Статистика ВК сообщества "*ИНДЕЙСКОЕ ЧТИВО*"

Гойко Митичу сегодня 81 год!!!
—Спасибо Человеку изменившему сознание многих ребят в СССР...
Поздравляю и желаю Бодрости Духа, Здоровья и Творческих Успехов!!!
...Когда то давно в 1971г. —Мой друг зная, моё увлечения индейцами принёс статью о Гойко Митиче...
Там был указан его ГДРовский адрес...
—Не сразу, но набравшись духу я написал ему письмо со своими восторженными впечатлениями...
Если честно, ответа я не ждал, но фото с автографом Гойко Митича пришло!!!
—Радости моей не было границ!!!
P.S. — Вот эта статья и фотография, которая многие годы висит на стене в моей комнате...

НА ТРОПЕ ВОЙНЫ 1988г.Фильм моего детства очень впечатлил меня!Очень советую посмотреть!!! Сюжет фильма:Город Бингер, Штат Монтана. Инсценировка произошедшей сто лет назад знаменитой битвы между индейцами племени «Черная нога» и американскими войсками превращается в настоящую после того, как один из пьяных «белых» парней приносит револьвер, заряженный боевыми патронами и убивает молодого парня «индейца».Пять молодых индейцев быстро мстят за смерть их друга и бегут в лес. Губернатор и мэр города вызывают Национальную гвардию, ситуация становится неконтролируемой.

В августе объявляется сезон исследования обычаев племени хопи, их вражды с апачами и перевода книги Джеймса Уилларда Шульца "В Великом лесу Апачи"!

«В Великом лесу Апачи» — это история 17-летнего белого поселенца Джорджа Кросби, который, будучи слишком молод, чтобы служить своей стране во Франции во время Первой мировой войны, становится членом лесной службы в Аризоне, где сталкивается с коварными преступниками и помогает остановить их, заручившись помощью юноши и старцев из племени хопи.

Книга знакомит читателя с обычаями индейцев, ремеслом пожарных наблюдателей, поднимает вопросы чести, благородства и самоотверженности, погружая в атмосферу дикой природы Америки начала двадцатого века.

В издании сохранены и отреставрированы оригинальные иллюстрации Гарольда Кью.
Книга впервые печатается на русском языке.

Поздравляю всех участников и подписчиков, нашей группы с Новым 2022 Годом, желаю всем крепкого здоровья, счастья, успехов во всём и в личной жизни, много удачных охот и бизонов, следовать не сворачивая по красной тропе, пусть во всех наших типи присутствует и царит любовь, счастье и всё самое лучшее и пусть наши табуны пасутся на зелёных лугах, где много сочной и зелёной травы и чтоб в наших табунах было много сильных и стильных коней и чтоб Пятнистый Орёл парил над всеми нами и защищал всех нас, мои дорогие братья и сёстры!!!

КАСАТКА .ГЕРБОВЫЙ УБОР
Этот убор является точной копией оригинальной шапки с гербом клана тлинкитов Dakl'aweidi (касаток-Killer Whale), сделанной в 1900 году в Ангуне, Аляска. Убор имеет форму касатки, главного герба клана Дакл'авейди. Кит вырезан из ольхи и имеет вид, как будто выходит из океана: с волосами, вставками из раковин морского ушка и горностаем, представляющим воду, падающую с тела кита и вокруг него.
Оригинальный убор в 2005 году был репатриирован (возвращён на родину) из музея лидеру клана Дакл'авейди Марку Джейкобсу-младшему, а копия создана с разрешения нынешнего лидера клана и хранителя убора Эдвелла Джона-младшего. Оригинальная шапка была для тлинкитов -"at.oow", что означало - клановый герб огромного церемониального, духовного и политического значения.
Эта точная копия убора не "at.oow" , сделана в 2012 году в Smithsonian Office of Exhibits Central создателями моделей Лорой Коллинз и Джоном Застроу. Клан имеет право проверить эту реплику шапки и потанцевать с ней по важным случаям.
