Статистика ВК сообщества "Голоса в голове"

Происхождением своим он похвастаться не мог: мать бухгалтер, отец – фоторепортер, обоим родителям на момент рождения единственного сына – далеко за тридцать. До войны – Ленинград, одна комната у матери, одна - у отца. Эвакуация в Череповец – совсем маленький он видит давки на вокзалах и будет помнить их всю жизнь.

В сорок седьмом году – первый класс, за восемь лет поменяно будет пять школ. В последней, будучи уже восьмиклассником, прямо посреди урока он соберет свои тетради и учебники и покинет класс навсегда. Больше никогда и нигде он не получит официального образования (где-то пишут, что школьный аттестат он всё же получит, но сильно позже), что, впрочем, не помешает ему вписать себя в историю русской словесности.

В 32 года он навсегда покинет Родину, уезжая в вынужденную эмиграцию. В своем знаменитом чемодане он увезет пишущую машинку, две бутылки водки (подарок для поэта Уистена Хью Одена) и сборник стихов Джона Донна. Уедет от вопросов судей «кто дал вам право считать себя поэтом?» к мировому признанию (настигнувшему его в обличии нобелевской премии в 87-м). Впрочем, сам он ко всему околополитическому относился ровно, если не сказать индифферентно, и призывал всех своих читателей никогда не приписывать себе статус жертвы.

"У меня нет ни философии, ни принципов, ни убеждений. У меня есть только нервы", - напишет он. "Нервы" и прикончат, пятым инфарктом.

Его давно уже нет с нами, и он давно и навсегда с нами. Историческая память о нем сотрется только тогда, когда исчезнет русский язык. А этого, как мы надеемся, никогда не произойдет.

Сегодня День рождения Иосифа Бродского. Сегодня ему 82.
Мы любим тебя, Иосиф. И трепещем.

Сегодня после поликлиники встретил петербуржца 85-го уровня!

Зашел в кафешку, пью кофе. И тут проходит мимо парень и молча кладет мне на стол сложенную бумажку. На бумажке написано: "Возможно, я лезу не в свое дело, так что если вы не приемлете подобное вторжение в свою жизнь, не разворачивайте эту записку и просто выбросьте ее".

Разумеется, я развернул!) А там такими же печатными буквами: "У вас на ногах бахилы, которые вы, вероятно, не сняли после посещения медучреждения. Если же это не ошибка, а сознательная часть одежды, прошу прощения за доставленное беспокойство".

Однажды поздно вечером летом 1970 я перевернулся на бок и спросил лежащую рядом со мной девушку, хочет ли она выйти замуж.

— Мы поговорим об этом утром, — сказала она. — Сейчас мне надо поспать.

Утром она сказала, что женитьба — это не очень хорошая идея, а на самом деле, даже очень плохая, но она все равно согласна. Она была права: это была плохая идея. Молодая женщина Табита Спрюс еще не закончила обучение. Я выпустился, но не мог устроиться учителем. Я работал в промышленной прачечной, получая зарплату немногим превышавшую прожиточный минимум. У нас был кредит на обучение, никаких сбережений и никаких льгот. У меня было две пары нижнего белья, две пары джинсов, пара туфель, и проблемы с выпивкой. Мы помнили об этом, назначая дату: 2 января 1971 года.

Той осенью мы сели в автобус, идущий из Старого Города, где жила Табби, до Бангора, где находился известный ювелирный магазин Дейз. Мы попросили показать самый дешевый комплект из двух обручальных колец, который был в продаже. C великолепной профессиональной улыбкой, в которой не было ни капли снисхождения, продавец показал нам пару тонких золотых полосок за 15 долларов. Я достал бумажник, который тогда пристегивал байкерской цепочкой к шлевке джинсов, и заплатил за них. В автобусе по дороге домой я сказал: «Готов поспорить, они оставят зеленый след на наших пальцах».

Табби, всегда колкая на язык, ответила: «Надеюсь, мы проносим их достаточно долго, чтобы узнать это».

Десять недель спустя или около того, мы надели эти кольца друг другу на пальцы. Костюм, который я надел, был слишком велик для меня — я взял его взаймы у будущего шурина, — a моим галстуком гордился бы сам Джерри Гарсия. Моя новоиспеченная жена была одета в голубой брючный костюм, несколько месяцев до этого служивший нарядом подружки невесты на свадьбе ее подруги. Она была великолепна и напугана до смерти. Мы поехали на свадебный прием (бутерброды c тунцом и содовая) на моей машине, стареющем Бьюике с дышащей на ладан коробкой передач. Я все время трогал большим пальцем кольцо на безымянном пальце левой руки.
Несколько лет спустя — три? пять? — когда Табби мыла посуду, ее кольцо соскользнуло с пальца и упало в сливное отверстие. Я вырвал заглушку слива, пытаясь найти его, но в темноте обнаружил лишь заколку. Кольцо исчезло. Тогда я уже мог купить вместо него новое, более изящное, но она все равно заливалась горькими слезами из-за потери первого настоящего кольца. Оно не стоило и восьми долларов — оно было бесценно.

