенком. Цезарю было 46, когда он потерял мать, прожившую вдовой около 30 лет. Само по себе это не было чем-то необычным среди аристократии, так как мужья часто бывали значительно старше своих жен, особенно во втором, третьем или даже четвертом браке, заключаемом некоторыми сенаторами по политическим мотивам. Поэтому, если жена переживала муки деторождения, существовала большая вероятность, что она переживет своего супруга, и в том возрасте, когда ее сын начинал претендовать на важную должность, он гораздо чаще оставался с матерью, а не с обоими родителями. Матери, особенно такие, как Аврелия, соответствовавшие идеалу женского поведения, пользовались всеобщим восхищением среди римлян. В одной из их самых любимых историй повествуется о великом полководце Кориолане, который, претерпев несправедливость со стороны своих политических соперников, переметнулся к врагу и возглавил поход на Рим. Едва не разрушив свое отечество, он все же увел армию, движимый не столько чувством патриотизма, сколько призывами матери.
У аристократов образование детей происходило целиком и полностью в кругу семьи. Многие римляне гордились этим, сравнивая свою систему с обязательным государственным образованием, распространенным во многих греческих городах. Римляне со средним достатком отправляли детей в платные начальные школы, куда брали мальчиков от семи лет. Обучение детей аристократов происходило на дому, и сначала мальчики и девочки получали одинаковое образование, усваивая навыки чтения, письма и простых математических расчетов. Во времена Цезаря очень редко бывало так, чтобы ребенок из знатного рода не владел двумя языками, латынью и греческим. Обучение второму языку обычно происходило под надзором греческого раба, или педагога (paedogogus ), которого приставляли к ребенку. Мальчик также получал обширные наставления о семейных традициях и ритуалах и знания по римской истории, где неизменно подчеркивалась роль, которую играли его предки. Эти люди и другие выдающиеся деятели прошлого служили образцами того, что значит быть римлянином. Детей учили ценить такие неотъемлемые качества римлян, как dignitas, pietas и virtus, что примерно соответствует нашим понятиям достоинства, благочиния и добродетели. Понятие dignitas обозначало горделивую и хладнокровную манеру поведения, свидетельствовавшую о важной роли и ответственности человека и таким образом заслуживавшую уважения. Это имело большое значение для любого римского гражданина, особенно для аристократа, не говоря уже о высших государственных чиновниках. Понятие pietas обозначало уважение не только к богам, но также к родителям и другим членам семьи, к законам и традициям Римской республики. Понятие virtus было сильно окрашено в воинственные тона и обозначало не только физическую храбрость, но еще и уверенность в себе, нравственную стойкость и навыки, необходимые как простому воину, так и командиру.
Для римлян их родина была великой именно потому, что предыдущие поколения проявляли эти качества в несравненно большей степени, чем любые другие народы. Суровые лица, высеченные на погребальных монументах I века до н. э., подробно отражают все особенности и изъяны человека при жизни и, в отличие от идеализированных портретов античной Греции, излучают гордыню и самоуверенность. Римляне относились к себе очень серьезно и воспитывали детей не просто во мнении, а в убеждении в своей исключительности. Чувство гордости в принадлежности к великому народу было очень сильным даже среди беднейших граждан и еще более выраженным среди богатых и привилегированных по праву рождения. Римские сенаторы издавна ставили себя выше любых чужеземных царей. Молодые аристократы не только знали об этом, но также верили, что они и члены их семей выделяются даже среди римской элиты. Семья Цезаря с немногочисленными предками, достигавшими высоких должностей и совершавшими великие дела на службе Римской республики, тем не менее могла гордиться своими достижениями, а также, разумеется, древностью рода и божественным происхождением. Вместе с осознанием собственной важности приходило обостренное чувство долга и обязанности соответствовать ожиданиям родственников и вообще римских граждан. Детей воспитывали таким образом, чтобы они ощущали тесную связь с прошлым своей семьи и историей Рима. Как впоследствии объявил Цицерон, «что такое человеческая жизнь, если она не переплетена с жизнью прежних поколений ощущением истории?»