#тлинкиты

АРЧИ ФИННЕЙ и М. МАДСЕН - БРАТ ОРЛА. ПОЧЕМУ ИНДЕЙЦЫ ТАНЦУЮТ ТАНЕЦ ОРЛА. ТАНЕЦ ОРЛА. Илл. Костер-1938. 01-03

"Охотники за черепками"
Рассказ

Эти двое, расположившиеся в одном из уголков салуна «Эль Навахо», с первого взгляда производили любопытное впечатление. Один из них, с обветренным суровым лицом, смущённо теребил в мозолистых руках широкополую обтрёпанную шляпу, явно не зная, куда её пристроить. Другой в цилиндре, с пышными усами и бородой, выглядел весьма учёным джентльменом. Ястребиный нос его украшало пенсне в золотой оправе, к столу он прислонил дорогую трость с набалдашником в виде свирепой головы ацтекского божества Уицилопочтли.
Застенчиво оглянувшись, Джо Бичем извлёк из-за пазухи завёрнутый в холст предмет, развернул его − там оказался длинный нож из красного кварцита.
− Потрясающе! − профессор Пенсильванского университета Уильям Ф. Мак-Кей протёр платком запотевшее пенсне. − Быть может, этот нож помнит те времена, когда вокруг бродили мамонты, верблюды и гигантские ленивцы!
− Мне притащил его один индеец. Такого вот добра, судя по его словам, там навалом, − невольно зардевшись от похвалы, пояснил Бичем. − Да, чего только нет в долине Хьюго…
− И давненько вы там были?
− Ни разу. И, сказать, по-правде, не стремлюсь. Терпеть не могу, знаете ли привидений.
− Вы шутите? − удивлённо покачал головой мистер Мак-Кей.
− Какие к черту шутки, − Джо одним махом опорожнил рюмку. − Это npóклятое место. Говорят, в долине обитают «качина» − духи мёртвых. Много лет назад там поселился мулат Хьюго... Давненько его уже никто не видел!
Стоило ему произнести последнюю фразу, как нечто загадочное, связанное с потусторонним миром, будто бы заискрилось в воздухе. Тени по углам ожили, невнятно зашептались. Трость с кровожадно поблёскивающим рубиновыми глазками уродцем, сама по себе сдвинулась с места и едва не упала. Подхватив, профессор рассеянно водворил её на место.
− Ну-ну, коллега, нельзя же всерьёз принимать на веру суеверия дремучих, безграмотных людей.
− Так-то оно так… − неопределённо хмыкнул Джо.
Немало в жизни повидав, он как-то случайно раскопал на своей ферме доисторические черепушки. С тех самых пор, с юношеским энтузиазмом отдавшись археологическим изысканиям, фермер совершил ещё несколько, ставших широко известными, находок. И все же бывший золотоискатель и ковбой был не вполне свободен от обычных человеческих страхов и предрассудков.
− Вот что, дружище, − мечтательно блеснул пенсне профессор, − а не махнуть ли нам вместе в долину этого вашего ужасного чёрного Хьюго?
Не отвечая, собеседник мрачно молчал. В продолжение следующих нескольких часов они опорожнили пару бутылок с местным гремучим виски, а профессор, о чем-то горячо споря, то и дело в запальчивости стучал по заплёванному полу своей клюкой. Но вот, брезгливо отодвинув пальцем рюмку, Бичем неверной рукой поймал за горлышко коварно ускользавшую от него бутылку и с непреклонной волей опрокинул её в глотку. Затем, поднявшись, он с размаху саданул кулаком по столу, отчего у того едва не отлетели ножки.
− Дьявол меня дёрнул связаться с наукой… Прохвессор, чёрт с вами, едем! − рявкнул Джо Бичем с такой решимостью и силой, что несколько темных личностей, зашедших в «Эль Haвaxo», схватились по-привычке за револьверы.
* * *
Спустя сутки пара повозок въезжала в зёв узкого каньона. В отдельных местах стены его сходились так близко, что ступицы колёс с обеих сторон задевали за утёсы. Мулы тревожно дёргались в упряжке и норовили сдать назад.
− Проклятье, даже эти лошадиные ублюдки отказывается идти с нами, − с выражением тоскливой покорности судьбе понукал свою длинноухую клячу Бичем.
Возглавляющий процессию профессор Мак-Кей с восхищением любовался живописным пейзажем − с покрытого чернейшей тенью дна каньона в ослепительно голубое небо устремлялись пурпурные раскалённые скалы. Скоро археологи оказались у входа в небольшую пустынную долину. По высохшему речному руслу струился звонко журчащий, прозрачный как стекло, ручей. К подножию стен каньона лепились кусты невзрачном скальной розы, на холмах песка и щебня подобно часовым торчали сочно-зелёные кактусы чолья.