Жизнь хорошо обошлась со мной в вопросе карьеры. Я написал бестселлеры и заработал миллионы долларов. Но я ни разу не снимал это дешевое кольцо с левой руки с того самого дня, как моя жена с дрожащими губами и руками и блестящими глазами надела его. Знаю, знаю, похоже на песню в стиле кантри. Но в жизни так часто и бывает. Кольцо служит напоминанием, как мы жили тогда: крошечная трехкомнатная квартирка, плохо работающая плита и шумящий холодильник, скрипящие половицы, дом с зимней осадкой, уличный шум по ночам и плакат над раковиной с надписью: ДРУГ МОЙ, У HAC СОВСЕМ HE ОСТАЛОСЬ СИЛ. Кольцо заставляет задумываться о будущем, помнить, что у нас было (почти ничего) и какими мы были (чертовски хорошими ребятами). Не дает забыть, что цена вещи и ее ценность — не обязательно одно и то же.

Прошло уже 42 года, а зеленого следа все ещё нет.

Стивен Кинг

дед помнишь фото у рейхстага
здесь ты а рядом армянин
и украинцы и казахи
и мелом надпись мы за мир

(c) Тэт

Психотерапевт: вам стоит успокоиться, городская инфраструктура не может за вами следить, это же неживые объекты

Городская инфраструктура:

Позавчера на выставке, посвященной иллюстрациям к текстам Достоевского, спорили, когда же лучше его читать. Если тебе плохо - от Достоевского станет намного хуже, если хорошо - читать его не тянет. Сделали вывод, что его надо читать в школе, пока не знаешь, каково тебе.

kkarupin

Ошейник, который был бы полезен не только нашим питомцам

Если бы коты умели говорить, то, полагаю, на вопрос "кто насрал в коридоре" они бы закуривали и отвечали: "бро, а кто насрал у тебя в голове? себе ответь, мне не надо"

Я, скажу вам честно, по наивности своей ждал от двадцать первого века чего-нибудь волшебного. Высадки человека на Марс, например, разумных человекоподобных роботов, лекарство от рака, отмену виз и границ, для свободного перемещения людей по своей планете и прочих приятных чудес, а дождался войны России с Украиной.
Ещё раз: Войны. России. С. Украиной. Блять!
И чёрт его знает, что там дальше, по такой логике событий. Куда мы все полетим, в какие ёбаные лапти при таком положении дел.

Я помню мыло по талонам и пустые магазины, с пирамидами банок морской капусты, на фоне торжественных речей о скором приходе коммунизме, помню, как моих одноклассников привозили в плохо сколоченных гробах из Грозного, а по ТВ в это время душевно пели Старые песни о главном, помню, и понимаю, что всё это — не так уж и далеко, не в прошлом, а очень даже рядом, только протяни руку.

И самое плохое — я не знаю что делать. Рисовать антивоенные плакатики и менять аватарки в соцсетях? Да ерунда какая-то, уж простите. Не работает это абсолютно. Никакие картинки не остановят пули и ракеты, не вернут человеческие жизни.
Требовать тут, на своей страничке остановить безумие? Да кому нужны мои требования. Это смешно.
Выйти в одиночный пикет? Ну примут меня менты через десять минут, ну оформят на 15 суток или сколько там дают сейчас — пользы от этого никому никакой.

Единственное, что я сейчас могу — это оставаться человеком, не улюлюкать и не радоваться, не впадать в патриотический угар и не пересказывать вслед за телевизором весь тот бред, который он несёт густо и беспроглядно. И пожелать своим украинским друзьям остаться живыми в этом ёбаном пиздеце.
Всё будет хорошо или не будет вовсе. По другому никак.

soba4ki

Немецкая овчарка спит после 20-часового поиска выживших среди обломков Всемирного торгового центра после теракта 11 сентября 2001 года.
По словам ветеринаров, многие из служебных собак, задействованных в поиске, испытывали стресс и впадали в депрессию из-за того, что вместо живых людей находили только трупы.
Чтобы их немного подбодрить и придать уверенности, специалисты попросили нескольких волонтеров спрятаться среди обломков, чтобы собаки решили, будто наконец-то отыскали хоть кого-то из “выживших”.