Бабушка уровня Бог.
Час назад спешила, шла быстрым шагом по душной улице, в своём красном летнем костюме. Внезапно за секунду сорвался дождь, я ускорила шаг. И вдруг — в метре от меня бежит бабушка лет семидесяти и малыш лет четырёх. Зонта у них тоже нет, а ноги у обоих — уже и ещё не слишком быстрые. Слышу, бабушка говорит внуку:
— Капитан, это тот самый дождь — волшебный! Он всегда идет именно летом, придает сил и указывает дорогу ровно в то место, где лежит клад! А вот и он! (*указывает на мини-магазинчик). Там нас ждёт мороженое!
Малыш хохочет, ускоряется в сторону «сокровищницы».
Бабушка уровня Бог.
Человек уровня восторг.
Прожить больше полувека на этой непростой земле и сохранить в себе способность баловаться.
Прожить более полувека на этой непростой земле и сохранить способность спокойно реагировать на дискомфортные внезапности.
Урок дня.
Tamriko Sholi
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "♡ Предназначение быть Мамой"
📚 Детские книги от Ольги Валяевой -> http://kids.valyaeva.ru
83 856
31378-ое место по числу подписчиков
11.51%
15.99%
сегодня -6 (-0.01%)
за неделю -38 (-0.05%)
за месяц -178 (-0.21%)
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Уверенный в себе ребёнок.
Вчера, когда я забрала нашу 5ти летнюю дочь с занятий, она сказала, что на ланч не съела йогурт.
— Почему? — спросила я.
— Потому что ребята сказали: «что это такое?» и сделали такие лица, — она показала осуждение.
Это её любимый йогурт, который она всегда выбирает. Она даже открыла его и начала есть, но осуждение детей заставило её убрать йогурт в коробочку.
— Мира, в твоей жизни будет много людей, которым будет не нравиться твой йогурт, твоя одежда, как ты поёшь или танцуешь. И они будут делать такие лица или говорить тебе неприятные вещи. Но ты, пожалуйста, помни, что это просто их мнение. А мнений бывает миллион. У тебя есть свои желания и свои вкусы, свое видение стиля и манеры петь и танцевать. Если ты действительно захочешь знать мнение людей об этом, ты можешь их спросить. Например, о йогурте. Тогда спрашивай тех, кто для тебя важен, тех, кто многое знает о йогуртах, тех, кто будет говорить вежливо. Всё остальное — это просто точка зрения, то, как это кажется другим. Ты не можешь каждый раз брать другой йогурт, потому что кому-то не понравился твой любимый с голубикой.
Поэтому просто открываешь крышечку, берёшь ложечку и продолжаешь есть со словами: «а мне нравится»
Иди, моя девочка, в мир, не бойся носить, есть и делать то, что тебе нравится. Потому что ТЫ имеешь значение.
Наташа Ремиш
Вчера, когда я забрала нашу 5ти летнюю дочь с занятий, она сказала, что на ланч не съела йогурт.
— Почему? — спросила я.
— Потому что ребята сказали: «что это такое?» и сделали такие лица, — она показала осуждение.
Это её любимый йогурт, который она всегда выбирает. Она даже открыла его и начала есть, но осуждение детей заставило её убрать йогурт в коробочку.
— Мира, в твоей жизни будет много людей, которым будет не нравиться твой йогурт, твоя одежда, как ты поёшь или танцуешь. И они будут делать такие лица или говорить тебе неприятные вещи. Но ты, пожалуйста, помни, что это просто их мнение. А мнений бывает миллион. У тебя есть свои желания и свои вкусы, свое видение стиля и манеры петь и танцевать. Если ты действительно захочешь знать мнение людей об этом, ты можешь их спросить. Например, о йогурте. Тогда спрашивай тех, кто для тебя важен, тех, кто многое знает о йогуртах, тех, кто будет говорить вежливо. Всё остальное — это просто точка зрения, то, как это кажется другим. Ты не можешь каждый раз брать другой йогурт, потому что кому-то не понравился твой любимый с голубикой.
Поэтому просто открываешь крышечку, берёшь ложечку и продолжаешь есть со словами: «а мне нравится»
Иди, моя девочка, в мир, не бойся носить, есть и делать то, что тебе нравится. Потому что ТЫ имеешь значение.
Наташа Ремиш
Когда твоему ребёнку пять, быть хорошей матерью не очень трудно. Достаточно пригласить на чай кукол и повязать бант собаке на хвост.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, чёрт его знает, как это — быть хорошей матерью. То ли гнать за уроки, то ли не гнать, то ли заработать сто мильёнов денег и отправить учиться за границу, то ли держать поближе к себе.
Когда твоему ребёнку пять, его легко утешить, посадив на колени и подув на пальчик.
Когда твоему ребёнку пятнадцать и он безутешен, ты — часть мира, в котором нормальному человеку невозможно жить.
Когда твоему ребёнку пять, с ним можно говорить о чём угодно. Например, о разведении сурикатов в Тверской области.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, он хочет говорить про стримера Эдисона, а ты слушаешь и думаешь: «О боги, что за ахинея, они там все кукухой поехали».
Когда твоему ребёнку пять, его радует пышное платье с Алиэкспресса.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, он хочет игровой компьютер, три смены в лагере и аренду лошади. И ты такая — упс.
Когда твоему ребёнку пять, с ним можно договориться, чтобы он собрал разбросанное Лего и фантики от конфет.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, лучше просто не заходить в его комнату. Никогда.
Когда твоему ребёнку пять, он есть курочку с макарошками, и все довольны. Когда твоему ребёнку пятнадцать, он заправляет дошик кетчунезом.
Когда твоему ребёнку пять, он страшно в тебе нуждается. Когда твоему ребёнку пятнадцать, он страшно в тебе нуждается, только об этом иногда трудно догадаться.
Оксана Фадеева
Когда твоему ребёнку пятнадцать, чёрт его знает, как это — быть хорошей матерью. То ли гнать за уроки, то ли не гнать, то ли заработать сто мильёнов денег и отправить учиться за границу, то ли держать поближе к себе.
Когда твоему ребёнку пять, его легко утешить, посадив на колени и подув на пальчик.
Когда твоему ребёнку пятнадцать и он безутешен, ты — часть мира, в котором нормальному человеку невозможно жить.
Когда твоему ребёнку пять, с ним можно говорить о чём угодно. Например, о разведении сурикатов в Тверской области.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, он хочет говорить про стримера Эдисона, а ты слушаешь и думаешь: «О боги, что за ахинея, они там все кукухой поехали».
Когда твоему ребёнку пять, его радует пышное платье с Алиэкспресса.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, он хочет игровой компьютер, три смены в лагере и аренду лошади. И ты такая — упс.
Когда твоему ребёнку пять, с ним можно договориться, чтобы он собрал разбросанное Лего и фантики от конфет.
Когда твоему ребёнку пятнадцать, лучше просто не заходить в его комнату. Никогда.
Когда твоему ребёнку пять, он есть курочку с макарошками, и все довольны. Когда твоему ребёнку пятнадцать, он заправляет дошик кетчунезом.
Когда твоему ребёнку пять, он страшно в тебе нуждается. Когда твоему ребёнку пятнадцать, он страшно в тебе нуждается, только об этом иногда трудно догадаться.
Оксана Фадеева
15 ГЕНИАЛЬНЫХ ЦИТАТ ЛЮДМИЛЫ ПЕТРАНОВСКОЙ
1. Тот, к кому ребёнок привязан, утешает и придаёт ему сил просто фактом своего присутствия.
2. Хотите, чтобы ребёнок справлялся с жизнью? Значит, всё детство утешайте, обнимайте, принимайте его чувства. Не говорите «Не плачь!», не стремитесь сразу отвлечь и развлечь. Помогайте ему проживать стресс, оставаясь живым, и выходить из него, а не глотать неприятные чувства и отмораживаться.
3. Нам кажется, что тот, кто закалён невзгодами с детства, будет лучше справляться с ними и потом. Это не так. Исследования показывают, что лучше справляются с трудностями те, у кого было счастливое детство и благополучная семья. Их психика имеет запас прочности, в стрессе она сохраняет способность быть гибкой и изобретательной, они обращаются за помощью и способны утешиться сами.
4. Решать, что делать прямо сейчас с вашим собственным малышом, который плачет, дерётся или испуган — только вам, и если ваша интуиция, движимая любовью и заботой, говорит не то, что книга — слушайте интуицию.
5. Важно оставаться для ребёнка родителями, а родитель — это тот, кто заботится.
6. Хотите, чтобы он (ребёнок) умел просить прощения? Просите сами, покажите пример выхода из ссоры и признания ошибок. Если с привязанностью всё будет в порядке — у него включится подражание и он тоже научится, сам, без нравоучений.