Рабочие мексиканцы принялись распаковывать багаж и натягивать палатки. Они беспрестанно пугливо озирались, видно всерьёз предполагая, что вот-вот сюда явится Эль Браво Хомбре − сам чёрный Хьюго, чтобы забрать их души в преисподнюю. После обеда мексиканцы разобрали заступы и начали тщательно обследовать долину.
К концу дня поиски увенчались выдающимся успехом. За густыми зарослями оранжевого чамиса открылся вход в скрытую от глаз пещеру. Затканный седым покрывалом паутины, он темнел пугающим угольным провалом. Опершись на заступы, рабочие стояли рядом. С опаской поглядывая в сторону своей находки, они были убеждены: единственными приобретениями ненормальных гринго станут редкостно крупные экземпляры крыс, сотня ядовитых пауков и несколько футов рассвирепевших гремучих змей.
− Коллега, кажется мы нашли то, что искали, − с энтузиазмом воскликнул профессор, обрывая тростью паутину. − Ну-с, приступим….
Археологи вошли внутрь пещеры. Трепетное пламя свечей отражалось от закопченного кострами потолка, освещало совершенно ровный пол. Пройдя дальше, они уткнулись в остатки старинной полуразрушенной кладки, оттуда несло леденящим холодом и тайной.
− Безусловно мы на пороге величайшего научного открытия. Предоставляю первым вам его увидеть, − ободряюще улыбнулся профессор и не сильно, но решительно подтолкнул вперёд спутника.
Оробевший Джо Бичем хмуро покосился на услужливого профессора, пригнулся и полез в проем. Сделав два шага, он онемел от ужаса, не зная оставаться ему на месте или спасаться бегством.
У одной из стен, прислонившись, задумчиво сидел скелет. Его грудь и живот пронзал целый пучок стрел с кремнёвыми наконечниками, каменный топор с зазубренным лезвием наполовину вонзился в череп и продолжал в нём торчать. В левой руке скелет держал лук, с одного конца которого свисал истлевший обрывок тетивы.
− О Боже! Поистине, его постигла ужасная судьба! − скорбно отметил мистер Мак-Кей и, наклонившись, отодрал от мертвеца кусочек высохшего скальпа. − Но что он охранял: может там разгадка? − ястребиный клюв в пенсне пытливо нацепился в темноту.
Отодвинувшись от неуютно зияющего провала, Джо тревожно вздрогнул.
− Профессор, что-то мне не по себе на ночь глядя туда соваться.
С минуту поразмыслив, мистер Мак-Кей с сожалением согласился отложить дальнейшее изучение находки до утра. Они вылезли из пещеры − все в мышином помете и паутине: возбуждённый профессор и полный самых недобрых предчувствий Джо Бичем.
* * *
Всю ночь после захода солнца рабочие жгли костёр. Со всех сторон доносились крики и шорохи, до этого заглушавшиеся дневным шумом. Ещё больший страх на них нагнал профессор, словоохотливо поведавший об обитавших некогда здесь доисторических индейцах синагуас и о будто бы до сих пор бродящих по земле их злых духах.
− Вслушайтесь в этот странный гул, что раздаётся в ветвях деревьев на вершинах, − вещал он словно языческий прорицатель и жутковатая ухмылка бороздила освещаемое всполохами огня лицо. − Может быть, то пролетает могучий дух Зла и Смерти великий Йапонга?!
В заключение его прочувствованной речи в скалах и в самом деле что-то злорадно расхохоталось, а затем уныло взвыло. Удовлетворённо зевнув, профессор отправился в свою палатку, где, ни о чем не тревожась, безмятежно проспал до самого утра. Что касается рабочих, то, сбившись в кучу подобно овцам, они проклинали тот день и час, когда позарились на щедрые посулы сумасшедших охотников за черепками.
Джо Бичему также не особенно спалось. Никогда ещё он не испытывал подобного волнения. Лет десять тому назад отряд виджилянтов, в котором он находился, окружила в горах банда апачей старого головореза Наны. Патроны подходили к концу и они уже не надеялись вернуться живым с той прогулки. С грустью вспоминая давно прошедшие весёлые деньки, Джо подумал, что был бы не прочь вновь там оказаться.
* * *
Утром как назло ударил ливень. Ручеёк, в порыве важности возомнив себя рекой, разлился в небольшую речку. Во второй половине дня дождь прекратился. Солнце как ни в чем ни бывало мирно плыло в небе. Сунув трубку в карман и нацепив цилиндр, профессор отправился совершать переворот в науке. По пятам за ним уныло волочился Бичем.
