Статистика ВК сообщества "mort à paris"

я —
конечен.
лаконичен.
тело разлилось во смерти — в прахе новый прорасту.

я —
влеченье, что калечит.
каждой горести предтеча.
из увечий все словечки, что я произнесу.

я бог или горб раба ?
я презренен своей семьей или она мною горда ?
я сошедший с ума или сведший с ума ?
алое пламя или еще лишь искра ?
я пистолет, жаждущий выстрела или лишь кобура ?
гниющее яблоко или цветущий гранат ?
утонченный комплимент или же рьяный мат ?
оргия на пасху или же целибат ?
развязан или еще узловат ?
я кровоточащая рана или же смерть — её результат ?
время обрести или же время утрат ?
осиротевший ребенок или убиенный брат ?
недосказанность или слово, что догорает в устах ?
мне говорить или же стоит молчать ?

но ведь все молчат.

если отец твой убийца,
то ты достойный сын своего отца.

всему приходит конец, мы приходим к началу.
за восторгом
остался лишь слом и осталась усталость.
идёшь в никуда и пришел ниоткуда.
молитва в устах, у предсердия икона,
но я жажду блуда, —
я блядь и подонок,
с презреньем смотрит иуда, слова утаив,
веки минуя,
в нахальные глаза мои.
я колоссально огромен
и
я рожден для любви.

это один из тех дней, когда ты понимаешь, что уже ничего не важно.

обессилив,
все же силы найти на шаг,
во мне прячется бог, иногда шепчет, дрожа,
капают буквы с языка влажного,
шепчет лишь слово одно, каждый звук осиян,
если силы найду, чтобы промолвить однажды,
остановит ход сердца муляж,
опадут головы с плеч,
оголиться неутолимая жажда.
ибо слово — меч,
которым я обезглавлю каждого.

я стал лишён рук твоих,
словно объятий матери.
скорбь смяла.
стон взрезал плоть,
поутих.
ты перестала быть,
но что-то особое,
то, от чего солнце дрожит,
появилось внутри.

глаза открыв утром ранним,
утопаю в крайностях:
жажду быть раненым,
либо жажду поранить.
блуждая по кругу,
я вовсе тебя не искал, но всё же нашёл,
мы идеально подходим друг другу.
я — маленькое ярое лезвие,
ты — а́тласный шёлк.

в том, что ты не касалась меня —
вся нежность мира.
милая,
возлюби себя, как меня никогда не любила.
ты рождена для панихид по
людям, что в дар оставили лишь боль.
обидчик вынужден почить.
и кровь пьянит,
и юдоль плача сменится ухмылкой,
и над могилкой монолит
теперь кажется детской дразнилкой.

растрескан,
сквозь трещины сочится вся боль мира.
нежность сыпется, как фреска из пальмиры.
каждое ненависти слово,
каждое слово любви
уместится в моей тощей груди,
и я продолжу идти.
те, кто лишь говорили, —
исчезнут,
сломавшись на полпути,

либо пропа́сть,
либо про́пастью стать.