7. Привычка эмоционально разряжаться через ребёнка — если вы срываетесь часто — это просто дурная привычка, своего рода зависимость. И эффективно справляться с ней нужно так же, как с любой другой вредной привычкой: не «бороться с», а «научиться иначе», постепенно пробуя и закрепляя другие модели.
8. Устраивайте себе «тайм-ауты», маленькие перерывы до того, как придёт невыносимая усталость. Поставьте детям мультик и спокойно выпейте кофе или примите душ. Забудьте про грозные предупреждения врачей, что телевизор дольше 15 минут в день — это очень вредно. Поверьте, мама в состоянии нервного истощения гораздо вреднее, чем телевизор.
9. Если мы учим детей не врать, а сами врём, требуем не курить, а сами курим, велим не обижать маленьких и слабых, а сами ребёнка лупим, не стоит питать иллюзии относительно результата.
10. Наши недостатки есть продолжение наших достоинств, и наоборот. Почему-то мы охотно признаём это по отношению к самим себе, но забываем, когда речь идёт о детях.
11. Почему-то многим взрослым кажется, что если ребёнок не бросает мгновенно всё, чем был занят, и не бежит выполнять их поручение, это признак неуважения. На самом деле неуважение — это обращаться к человеку не с просьбой, а с приказом, не интересуясь его планами и желаниями (исключение составляют только ситуации чрезвычайные, связанные с безопасностью).
12. Что самое-самое главное в деле воспитания детей? А самое главное — это, конечно, родитель и его собственное состояние. Психологи обожают приводить в пример пункт из инструкции о безопасности полетов: «В случае разгерметизации салона сначала наденьте кислородную маску на себя, затем на ребёнка». Потому что, если вы не сможете нормально дышать, ребёнку уж точно никто и ничто не поможет.
13. Не стоит жертвовать общением с ребёнком ради того, чтобы «дать ему всё самое лучшее». Лучше вас и ваших объятий на свете всё равно ничего нет, доверие и душевное спокойствие ребёнка не купишь ни за какие деньги.
14. Важно, чтобы в процессе столкновений с вами ребёнок получал разный тип ответных реакций. Чтобы когда-то ему уступали, а когда-то не уступали, чтобы когда-то переводили в игру, а когда-то договаривались, а когда-то ещё по-другому, чтобы как в жизни, были разные варианты.
15. Самое лучшее, что мы можем сделать для развития своих детей в нежном возрасте — не мешать им играть. Иногда участвовать в играх, иногда превращать в игру домашние дела или прогулки, иногда просто не трогать его, если он увлечён.
1. Тот, к кому ребёнок привязан, утешает и придаёт ему сил просто фактом своего присутствия.
2. Хотите, чтобы ребёнок справлялся с жизнью? Значит, всё детство утешайте, обнимайте, принимайте его чувства. Не говорите «Не плачь!», не стремитесь сразу отвлечь и развлечь. Помогайте ему проживать стресс, оставаясь живым, и выходить из него, а не глотать неприятные чувства и отмораживаться.
3. Нам кажется, что тот, кто закалён невзгодами с детства, будет лучше справляться с ними и потом. Это не так. Исследования показывают, что лучше справляются с трудностями те, у кого было счастливое детство и благополучная семья. Их психика имеет запас прочности, в стрессе она сохраняет способность быть гибкой и изобретательной, они обращаются за помощью и способны утешиться сами.
4. Решать, что делать прямо сейчас с вашим собственным малышом, который плачет, дерётся или испуган — только вам, и если ваша интуиция, движимая любовью и заботой, говорит не то, что книга — слушайте интуицию.
5. Важно оставаться для ребёнка родителями, а родитель — это тот, кто заботится.
6. Хотите, чтобы он (ребёнок) умел просить прощения? Просите сами, покажите пример выхода из ссоры и признания ошибок. Если с привязанностью всё будет в порядке — у него включится подражание и он тоже научится, сам, без нравоучений.
7. Привычка эмоционально разряжаться через ребёнка — если вы срываетесь часто — это просто дурная привычка, своего рода зависимость. И эффективно справляться с ней нужно так же, как с любой другой вредной привычкой: не «бороться с», а «научиться иначе», постепенно пробуя и закрепляя другие модели.
8. Устраивайте себе «тайм-ауты», маленькие перерывы до того, как придёт невыносимая усталость. Поставьте детям мультик и спокойно выпейте кофе или примите душ. Забудьте про грозные предупреждения врачей, что телевизор дольше 15 минут в день — это очень вредно. Поверьте, мама в состоянии нервного истощения гораздо вреднее, чем телевизор.
9. Если мы учим детей не врать, а сами врём, требуем не курить, а сами курим, велим не обижать маленьких и слабых, а сами ребёнка лупим, не стоит питать иллюзии относительно результата.
10. Наши недостатки есть продолжение наших достоинств, и наоборот. Почему-то мы охотно признаём это по отношению к самим себе, но забываем, когда речь идёт о детях.
11. Почему-то многим взрослым кажется, что если ребёнок не бросает мгновенно всё, чем был занят, и не бежит выполнять их поручение, это признак неуважения. На самом деле неуважение — это обращаться к человеку не с просьбой, а с приказом, не интересуясь его планами и желаниями (исключение составляют только ситуации чрезвычайные, связанные с безопасностью).
12. Что самое-самое главное в деле воспитания детей? А самое главное — это, конечно, родитель и его собственное состояние. Психологи обожают приводить в пример пункт из инструкции о безопасности полетов: «В случае разгерметизации салона сначала наденьте кислородную маску на себя, затем на ребёнка». Потому что, если вы не сможете нормально дышать, ребёнку уж точно никто и ничто не поможет.
13. Не стоит жертвовать общением с ребёнком ради того, чтобы «дать ему всё самое лучшее». Лучше вас и ваших объятий на свете всё равно ничего нет, доверие и душевное спокойствие ребёнка не купишь ни за какие деньги.
14. Важно, чтобы в процессе столкновений с вами ребёнок получал разный тип ответных реакций. Чтобы когда-то ему уступали, а когда-то не уступали, чтобы когда-то переводили в игру, а когда-то договаривались, а когда-то ещё по-другому, чтобы как в жизни, были разные варианты.
15. Самое лучшее, что мы можем сделать для развития своих детей в нежном возрасте — не мешать им играть. Иногда участвовать в играх, иногда превращать в игру домашние дела или прогулки, иногда просто не трогать его, если он увлечён.
ОТКУДА БЕРУТСЯ ВТОРЫЕ ДЕТИ
Второй ребенок — это как переписывать сделанную домашку на чистовик
С первым ребенком у нас был такой классический ад — никакого сна, круглосуточный плач, больной живот, социальная изоляция, битвы с бабушками про водичку и далее по списку.
Поэтому мы решили, что уж по второму разу мы точно сдохнем справимся.
И вот, когда второй ребенок родился, я первый месяц постоянно ловила себя на мысли: а почему я вообще уходила с первым в декрет — столько же свободного времени с младенцем!
И почему я не успевала помыть голову? С друзьями почему не встречалась? Много, много вопросов, давайте попробую систематизировать — почему. А вы почитаете и тут же побежите жертвовать остатки презервативов в фонд борьбы с подростковыми беременностями.
ОПЫТ, АГА
Второй ребенок — это как переписывать сделанную домашку на чистовик, в красивую тетрадку. Это как попасть в 30 лет опять за парту своего первого класса. Это же и правда отпуск! Ок, возможно, ты не справишься с заданием по окружающему миру с первого раза. Но ты умножал 3 на 4 бесконечное количество раз, ты умеешь сидеть за партой, слушать учителя, тебе плевать на насмешки семилетних одноклассников — это уже немало. А задание — ну нагуглишь в конце концов. Ты же уже умеешь правильно гуглить! Или… ты просто его не сделаешь и НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ. Ты уже знаешь. Ты уже знаешь, ребенок не умирает, если икает больше минуты. Да, даже если на всю квартиру. И папа знает. И даже бабушка это тоже знает (ну почти). Ты уже знаешь, что ребенка, по сути, важно вовремя укладывать спать, кормить, переодевать и по возможности улыбаться. И делаешь это все автоматически точно — так, что даже свободное время остается. Ну, оставалось БЫ, если бы не старший. С ним-то все по-прежнему в первый раз. Даже если ему 40. К первому кризису среднего возраста у ребеночка тоже нужно подготовиться.