Как и предполагалось, скелет оказался стражем, охранявшим вход в древнее захоронение. Похрустывая высохшими трупами кузнечиков и жуков, коими был усеян пол, археологи проникли в усыпальницу с прямоугольной полой глыбой камня посредине. Подняв повыше свечи и затаив дыхание, они заглянули внутрь.
По краям углубления покоились куски кремня, мотки человеческих волос, сандалии, сплетённые из волокон юкки. Но самое главное − посреди каменного гроба возлежала мумия. Несмотря на то, что серая кожа кое-где потрескалась, в целом она превосходно сохранилась.
Разум просвещённого любителя археологических раскопок естественно не допускал, что индеец, пробудившись от векового сна, вдруг восстанет из своей пыльной могилы, чтобы поздравить их с увлекательной находкой. И всё же, когда мистер Мак-Кей, следуя своему обыкновению, попробовал отколупнуть кусочек кожи, Джо померещилось, что мумия слегка пошевелилась.
− Обратите внимание, коллeгa, на его лицо: сколько в нем сохранилось жизни! Бог мой! Хотел бы я увидеть его живьём. Увы, нас разделяет безжалостное время… − восторженно чирикая, профессор склонился ниже над головою мертвеца. В порыве исследовательского вдохновения он решил проверить насколько крепко держаться у того зубы.
Внезапно кудахтанье профессора затихло. Сердце бывалого жителя фронтира ёкнуло в груди. Машинально ощупав пояс, он пожалел, что не прихватил с собой верный «смит-вессон». Бичем сипло спросил, что случилось.
− Как вам сказать, коллега… − последовал неуверенный голос мистера Мак-Кея. − Вообще-то этого не может быть, но… кажется, он укусил меня за палец...
Тщётно старавшийся высвободить свою конечность из сомкнувшихся челюстей, профессор умолкнул. Да и что он мог сказать, когда в переносицу ему угрюмо смотрела открывшая глаза мумия!
Выдернув наконец злополучный палец, профессор подался назад.
Но не тут-то было: высушенная пыльная рука, протянувшись из могилы, схватила его за горло мёртвой хваткой. Мак-Кей что-то просипел, зовя на помощь. 0днако его отчаянный беззвучный крик остался без ответа − рядом с ним больше никто не находился. За исключением ожившей мумии, конечно. Впрочем, данное обстоятельство, всего минуту назад так желанное, теперь почему-то вовсе его не утешало.
Джо Бичем одним прыжком выскочил из пещеры и, споткнувшись, грохнулся у входа. Втянув голову в плечи, он услышал позади себя тяжёлые шаркающие шаги. Вне себя от ужаса, Джо оглянулся. Из могильной тьмы показалась долговязая фигура: в её костлявых лапах извивался, затравленно сверкающий пенсне профессор.
Душераздирающий вопль разнёсся по долине. Выронив инструменты, рабочие стадом обезумевших бизонов помчались прочь, вброд пересекая речку. Бичем, трясясь от страха приподнялся на колени и тут, получив хорошего пинка под зад, мистер Мак-Кей шмякнулся ему на шею. Зарычав, поклонники археологии покатились кубарем, кусая, и царапая друг друга.
…Из каньона они вынеслись локоть к локтю.
Позже Джо Бичем клятвенно утверждал, что во время своего бегства они обогнали местного койота. Некоторое время тот весело мчался рядом с ними во весь дух, но потом, по-видимому, выбившись из сил, отстал, исчезнув где-то позади…
* * *
Громадные чёрные грифы неспешно бороздили небо. Пламенеющий свет заката кроваво озарял подёрнутые лиловой дымкой скалы.
Хихикая и потирая руки, мулат Хьюго, прозванный за свою худобу Горной Лихорадкой, спускался к ручью, чтобы смыть с тела засохшую, неприятно стягивающую кожу глину. Дожидаясь надоедливых бледнолицых, он почти закоченел в проклятущем склепе, но овчинка выделки стоила. Отныне он мог быть спокоен: ни одна живая душа не помешает ему теперь в привычном одиночестве мыть золотой песок в ручье!