Цезаря воспитывали так, чтобы он чувствовал себя особенным человеком. В этом не было ничего необычного, но, будучи единственным сыном в семье, чья мать отличалась незаурядным характером и пользовалась всеобщим уважением, он, несомненно, с самого начала имел сильно обостренное чувство собственного достоинства. Римское образование было чрезвычайно практичным, и его главная цель заключалась в том, чтобы подготовить ребенка к исполнению своих обязанностей в зрелом возрасте. Для мальчика из аристократической семьи это подразумевало общественную карьеру и возможность приумножить славу своего рода. В будущем ему предстояло стать главой собственной семьи, или paterfamilias, ответственным за воспитание следующего поколения. Примерно с семи лет мальчики начинали проводить больше времени со своими отцами и сопровождали их в разных делах. В том же возрасте девочка смотрела, как мать управляет домашним хозяйством, дает поручения рабам и (по крайней мере, в традиционных семьях) шьет одежду для своей семьи. Мальчики видели, как их отцы встречаются с другими сенаторами; им было разрешено сидеть перед открытыми дверями сената и слушать дискуссии. Они начинали узнавать, кто и почему пользуется наибольшим влиянием в сенате. С раннего возраста они наблюдали, как вершатся государственные дела Римской республики, и ощущали себя частью этого мира, надеясь принять участие в его делах, когда они станут достаточно взрослыми. Неформальные узы взаимных услуг и обязательств связывали римское общество в системе, называвшейся патронажем. Патрон был богатым и влиятельным человеком, к которому менее состоятельные люди, или клиенты, обращались за помощью в таких делах, как распределение должностей, выдача контрактов, содействие в деловых или юридических вопросах или даже просто насущные просьбы о пропитании. Взамен клиент брал на себя обязательства содействовать патрону всевозможными способами. Каждое утро клиенты собирались, чтобы официально приветствовать своего патрона. Количество клиентов, особенно знатных или просто незаурядных, повышало престиж гражданина. Могущественные сенаторы могли числить среди своих клиентов целые поселения или даже города в Италии и провинциях. Патрон, принадлежавший к числу менее выдающихся сенаторов, в свою очередь мог быть клиентом более влиятельного человека, хотя в этом случае название «клиент» не использовалось. Сенатор проводил много времени со своими клиентами, разбирая их дела, что гарантировало ему необходимую поддержку и преданность в будущем. В значительной мере римская политика вершилась в неформальной обстановке, так сказать, по-семейному.
Источник: Голдсуорти А. Цезарь. — М.: Эксмо, 2007. — 672 стр.
#Социально_политическое_устройство_древнего_Рима@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
Этапы развития диктатуры Цезаря.
Диктатура Цезаря оформлялась в несколько этапов. Первый раз он стал диктатором в 49 г. до н. э., поскольку консулы и с ними часть сената отбыли вместе с Помпеем в Грецию и в Риме требовалось выбрать новых магистратов на текущий год, а также обеспечить себе должность консула на 48 г. до н. э. Второй этап развития диктатуры Цезаря приходится на вторую половину 48 г. до н. э. и весь 47 г. до н. э., т. е. начиная от Фарсала и заканчивая его возвращением с востока. Третий этап начинает от победы при Тапсе и до победы при Мунде (46-45 г. до н. э.), когда Цезарю были вручены диктаторские полномочия на десятилетний срок. Последний этап, пожизненная диктатура, приходится на остаток 45 г. до н. э. и длится вплоть до убийства Цезаря. В первый и второй периоды своей диктатуры Цезарь опирается на оставшеюся в Риме часть сената, что можно позиционировать как дуалистическую монархию Цезаря. А. Б. Егоров, впрочем, считает, что этот дуализм распространяется на весь период диктатуры и является неким прообразом принципата Октавиана Августа. В этот период Цезарь не решается взять всю полноту власти в свои руки и больше занят тем, чтобы подчинить своей воле сенат. Когда же он стал полностью цезарианским после расширения его до 900 человек в 46 г. до н. э. (по мнению Егорова А. Б. сенат стал подконтролен Цезарю еще раньше), то Цезарь стал действовать более смело и решительно. Вернувшись из Африки он не решается еще отпраздновать триумф над согражданами и Африканский триумф еще можно было обосновать победой над иноземным царем, но Испанский триумф уже был явным и не прикрытым торжеством над римлянами. Это, а также и само отношение Цезаря к народному собранию. и политика в отношении сената, когда по его воле окончательно исчезла иллюзорность выборов магистратов, и они назначались по «рекомендации» Цезаря, привели к появлению оппозиции против диктатора. Не стоит забывать и то, что в диктатуре Цезаря появляются и черты эллинистического монарха. По постановлению сената Цезарь был обожествлен в провинциях. Также ему разрешалось носить лавровый венок, триумфальные одежды и красные сапожки подобно древним царям Альбы-Лонги. Это привело к тому, что наметившийся дуализм власти Цезаря начал сходить на нет, следовательно, и это влияло на недовольство властью Цезаря в сенате.
#Век_раздоров_и_войн@ancientrome_byzantium
Диктатура Цезаря оформлялась в несколько этапов. Первый раз он стал диктатором в 49 г. до н. э., поскольку консулы и с ними часть сената отбыли вместе с Помпеем в Грецию и в Риме требовалось выбрать новых магистратов на текущий год, а также обеспечить себе должность консула на 48 г. до н. э. Второй этап развития диктатуры Цезаря приходится на вторую половину 48 г. до н. э. и весь 47 г. до н. э., т. е. начиная от Фарсала и заканчивая его возвращением с востока. Третий этап начинает от победы при Тапсе и до победы при Мунде (46-45 г. до н. э.), когда Цезарю были вручены диктаторские полномочия на десятилетний срок. Последний этап, пожизненная диктатура, приходится на остаток 45 г. до н. э. и длится вплоть до убийства Цезаря. В первый и второй периоды своей диктатуры Цезарь опирается на оставшеюся в Риме часть сената, что можно позиционировать как дуалистическую монархию Цезаря. А. Б. Егоров, впрочем, считает, что этот дуализм распространяется на весь период диктатуры и является неким прообразом принципата Октавиана Августа. В этот период Цезарь не решается взять всю полноту власти в свои руки и больше занят тем, чтобы подчинить своей воле сенат. Когда же он стал полностью цезарианским после расширения его до 900 человек в 46 г. до н. э. (по мнению Егорова А. Б. сенат стал подконтролен Цезарю еще раньше), то Цезарь стал действовать более смело и решительно. Вернувшись из Африки он не решается еще отпраздновать триумф над согражданами и Африканский триумф еще можно было обосновать победой над иноземным царем, но Испанский триумф уже был явным и не прикрытым торжеством над римлянами. Это, а также и само отношение Цезаря к народному собранию. и политика в отношении сената, когда по его воле окончательно исчезла иллюзорность выборов магистратов, и они назначались по «рекомендации» Цезаря, привели к появлению оппозиции против диктатора. Не стоит забывать и то, что в диктатуре Цезаря появляются и черты эллинистического монарха. По постановлению сената Цезарь был обожествлен в провинциях. Также ему разрешалось носить лавровый венок, триумфальные одежды и красные сапожки подобно древним царям Альбы-Лонги. Это привело к тому, что наметившийся дуализм власти Цезаря начал сходить на нет, следовательно, и это влияло на недовольство властью Цезаря в сенате.