У МЕНЯ ВООБЩЕ-ТО ПРИНЦИПЫ
Я помню ночь, когда я стала матерью. У каждой мамы такая есть — и это не ночь родов. Когда моему первому сыну был месяц, муж уехал в другой город по работе. На три вечности дня. И в первую же ночь ребенок орал криком с трех ночи до шести утра. Эти три часа я пела, качала, давала грудь, не давала грудь, решала поставить газоотводную трубку, боялась, все-таки ставила, впадала в панику, что я ему что-то там повредила, обнимала, трясла, орала, умоляла замолчать, хотела выйти в окно, опять пела…
Когда моему второму ребенку было две недели, и мужу опять пришлось уехать — новый сын, конечно, тоже истошно заорал в три часа ночи, и успокаиваться грудью в его планы не входило. Незрелость ЖКТ, тоска по отцу или острая необходимость размять связки — кто разберет? А у меня тут в двух метрах спит старший. А за стенкой — родители, которым утром на работу. И (помните подзаголовок? у меня принципы!) я больше не собираюсь терпеть этот вой три часа. Поэтому я поставила газоотводную трубку (ну, мало ли все-таки ЖКТ), особо не помогло, поэтому я замотала его в одеяло, сунула свои ноги в угги, накинула куртку на лифчик для кормления и выбежала гулять. Да, в три часа ночи. Он уснул за минуту, а я погуляла перед подъездом еще минут пять и довольная вернулась спать вместе с ним до утра.
После того, как я провела первые полтора месяца жизни первого ребенка в кромешном аду, потом еще два — просто в аду, и потом еще почти два года — без особой социализации в четырех стенах, я кое-что наконец поняла. Про себя.
Я поняла, что никогда больше я не сяду на гребаный фитбол (извините). Я поняла, что никогда больше я не буду интенсивно укладывать ребенка спать больше 15 минут. Я буду мыть голову тогда, когда захочу. Такая вот я дерзкая, ух! И если кондиционер я буду смывать уже под плач — ну, значит, под плач, от одной минуты ребенок не разочаруется в этом мире. Я больше не буду отказываться от общения с друзьями (поберечь ребенка? Не нести его на день рождения в три недели? Не, не слышала), от походов в кафе, от встречи с подружкой в баре, от поездок в метро и на такси, от выступлений и рабочей конференции в конце концов — ребенок в слинге/коляске еще никому не мешал. Соской клянусь.
Возможно, если бы эти истины были открыты мне сразу, как только родился первый, — у меня было бы уже десять. Так что хорошо, что не были.
САМЫЙ СЛОЖНЫЙ ПЕРЕХОД
Самый сложный переход — это с нуля детей на одного. А все остальные — на второго, третьего, восьмого — уже халява. — Считает мой муж. Вот он, видимо, и будет рожать нашего третьего ребенка. И восьмого сразу тоже.
На самом деле, конечно, с каждым следующим есть свои фишки (ну там с тремя уже в седан не влезть всей семьей, с пятью — в лифт, а с восемью — к маме на коленки, даже если за каждую беременность продолжать набирать по двадцатке), но глобальный переход действительно один: из мира ответственности только за себя в увлекательный мир подгузников и музыкальных горшков.
Так что при рождении второго ребенка (третьего, десятого) точно не будет такой масштабной перестройки жизни, как при рождении первого. А это был, наверное, главный мой страх, даже страшнее возвращения дробного сна.
И — важно: остальные родственники уже тоже оправились от шока в результате приобретения новых статусов. Папа, бабушка, дедушка… А кто-то уже и прабабушка не первый год. Как мне сказала моя бабушка (она же — прабабушка моих детей): «Вот просыпаешься однажды утром, а твой ребенок — бабушка. С этой мыслью надо еще не раз переспать».
За год (как минимум) разницы между детьми все родственники успевают переспать со всеми возможными мыслями неоднократно, и коммуникация заметно упрощается.
ОКСИТОЦИНОВОЕ МИМИМИ
В прошлый раз у меня было экстренное кесарево под общим наркозом, и как-то окситоцин до моего мозга не добрался. Первые месяца два мне было ну очень плохо физически (да и психологически), настолько, что я понять не могла: почему все вообще умиляются своим (а тем более чужим!) детям. Что в них такого-то? Просто маленькие орущие монстры, пришедшие в этот мир, чтобы ознаменовать окончание твоей жизни. Ну, событийной ее части. И теперь у тебя весь день раздроблен на кусочки по два-три часа, и все циклично: покормила, переодела, уложила, покормила, переодела, повесилась…
А со вторым ребенком кесарево было уже плановым, и в реанимации я своими глазами увидела, как мне вкалывают окситоцин. Ну и видимо, он меня до сих пор не отпускает (младшему четыре месяца). Он же та-а-а-а-ак улыбается. И та-а-а-а-ак пахнет. А потом сядет, пойдет, начнется какой-нибудь мерзкий кризис, женится… и все! Ну хочет он раз в какое-то время поесть — что мне, сложно? (хотя кормить опять больно, да, но я же помню, что это пройдет).
И если пока сделать его счастливым так просто, то почему бы не сделать? Особенно, если в этот раз он не требует отдавать взамен свою собственную жизнь, кошелек, молодость, счастье, здоровье… Чего требовать-то, если все забрал первопроходец, ха-ха.
Ася Явиц
Второй ребенок — это как переписывать сделанную домашку на чистовик
С первым ребенком у нас был такой классический ад — никакого сна, круглосуточный плач, больной живот, социальная изоляция, битвы с бабушками про водичку и далее по списку.
Поэтому мы решили, что уж по второму разу мы точно сдохнем справимся.
И вот, когда второй ребенок родился, я первый месяц постоянно ловила себя на мысли: а почему я вообще уходила с первым в декрет — столько же свободного времени с младенцем!
И почему я не успевала помыть голову? С друзьями почему не встречалась? Много, много вопросов, давайте попробую систематизировать — почему. А вы почитаете и тут же побежите жертвовать остатки презервативов в фонд борьбы с подростковыми беременностями.
ОПЫТ, АГА
Второй ребенок — это как переписывать сделанную домашку на чистовик, в красивую тетрадку. Это как попасть в 30 лет опять за парту своего первого класса. Это же и правда отпуск! Ок, возможно, ты не справишься с заданием по окружающему миру с первого раза. Но ты умножал 3 на 4 бесконечное количество раз, ты умеешь сидеть за партой, слушать учителя, тебе плевать на насмешки семилетних одноклассников — это уже немало. А задание — ну нагуглишь в конце концов. Ты же уже умеешь правильно гуглить! Или… ты просто его не сделаешь и НИЧЕГО НЕ СЛУЧИТСЯ. Ты уже знаешь. Ты уже знаешь, ребенок не умирает, если икает больше минуты. Да, даже если на всю квартиру. И папа знает. И даже бабушка это тоже знает (ну почти). Ты уже знаешь, что ребенка, по сути, важно вовремя укладывать спать, кормить, переодевать и по возможности улыбаться. И делаешь это все автоматически точно — так, что даже свободное время остается. Ну, оставалось БЫ, если бы не старший. С ним-то все по-прежнему в первый раз. Даже если ему 40. К первому кризису среднего возраста у ребеночка тоже нужно подготовиться.
У МЕНЯ ВООБЩЕ-ТО ПРИНЦИПЫ
Я помню ночь, когда я стала матерью. У каждой мамы такая есть — и это не ночь родов. Когда моему первому сыну был месяц, муж уехал в другой город по работе. На три вечности дня. И в первую же ночь ребенок орал криком с трех ночи до шести утра. Эти три часа я пела, качала, давала грудь, не давала грудь, решала поставить газоотводную трубку, боялась, все-таки ставила, впадала в панику, что я ему что-то там повредила, обнимала, трясла, орала, умоляла замолчать, хотела выйти в окно, опять пела…
Когда моему второму ребенку было две недели, и мужу опять пришлось уехать — новый сын, конечно, тоже истошно заорал в три часа ночи, и успокаиваться грудью в его планы не входило. Незрелость ЖКТ, тоска по отцу или острая необходимость размять связки — кто разберет? А у меня тут в двух метрах спит старший. А за стенкой — родители, которым утром на работу. И (помните подзаголовок? у меня принципы!) я больше не собираюсь терпеть этот вой три часа. Поэтому я поставила газоотводную трубку (ну, мало ли все-таки ЖКТ), особо не помогло, поэтому я замотала его в одеяло, сунула свои ноги в угги, накинула куртку на лифчик для кормления и выбежала гулять. Да, в три часа ночи. Он уснул за минуту, а я погуляла перед подъездом еще минут пять и довольная вернулась спать вместе с ним до утра.
После того, как я провела первые полтора месяца жизни первого ребенка в кромешном аду, потом еще два — просто в аду, и потом еще почти два года — без особой социализации в четырех стенах, я кое-что наконец поняла. Про себя.