Глава 4
Твердым шагом офицер направился к салуну, решив помочь шерифу, но внезапно взгляд его карих глаз запнулся о красивую девушку, которую в суе и спешке он, увы, не заметил раньше. Она сидела за столиком и, отпивая из щербатой чашки молоко, с интересом разглядывала его. Солнечные лучи заливали лишь сосновые ступеньки крыльца и золотили густой ворс огромной шкуры гризли, брошенной на карниз для просушки. В густом сумраке веранды рассеянный свет ник: его почти без остатка впитывала чернота плотной тени, отчего белые столики, сплетенные из виноградной лозы стулья и светлое платье прекрасной незнакомки виделись лейтенанту единственными реальными предметами на всей веранде; но и они точно утратили свою материальность и, казалось, парили в воздухе.
Полли повернулась и потянулась за клубникой. Светлое платье резко качнулось на темном фоне, рельефно обрисовав волнующие изгибы ее фигуры. Положив ягоду в рот, она опять взглянула на растерянного кавалериста и чуть кивнула ему в приветствии пышноволосой головкой. Он ответил восхищенным взглядом, но тут же смутился и повернулся к бармену.
Старик уже возился с его лошадьми, мурлыкая под нос что-то незатейливое. Джон вполголоса окликнул его:
– Адамс, кто эта прекрасная леди?
Паркер, лукаво жмуря глаза, улыбнулся:
– А что голос дрогнул, сынок? К сердцу пришлась? Еще бы! Она – племянница мистера Рэлли, сэр. Мисс Полли проездом в Вашингтон. Скромна и красива, как ангел. Кстати, вечерним дилижансом мисс уезжает.
– Вот как?.. Клянусь флагом полка, она верх совершенства, – Джон кончиком языка лизнул верхнюю губу.
– Сто против одного, лейтенант: вашему жалованию в придачу с саблей вряд ли обрадуются в доме Мэдиссонов. Впрочем, желаю успеха, – Адамс взял под уздцы лошадей и, шаркая по-стариковски ногами, повел их в стойло. Уж кто-кто, а Паркер знал лейтенанта и уважал его не меньше своего старшего. За относительной молодостью Джона Бартона скрывались острый ум и чувства, отшлифованные тринадцатью годами жизни на фронтире. Он родился в тенистых, сумеречных лесах Северной Виргинии , неподалеку от городка Чарлстон, что стоит на реке Огайо, где его семья числилась одной из первых среди первопроходцев. Позже, когда ему исполнилось немногим больше двенадцати, Джон переехал вместе с семьей на Запад, в Индиану. Отец, выходец из России, из уральских казаков , в силу характера и кристальной честности быстро сделал карьеру и стал занимать видное положение помощника судьи штата, пока, как и большинство его современников, не погиб от шальной пули в уличной перестрелке, возвращаясь из шорной лавки. После смерти отца не долго протянула и мать… И тогда, оставив всё хозяйство старшей сестре Анне и ее мужу-ирландцу, Джон отправился пытать счастья на далекий Запад.
За последующие годы он изрядно объездил Запад от озера Флатхед на севере Монтаны до Санта-Фе и Блэк-Ривера в Аризоне, от водопада Шошон в Айдахо до Сент-Луиса и реки Уошито в Оклахоме. Он много охотился, был скаутом, жил среди поуни , а позже, по предложению полковника Гринвуда, был зачислен в американскую кавалерию. Армейский харч лудил желудок, но густая русская кровь, неприхотливость и верность присяге помогли ему дослужиться до лейтенантских нашивок.
Бартон жестко одернул китель и, бряцая шпорами, решительно направился к юной леди. Право, он плохо понимал, зачем ему это… Но нежное, юное лицо, зеленые глаза в черной оправе густых ресниц делали девушку красавицей совершенно необычного типа для этого сурового, грубого края… Несколько локонов, которые струились вдоль щек, были небесно легки и прекрасны, напоминая цвет самородного золота. Поднявшись на веранду, он почтительно остановился возле столика, за которым она полдничала, и, галантно склонив голову, пожелал приятного аппетита.
– Спасибо, – не прерывая своего занятия, поблагодарила Полли. В больших глазах ее заплясали лукавые огоньки.
– Хм… – Джон глотнул воздуха. – Прошу покорно извинить меня, мисс. Могу ли я представиться вам?
– Отчего же нет, если вам так хочется? – она едва сдерживала улыбку, хотя одновременно ее пощипывал холодок и страха, и смущения.
– Благодарю. Лейтенант шестого кавалерийского полка Джон Бартон, мисс. По предписанию седьмой год прохожу воинскую службу в форте Фэттерман! Очень рад знакомству…
Полли прикрыла пальчиками уши:
– Как много и как громко, лейтенант!
