Статистика ВК сообщества "Дневники Онлайн - читай бесплатно.Книги,конкурсы"

~Перечитываем заново~

Есть такой анекдот.
Приходит больной к доктору. У больного забинтована нога.
— Что у вас болит? — спрашивает доктор.
— Голова, — отвечает больной.
— А почему повязка на ноге?
— Сползла...
Я как-то рассказал этот анекдот, сидя в гостях у знакомых. Просили рассказать что-нибудь смешное — вот я и рассказал.
Все засмеялись.
Только пожилой мужчина, сидевший за столом напротив, как-то странно посмотрел на меня, задумался и затем, перегнувшись через стол, сказал:
— Простите, я, вероятно, не понял... У больного что болело?
— Голова.
— А почему же повязка на ноге?
— Сползла.
— Так! — грустно сказал мужчина и почему-то вздохнул. Потом он снова задумался.
— Не понимаю! — сказал он через несколько минут. — Не улавливаю здесь юмора!.. Давайте рассуждать логически: ведь у больного болела голова, не так ли?
— Голова.
— Но почему же повязка была на ноге?
— Сползла!
— Странно! — сказал мужчина и встал из-за стола.
Он подошел к окну и долго курил, задумчиво глядя в темноту.
Я пил чай.
Через некоторое время он отошел от окна и, подсев ко мне, тихо сказал:
— Режьте меня — не могу понять соль анекдота! Ведь если у человека болит голова, на кой же черт ему завязывать ногу?
— Да он не завязывал ногу! — сказал я. — Он завязал голову!
— А как же повязка оказалась на ноге?!
— Сползла...
Он встал и внимательно посмотрел мне в глаза.
— Ну-ка выйдем! — вдруг решительно сказал он. — Поговорить надо!
Мы вышли в прихожую.
— Слушайте, — сказал он, положив мне руку на плечо, — это действительно смешной анекдот или вы шутите?
— По-моему, смешной! — сказал я.
— А в чем здесь юмор?
— Не знаю, — сказал я. — Смешной, и все!
— Может быть, вы упустили какую-нибудь деталь?
— Какую еще деталь?
— Ну, скажем, больной был одноногим?
— Это еще почему?!
— Если считать возможным, что повязка действительно сползла, то она, проползая по всему телу, должна была бы захватить обе ноги!.. Или же это был одноногий инвалид...
— Нет! — решительно отверг я это предложение. — Больной не был инвалидом!
— Тогда как же повязка оказалась на ноге?
— Сползла! — прошептал я.
Он вытер холодный пот.
— Может, этот доктор был Рабинович? — неожиданно спросил он.
— Это в каком смысле?! — не понял я.
— Ну, в каком смысле можно быть Рабиновичем?.. В смешном смысле...
— Нет, — отрезал я. — В этом смысле он не был Рабиновичем.
— А кто он был в этом смысле?
— Не знаю! Возможно, англичанин или киргиз...
— Почему киргиз?
— Потому что папа у него был киргиз и мама киргизка!
— Ну да, — понимающе кивнул он, — если родители киргизы, тогда конечно...
— Вот и славно! — обрадовался я. — Наконец вам все ясно...
— Мне не ясно, что же у больного все-таки болело!
— Всего хорошего! — сказал я, надел пальто и пошел домой.
В час ночи у меня зазвонил телефон.
— Это вам насчет анекдота звонят, — послышался в трубке его голос. Просто не могу уснуть. Эта нога не выходит из головы!.. Ведь есть же здесь юмор?!
— Есть! — подтвердил я.
— Ну. Вот и я понимаю... Я ж не дурак! Я же с образованием... Жене анекдот рассказал — она смеется. А чего смеется — не пойму... Это, случайно, не ответ армянского радио?
— Нет! — сказал я.
— Тогда просто не знаю, что делать, — захныкал он.
Он позвонил мне на следующий вечер.
— Я тут советовался со специалистами, — сказал он. — Все утверждают, что повязка сползти не могла!
— Ну и черт с ней! — закричал я. — Не могла так не могла! Что вы от меня-то хотите?!
— Я хочу разобраться в этом вопросе, — сердито сказал он. — Для меня это дело принципа! Я на ответственной работе нахожусь. Я обязан быть остроумным!..
Я бросил трубку.

После этого он в течение нескольких дней звонил мне по телефону и даже приходил домой.
Я ругался, возмущался, гнал его — все безуспешно.
Он даже не обижался.
Он смотрел на меня своими светлыми чистыми глазами и бубнил:
— Поймите, для меня это необходимо... Я же за границу часто выезжаю... У меня должно быть чувство юмора...
Тогда я решил написать о нем рассказ.
Написать о человеке, который не понимает юмора.
О человеке, который таинственные законы смеха хочет разложить с помощью сухой таблицы умножения.
Свой рассказ я отнес в сатирический отдел одного журнала.
Редактор долго смеялся.
— Ну и дуб! — говорил редактор. — Неужели такие бывают?
— Бывают, — сказал я. — Сам видел.
— Что ж, будем печатать, — сказал редактор.
Потом он обнял меня и, наклонившись к самому уху,
тихо спросил:
— Ну а мне-то вы по секрету скажете: что же у больного на самом деле болело?!
— Голова, — еле слышно произнес я.
— А почему же повязка на ноге?..
Я понял, что этот рассказ вряд ли будет напечатан.