Я поняла, что никогда больше я не сяду на гребаный фитбол (извините). Я поняла, что никогда больше я не буду интенсивно укладывать ребенка спать больше 15 минут. Я буду мыть голову тогда, когда захочу. Такая вот я дерзкая, ух! И если кондиционер я буду смывать уже под плач — ну, значит, под плач, от одной минуты ребенок не разочаруется в этом мире. Я больше не буду отказываться от общения с друзьями (поберечь ребенка? Не нести его на день рождения в три недели? Не, не слышала), от походов в кафе, от встречи с подружкой в баре, от поездок в метро и на такси, от выступлений и рабочей конференции в конце концов — ребенок в слинге/коляске еще никому не мешал. Соской клянусь.
Возможно, если бы эти истины были открыты мне сразу, как только родился первый, — у меня было бы уже десять. Так что хорошо, что не были.
САМЫЙ СЛОЖНЫЙ ПЕРЕХОД
Самый сложный переход — это с нуля детей на одного. А все остальные — на второго, третьего, восьмого — уже халява. — Считает мой муж. Вот он, видимо, и будет рожать нашего третьего ребенка. И восьмого сразу тоже.
На самом деле, конечно, с каждым следующим есть свои фишки (ну там с тремя уже в седан не влезть всей семьей, с пятью — в лифт, а с восемью — к маме на коленки, даже если за каждую беременность продолжать набирать по двадцатке), но глобальный переход действительно один: из мира ответственности только за себя в увлекательный мир подгузников и музыкальных горшков.
Так что при рождении второго ребенка (третьего, десятого) точно не будет такой масштабной перестройки жизни, как при рождении первого. А это был, наверное, главный мой страх, даже страшнее возвращения дробного сна.
И — важно: остальные родственники уже тоже оправились от шока в результате приобретения новых статусов. Папа, бабушка, дедушка… А кто-то уже и прабабушка не первый год. Как мне сказала моя бабушка (она же — прабабушка моих детей): «Вот просыпаешься однажды утром, а твой ребенок — бабушка. С этой мыслью надо еще не раз переспать».
За год (как минимум) разницы между детьми все родственники успевают переспать со всеми возможными мыслями неоднократно, и коммуникация заметно упрощается.
ОКСИТОЦИНОВОЕ МИМИМИ
В прошлый раз у меня было экстренное кесарево под общим наркозом, и как-то окситоцин до моего мозга не добрался. Первые месяца два мне было ну очень плохо физически (да и психологически), настолько, что я понять не могла: почему все вообще умиляются своим (а тем более чужим!) детям. Что в них такого-то? Просто маленькие орущие монстры, пришедшие в этот мир, чтобы ознаменовать окончание твоей жизни. Ну, событийной ее части. И теперь у тебя весь день раздроблен на кусочки по два-три часа, и все циклично: покормила, переодела, уложила, покормила, переодела, повесилась…
А со вторым ребенком кесарево было уже плановым, и в реанимации я своими глазами увидела, как мне вкалывают окситоцин. Ну и видимо, он меня до сих пор не отпускает (младшему четыре месяца). Он же та-а-а-а-ак улыбается. И та-а-а-а-ак пахнет. А потом сядет, пойдет, начнется какой-нибудь мерзкий кризис, женится… и все! Ну хочет он раз в какое-то время поесть — что мне, сложно? (хотя кормить опять больно, да, но я же помню, что это пройдет).
И если пока сделать его счастливым так просто, то почему бы не сделать? Особенно, если в этот раз он не требует отдавать взамен свою собственную жизнь, кошелек, молодость, счастье, здоровье… Чего требовать-то, если все забрал первопроходец, ха-ха.
Ася Явиц
— Дрянь! — крикнула молодая женщина и отшвырнула от себя девочку лет семи.
Это было так громко и эмоционально, что в аптеке вздрогнула вся очередь, по мужчину за дверью включительно.
«Дрянь» хорошенько набрала воздуха в легкие и разразилась звенящей истерикой в стиле драматическое сопрано.
Для дополнительной экспрессии мамаша щелкнула девочку по затылку: Не вздумай мне тут рыдать!
Поздно. Остановить плачущего ребенка уже не могли ни уговоры, ни угрозы, ни даже «сладенькая аскорбинка со вкусом клубнички, на, возьми, не плач».
Иногда некоторые вещи кажутся мне настолько простыми и очевидными, что даже неудобно говорить о них вслух. Но всякий раз, столкнувшись с подобным эпизодом, хочется щелкнуть по затылку взрослого.
Не волнуйтесь, я ни в коем случае не опущусь до лозунга «кричать на ребенка нельзя!». Все лозунги лицемерны и однобоки. А каждый человек индивидуален.
У этой мамы может быть десяток причин сорваться. Эмоции, депрессии, усталость, начальник идиот, соседка сука, машина сломалась. Мама не робот — это аксиома.
Никто, ни один детский психолог, не может запретить вам злиться, ругаться, выражать эмоции.
Но есть одно крохотное правило: Никогда не оценивайте ребенка, всегда оценивайте только его поступки.
И если разница взрослому может показаться едва уловимой, то малыш чувствует её интуитивно, как белка ядовитый гриб.
«Дрянь» — это оскорбление, эмоциональная оценка личности. Подсознание девочки считывает слова матери как: «Ты плохая, отвратительная, я не люблю тебя».
Для дошкольника нелюбовь мамы — трагедия. Я не драматизирую. И совершенно неизвестно в каком боку эта «нелюбовь» кольнет девчонку через десять лет.
Созависимые отношения, принятие роли жертвы, деструктивные браки, склонность к разрушению… Да мало ли всякого психологического дерьма. Оно вам надо?
Короче, чтоб много не умничать — разбитая коленка «до свадьбы заживет», а «Дрянь» не заживёт никогда.
Между прочим «Дрянью» девочка стала за то, что ткнула шоколадным мороженым в мамины белоснежные брюки. И да, женщина до этого десять раз повторила: Отойди, испачкаешь меня.
Под этот эпизод можно подставить тысячи разных ситуаций, от разбитой чашки до первой пьянки.
Но если вместо «Дряни» вы выругаетесь на поступок:
— Блин, это были мои любимые брюки, теперь их не отстирать! Это отвратительно.
— Я очень злюсь, потому что несколько раз просила тебя этого не делать!
— Ужас, нам придется идти домой, чтобы переодеться, и мы опоздаем, а я ненавижу опаздывать!
Все будет хорошо, обещаю.
В общем, что угодно, ребят, только не «Дрянь». Пожалуйста.
Анна Гин
Это было так громко и эмоционально, что в аптеке вздрогнула вся очередь, по мужчину за дверью включительно.
«Дрянь» хорошенько набрала воздуха в легкие и разразилась звенящей истерикой в стиле драматическое сопрано.
Для дополнительной экспрессии мамаша щелкнула девочку по затылку: Не вздумай мне тут рыдать!
Поздно. Остановить плачущего ребенка уже не могли ни уговоры, ни угрозы, ни даже «сладенькая аскорбинка со вкусом клубнички, на, возьми, не плач».
Иногда некоторые вещи кажутся мне настолько простыми и очевидными, что даже неудобно говорить о них вслух. Но всякий раз, столкнувшись с подобным эпизодом, хочется щелкнуть по затылку взрослого.
Не волнуйтесь, я ни в коем случае не опущусь до лозунга «кричать на ребенка нельзя!». Все лозунги лицемерны и однобоки. А каждый человек индивидуален.
У этой мамы может быть десяток причин сорваться. Эмоции, депрессии, усталость, начальник идиот, соседка сука, машина сломалась. Мама не робот — это аксиома.
Никто, ни один детский психолог, не может запретить вам злиться, ругаться, выражать эмоции.
Но есть одно крохотное правило: Никогда не оценивайте ребенка, всегда оценивайте только его поступки.
И если разница взрослому может показаться едва уловимой, то малыш чувствует её интуитивно, как белка ядовитый гриб.
«Дрянь» — это оскорбление, эмоциональная оценка личности. Подсознание девочки считывает слова матери как: «Ты плохая, отвратительная, я не люблю тебя».
Для дошкольника нелюбовь мамы — трагедия. Я не драматизирую. И совершенно неизвестно в каком боку эта «нелюбовь» кольнет девчонку через десять лет.
Созависимые отношения, принятие роли жертвы, деструктивные браки, склонность к разрушению… Да мало ли всякого психологического дерьма. Оно вам надо?
Короче, чтоб много не умничать — разбитая коленка «до свадьбы заживет», а «Дрянь» не заживёт никогда.
Между прочим «Дрянью» девочка стала за то, что ткнула шоколадным мороженым в мамины белоснежные брюки. И да, женщина до этого десять раз повторила: Отойди, испачкаешь меня.
Под этот эпизод можно подставить тысячи разных ситуаций, от разбитой чашки до первой пьянки.