Джон едва удержался, чтобы не застонать от внутренней досады. «Черт, горланю, как эскадрону на скаку, – казнил он себя в душе. – Совсем одичал в этой проклятой дыре! Да что говорить – скотская жизнь… газет месяцами не дождешься… Знай, чеши хвост коню, да саблю точи с утра до ночи… » Сглотнув горький ком, он не без труда выдавил:
– Прошу прощения, мисс, позвольте узнать ваше имя.
– Полли Мэдиссон. Садитесь, мистер Бартон, – с самой благосклонной улыбкой позволила девушка.
Молодой человек решительно нравился ей. Причиной тому были и хорошие манеры, и славная выправка, и благородная посадка головы, и белые, как выгоревшая солома, волосы, выглядывающие из-под скучной черной форменной шляпы, но главное – от нее не скрылся тот измученный, растерянный и полный понимания взгляд, которым он секунду-другую смотрел на закованного в железо дикаря.
– Ну что же вы? Садитесь, право, – еще раз пригласила она.
Бартон с благодарностью уселся напротив. С минуту он не отвечал, словно колебался. «Боже, ее голос! » В нем, как ему показалось, были мед и теплое вино; он ласкал слух своей мелодичностью. Грудь охватил приятный волнительный трепет.
– Бьюсь об заклад, вы впервые путешествуете по Дальнему Западу!
– Почему вы так решили? – щеки девушки залились румянцем. Она замерла, села идеально прямо и, смущенно уставилась на лейтенанта.
– Ну это, положим, совсем не трудно определить по вашим манерам и изысканному покрою платья, – Джон просто и широко улыбнулся.
Полли разочарованно вздохнула. За последние часы она устала от комплиментов. Помолчали. Джон, отчасти теряясь в наступившей паузе, с тоской посмотрел на плачевное состояние вывесок и мутных, засиженных мухами стекол Рок-Тауна. Некогда расцвеченные буквы на фасадах строений вконец облупились от дождей и солнца и стали почти невидимыми на фоне дощатых стен.
Да и здешние жители выглядели, право, не лучше. Небритые, потрепанные жизнью и неудачами люди. За редким исключением многие из них, что греха таить, высматривали свое будущее на дне стакана с виски… и были далеко не столь оптимистично настроены, как их пришедшие сюда лет сорок назад предки…
«Пожалуй, единственный оазис, в котором еще журчит ручей человеческих голосов, – подытожил Бартон, – это богадельня Паркеров… Роджер отстреливает всякую сволочь, а старик с дочкой пытаются полотенцами решить непростую задачу – натереть до блеска битые стаканы и рюмки ».
Внезапно сердце его ёкнуло: в глазах девушки зажегся прежний интерес. Она слегка прикусила губу, посмотрела на лейтенанта и, запинаясь, спросила:
– Джон Бартон, быть может, это и недостойно леди, но я хотела узнать: этот ваш пленник… действительно Черный Орел?
– Вы попали в десятку, мисс, – с радостью оживился лейтенант. – Но теперь этого кровожадного дикаря можете не бояться. Три дня назад у переправы через Рок-Ривер наши парни доблестно подрезали ему крылья. Увы, большинству удалось уйти. И всё из-за хитроумных уловок этого пса.
Полли перестала есть клубнику, задумчиво поставила чашку на стол:
– Вы говорите о нем как об ужасном злодее. А мне он показался подобным богу войны Марсу… Достойным сыном лесов и прерий.
– Но позвольте, мисс… – дружелюбно запротестовал Бартон, усмехаясь в душе наивной романтичности гостьи. Он даже не захотел слушать ее доводов, и Полли стало ясно, что его внимание и уважение к ней, во всяком случае в этом вопросе, имеет четко очерченные границы.
– Вы, надеюсь, знаете, мисс, что сиу ничем не лучше команчей или арапахо? Что? Ах, всё же слышали, что они убивают всякого белого, который попадается им на глаза, особенно если это солдат или охотник на их буйволов… Так вот, вы ошибаетесь, – Джон мрачно улыбнулся и устало посмотрел на сидевшую перед ним выпускницу. – Да, они убивают. Но не спешат… пока не насладятся вдоволь муками своей жертвы.
– Перестаньте пугать, – яркие глаза Полли потемнели. – Вам, офицеру, должно быть стыдно! Неужели вы думаете, что я буду бояться ваших россказней о грубых мясниках? Да этих историй можно наслушаться за десять центов на каждой почтовой станции. Вы утверждаете, он кровожаден. А я не раз слышала в Иллинойсе, что Черный Орел проявлял завидное великодушие и человечность.