#Век_раздоров_и_войн@ancientrome_byzantium
Когорты ночной стражи (vigiles).
Однако в самом Риме существовали части более скромные, чем преторианцы и urbaniciani - это семь когорт ночной стражи, созданные Августом в 6 г. н.э. и,возможно, уже с самого начала состоявшие из тысячи человек. Они должны были выполнять две функции: обеспечивать ночной дозор и служить в качестве постоянной пожарной команды Рима. На каждую из этих частей возлагалась ответственность за два из четырнадцати районов, на которые был разделен город. Они повсюду выполняли •неотложные обязанности•. Ночные стражники, оснащенные фонарями для ночного патрулирования,помпами, ведрами и баграми для борьбы с пожарами, не считались вначале, как нам представляется, настоящими солдатами. Как бы там ни было, по данным Ульпиана позднее, в начале III в., они были военизированы. В иерархии их должностей princeps находился между простыми центурионами и трибунами (соответственно семь и один на когорту). Во главе стоял всадник - префект ночной стражи, заместителем которого со времен Траяна являлся субпрефект. Первоначально эти •пожарные• набирались из самых низших слоев общества; в 24 г. Тиберий предоставил римское· гражданство тем из них, кто прослужил шесть лет (в дальнейшем этот срок был снижен до трех лет). Клавдий разместил одну когорту ночной стражи в Путеолах и еще одну в Остин, то есть в двух крупнейших портах, через которые осуществлялось снабжение Рима. В начале III в. эти части уже носили безусловно военный характер.
Источник: Ле Боэк. Я. Римская армия эпохи Ранней Империи / Пер. с франц. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2001. С. 28.
#Римская_армия@ancientrome_byzantium
Однако в самом Риме существовали части более скромные, чем преторианцы и urbaniciani - это семь когорт ночной стражи, созданные Августом в 6 г. н.э. и,возможно, уже с самого начала состоявшие из тысячи человек. Они должны были выполнять две функции: обеспечивать ночной дозор и служить в качестве постоянной пожарной команды Рима. На каждую из этих частей возлагалась ответственность за два из четырнадцати районов, на которые был разделен город. Они повсюду выполняли •неотложные обязанности•. Ночные стражники, оснащенные фонарями для ночного патрулирования,помпами, ведрами и баграми для борьбы с пожарами, не считались вначале, как нам представляется, настоящими солдатами. Как бы там ни было, по данным Ульпиана позднее, в начале III в., они были военизированы. В иерархии их должностей princeps находился между простыми центурионами и трибунами (соответственно семь и один на когорту). Во главе стоял всадник - префект ночной стражи, заместителем которого со времен Траяна являлся субпрефект. Первоначально эти •пожарные• набирались из самых низших слоев общества; в 24 г. Тиберий предоставил римское· гражданство тем из них, кто прослужил шесть лет (в дальнейшем этот срок был снижен до трех лет). Клавдий разместил одну когорту ночной стражи в Путеолах и еще одну в Остин, то есть в двух крупнейших портах, через которые осуществлялось снабжение Рима. В начале III в. эти части уже носили безусловно военный характер.
Источник: Ле Боэк. Я. Римская армия эпохи Ранней Империи / Пер. с франц. - М.: "Российская политическая энциклопедия" (РОССПЭН), 2001. С. 28.
#Римская_армия@ancientrome_byzantium
С наступившим Новым годом, квириты! Пусть новый год будет полон свершений, новых открытий и ярких впечатлений. Надеемся, какую-то лепту в это внесем и мы - ведь именно благодаря Вашей активности сообщество не стоит на месте и развивается. Спасибо Вам! В честь праздников устроим подборки самой различной литературы. Начнем с социально-экономической истории Рима. Приятного чтения!
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
Мартовские иды.
«Поздравляю тебя; радуюсь за себя; люблю тебя; оберегаю твои дела; хочу быть любимым тобой и знать, что ты делаешь и что делается» (Цицерон - Луцию Минуцию Басилу, одному из убийц Цезаря вскоре после 15 марта).