Но если вместо «Дряни» вы выругаетесь на поступок:
— Блин, это были мои любимые брюки, теперь их не отстирать! Это отвратительно.
— Я очень злюсь, потому что несколько раз просила тебя этого не делать!
— Ужас, нам придется идти домой, чтобы переодеться, и мы опоздаем, а я ненавижу опаздывать!
Все будет хорошо, обещаю.
В общем, что угодно, ребят, только не «Дрянь». Пожалуйста.
Анна Гин
НЕ НАДО СРАВНИВАТЬ
Однажды я вешала объявление на нашем дачном массиве, что ищу садовника. Пожилая женщина прочитала и так сурово спрашивает: «А зачем?»
«Ничего не успеваю, четверо детей и работа.» — поделилась я.
Пенсионерка окатила ведром презрения: «Не успевает она! Мы в деревне по 50 вёдер картошки сажали и воду с колодца таскали, и дойка в пять утра, и поросей семь штук, и куры, и бабка парализованная… Оборзели совсем, белоручки!»…
Я наблюдаю жизнь и вижу, что никакой объективности не существует, люди всегда судят субъективно, сидя на своей правильной геройской колокольне.
Только мы не герои, и другие — не чмо, просто все люди разные.
Кто-то рожает семерых и с упоением кормит их до коренных зубов, 18 лет непрерывной лактации. А другая с появлением малыша теряет всю радость жизни и уже с восьмого этажа сигануть готова.
Некоторые всё лето с шлангом и мотыгой не расстаются, 25 соток, и ни одной травинки! А для кого-то огород — средневековая пытка.
У одной соседки дом — полная чаша, вечно гости, стол накрыт, котлеты слеплены, тесто поднялось, холодец наварен. У другой — даже чая нет, кот с голодухи сбежал, зато защита докторской в среду.
У Марины свой бровист, массажист, астролог, косметолог, стилист…
А Тамара в вечных джинсах и стрижка под мальчика, ей так удобнее.
Нина — без мужика, как без рук. А её сестра всё сама: и фундамент зальёт, и крышу перекроет, и баню построит.
И каждая из этих женщин права.
Можно не понимать друг друга, мы и не обязаны это делать. Радикальная феминистка никогда не поймёт Ольгу Валяеву, водитель трамвая — ту фифу в кабриолете, французский кондитер — вокзальную торговку беляшами, чалдфри — мать-героиню.
Понимать и не надо. Главное — не сравнивать.
У всех нас разный психотип и темперамент, уровень развития и жизненные ценности, запас энергии и болевой порог, вкусы и таланты, воспитание и менталитет.
Обесценивание — это возвышение своей больной самооценки через унижение других людей.
Может нам поучиться у братьев меньших? Медведь же не судит зайца, что тот своё здоровье гробит, в берлоге не зимует, а, как дурак, голодный по сугробам скачет. Просто эти звери разной породы. Параллельной.
И у нас также — разнообразие людей в природе.
Можно наблюдать, удивляться, брать пример или пройти мимо. Но не сравнивать. Ведь каждый заяц ценен, даже если он не медведь.
Ирина Дубс
Однажды я вешала объявление на нашем дачном массиве, что ищу садовника. Пожилая женщина прочитала и так сурово спрашивает: «А зачем?»
«Ничего не успеваю, четверо детей и работа.» — поделилась я.
Пенсионерка окатила ведром презрения: «Не успевает она! Мы в деревне по 50 вёдер картошки сажали и воду с колодца таскали, и дойка в пять утра, и поросей семь штук, и куры, и бабка парализованная… Оборзели совсем, белоручки!»…
Я наблюдаю жизнь и вижу, что никакой объективности не существует, люди всегда судят субъективно, сидя на своей правильной геройской колокольне.
Только мы не герои, и другие — не чмо, просто все люди разные.
Кто-то рожает семерых и с упоением кормит их до коренных зубов, 18 лет непрерывной лактации. А другая с появлением малыша теряет всю радость жизни и уже с восьмого этажа сигануть готова.
Некоторые всё лето с шлангом и мотыгой не расстаются, 25 соток, и ни одной травинки! А для кого-то огород — средневековая пытка.
У одной соседки дом — полная чаша, вечно гости, стол накрыт, котлеты слеплены, тесто поднялось, холодец наварен. У другой — даже чая нет, кот с голодухи сбежал, зато защита докторской в среду.
У Марины свой бровист, массажист, астролог, косметолог, стилист…
А Тамара в вечных джинсах и стрижка под мальчика, ей так удобнее.
Нина — без мужика, как без рук. А её сестра всё сама: и фундамент зальёт, и крышу перекроет, и баню построит.
И каждая из этих женщин права.
Можно не понимать друг друга, мы и не обязаны это делать. Радикальная феминистка никогда не поймёт Ольгу Валяеву, водитель трамвая — ту фифу в кабриолете, французский кондитер — вокзальную торговку беляшами, чалдфри — мать-героиню.
Понимать и не надо. Главное — не сравнивать.
У всех нас разный психотип и темперамент, уровень развития и жизненные ценности, запас энергии и болевой порог, вкусы и таланты, воспитание и менталитет.
Обесценивание — это возвышение своей больной самооценки через унижение других людей.
Может нам поучиться у братьев меньших? Медведь же не судит зайца, что тот своё здоровье гробит, в берлоге не зимует, а, как дурак, голодный по сугробам скачет. Просто эти звери разной породы. Параллельной.
И у нас также — разнообразие людей в природе.
Можно наблюдать, удивляться, брать пример или пройти мимо. Но не сравнивать. Ведь каждый заяц ценен, даже если он не медведь.
Ирина Дубс
7 ВЕЩЕЙ, КОТОРЫЕ НА САМОМ ДЕЛЕ НУЖНЫ ДЕТЯМ
1. Уверенные взрослые
Вы все время спрашиваете ребенка, где он хочет спать, что хочет есть или сами пытаетесь догадаться, что ему лучше. Получается, что взрослые следуют за ребенком, а не наоборот. Часто бывает, что ребенок «ведет» за собой сразу четверых взрослых — маму, папу, бабушку и дедушку. Ребенку это невыносимо тяжело. Это стопроцентная гарантия неврозов. Его ресурсы быстро истощаются, он начинает капризничать на ровном месте, становится агрессивным, плохо спит, плохо ест.
2. Счастливые родители
Единственное, что нужно ребенку, чтобы он вырос в гармонии, — это чтобы в поле его зрения был хотя бы один человек «на своем месте». Такой человек нашел себя и считает, что мир в целом прекрасен. Ребенок видит это и растет спокойным. Если самые главные люди в его жизни находятся в мире на своем месте — значит и он найдет себе место, когда вырастет. Если вы работаете в банке и любите свою работу — приведите туда ребенка. Банк — это очень интересно!
3. Разумные запреты
Мне часто говорят мамы: «Ну вот, я держалась, держалась, он час орал, два, и я не выдержала и дала». Вот тут у меня не сходится с логикой. Если в конце концов эта вещь оказалась у ребенка, значит она не была опасной для жизни? Значит ее вообще-то можно было дать? Тогда зачем было ребенку нервы трепать, почему было не дать сразу?
То есть правило такое — если хоть столечко можно — дайте. Если вы в себе не уверены — не надо запрещать. Ну уж если вы сказали «нет», то это должно быть «нет».
4. Здоровые эмоции окружающих
Раздражение — это нормально. Отрицательные эмоции — это так же естественно, как и положительные. Мы показываем ребенку весь мир, а не только его часть. Ребенку не нужна вечно улыбающаяся крокодильской улыбкой мама. Если вы пришли с работы на взводе, скажите ребенку: «Я сейчас злая, как собака, ко мне лучше не подходить. Подожди, я сейчас схожу в ванну, выпью кофе и будет лучше». И ребенок получает один из важнейших уроков — умение различать, в каком люди состоянии. А когда все слишком толерантны и политкорректны, ребенок не понимает, какую реакцию на самом деле вызывают у окружающих его слова и поступки. Мы не учим этому детей, а это не менее важно, чем английский и большой теннис.
5. Мир в семье
Мы не можем изменить другого, но каждый из нас может изменить себя, и тогда поведение людей вокруг нас тоже изменится. И если вы считаете, что поведение второго супруга как-то влияет на поведение ваших детей, да вам и самому это не нравится — то единственное, что вы можете, это начать менять свое поведение. Поскольку семья — это система, то что-то начнет меняться.
6. Умение родителей анализировать отношения
Знаете, если ребенок начал писаться в кровать (если только он не простудился) — скорее всего, это не мама с папой ругаются. Скорее всего, это к нему предъявляют какие-то требования, которым он не может соответствовать. Если у ребенка начались какие-то неврологические проявления, то в первую очередь я бы стала анализировать отношения родителей с ребенком, а не между собой. А уже потом, если здесь ничего нет, можно смотреть, не является ли ребенок носителем симптома семейной дисгармонии.