Бартона одновременно и восхитила, и взбесила категоричность и дерзкая самонадеянность очаровательной мисс. Уж он-то знал краснокожих, как никто другой, прожив с ними бок о бок не один год. Нельзя было сказать, что Джон испытывал к ним теплоту или любовь. Это было бы неправдой, но уважение – да. Для него индеец был не наивным дикарем, коего белый человек превосходит во всем… Для него он был опасным, серьезным противником, свирепым воином-номадом, живущим ради славы побед, ради войны и кражи чужих лошадей. Индейцы за тысячу лет знали свою дикую землю, но, главное, знали, как на ней жить. Никакой зверь не смог бы двигаться тише, ни у какого ястреба нет такой остроты и цепкости взгляда… И объяснение этому довольно простое, потому как вся жизнь, каждое помышление у краснокожего держится на чувствах и ощущениях. И белый человек, если уж так стало угодно провидению, может выжить в индейской стране только в том случае, если он сам влезет в шкуру этого существа и станет индейцем более, чем сам краснокожий. И зная всё это, Джон понимал, что спорить было бы просто смешно. Прислонив голову к высокой лирообразной спинке стула, он сделал серьезное, внимательное лицо, точно был всецело поглощен беседой, а сам украдкой стал рассматривать ее блестящие серо-зеленые глаза в пушистом ореоле ресниц, прямой, чуть вздернутый маленький нос, белую шею и полную, волнующе вздымающуюся грудь.
Никакие ее рассуждения и выпады не властны были над его желанием смотреть и смотреть на нее. Ее волосы, ее глаза…
– Но наша армия… – неловко спохватился он, поймав себя на необходимости ответа.
– Ваша армия, простите, сэр, убивает не только воинов, но женщин и детей!
– Пуля не разбирает, мисс, мужчина или женщина. Приказ есть приказ! – лицо Бартона против воли стало суровым. – Индейское перемещение – это перст Божий, предначертание судьбы, если хотите… Мы – белая нация…
– Но… но это чудовищно! – возмущенно воскликнула Полли, теряя спокойствие.
«Черт возьми, – Джон встряхнулся. – Ну зачем она лезет на рожон? »
– Позвольте возразить, мисс Мэдиссон, по армейским понятиям – нет. – Он слегка подался вперед. – Бьюсь об заклад, вы романтичная натура. Но, клянусь честью, я еще ни разу не видел ни одного краснокожего, который был бы порядочным человеком. Увы, мисс, армия – пока лучшее лекарство в этих местах. Если бы вдруг вы оказались сестрой милосердия, а не племянницей сэра Мэдиссона… то в Монтане и Колорадо вам бы нашлась масса работы. О нет, не давать порошки и микстуру, а заполнять свидетельства о смерти. Боюсь, право, только в графе «диагноз » будет досадное однообразие, как на картофельном поле. Вы удивлены, а я вам отвечу: это будет диагноз – мигрень или насморк сорок пятого калибра. Нет, мисс, это даже очень славно, что вы не сестра милосердия и вам не придется делить свою молодость с этой жизнью. Такое скопище греха, – уверенно сказал он, – каким является Рок-Таун, увы, не для утонченной леди…
Джон хотел продолжить, но к его неудовольствию мисс Мэдиссон глубоко вздохнула, демонстративно отвернулась и стала пристально смотреть на двери, за которыми скрылись шериф и вождь.
Джон почувствовал себя не на шутку оскорбленным. Он удержался от фронтирной грубости, но не смог не съязвить:
– Вот так маневр! Глядя на вас, мисс, поневоле подумаешь, что этот грязный индеец завладел вашим сердцем. Могу дать совет, мисс…
Полли, смертельно побледнев, резко повернулась. Ее темные глаза вспыхнули:
– Да как вы смеете, лейтенант?! Вы, вы!..
Бартон вскочил:
– Ради Бога, простите, я лишь хотел…
– А я больше не хочу видеть вас, – выкрикнула она и, смерив его уничтожающим взглядом, уронила голову в ладони. Ее длинные, с каштановым отливом волосы разметались, прикрыв колени.