15 марта 44 г. до н. э. был убит Гай Юлий Цезарь - великий римский полководец, триумфатор и пожизненный диктатор.
Заговор, осуществленный в иды марта, был далеко не первым, и наши сведения о готовящихся против Цезаря заговорах восходят по крайней мере к 46 г (все даты до н. э. - прим. администрации). Так в речи Цицерона за Марцелла содержится ясное указание на то, что Цезарь обратился в сенат с «жалобой» на готовящееся против него покушение, причем намекал, что оно исходит от лиц, принадлежащих к его ближайшему окружению. Известно также, что в 45 г. один из видных офицеров Цезаря, Гай Требоний, замышлял покушение, рассчитывая убить Цезаря при его возвращении из Испании. Он даже пытался по этому поводу вступить в контакт с Марком Антонием, однако тот не пошел ему навстречу, но вместе с тем и не выдал его Цезарю. Примерно в это же время подобными мыслями начал тешить себя Цицерон, правда чаще всего в плане сравнительно безопасных острот в частных письмах к друзьям.
Последний заговор на жизнь Цезаря сложился в самом начале 44 г. В него было вовлечено более 60 человек. Кроме главарей заговора М. Юния Брута, Г. Кассия Лонгина и таких видных помпеянцев, как Кв. Лигарий, Гн. Домиций Агенобарб, Л. Понтий Аквила, все остальные участники заговора были до недавнего прошлого явными сторонниками Цезаря: Л. Туллий Кимвр, один из наиболее близких к диктатору людей, Сервий Гальба, легат Цезаря в 56 г. и его кандидат на консульство в 49 г., Л. Минуций Базил, тоже легат Цезаря и претор 45 г., братья Публий и Гай Каска, причем первый из них был уже избран трибуном на 43 г. Еще более симптоматичным явлением следует считать вступление в число заговорщиков только что упоминавшегося Г. Требония и, наконец, Д. Юния Брута, весьма близкого к Цезарю именно в это время.
То, что его жизни угрожает опасность, Цезарь, видимо, знал или догадывался. И хотя он отказался от декретированной ему почетной стражи, сказав, что он не желает жить в постоянном страхе, тем не менее, когда его предостерегали относительно Антония и Долабеллы, он отвечал, что не боится людей, которые любят жизнь и умеют наслаждаться ею, однако ему внушают более серьезное опасение люди бледные и худощавые. В данном случае Цезарь явно намекал на Брута и Кассия.
Тем временем Цезарь готовился к походу на Парфию. Цезарь намечал свой отъезд к войску на 18 марта (в Македонию), а 15 марта предполагалось заседание сената, во время которого квиндецемвир Л. Аврелий Котта (консул 65 г.) должен был, основываясь на предсказании, найденном в сивиллиных книгах, относительно того, что парфян может победить лишь царь, провести в сенате решение о награждении Цезаря соответствующим титулом.
Заседание сената 15 марта в помещении курии Помпея было избрано заговорщиками в качестве дня и места приведения их планов в исполнение, дабы не голосовать за проект Л. Котты. Убийство Цезаря и предшествующие ему чудесные предзнаменования весьма драматично описаны рядом древних авторов. Например, все они единодушно указывают на многочисленные явления и знаки, начиная от самых невинных, вроде вспышек света на небе, внезапного шума по ночам и вплоть до таких страшных признаков, как отсутствие сердца у жертвенного животного, или печально-трогательного рассказа о том, что накануне убийства в курию Помпея влетела птичка королек с лавровой веточкой в клюве; ее преследовала стая других птиц, которые ее здесь нагнали и растерзали.
Накануне рокового дня Цезарь обедал у Марка Эмилия Лепида, и, когда случайно речь зашла о том, какой род смерти самый лучший, Цезарь воскликнул: «Неожиданный!». Ночью, после того как он уже вернулся домой и заснул в своей спальне, внезапно растворились все двери и окна. Разбуженный шумом и ярким светом луны, Цезарь увидел, что его жена Кальпурния рыдает во сне: ей привиделось, что мужа закалывают в ее объятиях и он истекает кровью. С наступлением дня она стала просить Цезаря не выходить из дому и отменить заседание сената или по крайней мере посредством жертвоприношений выяснить, насколько благоприятна обстановка. Видимо, и сам Цезарь начал колебаться, ибо он никогда раньше не замечал у Кальпурнии склонности к суеверию и приметам.
Однако когда Цезарь решил направить в сенат Марка Антония, дабы отменить заседание, то один из заговорщиков и в то же время особенно близкий Цезарю человек, Децим Брут Альбин, убедил его не давать новых поводов для упреков в высокомерии и все же самому отправиться в сенат хотя бы для того, чтобы лично распустить сенаторов. По одним сведениям, Брут вывел Цезаря за руку из дома и вместе с ним пошел в курию Помпея, по другим данным, Цезаря несли в носилках. Но как бы то ни было, по дороге он был преследуем все новыми предостережениями и предзнаменованиями. Во-первых, ему встретился гадатель Спуринна, который предостерег его когда-то от опасности, угрожавшей в мартовские иды. «А ведь мартовские иды наступили», — шутливо сказал Цезарь, повстречав гадателя. «Да, наступили, но еще не прошли», — спокойно ответил тот.