7. Здоровые границы
Если подростку не обозначить рамки, в которых он должен с вами общаться, он будет тестировать границы — «докуда я могу тебя сделать». Пока подросток живет с родителями, родители оставляют за собой право оглашения правил. Например: «В нашем доме не ругаются матом».
Хамство терпеть нельзя. Родители должны сообщить подростку, на каких условиях состоится коммуникация. «Когда будешь готов к общению на моих условиях — приходи».
Катерина Мурашова
1. Уверенные взрослые
Вы все время спрашиваете ребенка, где он хочет спать, что хочет есть или сами пытаетесь догадаться, что ему лучше. Получается, что взрослые следуют за ребенком, а не наоборот. Часто бывает, что ребенок «ведет» за собой сразу четверых взрослых — маму, папу, бабушку и дедушку. Ребенку это невыносимо тяжело. Это стопроцентная гарантия неврозов. Его ресурсы быстро истощаются, он начинает капризничать на ровном месте, становится агрессивным, плохо спит, плохо ест.
2. Счастливые родители
Единственное, что нужно ребенку, чтобы он вырос в гармонии, — это чтобы в поле его зрения был хотя бы один человек «на своем месте». Такой человек нашел себя и считает, что мир в целом прекрасен. Ребенок видит это и растет спокойным. Если самые главные люди в его жизни находятся в мире на своем месте — значит и он найдет себе место, когда вырастет. Если вы работаете в банке и любите свою работу — приведите туда ребенка. Банк — это очень интересно!
3. Разумные запреты
Мне часто говорят мамы: «Ну вот, я держалась, держалась, он час орал, два, и я не выдержала и дала». Вот тут у меня не сходится с логикой. Если в конце концов эта вещь оказалась у ребенка, значит она не была опасной для жизни? Значит ее вообще-то можно было дать? Тогда зачем было ребенку нервы трепать, почему было не дать сразу?
То есть правило такое — если хоть столечко можно — дайте. Если вы в себе не уверены — не надо запрещать. Ну уж если вы сказали «нет», то это должно быть «нет».
4. Здоровые эмоции окружающих
Раздражение — это нормально. Отрицательные эмоции — это так же естественно, как и положительные. Мы показываем ребенку весь мир, а не только его часть. Ребенку не нужна вечно улыбающаяся крокодильской улыбкой мама. Если вы пришли с работы на взводе, скажите ребенку: «Я сейчас злая, как собака, ко мне лучше не подходить. Подожди, я сейчас схожу в ванну, выпью кофе и будет лучше». И ребенок получает один из важнейших уроков — умение различать, в каком люди состоянии. А когда все слишком толерантны и политкорректны, ребенок не понимает, какую реакцию на самом деле вызывают у окружающих его слова и поступки. Мы не учим этому детей, а это не менее важно, чем английский и большой теннис.
5. Мир в семье
Мы не можем изменить другого, но каждый из нас может изменить себя, и тогда поведение людей вокруг нас тоже изменится. И если вы считаете, что поведение второго супруга как-то влияет на поведение ваших детей, да вам и самому это не нравится — то единственное, что вы можете, это начать менять свое поведение. Поскольку семья — это система, то что-то начнет меняться.
6. Умение родителей анализировать отношения
Знаете, если ребенок начал писаться в кровать (если только он не простудился) — скорее всего, это не мама с папой ругаются. Скорее всего, это к нему предъявляют какие-то требования, которым он не может соответствовать. Если у ребенка начались какие-то неврологические проявления, то в первую очередь я бы стала анализировать отношения родителей с ребенком, а не между собой. А уже потом, если здесь ничего нет, можно смотреть, не является ли ребенок носителем симптома семейной дисгармонии.
7. Здоровые границы
Если подростку не обозначить рамки, в которых он должен с вами общаться, он будет тестировать границы — «докуда я могу тебя сделать». Пока подросток живет с родителями, родители оставляют за собой право оглашения правил. Например: «В нашем доме не ругаются матом».
Хамство терпеть нельзя. Родители должны сообщить подростку, на каких условиях состоится коммуникация. «Когда будешь готов к общению на моих условиях — приходи».
Катерина Мурашова
ОДИНОКАЯ МАМА, ТЫ НЕ ОДНА
Когда я была беременна, все знали, что я не замужем.
То есть совершенно не замужем. В буквальном смысле живу одна. И всегда жила одна. И семьи у меня нет никакой, даже родительской. Такая вот неприкаянная девочка.
Поэтому большинство женщин — особенно на работе — меня очень жалели. И поддерживали в меру своих сил. Например, останавливали посреди коридора и громко спрашивали:
— Ну что, мужик-то твой тебя не бросил еще? Бросил, да?
— А срок-то уже ого. И что, рискнешь?
— Вот мы с моим еще на первом месяце расписались. А о чем ты думала, вообще непонятно.
В женской консультации меня тоже очень поддерживали. Например, врач-гинеколог на все жалобы (боли в спине, патологический токсикоз с 4 до 30 недели беременности и прочие «прелести») отвечала:
— Да-да, это бич беременных. Это у многих так. Это психосоматика. Просто вы выбрали не того мужчину. Вот мне мой муж отдает всю зарплату, а я уже решаю, сколько ему денег из нее выделить. Ну, у вас все не так вышло, да.
Когда я пришла рожать, была ночь и майские праздники. Я даже немножко полюбовалась на разведенные мосты, пока тащилась со схватками в знаменитый институт Отта по набережной Невы. Никакого другого роддома в пределах досягаемости не было, потому что мосты (в Питере это фраза, объясняющая все, вы же понимаете). В приемном покое на следующий день после родов мне сказали, чтобы мои родственники немедленно забрали домой мою куртку. Я лепетала, что соседи по коммуналке уехали на праздники за город, а живу я одна, так что сегодня некому прийти за курткой. Нельзя ли взять куртку в палату, спрятав ее на дно мешка с вещами?
— Как это вы живете одна? — возмутилась медсестра в приемном покое. — Звоните маме, пусть она заберет ваши вещи! У нас тут не положено!
Я виляла хвостом, пыталась улыбаться и бормотала, что мама никак не придет забрать вещи, мамы совершенно нету, ну бывает такое.
— Ходят у нас тут некоторые, — сказала мне в ответ медсестра, — тоже рассказывают, что они одни живут. А потом выясняется… Как это не придет мама? Что это у вас вообще за отношения такие в семье? Вот у меня с дочкой хорошие отношения! И вообще, вы соображаете, где вы и что происходит? Это институт Отта! Сюда женщин на руках приносят!
Справедливости ради скажу, что любящих меня людей вокруг было много. Например, мой психотерапевт ходила навещать меня в роддом (да, это нарушение границ и что-то там еще, и теперь мы с ней просто дружим). Пожалуй, никогда я не видела к себе столько внимания, как в первые полгода жизни дочери. И вообще этот год стал самым счастливым и спокойным за всю жизнь. Никаких бессонных ночей, инфекционных болезней и прочих ужасов мне не досталось. Я сделалась очень стройной и выспалась за все предыдущие годы жизни. Нет, я не шучу. Подарочный ребенок спал с 20.00 до 08.00 и еще три раза в день по два часа. У меня не было домашних дел, которые могли бы лишать меня отдыха, смартфона, который бы мешал ложиться спать, или послеродовой депрессии, которая в моей ситуации казалась мне закономерной.
Потом началась работа.
Карьеру пришлось оставить, да и полный график был отныне невозможен. Поэтому я решила быть гордой и пошла убирать квартиры.
У меня была одна клиентка, которая потом порекомендовала меня другим, и я стала востребованной поломойкой: ко мне записывались в очередь на мойку окон и попутно рассказывали такие истории из жизни, что я не успевала их записывать. Я вдоволь насмотрелась на жизнь богатых и очень богатых людей, убедилась, что деньги обеспечивают комфорт и развлечения, но не счастье, а еще клиентки меня очень поддерживали.
— Вы в начале рода, — говорили те, кто был увлечен эзотерикой, — от вас зависит, будет ли дочь включена в род, или же не наполнится любовью в неполной семье и останется за бортом.
— Ну почему вы не найдете нормальную няню без всякой личной жизни и учебы, — говорили клиентки, живущие в вечном цейтноте, — ведь такая чехарда с расписанием кого угодно взбесит.
— Как это вы живете в коммуналке с семнадцатью соседями, — говорили клиентки, увлеченные здоровым образом жизни и психогигиеной, — ведь у ребенка одно детство, это будет травма травм. Купите квартиру, это никуда не годится.