Г. Горин

Отец частенько вспоминает одну удивительную историю...

Мы жили (служили) на небольшом острове на реке Амур, на пограничной заставе. Морозы в ту зиму держались жесточайшие! Случалось, что по крепкому льду, по реке к нам приходили уссурийские тигры.

В один из дней, как-то отец, тогда ещё старший лейтенант, получил сообщение с участка:

– Тут, это, тигр…

Старший наряда, помнится - казах, таких больших кошек ещё в жизни не видел.

– Тигр? Если начнёт проявлять агрессию, стреляйте! – скомандовал отец, забыв, что тигр в красную книгу занесен, но жизнь солдат-то важнее.
– Мы сейчас приедем.
– Он уже 20 минут сидит и ничего не делает, просто смотрит и всё! Но страшно.

Отец позвонил куда надо, сообщил командованию и с тревожной группой прыгнул в машину. Спустя некоторое время они были на месте. Точно! Сидит себе так смирненько тигр, не дергается. Точнее тигрица, потому что за деревьями тигрята прячутся.

– Товарищ старший лейтенант, – подал голос сержант из местных.
– Это в лесу есть стало нечего, вот она тигрят и привела, чтоб отдать.
– А нам-то они зачем? – удивился отец.

Снова связался с командованием. За старшего в тот день оставался майор-начпрод, удивительно мудрый и спокойный человек. Выслушал он всё и призадумался. Ну ни брать же тигрят, в самом деле. Стрелять в тигрицу тоже нельзя: нужда привела, да и жаль животину.

– Вот что, старлей, ты давай ко мне рули, к складу, буду ждать.

На складе майор некоторое время порыскал и вручил моему бате … мороженную половину коровы.

– Держи, тигрице кинешь. Только смотри там осторожнее.

Сказать легко, да только сделать как? Туша тяжелая, снег глубокий. Вдвоём с сержантом, закинув автоматы за спину, поволокли тушу к тигрице, строго наказав казаху смотреть в оба и стрелять в случае чего.

Тигрица сидела, не шевелясь, только глазами желтыми зыркала. Подтащили мясо и отошли. Тогда тигрица степенно поднялась, понюхала, что принесли, зубами цап – и в лес.

Через пару дней отец шёл проверять посты. Ночь, звезды сияют, хорошо-то как! Поглядел на это великолепие и решил закурить. Чиркнул спичкой – да так и обмер: в темноте возле забора сидела тигрица, та самая.

«Близко слишком, пистолет достать не успею», – подумал он. Тигрица встала, бесшумно подошла к нему. «Ну всё, вот она, смертушка», – промелькнуло в голове у отца. И вот чудо! Зверюга ткнулась мордой в его руку, ну прямо как кошка у нас дома, хвостом обласкала и так же бесшумно исчезла.

Отец до сих пор вспоминает этот случай, хоть и давно это было. И до сих пор уверен, что звериная благодарность существует и у животных есть душа.

***

Телеграм-канал "Думаем Z"

Воронка

Как полюбила? Мы тогда валетом лежали на дне воронки. Прямо перед моим лицом его грязные сапоги. Почему валетом? Ну, не лицом же к лицу лежать в поле с незнакомым мужчиной. Я отвернулась и посмотрела на небо. Удивительно, кругом война, взрывы, гарь, люди умирают, а оно такое чистое и голубое, почти прозрачное. Смотрит на нас с высоты своей небесной и думает, наверное, что мы глупые люди, ненормальные какие- то. Радоваться жизни надо, а мы в пропахшей гарью воронке лежим.

Я поглядела на него. А ты знаешь, он красивый был. Как артист.
Я подумала ещё тогда, что такого не убьют. Не смогут. Война же тоже женщина, хоть и тетка злая...

Мне его почему-то жалко стало. Я говорю ему,
- А у вас один сапог кашу просит,- и дотронулась рукой до подошвы.
А он, наверное, почувствовал мой взгляд и моё прикосновение и подобрал ноги. Засмущался. И ещё "Дура" сказал, но по-доброму как - то сказал, а я и засмеялась. Мне почему-то приятно стало. Так и лежал, дурачок, в неудобной позе.
А я ему говорю: «Я институт не закончила. Не успела. Попросилась на фронт.»
А он молчит. Слушает, значит. Я потом много еще чепухи всякой наговорила. Про школу, про двор, про войну. Это, как говорили в институте, посттравматический синдром был. Вроде, легче становится, когда выговариваешься.
А он вдруг спрашивает: «Вы всегда такая болтунья?»
Представляешь, я и болтунья! Слово то какое чудное выдумал.
- Нет, говорю, не всегда..только когда кровь вижу.

А он удивляется и говорит: «Зачем же вы, девушка, в санитарки пошли, раз крови боитесь?»
Я ему отвечаю, что не боюсь вовсе, но только не знаю, как долго смогу прожить, потому что кровь это моя и она течёт и течёт, и никак не останавливается. Я уж и ватой рану залепила, а она все равно идёт.

