Статистика ВК сообщества "Nonsense"

«Скрученное дерево живет своей жизнью, в то время как правильное дерево идет на доски.»

Китайская пословица

Ребёнок, которого не обнимала деревня, сожжет ее дотла, чтобы почувствовать тепло.

Африканская пословица

Меня расстраивает то, что мы утратили способность жить спокойно: писать акварели, играть на фортепьяно, принимать гостей, вести дневники, устраивать пикники. Почему у нас не хватает на все это времени? Почему я не могу прийти к человеку без предварительного звонка и быть уверен, что он будет мне рад? Чем все так заняты? Пушкин, Мусоргский, Маяковский тоже работали как безумные, но у них оставалось время на общение с людьми, развлечения, светскую жизнь, даже на пьянство. А потом этот наглец и безобразник Эдисон все испортил: граммофон, лампочка, телефон - это ужасные изобретения. Они съели у нас время. Я еще помню времена, когда писал письма, неспешно работал, у меня был досуг, а потом я уехал на технически оснащенный Запад, и часы, дни, годы стали утекать сквозь пальцы.

Отар Иоселиани

Наконец-то позволяешь людям быть какими угодно, даже недовольными тобой; даже не переносящими тебя органически. У каждого своя оптика; в чьей-то микроскопе ты червь, в чьей-то телескопе ты Бог, в прицеле чьей-то винтовки ты главный враг. Это ничего не значит, кроме того, что кто-то любит глядеть в микроскопы, кто-то - в телескопы, а кто-то - в прицелы; к тебе это отношения не имеет ни малейшего.
Мне стало нравиться быть собой, и только собой.
Я наконец дочитала к себе инструкцию.

У Куприна есть рассказ о даме, которая ехала с жестоким и грубым мужем в поезде. Муж уснул и храпел — устал замечания делать и одергивать… И дама разговорилась с молодым офицером — совершенно невинный разговор, о посторонних вещах. О том, как в детстве можно замереть — и время словно замедляется, его течение становится иным, и это — почти вечность… О том, как таинственно и странно сидеть под столом, отъединившись от всего мира, трогать бахрому на скатерти… О странной горечи в груди, когда смотришь на пылающие и гаснущие угли… Такие разговоры они вели и прекрасно понимали друг друга; все эти ощущения, чувства, переживания у них были общие, понятные, одинаковые, и говорили они взахлеб о жизни души под храп и завывания спящего грубого человека, стараясь тихо шептать — чтобы не нарушить его сон. Но он все равно проснулся, перевернулся, что-то злобно бормоча в адрес жены. Молодому офицеру надо было выходить — вот уже его станция. И он вдруг понял, что никогда, никогда он не встретит более близкой и родственной души, с которой так счастливо можно жить, просто — быть вместе… И они вместе и вышли, даже не взяв багаж дамы — в полную неизвестность, но и в полную свободу. Они решились и смогли.
Рассказ написан за несколько лет до революции и кровавых событий — будем надеяться, что они успели пожить и порадоваться. Жизнь коротка. То революция, то война, то старость пришла… Но они решились. А многие — не решаются, когда им выпадает огромное счастье — встретить родственную душу. И остаются в вагоне, машут на прощанье и всю жизнь тоскуют и плачут об утраченной любви. Об утраченной возможности любви. Страшно рисковать, страшно оставлять чемоданы с нажитым барахлом, страшно менять жизнь, — это так понятно. Но родственную душу человек встречает всего раз в жизни — если встречает. Не всем это дано. И полное понимание, духовная близость — это и есть истинная любовь. И, наверное, мешкать не надо — поезд едет дальше. Время не ждет. И души не хотят расставаться… И это просто напоминание о любви и быстротечности жизни — иногда об этом надо напомнить тем, кто никак не может решиться.

Анна Кирьянова

Только вам одному известно, подлы ли вы и жестокосердны, или честны и благочестивы; другие вас вовсе не видят; они составляют себе о вас представление на основании внутренних догадок, они видят не столько вашу природу, сколько ваше умение вести себя среди людей; поэтому не считайтесь с их приговором, считайтесь лишь со своим.

Мишель де Монтень «Опыты»

Марк Аврелий считал, что воин не говорит о своей доблести, праведник о чистоте, а мудрец о мудрости. Главным критерием качества человека являются поступки как образ жизни. И совершая нечто выдающееся, благое и достойное, он никогда не позволит себе говорить об этом как о факте, подтверждающем его «особенность».

Итак, следует быть исправным, а не исправляемым.

В этом и выражена вся суть латинской мудрости «Esse quam videri» - Быть, а не казаться.

Всё остается внутри.
Оно не забывается, как говорят многие, не выветривается, не исчезает.
Это как будто бросаешь камень в море: сначала брызги, потом на дно.
Вот так же все наше прошлое лежит на дне.
Как осадок чего-то на дне кружки.
Мне кажется, если ты человека запустил в свою жизнь, то он там и останется, оттуда нет выхода назад.
Представляешь, внутри у тебя мегаполис - целый город людей, которых ты так и не забыл, но обещал забыть.

У Авраама Линкольна была любимая загадка: «Сколько лап у собаки, если хвост мы назовём лапой?» Большинство слушателей отвечали, что пять. Тогда Линкольн пояснял: «Нет, их по прежнему четыре. Названный лапой хвост — ещё не лапа.»

Люди ведь не умеют разговаривать. Они отвечают вопросом на вопрос, уходят от изначальной сути, настаивают на своем, шутят не к месту или слишком серьезничают. Если бы люди умели разговаривать, можно было бы столько всего обсудить. Но вместо этого мы кидаемся словами, словно камнями, оставляя на теле друг друга синяки. Кто сильнее ударит, тот и выиграл.