Надо сказать, что эти дамы дарили мне всякие редкие парфюмы и дорогие сумки, называли меня на «вы» и с пониманием относились к переносу уборок из-за бесконечных ОРВИ, сессий няни и карантинов в яслях, чего избежать на тот момент было невозможно.
Потом я вышла из декрета официально, и работ стало две. Уборки я аккуратно вставляла между сменами в гибком графике, а по ночам еще писала тексты. По выходным можно было брать ребенка под мышку и ходить на интервью с разными очень интересными людьми.
На лето клиентки уезжали в Швейцарию или Испанию, а я брала на работе свой большой отпуск матери-одиночки и ехала на месяц на море. Писать тексты там получалось очень быстро и гладко, так что я твердо уверена, что за год в Крыму можно стать неплохим писателем, а за три года — добраться до Нобелевской премии по литературе.
Когда я в очередной раз вернулась из отпуска, меня начали поддерживать еще больше. Когда дочери исполнилось три, группы поддержки перешли в наступление.
Друзья, все еще продолжающие учиться или сделавшие уже хорошую карьеру:
— Ты занята непонятно чем, это примитивная физическая работа. Мыть чужие унитазы! Ты угробишь здоровье. Посмотри на свои облезлые руки. Ты училась на филфаке МГУ, у тебя отличное музыкальное образование, ты знаешь язык, устройся в нормальное место.
Знакомые мужчины и мужья подруг:
— Тебе надо поскорее устраивать личную жизнь. Посмотри в паспорт, ты родилась в СССР, а тут уже дети ХХI века совершеннолетними скоро будут. Ты в тираж выйдешь, кто тебя такую возьмет. Как вообще без мужика?
На детской площадке:
— Заведи смартфон, посиди на сайтах знакомств. Я вот тоже развелась в первый год, а потом ничего, вроде полайкали фотки, списались, съехались, два года уже живем. Нам выбирать не приходится. Бери первого не очень подлого, и чтобы не бил. Ну и лучше без кредитов — все равно потом наберете.
В храме:
— А почему ты не вышла замуж в 18, чтобы от греха подальше и все законно?
Знакомые молодые мамы:
— Вся твоя проблема в том, что ты не наслаждаешься материнством.
Надо сказать, что материнством я не всегда наслаждалась (три работы немножко мешали), но я всегда ему радовалась. Жизнь с ребенком оказалась много радостней и полней, чем жизнь без него. Я разменяла свою комнату в коммуналке, познакомилась с кучей интересных и неравнодушных людей, поняла про себя многие вещи и убедилась за эти годы, что я — не одна.
И сейчас я хочу обратиться к каждой маме, которая, как и я, слышит от других «найди мужчину», «ну и чем ты думала», «гляди, останешься одна на всю жизнь».
Мы — не одни.
У нас есть наши дети. Которых мы родили, потому что мы их любим.
У нас может не быть сил на мужчин. На встречи. На свидания. На книги. На общение. На сериал «Игра престолов» и даже на новостную ленту.
У нас может не быть сил или здоровья на три работы, на две и даже на одну. И тогда у нас может не быть денег. Иногда подолгу. И да, это ужасно пугает и выматывает, потому что в социуме нет большего ограничителя, чем бедность и болезни.
У нас запросто может не быть любящей родительской семьи, у нас может вообще не быть никакой родни. Это зависит не от нас. Просто у кого-то есть любящие родственники, а у кого-то нет. Мы не выбирали их.
Но мы выбрали своих детей.
И мы так часто выбиваемся из сил и думаем, что мы одни во Вселенной. И что мы никогда не отдохнем. И что мы не справились. И надо было думать, и искать мужчину, и вон другие же смогли. И нас никто никогда не полюбит, потому что кто полюбит таких замотанных нас.
Я хочу обнять каждую маму, которая смогла выбрать жизнь своего ребенка и приложить все силы для того, чтобы сохранить эту жизнь.
Я хочу, чтобы ни одна мама не слышала про себя «ты одна». Чтобы никто не смел сказать этих слов ей. Потому что она не одна. С ней нет — сейчас! — мужчины, это правда. Но она не одна. С ней — ее ребенок. Который любит ее больше всего на свете.
И у нас есть семья.
Мой ребенок — это моя семья. Такая маленькая семья всего из двух любящих человек. Ее и меня.
Те, кто выбрал любовь и жизнь ребенка, — я вас обнимаю. Я вами восхищаюсь. Я вас поддерживаю.
Мы — не одни.
Таисия Попова
Когда я была беременна, все знали, что я не замужем.
То есть совершенно не замужем. В буквальном смысле живу одна. И всегда жила одна. И семьи у меня нет никакой, даже родительской. Такая вот неприкаянная девочка.
Поэтому большинство женщин — особенно на работе — меня очень жалели. И поддерживали в меру своих сил. Например, останавливали посреди коридора и громко спрашивали:
— Ну что, мужик-то твой тебя не бросил еще? Бросил, да?
— А срок-то уже ого. И что, рискнешь?
— Вот мы с моим еще на первом месяце расписались. А о чем ты думала, вообще непонятно.
В женской консультации меня тоже очень поддерживали. Например, врач-гинеколог на все жалобы (боли в спине, патологический токсикоз с 4 до 30 недели беременности и прочие «прелести») отвечала:
— Да-да, это бич беременных. Это у многих так. Это психосоматика. Просто вы выбрали не того мужчину. Вот мне мой муж отдает всю зарплату, а я уже решаю, сколько ему денег из нее выделить. Ну, у вас все не так вышло, да.
Когда я пришла рожать, была ночь и майские праздники. Я даже немножко полюбовалась на разведенные мосты, пока тащилась со схватками в знаменитый институт Отта по набережной Невы. Никакого другого роддома в пределах досягаемости не было, потому что мосты (в Питере это фраза, объясняющая все, вы же понимаете). В приемном покое на следующий день после родов мне сказали, чтобы мои родственники немедленно забрали домой мою куртку. Я лепетала, что соседи по коммуналке уехали на праздники за город, а живу я одна, так что сегодня некому прийти за курткой. Нельзя ли взять куртку в палату, спрятав ее на дно мешка с вещами?
— Как это вы живете одна? — возмутилась медсестра в приемном покое. — Звоните маме, пусть она заберет ваши вещи! У нас тут не положено!
Я виляла хвостом, пыталась улыбаться и бормотала, что мама никак не придет забрать вещи, мамы совершенно нету, ну бывает такое.
— Ходят у нас тут некоторые, — сказала мне в ответ медсестра, — тоже рассказывают, что они одни живут. А потом выясняется… Как это не придет мама? Что это у вас вообще за отношения такие в семье? Вот у меня с дочкой хорошие отношения! И вообще, вы соображаете, где вы и что происходит? Это институт Отта! Сюда женщин на руках приносят!
Справедливости ради скажу, что любящих меня людей вокруг было много. Например, мой психотерапевт ходила навещать меня в роддом (да, это нарушение границ и что-то там еще, и теперь мы с ней просто дружим). Пожалуй, никогда я не видела к себе столько внимания, как в первые полгода жизни дочери. И вообще этот год стал самым счастливым и спокойным за всю жизнь. Никаких бессонных ночей, инфекционных болезней и прочих ужасов мне не досталось. Я сделалась очень стройной и выспалась за все предыдущие годы жизни. Нет, я не шучу. Подарочный ребенок спал с 20.00 до 08.00 и еще три раза в день по два часа. У меня не было домашних дел, которые могли бы лишать меня отдыха, смартфона, который бы мешал ложиться спать, или послеродовой депрессии, которая в моей ситуации казалась мне закономерной.
Потом началась работа.
Карьеру пришлось оставить, да и полный график был отныне невозможен. Поэтому я решила быть гордой и пошла убирать квартиры.
У меня была одна клиентка, которая потом порекомендовала меня другим, и я стала востребованной поломойкой: ко мне записывались в очередь на мойку окон и попутно рассказывали такие истории из жизни, что я не успевала их записывать. Я вдоволь насмотрелась на жизнь богатых и очень богатых людей, убедилась, что деньги обеспечивают комфорт и развлечения, но не счастье, а еще клиентки меня очень поддерживали.
— Вы в начале рода, — говорили те, кто был увлечен эзотерикой, — от вас зависит, будет ли дочь включена в род, или же не наполнится любовью в неполной семье и останется за бортом.
— Ну почему вы не найдете нормальную няню без всякой личной жизни и учебы, — говорили клиентки, живущие в вечном цейтноте, — ведь такая чехарда с расписанием кого угодно взбесит.
— Как это вы живете в коммуналке с семнадцатью соседями, — говорили клиентки, увлеченные здоровым образом жизни и психогигиеной, — ведь у ребенка одно детство, это будет травма травм. Купите квартиру, это никуда не годится.