Он сорвался, как чумной , закопошился возле меня, осмотрел быстро и гимнастёрку принялся рвать, там где рана.
Он бинты вскрывает, а я рассматриваю его. И чувствую , что нравится он мне ещё больше. Вот дуреха была, мне помирать скоро, а я влюбилась... Я говорю ему: «А ты бы мог полюбить меня?»
А чего стыдится перед смертью то... Мне было бы приятно. Я жду, а он как будто не слышит. И даже боится посмотреть мне в глаза. Разорвал одежду на мне, а я дурочка, жалею, что лифчик свой парадно- выходной Зинке отдала. А может и хорошо,что отдала, все равно бы кровью запачкала.

Что чувствовала, спрашиваешь? Приятно было. Кругом война, а за тобой ухаживают.
Я ему говорю опять: «Вы не очень мне гимнастёрку рвите, старшина не даст новую. Так и похоронят в рваной. Некрасиво будет, я же девушка всё- таки.» А он вдруг остановился и впервые посмотрел на меня долго так, как запомнить хотел..Прямо в глаза смотрит и молчит. Только губы сжал.
- Хорошо , говорит, так вместе нас и похоронят. Вас в рваной гимнастёрке, а меня в рваных сапогах! Смешно получилось. Пошутил он так..

Потом тащил на себе ползком через всё поле. Не подняться, подстрелили бы обоих. А я дуреха прижалась к его спине и про боль забыла. И мысли совсем другие одолевают, женские, не про войну. Чувствую его тело сильное, как мышцы его ходят под гимнастёркой, вдыхаю его запах терпкий и чувствую мой он, мой. Прям, весь мой! И запах такой родной и тело сильное, горячее! Как умирать не хочется, мамочка моя...Смешно всё получилось, не я его тащила, а он меня. Некудышная из меня санитарка получилась.

Потом что было? ..Потом лазарет, рана слава богу , не сильная была. Он навестить раза два приходил. Некогда было. Всё время наступали. Букетик оставлял на окне каждый раз.
Мне приятно было...

А дальше война разбросала. Он писал какое-то время, а потом перестал. Я ждала сначала сильно, переживала, а потом успокоилась. Знала, что живой, всем нутром чувствовала. Говорят, когда сильно любишь, бывает так. Просто таких, как я, у него много могло быть.

Потом смешно всё вышло. После войны уже почти год прошёл. Я в институт вернулась. Лекция закончилась, я выхожу из аудитории, а он ждёт меня. Стоим и молчим, как дураки. Он в гимнастерке солдатской и сапогах. Я говорю ему: «У вас сапог скоро каши попросит...»

А он говорит, дура ты... По-доброму так сказал..Я всё поняла. Ещё сказал, что искал долго. Хорошо название института запомнил. Это потом выяснилось, почему не писал. Ранение, плен.

Ааа.. совсем забыла, цветочки ещё принёс и сказал,что тогда, на поле, не решился сказать, что лежал и благодарил войну, что свела нас в воронке. Я стояла, прижавшись к нему и вдыхала запах его родной. Точно мы ненормальные были.

Небо правильно думало. Война идёт, а мы влюбились...
Мне приятно было...

Автор Рустем Шарафисламов.

[club76009776|Дневники Онлайн - читай бесплатно.Книги,конкурсы] За воротами*
- Давай так! Посиди здесь , пока уладим все формальности!- апостол Пётр закрыл передо мной двери.

- И вот ещё что, - калитка немного приоткрылась и оттуда хлынул свет ,- Надеюсь тебе объяснили, что сюда не просто попасть?!

- Ну так, в общих чертах,- промямлил я, - Осознание собственной греховности,..хорошие дела..

На скамейку упал договор:

- Изучай пока! Чтобы потом не было претензий! Дверь опять закрылась.

Я огляделся. Высокие стены , высокие ворота. Большая надпись " РАЙ" над ними. И пустота вокруг. Внутри стало зябко. Негнущимися пальцами поднял воротник, но это не помогло. Последний раз такое было , когда в институте защищал диплом.

- Эх , сигарету бы!- тут же чертыхнулся - тело и даже пальто были бестелесны. Времени не чувствовалось совсем. Как на глубине в Марианской впадине.

Сел на скамейку, взял папку со словом " Инструкция " и начал листать:

"3. Не лицемерность. .

Листаю дальше:

5. Не лукавство..

Я задумался . Да. Лицемерил, конечно, и лукавить приходилось..

Читать расхотелось. Чем дальше , тем безнадёжнее. Чисто из любопытства перемахнул на последнюю страницу.

Под пунктом Примечание было написано следующее:

...Все вышеуказанные пункты считать недействительными, в случае, если существуют души, которые могут заручиться и признать наличие признаков любви данного индивидуума.

Я задумался. Огромное количество лиц замелькало передо мной. Школа, армия, институт, девушки , парни, женщины , мужчины, клиенты, родственники , друзья..

Что они могут обо мне сказать, кроме того , что я козёл..Я вздохнул и положил папку на скамейку..

Поглядел на безликий простор и приготовился к вердикту.

Мощные ворота открылись. Вышел Апостол и позвал меня. Я нехотя встал и направился к нему.

Он похлопал по плечу и непонятно чему радуясь, неожиданно с силой , вдруг втолкнул меня во внутрь Рая. Ничего не понимая, оглянулся на него. Он улыбаясь показал посохом за мою спину.

Я обернулся.

В отблеске света, с огромной радуги , ко мне бежала Бася. Моя верная Бася. Собака, породы боксёр.

Единственная , которая со всей своей собачьей верностью, отдала за меня свой голос. Забыв незаслуженные наказания и моё невнимание к ней в прошлой жизни.