По дороге к Цезарю пытался обратиться какой-то раб, якобы осведомленный о заговоре, но, оттесненный окружавшей Цезаря толпой, он не смог сообщить ему об этом. Он вошел в дом и заявил Кальпурнии, что будет дожидаться возвращения Цезаря, так как хочет сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Артемидор из Книда, гость Цезаря и знаток греческой литературы, также имевший достоверные сведения о заговоре, вручил Цезарю свиток, в котором было изложено все, что он знал о готовящемся покушении. Заметив, что Цезарь все свитки, вручавшиеся ему по дороге, передает окружавшим его доверенным рабам, Артемидор якобы подошел к диктатору вплотную и сказал: «Прочитай это, Цезарь, сам, не показывая никому другому, и немедленно! Здесь написано об очень важном для тебя деле». Тогда Цезарь взял в руки свиток, однако прочесть его так и не смог из-за множества просителей, хотя неоднократно пытался это сделать. Он вошел в курию Помпея, все еще держа в руках свиток.
Но если обстоятельства складывались таким образом, что предостережения не доходили до Цезаря, то и заговорщикам не раз казалось: все висит на волоске, они — на грани провала и будут вот-вот разоблачены. Один из сенаторов, взяв за руку заговорщика Публия Сервилия Каску, сказал ему: «Ты от меня, друга, скрываешь, а Брут мне все рассказал». Каска в смятении не знал, что ответить, но тот, смеясь, продолжал: «Откуда ты возьмешь средства, необходимые для должности эдила?» Сенатор Попилий Лена, увидев в курии Брута и Кассия, беседующих друг с другом, неожиданно подошел к ним и сказал, что желает им успеха в том, что они задумали, и посоветовал торопиться. Они были чрезвычайно напуганы этим пожеланием, тем более что, когда появился Цезарь, Попилий Лена задержал его при входе каким-то серьезным и довольно длительным разговором. Испуганные заговорщики уже готовились убить друг друга, прежде чем их схватят, но в этот момент Попилий Лена окончил разговор и простился с Цезарем. Стало ясно, что он обращался к Цезарю с каким-то делом, возможно просьбой, но только не с доносом.
Существовал обычай, что консулы при входе в сенат совершают жертвоприношения. И вот именно теперь жертвенное животное оказалось не имеющим сердца. Цезарь, пытаясь рассеять удручающее впечатление, произведенное на жреца таким мрачным предзнаменованием, смеясь, сказал, что нечто подобное с ним уже случалось в Испании, во время войны с сыновьями Помпея. Жрец отвечал, что он и тогда подвергался смертельной опасности, сейчас же все показания еще более неблагоприятны. Цезарь приказал совершить новое жертвоприношение, но и оно оказалось неудачным. Не считая более возможным задерживать открытие заседания, Цезарь вошел в курию и направился к своему месту.
Перед входом в сенат заговорщики поручили Требонию (по другим данным, Дециму Бруту) задержать Марка Антония, которого они опасались. Приветствуя Цезаря, сенаторы в знак уважения поднялись со своих мест. Дальнейшие события в описании Плутарха выглядели следующим образом. «Заговорщики, возглавляемые Брутом, разделились на две части: одни стали позади кресла Цезаря, другие вышли навстречу вместе с Тулием Кимвром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики провожали Цезаря до самого кресла. Цезарь, опустившись в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговорщики приступили к нему более настойчиво, выразил свое неудовольствие».
«Тогда Тулий схватил обеими руками тогу Цезаря и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению. Каска первым нанес удар кинжалом в затылок, рана эта, однако, оказалась неглубокой и несмертельной: Каска, по-видимому, вначале был смущен дерзновенностью своего ужасного поступка. Цезарь, повернувшись, схватил и задержал кинжал. Почти одновременно оба вскрикнули: раненый Цезарь по-латыни: “Негодяй Каска, что ты делаешь?” — а Каска по-гречески, обращаясь к брату: “Брат, помоги!” Не посвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни кричать, ни защищать Цезаря. Все заговорщики окружили его с обнаженными кинжалами: куда бы он ни обращал взор, он, подобно дикому зверю, окруженному ловцами, встречал удары кинжалов, направленные ему в лицо, так как было условлено, что все заговорщики примут участие в убийстве и как бы вкусят жертвенной крови».
«Поэтому и Брут нанес Цезарю удар в пах. Некоторые писатели рассказывают, что, отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с обнаженным кинжалом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары. Либо сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к цоколю, на котором стояла статуя Помпея, либо оно там оказалось случайно. Цоколь был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что сам Помпей явился для отмщения своему противнику, распростертому у его ног, покрытому ранами и еще содрогавшемуся. Цезарь, как говорят, получил двадцать три раны. Многие заговорщики, направляя удары против одного, в суматохе переранили друг друга».