Надо сказать, что эти дамы дарили мне всякие редкие парфюмы и дорогие сумки, называли меня на «вы» и с пониманием относились к переносу уборок из-за бесконечных ОРВИ, сессий няни и карантинов в яслях, чего избежать на тот момент было невозможно.
Потом я вышла из декрета официально, и работ стало две. Уборки я аккуратно вставляла между сменами в гибком графике, а по ночам еще писала тексты. По выходным можно было брать ребенка под мышку и ходить на интервью с разными очень интересными людьми.
На лето клиентки уезжали в Швейцарию или Испанию, а я брала на работе свой большой отпуск матери-одиночки и ехала на месяц на море. Писать тексты там получалось очень быстро и гладко, так что я твердо уверена, что за год в Крыму можно стать неплохим писателем, а за три года — добраться до Нобелевской премии по литературе.
Когда я в очередной раз вернулась из отпуска, меня начали поддерживать еще больше. Когда дочери исполнилось три, группы поддержки перешли в наступление.
Друзья, все еще продолжающие учиться или сделавшие уже хорошую карьеру:
— Ты занята непонятно чем, это примитивная физическая работа. Мыть чужие унитазы! Ты угробишь здоровье. Посмотри на свои облезлые руки. Ты училась на филфаке МГУ, у тебя отличное музыкальное образование, ты знаешь язык, устройся в нормальное место.
Знакомые мужчины и мужья подруг:
— Тебе надо поскорее устраивать личную жизнь. Посмотри в паспорт, ты родилась в СССР, а тут уже дети ХХI века совершеннолетними скоро будут. Ты в тираж выйдешь, кто тебя такую возьмет. Как вообще без мужика?
На детской площадке:
— Заведи смартфон, посиди на сайтах знакомств. Я вот тоже развелась в первый год, а потом ничего, вроде полайкали фотки, списались, съехались, два года уже живем. Нам выбирать не приходится. Бери первого не очень подлого, и чтобы не бил. Ну и лучше без кредитов — все равно потом наберете.
В храме:
— А почему ты не вышла замуж в 18, чтобы от греха подальше и все законно?
Знакомые молодые мамы:
— Вся твоя проблема в том, что ты не наслаждаешься материнством.
Надо сказать, что материнством я не всегда наслаждалась (три работы немножко мешали), но я всегда ему радовалась. Жизнь с ребенком оказалась много радостней и полней, чем жизнь без него. Я разменяла свою комнату в коммуналке, познакомилась с кучей интересных и неравнодушных людей, поняла про себя многие вещи и убедилась за эти годы, что я — не одна.
И сейчас я хочу обратиться к каждой маме, которая, как и я, слышит от других «найди мужчину», «ну и чем ты думала», «гляди, останешься одна на всю жизнь».
Мы — не одни.
У нас есть наши дети. Которых мы родили, потому что мы их любим.
У нас может не быть сил на мужчин. На встречи. На свидания. На книги. На общение. На сериал «Игра престолов» и даже на новостную ленту.
У нас может не быть сил или здоровья на три работы, на две и даже на одну. И тогда у нас может не быть денег. Иногда подолгу. И да, это ужасно пугает и выматывает, потому что в социуме нет большего ограничителя, чем бедность и болезни.
У нас запросто может не быть любящей родительской семьи, у нас может вообще не быть никакой родни. Это зависит не от нас. Просто у кого-то есть любящие родственники, а у кого-то нет. Мы не выбирали их.
Но мы выбрали своих детей.
И мы так часто выбиваемся из сил и думаем, что мы одни во Вселенной. И что мы никогда не отдохнем. И что мы не справились. И надо было думать, и искать мужчину, и вон другие же смогли. И нас никто никогда не полюбит, потому что кто полюбит таких замотанных нас.
Я хочу обнять каждую маму, которая смогла выбрать жизнь своего ребенка и приложить все силы для того, чтобы сохранить эту жизнь.
Я хочу, чтобы ни одна мама не слышала про себя «ты одна». Чтобы никто не смел сказать этих слов ей. Потому что она не одна. С ней нет — сейчас! — мужчины, это правда. Но она не одна. С ней — ее ребенок. Который любит ее больше всего на свете.
И у нас есть семья.
Мой ребенок — это моя семья. Такая маленькая семья всего из двух любящих человек. Ее и меня.
Те, кто выбрал любовь и жизнь ребенка, — я вас обнимаю. Я вами восхищаюсь. Я вас поддерживаю.
Мы — не одни.
Таисия Попова
ХИТРЫЙ ПАПА
В детстве я была очень любопытной и любознательной, и папа часто подключал меня к каким-то домашним делам, подкупая меня фразами: «хочешь, покажу.?» или «ты когда-нибудь видела, как.?» и т. п.
Вот, например, из того, что помню — нужно во дворе убраться, он подходит и спрашивает: «Ты когда-нибудь видела, как вода на солнце испаряется? Нет? Ну, пойдём покажу!»
Мы выходим, папа зигзагообразными движениями поливает двор из шланга и говорит, что нужно подождать всего несколько минут и всё высохнет.
«Давай, — предлагает, — пока ждём, подметём? Ты справа мети, а я левую сторону возьму, заодно посмотрим, у кого чище получится».
Я увлекаюсь подметанием, стараясь не пропустить ни одной соринки, чтоб не хуже, чем у папы, а когда заканчиваем он говорит, — «Вот, видишь уже и вода вся испарилась». Я оглядываю действительно высохший двор и на уровне волшебства воспринимаю отсутствие следов поливания)
Или подходит папа к нам с сестрой и спрашивает, — «А вы видели, как мама грибы зубными щётками чистит?» Мы отвечаем отрицательно. Пара мгновений и фраз, типа, «ну-ка, посмотрим, а у вас так же получится?», и вот мы стоим перед огромной горой на столе и уже втроём чистим грибы — каждая в своём тазике с водой)
Или: «хочешь покажу, какие у сорняков корни длинные бывают?», а потом «ох, ты смотри какой, а!», и ещё чуть позже «давай так — я выдираю, а ты их вон там складывай вместе», и опять «о! а этот смотри, какого цвета необычного!». А мне интересно, мне весело, а то, что занята домашними делами, я и не замечаю.
Уже будучи взрослой, я призналась, что ещё лет в 10 раскусила этот хитрый ход, посмеялись, повспоминали. Сколько лет прошло, а папа и 20-летней мне иногда говорил с улыбкой: «а ты когда-нибудь видела, как дочь в магазин за квасом для папы бегает, быстро-быстро так?», я отвечала: «видела, сейчас покажу!», и шла в магазин, с удовольствием и ностальгией по детству)
MissLoyality
В детстве я была очень любопытной и любознательной, и папа часто подключал меня к каким-то домашним делам, подкупая меня фразами: «хочешь, покажу.?» или «ты когда-нибудь видела, как.?» и т. п.
Вот, например, из того, что помню — нужно во дворе убраться, он подходит и спрашивает: «Ты когда-нибудь видела, как вода на солнце испаряется? Нет? Ну, пойдём покажу!»
Мы выходим, папа зигзагообразными движениями поливает двор из шланга и говорит, что нужно подождать всего несколько минут и всё высохнет.
«Давай, — предлагает, — пока ждём, подметём? Ты справа мети, а я левую сторону возьму, заодно посмотрим, у кого чище получится».
Я увлекаюсь подметанием, стараясь не пропустить ни одной соринки, чтоб не хуже, чем у папы, а когда заканчиваем он говорит, — «Вот, видишь уже и вода вся испарилась». Я оглядываю действительно высохший двор и на уровне волшебства воспринимаю отсутствие следов поливания)
Или подходит папа к нам с сестрой и спрашивает, — «А вы видели, как мама грибы зубными щётками чистит?» Мы отвечаем отрицательно. Пара мгновений и фраз, типа, «ну-ка, посмотрим, а у вас так же получится?», и вот мы стоим перед огромной горой на столе и уже втроём чистим грибы — каждая в своём тазике с водой)
Или: «хочешь покажу, какие у сорняков корни длинные бывают?», а потом «ох, ты смотри какой, а!», и ещё чуть позже «давай так — я выдираю, а ты их вон там складывай вместе», и опять «о! а этот смотри, какого цвета необычного!». А мне интересно, мне весело, а то, что занята домашними делами, я и не замечаю.
Уже будучи взрослой, я призналась, что ещё лет в 10 раскусила этот хитрый ход, посмеялись, повспоминали. Сколько лет прошло, а папа и 20-летней мне иногда говорил с улыбкой: «а ты когда-нибудь видела, как дочь в магазин за квасом для папы бегает, быстро-быстро так?», я отвечала: «видела, сейчас покажу!», и шла в магазин, с удовольствием и ностальгией по детству)
MissLoyality