Я стоял и плакал , а она слизывала шершавым языком мои слёзы..

(с) Рустем Шарафисламов

НЕКРОЛОГ
Автор Рустем Шарафисламов

Жук лежал на спине и не двигался. Мальчик осторожно тронул его лопаткой.
— Деда, а ты тоже умрёшь?
Он посмотрел на старика, сидевшего с ним рядом.
Тот помолчал немного, но подумав, что кто-то должен обьяснить внуку, ответил.
— Умру, Егорка. Когда-нибудь все умирают. Вот только дождусь, когда ты вырастешь и умру.
— А приходить будешь? — мальчик ожидающе посмотрел.

— Как же я буду приходить, если меня похоронят? — засмеялся дед.
— Как это похоронят? — удивился Егорка.
Старик опять задумался, внуку было всего пять.
— Вот смотри!

Дед взял жука и лопатку, ковырнул песок и положил туда тело насекомого, затем сложил молитвенно руки на груди и сделал серьезное лицо:

— Вот и закончился путь всеми нами любимого Жука! Его полет оборвался… Но расстраиваться не стоит! Наш друг прожил очень хорошую жизнь. Он пролетел не одну сотню километров, оставив след не только на этой Земле, но и в каждом сердце! Попрощаемся и поблагодарим за то, что он просто был с нами! Мы всегда будем помнить тебя, наш дорогой друг!
Дед зачерпнул пригоршню песка и засыпал яму. Сверху, на образовавшийся холмик, воткнул веточку:

— Вот и все!
Внук смотрел с интересом, принимая всё за игру.
— А потом?
— И потом. Так всегда будет, — печально кивнул старик.
— Жук теперь всё время будет там? — у мальчика блеснули слезы.
— Нет. Он полежит немного и отправится на небо. Оба, сначала дед, за ним Егорка, посмотрели вверх.
— А зачем ему на небо? — спросил мальчик.
— Чтобы сидеть на облаке и сверху радоваться за всех нас.

— А зачем ему куда то уходить? Жил бы себе и радовался на земле вместе со всеми, — Егорка вдруг представил, что его деда когда-нибудь тоже может не стать.
— Так задумано. Нужно уступать место другим. Земля не такая большая… Это на небе места полно. — задумчиво ответил старик.

Егор обнял деда и заплакал.

— Что с тобой? — старик нежно похлопал по спине внука
— Мне тебя жалко! — всхлипнул мальчик, — Я вдруг представил, как ты лежишь как тот жук со сложенными лапками!
Дед засмеялся.
— Чтобы не жалеть, нужно хорошие слова сказать на прощание. Правильные. Когда нужные слова находятся, тогда легче отпустить. И на душе спокойнее..

— Правда? — Егор посмотрел на деда сквозь слезы, — А откуда ты знаешь?
— Знаю, внучок. Самому приходилось хоронить.
— Но ты же ещё не скоро уйдешь на небо? — перевёл тему Егорка.
— Я же тебе обещал, что уйду, когда ты вырастешь! — улыбнулся старик.
— Ладно! — согласился с ним внук и крепко прижался к деду.

***

— Дед! Иди полюбуйся! — дочь жестом руки пригласил отца войти в комнату Егора.
У изголовья кровати, на которой спал мальчик, на стене висел лист бумаги. Кривыми, неровными печатными буквами там было написано:

Я НИКАГДА НИ ВЫРАСТУ

— Что это? — шепотом спросила дочка.

Дед осторожно вздохнул, чтобы не разбудить внука. Глаза его мигом повлажнели.

— Мой некролог. Прикрепишь потом на могилку.

Старик подошёл к кроватке, бережно поправил скатившееся одеяло и еле слышно, только им обоим, сказал:

— Спасибо, внучок, за правильные слова. Самые правильные.

И шмыгнув носом, добавил:

— Ишь, чего удумал. Ты расти давай, расти. Большим и сильным. На радость нам всем. А мы поживем ещё покуда. Я тебе обещаю..

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЛАСКИ
#Про_Иванова_и_Петрову
" Мусчина"
- Главное для мусчины - не красота! - то ли убеждала своих подруг Петрова, то ли успокаивала Иванова.
Петрова намерено заменила в слове звонкую " ж" на свистящую " с", усиливая тем самым брутальность и загадочность этих самых незаслуженно недооцененных мусчин.
Подруги после такого вердикта сразу же перевели взгляд на Иванова и абсолютно не стесняясь принялись искать главное.
Единственный в компании мусчина ёрзал на стуле под откровенными взглядами.

Иванов не причислял себя к красавцам. Но и уродом себя тоже не считал. Огульное и бесформенное заявление своей супруги, при таком множестве свидетелей, било больно ниже пояса.

Воспользовавшись моментом, Иванов сбежал в туалет и долго разглядывал свое отражение в зеркале, крутя головой по сторонам.
- Фиг!- наконец, выдал он вердикт, показав дулю зазеркальному Иванову.