Эта драматическая сцена убийства изображается античными историками довольно согласно, за исключением отдельных деталей, как правило малозначительных. Так, Светоний уверяет, что Цезарь, защищаясь, пронзил руку Каски, нанесшему ему первый удар, острым грифелем («стилем»), а увидев среди своих убийц Марка Юния Брута, якобы сказал по-гречески: «И ты, дитя мое!» — и после этого перестал сопротивляться. Деталь эффектная, но все же малоправдоподобная, рожденная на свет в связи с известной нам светской сплетней. Более существенна в рассказе Светония другая подробность: сообщение о том, что из всех ран, нанесенных Цезарю, только одна оказалась смертельной.
Когда убийство было совершено, в сенате началась настоящая паника. Из попытки Брута обратиться к сенаторам с речью ничего не получилось, так как все в страхе разбежались. Паника и смятение быстро распространились и в городе. Все закрывали наглухо двери, приготовляясь защищаться даже с крыш, хотя никто не знал, на кого нападают и от кого следует защищаться. Многие лавки были разграблены. Антоний и Лепид, как люди, наиболее близкие к Цезарю, укрылись в чьих-то чужих домах. Заговорщики же, пытаясь привлечь к себе сочувствие населения, торжественно направились на Капитолий, крича, что они уничтожили тирана, призывая к восстановлению «строя отцов». Но народ, как говорит Аппиан, «за заговорщиками не последовал».
Труп заколотого кинжалами заговорщиков диктатора оставался лежать у подножия статуи Помпея, восстановленной в курии по распоряжению самого Цезаря. Только через какой-то, и, видимо, немалый, срок появилось трое рабов; они взвалили Цезаря на носилки, с которых бессильно свесилась его рука, и отнесли тело домой. Об этом рассказывает Светоний, и эта подробность с бессильно свесившейся рукой придает живую и жуткую правдоподобность описанию событий, происходивших более двух тысяч лет назад. А Аппиан, рассказывая о том же, заключает изложение такой меланхолической фразой: «Из всех тех, кто обычно сопровождал Цезаря — должностных лиц, горожан и приезжих, рабов и вольноотпущенников, — остались теперь только трое, так как все разбежались; они положили тело на носилки и понесли, но не так, как это бывало раньше, — только трое несли теперь домой того, кто еще несколько часов тому назад был властелином вселенной».
Утченко С. Л. Юлий Цезарь. Гл. VIII. М.: Мысль, 1976.
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
«Поздравляю тебя; радуюсь за себя; люблю тебя; оберегаю твои дела; хочу быть любимым тобой и знать, что ты делаешь и что делается» (Цицерон - Луцию Минуцию Басилу, одному из убийц Цезаря вскоре после 15 марта).
15 марта 44 г. до н. э. был убит Гай Юлий Цезарь - великий римский полководец, триумфатор и пожизненный диктатор.
Заговор, осуществленный в иды марта, был далеко не первым, и наши сведения о готовящихся против Цезаря заговорах восходят по крайней мере к 46 г (все даты до н. э. - прим. администрации). Так в речи Цицерона за Марцелла содержится ясное указание на то, что Цезарь обратился в сенат с «жалобой» на готовящееся против него покушение, причем намекал, что оно исходит от лиц, принадлежащих к его ближайшему окружению. Известно также, что в 45 г. один из видных офицеров Цезаря, Гай Требоний, замышлял покушение, рассчитывая убить Цезаря при его возвращении из Испании. Он даже пытался по этому поводу вступить в контакт с Марком Антонием, однако тот не пошел ему навстречу, но вместе с тем и не выдал его Цезарю. Примерно в это же время подобными мыслями начал тешить себя Цицерон, правда чаще всего в плане сравнительно безопасных острот в частных письмах к друзьям.
Последний заговор на жизнь Цезаря сложился в самом начале 44 г. В него было вовлечено более 60 человек. Кроме главарей заговора М. Юния Брута, Г. Кассия Лонгина и таких видных помпеянцев, как Кв. Лигарий, Гн. Домиций Агенобарб, Л. Понтий Аквила, все остальные участники заговора были до недавнего прошлого явными сторонниками Цезаря: Л. Туллий Кимвр, один из наиболее близких к диктатору людей, Сервий Гальба, легат Цезаря в 56 г. и его кандидат на консульство в 49 г., Л. Минуций Базил, тоже легат Цезаря и претор 45 г., братья Публий и Гай Каска, причем первый из них был уже избран трибуном на 43 г. Еще более симптоматичным явлением следует считать вступление в число заговорщиков только что упоминавшегося Г. Требония и, наконец, Д. Юния Брута, весьма близкого к Цезарю именно в это время.
То, что его жизни угрожает опасность, Цезарь, видимо, знал или догадывался. И хотя он отказался от декретированной ему почетной стражи, сказав, что он не желает жить в постоянном страхе, тем не менее, когда его предостерегали относительно Антония и Долабеллы, он отвечал, что не боится людей, которые любят жизнь и умеют наслаждаться ею, однако ему внушают более серьезное опасение люди бледные и худощавые. В данном случае Цезарь явно намекал на Брута и Кассия.
Тем временем Цезарь готовился к походу на Парфию. Цезарь намечал свой отъезд к войску на 18 марта (в Македонию), а 15 марта предполагалось заседание сената, во время которого квиндецемвир Л. Аврелий Котта (консул 65 г.) должен был, основываясь на предсказании, найденном в сивиллиных книгах, относительно того, что парфян может победить лишь царь, провести в сенате решение о награждении Цезаря соответствующим титулом.