– Будет вам, мисс, – растерянно пробормотал лейтенант. – Извольте выпить молока – решительно полегчает…
Полли медленно подняла голову и задумчиво посмотрела на него. Хотела что-то сказать, но только тряхнула волосами и жадно втянула носом воздух. Наконец холодно, с ледком, бросила:
– И не пытайтесь, пожалуйста, давать мне советы. Это право будет иметь только один человек – которого я полюблю. И еще, лейтенант, вы говорили, где лучше, а где хуже жить… Так знайте: не место делает человека счастливым или несчастным, вовсе нет – это делают люди, которых ты уважаешь и которые уважают тебя!
Резко обрывая разговор, она поднялась и, зацепившись буфами за плетеный столик, опрокинула розетку с ягодами.
Хлопнула дверь – мисс Мэдиссон скрылась в салуне. Джон поднялся было за ней, но приостановился. Лицо его горело. Он бросил полный смятения взгляд на недопитую щербатую чашку, на рассыпанную, точно багряные капли крови, клубнику на белом столике, над которой уже хлопотливо гудела желтая пчела, и подумал: «С ума сойти! Атака… Я полагал, мой удел – клинок и стремя… Да я… Она… Тьфу, дьявол! » – он досадливо поморщился, воспроизведя в деталях случившееся.
Резкие гиканья погонщиков, раздававшиеся на другом конце пустынной улицы, с трудом вывели его из замешательства. Еще раз ревниво взглянув на стол, за которым минуту назад сидела она, Джон Бартон, махнув на всё рукой, направился в конюшню: посмотреть, как устроили лошадей. «В конце концов всё случается так, как должно случиться. – Он раскурил сигару: – Как там говорил полковник Гринвуд? Ах, да… «Каждый за свою жизнь может заслужить только одну собаку, одну хорошую подругу жизни и одну смерть » ».
Эта мысль вызвала у него слабую улыбку:
«Интересно, что бы сказала на это Полли? Пожалуй, спустилась бы ко мне и привела собаку Паркеров… Э-э, дьявол, да я снова подумал о ней… Ну, будет, будет тебе, лейтенант, ты не мальчишка, – он рассмеялся своей глупости и заключил. – Хватит попадать впросак, разве тебе не довольно юбок под красным фонарем… Хотя, – он вновь поймал себя на том, как защемило, засаднило сердце. – Будь я одним из тех парней, что мечтают жениться, она бы была самой подходящей, это уж точно. Ладно, чего уж там, не создан ты для семьи, – Джон крепче затянулся сигарой. – Не успеешь обжиться, завести детей, как тут же затоскуешь о ветрах равнин, о тихой глади озер в стране черноногих. А живя в Вашингтоне или где-нибудь в Ричмонде, в шуме колясок и людской суеты я буду слышать грохот копыт бизоньих стад и добрый смех веселых пирушек нашего форта. Нет, лейтенант, ты не создан для женитьбы, не приближайся ты к этому делу и на пушечный выстрел ».
Джон приоткрыл дверь конюшни, щуря глаза со света, присматриваясь к длинной шеренге лошадиных стойл, – но лицо юной леди вновь проступило в памяти, мешая ему отыскать своего Феникса.
Пройдя мимо кормушек и выдолбленной из тополя поилки, он наконец нашел своего жеребца.
Ясли коня были полны отменным зерном, и Бартону как будто даже послышался голос старика: «Брось грустить, сынок, я же сказал тебе загодя: сто против одного, твоему жалованию впридачу с саблей вряд ли обрадуются в доме Мэдиссонов ».
Он прижался лицом к теплому бархату ноздрей скакуна, запустив пальцы в жесткую гриву, а в ушах продолжали стоять слова то мисс Полли, то седовласого Адамса: «Возвращайтесь скорее в салун, милейший, вижу, вас замучила жажда. Вы же сухой, как маисовый боб на сковородке. А у нас бренди тут первый сорт, да и пиво не из последних… Чистый ячмень, сэр, сладкий поцелуй солода и вода из лучших родников Монтаны… »
Джон в раздумье похлопал коня по блестящему вороному атласу шеи: «Быстрее бы в Вашингтон… и чем скорее, тем лучше… »

Уважаемые авторы, писатели и любители истории коренных народов. Я прошу вас пишите с заглавной буквы каждое племя. Потому что каждое племя – это культура коренного народа. И не употребляйте слов: дикари, краснокожие и скво. Это неуважение и оскорбление к коренным народам. И я прошу вас быть уважительными к коренным людям, если вы пишете о них рассказы и истории. Спасибо вам большое за ваше внимание!