Вечером, в гостях у Сидорова, за очередной рюмкой водки, он не выдержал и спросил у него:
- Я тебе нравлюсь?
Сидоров икнул, а рука его застыла с бутербродом, не дойдя до рта.
- В каком смысле? - Сидорову враз расхотелось выпивать.
- Как мусчина, - спокойно уточнил Иванов, делая упор на букве "с".
Сидоров вытер внезапно выступивший со лба пот.
- Я тебя уважаю.Как человека... - наконец выдавил он из себя.
- Это не то! - горячился Иванов,- Я про нос, рот, волосы, губы! Тебе, вообще, приятно со мной выпивать?
Сидоров посмотрел на губы Иванова и его передёрнуло.
- Нос у тебя великоват, если честно и ухо одно торчит. Голова яйцом, когда стрижка короткая, и ещё веснушки эти, как у девчонок, возле носа...
Сидоров хотел продолжить, но Иванов не дал.
- Да иди ты..А ещё друг называется!-сказал он, обидевшись на дружка и громко поставил недопитую рюмку на стол,- Сам урод! На себя посмотри! И с тобой я больше пить не буду!- сказал он на прощанье и хлопнул дверью.

Дома, все оставшееся время, Иванов провел в ванной, снова разглядывая свое отражение в зеркале.
"Прав был Сидоров! Нос у меня и вправду великоват. Не нос , а дюндель какой- то!
И ухо точно одно оттопырено, и веснушки эти."
" Не голова, а тыква какая- то!"- добил он себя.

Всю ночь Иванов, прижавшись к тёплому боку Петровой, терзался трагичными мыслями. Наконец, не выдержал и ткнул супругу в мягкий бок:
- Петрова! Что для тебя главное?
Супруга спросонья долго не могла включится.
- За что ты меня полюбила?- помог проснуться ей Иванов.
Петрова ласково обняла мужа.
- Ты очаровал меня..- не открывая глаз сказала Петрова,- С самой первой встречи...
- Чем!?- убирая руки с себя и отстраняясь от неё, взмолился Иванов.
Петрова нежно провела пальцем по носу мужа:
- Носик такой большой. Римский нос. Как у Нерона. Веснушечки- канапушечки..ну, и все остальное..

- Фу! - выругался Иванов, окончательно потеряв сон,- А как же" красота - не главное"?
- Это не красота, дурачок! Это обаяние.. Петрова повернулась на другой бок и шумно засопела.

Уже глубокой ночью ему на мобильный пришло сообщение:- " Губы у тебя красивые. Твой друг Сидоров."
Иванов снова побежал в ванную.
Там он долго разглядывал свой рот, кривя губы.

" Ты не прав, Сидоров! Для мусчин главное- это римский нос! "- обернувшись простыней, как тогой, поставил вердикт Иванов и гордо пошел спать.

Автор (с) Рустем Шарафисламов.

ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЛАСКИ.
#Про_Иванова_и_Петрову
"Несчастный случай"
С Ивановым произошел несчастный случай. Он сломал на работе ногу. Его отвезли в травмпункт и уже на следующий день, Иванов лежал на кровати, прикованный белым гипсом.
Телефон не умолкал. Все звонили и сожалели о случившемся.

- Чудик! Как ты умудрился ?!- , то ли удивлялся, то ли возмущался близкий приятель, гаишник. - На ровном месте! В солнечную погоду, при хорошей видимости, сухой асфальт! Страховка то хоть есть?!- не унимался друг.
- Есть..- радовался вниманию к себе Иванов.
- Сам виноват или подставился?
- Сам! - гордо отвечал он.
- Но я бы всё же поискал свидетелей! Этим страховщикам верить нельзя! - убеждал его мент, - Надеюсь, акты правильно заполнил?
- Правильно..- опять отвечал ему Иванов..
- Бывай, чудила! - непрощаясь, трубка запиликала короткими гудками.

Потом позвонили из профкома:
- Иванов, твою мать! Ты что наделал ?!
- Что?!- Иванов испуганно попытался приподняться с подушки.
- Ты сорвал нам туристический слёт района!
Мы на него рассчитывали, доверили ему так сказать, нести честь завода, а он?!
- Что он?! - Иванову кровь прилила в голову.
- Что- что?! Честь уронил! Наплевать тебе на нас Иванов! Наплевать! - на том конце бросили трубку..

Иванов заглянул под кровать в надежде найти упавшую честь..

Через пять минут телефон опять зазвонил.
- А-а-а, Сидоров! - обрадовался он , услышав знакомое покашливание старого друга.
- Иванов! На кой ляд ты это сделал?!
- Что?- испугался он.
- Мы же на рыбалку собрались! Целый месяц готовились! Я лодку у тестя одолжил, полбалкона занимает! Червей жирных накопал, водки закупил, а ты?
- Что я?!- недоумевал Иванов.
- Гад ты, Иванов..

В трубке опять пошли гудки..

После полудня пришла теща Пална. Она шумно расхаживала по их , совместно с Петровой квартире, и причитала:
- Чего только люди не удумають, чтобы только ничего не делать!
Она буравила его своими глазами . Ему сделалось неудобно и он согласилси с ней:
- Удумывають..
Пална заручившись его поддержкой, продолжала:
- Некоторые на ровном месте падають !
- Падають..- повторял Иванов , делая акцент на мягком знаке в конце..
- Ничего попросить нельзя!
- Нельзя..,- соглашался с ней Иванов, представляя себе большую очередь из людей, которые всем отказывают.
- Чтобы полку не прибивать, некоторые себе даже ноги ломають!
- Ломають..- опять повторил за ней Иванов.
- Ни стыда , ни совести!
- Гады! - Иванов вспомнил Сидорова и спрятал загипсованную ногу под одеяло.