Заседание сената 15 марта в помещении курии Помпея было избрано заговорщиками в качестве дня и места приведения их планов в исполнение, дабы не голосовать за проект Л. Котты. Убийство Цезаря и предшествующие ему чудесные предзнаменования весьма драматично описаны рядом древних авторов. Например, все они единодушно указывают на многочисленные явления и знаки, начиная от самых невинных, вроде вспышек света на небе, внезапного шума по ночам и вплоть до таких страшных признаков, как отсутствие сердца у жертвенного животного, или печально-трогательного рассказа о том, что накануне убийства в курию Помпея влетела птичка королек с лавровой веточкой в клюве; ее преследовала стая других птиц, которые ее здесь нагнали и растерзали.
Накануне рокового дня Цезарь обедал у Марка Эмилия Лепида, и, когда случайно речь зашла о том, какой род смерти самый лучший, Цезарь воскликнул: «Неожиданный!». Ночью, после того как он уже вернулся домой и заснул в своей спальне, внезапно растворились все двери и окна. Разбуженный шумом и ярким светом луны, Цезарь увидел, что его жена Кальпурния рыдает во сне: ей привиделось, что мужа закалывают в ее объятиях и он истекает кровью. С наступлением дня она стала просить Цезаря не выходить из дому и отменить заседание сената или по крайней мере посредством жертвоприношений выяснить, насколько благоприятна обстановка. Видимо, и сам Цезарь начал колебаться, ибо он никогда раньше не замечал у Кальпурнии склонности к суеверию и приметам.
Однако когда Цезарь решил направить в сенат Марка Антония, дабы отменить заседание, то один из заговорщиков и в то же время особенно близкий Цезарю человек, Децим Брут Альбин, убедил его не давать новых поводов для упреков в высокомерии и все же самому отправиться в сенат хотя бы для того, чтобы лично распустить сенаторов. По одним сведениям, Брут вывел Цезаря за руку из дома и вместе с ним пошел в курию Помпея, по другим данным, Цезаря несли в носилках. Но как бы то ни было, по дороге он был преследуем все новыми предостережениями и предзнаменованиями. Во-первых, ему встретился гадатель Спуринна, который предостерег его когда-то от опасности, угрожавшей в мартовские иды. «А ведь мартовские иды наступили», — шутливо сказал Цезарь, повстречав гадателя. «Да, наступили, но еще не прошли», — спокойно ответил тот.
По дороге к Цезарю пытался обратиться какой-то раб, якобы осведомленный о заговоре, но, оттесненный окружавшей Цезаря толпой, он не смог сообщить ему об этом. Он вошел в дом и заявил Кальпурнии, что будет дожидаться возвращения Цезаря, так как хочет сообщить ему нечто чрезвычайно важное. Артемидор из Книда, гость Цезаря и знаток греческой литературы, также имевший достоверные сведения о заговоре, вручил Цезарю свиток, в котором было изложено все, что он знал о готовящемся покушении. Заметив, что Цезарь все свитки, вручавшиеся ему по дороге, передает окружавшим его доверенным рабам, Артемидор якобы подошел к диктатору вплотную и сказал: «Прочитай это, Цезарь, сам, не показывая никому другому, и немедленно! Здесь написано об очень важном для тебя деле». Тогда Цезарь взял в руки свиток, однако прочесть его так и не смог из-за множества просителей, хотя неоднократно пытался это сделать. Он вошел в курию Помпея, все еще держа в руках свиток.
Но если обстоятельства складывались таким образом, что предостережения не доходили до Цезаря, то и заговорщикам не раз казалось: все висит на волоске, они — на грани провала и будут вот-вот разоблачены. Один из сенаторов, взяв за руку заговорщика Публия Сервилия Каску, сказал ему: «Ты от меня, друга, скрываешь, а Брут мне все рассказал». Каска в смятении не знал, что ответить, но тот, смеясь, продолжал: «Откуда ты возьмешь средства, необходимые для должности эдила?» Сенатор Попилий Лена, увидев в курии Брута и Кассия, беседующих друг с другом, неожиданно подошел к ним и сказал, что желает им успеха в том, что они задумали, и посоветовал торопиться. Они были чрезвычайно напуганы этим пожеланием, тем более что, когда появился Цезарь, Попилий Лена задержал его при входе каким-то серьезным и довольно длительным разговором. Испуганные заговорщики уже готовились убить друг друга, прежде чем их схватят, но в этот момент Попилий Лена окончил разговор и простился с Цезарем. Стало ясно, что он обращался к Цезарю с каким-то делом, возможно просьбой, но только не с доносом.
Существовал обычай, что консулы при входе в сенат совершают жертвоприношения. И вот именно теперь жертвенное животное оказалось не имеющим сердца. Цезарь, пытаясь рассеять удручающее впечатление, произведенное на жреца таким мрачным предзнаменованием, смеясь, сказал, что нечто подобное с ним уже случалось в Испании, во время войны с сыновьями Помпея. Жрец отвечал, что он и тогда подвергался смертельной опасности, сейчас же все показания еще более неблагоприятны. Цезарь приказал совершить новое жертвоприношение, но и оно оказалось неудачным. Не считая более возможным задерживать открытие заседания, Цезарь вошел в курию и направился к своему месту.