Пална погремела ещё немного посудой на кухне, принесла и поставила перед кроватью подаренную ей, и до сих пор неприбитую бессовестным Ивановым полку и ушла, громко хлопнув дверью.

Иванов шумно вздохнул.

В кухне опять зашумело. Мурзик стучал лапой по миске, жалобно мяукал и просил есть.

Иванов силился встать, но у него не получилось. Кот подошёл к кровати и взобравшись, долго затем, как Пална, буравил его желтыми зрачками. Когда это не помогло, он спрыгнув, наделал большую лужу рядом на полу, обидевшись, и демонстративно удалился..

Вечером пришла Петрова. Она кормила его с ложки супом, а он глотал обжигающий бульон и блаженно улыбался:
- Без меня ничего не могуть! - гордо делился он впечатлениями, передразнивая тещу, - Без меня всё ломается! Ни на рыбалку сходить, ни полку повесить! Ни честь завода защитить !

Петрова черпала ложкой гущу со дна тарелки и улыбалась в ответ. Иванов ей казался раненым героем. Она встала за вторым и сделав шаг, неосторожно подскользнулась на мурзикиной луже.

***
- Петрова! Ты, что, совсем спятила?! У нас квартальный отчёт горит, а она дома с ногой лежит! - кричал в трубку директор с раннего утра.

Иванов восхищённо смотрел на рядом лежащую Петрову. На кровати, поверх покрывала лежали две загипсованные ноги. Одна поменьше- Иванова, другая, потолще Петровой.

С кухни послышался шум. По полу двигалась миска. Мурзик, упёршись лбом, толкал её к их кровати. Не дождавшись еды, он обиженно ушел, оставив после себя лужу..

В двери зашумели ключом. Через минуту Пална решительно зашла в их спальню.

Иванов с Петровой закричали на неё, размахивая руками, но было уже поздно.. Тещина нога неудобно съехала в сторону, Пална подлетела, подскользнувшись на луже, и со всеха маха приземлилась на тощий зад.

Мурзик на кухне, не обращая внимания на проклятия Палны, голодно рыскал по столу желтыми зрачками...

***

" Тренинг"

- Всё! - резко и категорично сказала Петрова. В маленькой кухне это прозвучало неожиданно и громко. Иванов чуть не поперхнулся . Ложка с борщом застыла воздухе. Они с котом с испугом посмотрели на Петрову.

- Так жить нельзя! - она встала и не объясняя почему, вышла из комнаты. Иванов недовольно посмотрел на Мурзика.
- Опять что-ли нассал где то?!
Кот невозмутимо начал вылизываться, вытянув заднюю ногу, всем своим видом показывая , что к происходящему не имеет никакого отношения.

Потом они легли спать. Иванов почуяв неладное, на всякий случай, перед сном, почистил зубы.

На следующий день, вечером после работы, сияющая Петрова торжествующе подсунула Иванову за ужином красочный буклет. На нем была изображена женщина с диким взглядом.
По всей картинке блестела надпись - " Тренинги личностного роста для женщин! Почему мы умные , а живём как дуры! " И дальше, тренерша крупными буквами объясняла, куда именно нужно расти и какой прирост ожидать в ближайшем квартале, а главное, за какое время и за какие деньги . В самом низу , мелкими буквами, был приписан номер кабинета, в котором обретается такое счастье..

Иванов обалдело посмотрел на супругу.
- Зачем куда то ходить? Деньги ещё платить за это..Вон, мой дружок Сидоров, враз объяснит вам почему бабы дуры, всего за поллитру..

Петрова забрала буклет.
- Ничего вы, мужики, не смыслите! - аккуратно сложила бумажку и положила в сумочку.
- Нужно же, чтобы было красиво! Нужно научиться увидеть прекрасное во всём!
- В нас тоже?!- недоверчиво спросил он у неё.
- В вас в первую очередь! - уверенно заключила Петрова.

Иванов с котом опять переглянулись и почему то вспомнили , как тёща однажды пыталась накормить их свиной головой, сварив из неё суп и ничего прекрасного в этом не нашли.

- Короче, Иванов, ты как хочешь, а я хочу возрасти! Иванов смерил взглядом немалые габариты супруги:
- Куда ещё больше то ?!,- но понял ,что дело для Петровой решеное и молча вздохнул.

Шестую неделю Петрова посещала семинары по вечерам и все заботы по дому всецело упали на плечи Иванова.
Она возвращалась оттуда поздно, возбуждённая, с такими же дикими глазами, как у той тётки с буклета. Она радостно уплетала картофельное пюре, приготовленное супругом, делясь своими впечатлениями.

- Представляешь , Иванов , мы оказывается совсем неправильно вас любим!
- Правда ?- спросил Иванов , протирая полотенцем вымытую посуду,- И как надо?
- Мы, женщины, упустили тот момент вашего мужского пубертатного периода! В связи с которым, ваша психотическая симптоматика искажена и существует сложность проверки глубины психологической диагностики! Недостаток данного уровня в невозможности определения причин возникновения и вероятных последствий..
- Какого периода?- перебил её Иванов.
- Пубертатного! - объяснила Петрова.
Иванов понял, что сходит с ума.

Когда до конца семинаров оставалось совсем немного, тонкая субстанция Иванова, называемая душой, не выдержала и он срезался.
Перед уходом из дома Иванов намыл пол , полил цветы. Сложил аккуратно нижнее бельё, раскладывая по разным полкам свои носки и колготки супруги.

Он отсчитал несколько купюр из общей пачки на холодильнике, аккуратно записав сумму в графе " Непредусмотренные расходы" в тетрадке, положил коту еду и пошёл пить водку к Сидорову.

- Понимаешь! - размахивая вилкой, горячился захмелевший Иванов, - Тренинги, мля, проходит Петрова, но мне кажется ,что возрастаю я!
- Я теперь знаю какое белье с чем замачивается и при какой температуре !
Иванов выпил полный стакан:
- Сидоров, а знаешь, например, что в кактус перельешь воду- зальешь его, нахрен?! Недольешь ,тоже плохо! А ты знаешь ,что он только раз в году в апреле цветет?! И то не всегда! Ты не знаешь ?! А я теперь знаю!
Он жалостливо посмотрел на приятеля и со слезами на глазах застонал:
- Я знаю побочные эффекты от албендазола у своего Мурзика!

Сидоров покачал сочувственно головой:
- Может, точно ты ещё не вышел из этого, как там его, кубертатного периода?
- Пубертатного,- аккуратно поправил его Иванов.

- Правильно,- согласился с ним Сидоров,- Лишь бы грыжи не было! И налил ещё по одной.

В полночь в дверь постучали. Это Петрова пришла за своим Ивановым.

Она тащила его пьяного по ночным улицам, а он думал, как хорошо было в том, в пубертатном периоде, когда не нужно было задумываться над психотической симптоматики своих поступков.
И ещё он подумал, что где то наверняка проводят тренинги по реабилитации мужей, у которых жены посещали тренинги личностного роста...
И ещё он вспомнил, что забыл полить кактус..