Перед входом в сенат заговорщики поручили Требонию (по другим данным, Дециму Бруту) задержать Марка Антония, которого они опасались. Приветствуя Цезаря, сенаторы в знак уважения поднялись со своих мест. Дальнейшие события в описании Плутарха выглядели следующим образом. «Заговорщики, возглавляемые Брутом, разделились на две части: одни стали позади кресла Цезаря, другие вышли навстречу вместе с Тулием Кимвром просить за его изгнанного брата; с этими просьбами заговорщики провожали Цезаря до самого кресла. Цезарь, опустившись в кресло, отклонил их просьбы, а когда заговорщики приступили к нему более настойчиво, выразил свое неудовольствие».
«Тогда Тулий схватил обеими руками тогу Цезаря и начал стаскивать ее с шеи, что было знаком к нападению. Каска первым нанес удар кинжалом в затылок, рана эта, однако, оказалась неглубокой и несмертельной: Каска, по-видимому, вначале был смущен дерзновенностью своего ужасного поступка. Цезарь, повернувшись, схватил и задержал кинжал. Почти одновременно оба вскрикнули: раненый Цезарь по-латыни: “Негодяй Каска, что ты делаешь?” — а Каска по-гречески, обращаясь к брату: “Брат, помоги!” Не посвященные в заговор сенаторы, пораженные страхом, не смели ни бежать, ни кричать, ни защищать Цезаря. Все заговорщики окружили его с обнаженными кинжалами: куда бы он ни обращал взор, он, подобно дикому зверю, окруженному ловцами, встречал удары кинжалов, направленные ему в лицо, так как было условлено, что все заговорщики примут участие в убийстве и как бы вкусят жертвенной крови».
«Поэтому и Брут нанес Цезарю удар в пах. Некоторые писатели рассказывают, что, отбиваясь от заговорщиков, Цезарь метался и кричал, но, увидев Брута с обнаженным кинжалом, накинул на голову тогу и подставил себя под удары. Либо сами убийцы оттолкнули тело Цезаря к цоколю, на котором стояла статуя Помпея, либо оно там оказалось случайно. Цоколь был сильно забрызган кровью. Можно было подумать, что сам Помпей явился для отмщения своему противнику, распростертому у его ног, покрытому ранами и еще содрогавшемуся. Цезарь, как говорят, получил двадцать три раны. Многие заговорщики, направляя удары против одного, в суматохе переранили друг друга».
Эта драматическая сцена убийства изображается античными историками довольно согласно, за исключением отдельных деталей, как правило малозначительных. Так, Светоний уверяет, что Цезарь, защищаясь, пронзил руку Каски, нанесшему ему первый удар, острым грифелем («стилем»), а увидев среди своих убийц Марка Юния Брута, якобы сказал по-гречески: «И ты, дитя мое!» — и после этого перестал сопротивляться. Деталь эффектная, но все же малоправдоподобная, рожденная на свет в связи с известной нам светской сплетней. Более существенна в рассказе Светония другая подробность: сообщение о том, что из всех ран, нанесенных Цезарю, только одна оказалась смертельной.
Когда убийство было совершено, в сенате началась настоящая паника. Из попытки Брута обратиться к сенаторам с речью ничего не получилось, так как все в страхе разбежались. Паника и смятение быстро распространились и в городе. Все закрывали наглухо двери, приготовляясь защищаться даже с крыш, хотя никто не знал, на кого нападают и от кого следует защищаться. Многие лавки были разграблены. Антоний и Лепид, как люди, наиболее близкие к Цезарю, укрылись в чьих-то чужих домах. Заговорщики же, пытаясь привлечь к себе сочувствие населения, торжественно направились на Капитолий, крича, что они уничтожили тирана, призывая к восстановлению «строя отцов». Но народ, как говорит Аппиан, «за заговорщиками не последовал».
Труп заколотого кинжалами заговорщиков диктатора оставался лежать у подножия статуи Помпея, восстановленной в курии по распоряжению самого Цезаря. Только через какой-то, и, видимо, немалый, срок появилось трое рабов; они взвалили Цезаря на носилки, с которых бессильно свесилась его рука, и отнесли тело домой. Об этом рассказывает Светоний, и эта подробность с бессильно свесившейся рукой придает живую и жуткую правдоподобность описанию событий, происходивших более двух тысяч лет назад. А Аппиан, рассказывая о том же, заключает изложение такой меланхолической фразой: «Из всех тех, кто обычно сопровождал Цезаря — должностных лиц, горожан и приезжих, рабов и вольноотпущенников, — остались теперь только трое, так как все разбежались; они положили тело на носилки и понесли, но не так, как это бывало раньше, — только трое несли теперь домой того, кто еще несколько часов тому назад был властелином вселенной».
Утченко С. Л. Юлий Цезарь. Гл. VIII. М.: Мысль, 1976.
#Этот_день_в_истории@ancientrome_byzantium
#Персоналии@ancientrome_byzantium
#Римский_библиотекарь@ancientrome_byzantium