(c) Рустем Шарафисламов

Иллюстрации Валентина Губарева

~ Читаем заново ~
#Однажды_в_Элладе

Медуза и Ко
— Алло, это «Полубоги Ltd.»? – раздался в трубке возбуждённый мужской голос.
— Абсолютно точно, уважаемый. Меня зовут Пенелопа. Чем наша организация может Вам помочь? – Приятный женский голос в трубке сочился участием.
— Видите ли, у меня совершенно безотлагательное дело к вашему директору.
— Увы, — вздохнула секретарша. – У господина Язона очень плотный график. Записываться к нему на прием следует заранее. Но если ситуация у вас крайне срочная, с вами может пообщаться любой из наших инструкторов.
— Хм, а насколько они компетентны в делах…ну вы понимаете. Мне не нужна огласка!
— О-о, за это можете не волноваться. Все наши сотрудники имеют мировую известность и ежегодно проходят экзамены на профпригодность. Посудите сами: Тесей, Одиссей, Персей, Тиндарей, Идоменей….
— Я понял, понял, много «сеев»! – Нетерпеливо перебил собеседницу звонивший. – Но мне нужен лучший!
— Геракл?! Он на отдыхе. Недавно потянул мышцу. Сейчас у него восстановительный период. Отдыхает где-то в Египте.
— В Египте?! Странный выбор, — смутился мужчина. – Там же один песок и эти, как их…
— Сфинксы. – Услужливо подсказала секретарша.
— Во-во, они родимые. А Ахиллес?!
— Потянул сухожилие. Взял несколько дней за свой счёт. Вы же понимаете уважаемый, работа нашей организации сопряжена с определённым риском. К тому же он не берёт трубку. Может быть вы подъедете в наш офис и ознакомитесь с личными делами сотрудников, чтобы укрепиться в правильном выборе.
— Видимо придётся так и сделать, — вздохнули на том конце провода и повесили трубку.
— Странный какой-то! – проворчала Пенелопа, вернувшись к созерцанию морской глади за окном кабинета.
Спустя пару часов раздался визг тормозов колесницы и громкие шаги по мраморной лестнице. Что-то подсказывало, что поднимается её недавний собеседник. Дверь распахнулась и на пороге возник невысокий, с растрёпанной бородой и изрядным брюшком субъект, завернувшийся в сильно измятый хитон. Его всклокоченная шевелюра, казалось жила собственной жизнью.
В несколько быстрых шагов он пересек приемную и оказался перед столом Пенелопы:
— Это я звонил вам недавно, — буркнул он, кидая по сторонам подозрительные взгляды. Чувствовалось что он напряжён до предела, но Пенелопу этим было не удивить. Женщиной она была закалённой. Чего только стоило ожидание мужа с Троянской войны. А отбиться от толпы женихов стоило отдельного эпоса, но про такое Гомер бы писать не стал. А жаль!
«Сгоняю с парнями на войнушку», — говорил её благоверный. – Обернёмся за выходные», — говорил он. Сокровищ наобещал разных, да только прибыл спустя двадцать лет нищим, голодным и небритым. Так что явление этого типа не поколебало душевного равновесия Пенелопы.
— Я так и поняла, — она грациозно выплыла из-за стола и проводила гостя под ручку к двум креслам. – Сока, вина, чего покрепче?
— Покрепче, — выдохнул клиент и рухнул в кресло совершенно обессиленный, прикрыв глаза рукой. Пенелопа налила в бокал Орфеевского самогона, который тот гнал между гастролями, понюхала, вздрогнула и вернулась к клиенту. Тот опрокинул в рот напиток и выпал в осадок. Глаза мигом наполнились слезами, лицо приобрело милый свекольный оттенок. Выдохнув огонь изо рта, словно Пифон какой-то он наконец расслабился. Спустя несколько минут, когда дар речи вернулся к нему, он благодарно кивнул и пробормотал:
— Какая, однако забористая штука! – и без перехода продолжил. – Моё имя Фидий.
— Тот самый?! – вскинула брови Пенелопа.
— А что в Элладе завёлся еще один?! – вскинулся он сразу. – Да, Зевс меня испепели, тот самый. Так вот, у меня через две недели персональная выставка на Олимпе. Скульптуры, архитектура и так по мелочи.
— Это очень мило, — расплылась в улыбке Пенелопа, раздумывая как бы напроситься на выставку или хотя бы автограф попросить. – Такой известный грек и в нашей скромной организации. Что же привело вас к нам.
— Медуза!
— Простите?!
— Медуза! Забодай её сатир! Нет вы только подумайте! Я столько лет учился этому ремеслу, искать мрамор, глину, обрабатывать, рисовать, игра света, пропорции, перспектива, туды её в качель! И в результате что?!
— Что?!
— Какая-то выскочка, подходит к зевакам, туристам и другим несчастным, смотрит им в глаза и вот вам пожалуйста – готовая статуя!
— Какое свинство! – поддакнула Пенелопа. – И что же дальше?!
— Дело в том, что у неё есть агент. Кто он я не знаю, но он точно вхож на Олимп. И по слухам уже разрекламировал эту… эту, — слов у Фидия не хватило, и он сдулся словно мыльный пузырь.
— И вы хотите решить вопрос радикально?!
— Точно. А вы не могли бы, — тут он застенчиво показал на опустевший бокал.
— О, конечно же! – Пенелопа подхватилась как молодая и убежала жалея, что не догадалась взять сразу всю амфору. – Продолжайте уважаемый Фидий! И вы решили нанять одного из наших героев?
— Совершенно правильно, — великий скульптор выдохнул и приговорил второй бокал. – Уф! – смог выдохнуть он через некоторое время. – Я попытался договориться с конкурентом, — при этих словах глаза его блеснули, то ли от гнева, то ли еще от чего. – Но бесполезно!
— Полностью разделяю ваше негодование по этому вопросу, — дипломатично произнесла Пенелопа, возвращаясь к рабочему столу за папкой в которой были представлены портфолио всех сотрудников.
— Вот взгляните! – произнесла она, присаживаясь чуть ближе к клиенту. – Рядом указан прайс-лист на все геройские деяния.
— Однако! – взметнулись брови Фидия. – Ценник у вас прямо сказать заолимпийский!
— Да. – Гордо произнесла Пенелопа. – Но посудите сами! Смертельный риск, гарантированный результат и дополнительно вот здесь, взгляните, наш специалист-кифаред сложит об этом поэму, которая будет посвящена вам. Её будут петь на всех праздниках. Разве не чудно!
— Чуднее не скажешь, но полторы тысячи талантов?!
— Так это вы смотрите прайс самого Геракла, я же призываю вас обратить внимание на молодых, но очень перспективных героев. Вот взгляните на эти фото. Красавцы! Владеют оружием, языками, умением вести споры и знанием этикета.
— Нельзя с вами поспорить, все они достаточно выдающиеся личности, но и медуза, это вам не какой-то том кабан, пускай и с железной щетиной.
— Хм-м, я бы порекомендовала вам Персея. Вот этот глазастенький. И цена за его услуги всего лишь восемьсот талантов. Вот взгляните, объем бицепса, груди, становая тяга, владеет всеми видами холодного оружия.
— А на ногах у него что?! – удивился Фидий. – Уж не сандалики ли с крылышками!
— Они самые. Правда очень мило?
— Ну-у, я бы сказал пикантно, но вы поймите меня это всё-таки Горгона, уколи её Гермес.
— Ну а это внебрачный сын Самого, — тут Пенелопа многозначительно возвела глаза к потолку.
— Да неужто! – Фидий первый раз за всю их беседу выглядел удивлённым.
— Самый, что ни на есть. Хотите побожусь!
— Я вам верю, верю! – Фидий довольно потёр ладони. – С этого и надо было начинать дорогая…
— Пенелопа, — с улыбкой напомнила секретарь. – Ну что оформляем заказ.
— Конечно! У меня и золотишко завалялось, с последнего заказа. Сегодня же и переведу на ваш счёт.
— Прекрасно, вот форма договора о найме. Подпишите здесь и здесь. Срок исполнения – полторы недели. Цена восемьсот талантов. Езжайте домой и ждите хороших новостей. Я передам заказ Орфею, он сегодня же начнёт придумывать песню для вас.
— Отлично, — Фидий размашисто, как и все творческие личности расписался и подмигнул вежливо улыбавшейся Пенелопе. – А мы могли бы с вами вечером встретиться. Скажем после вашей работы?
— Сожалею, но мой муж против. У него резкая непереносимость подобных предложений.
— А кто у нас муж?
— Одиссей.
— Предупреждать же надо. – Фидий сначала нахмурился, но вновь улыбнулся и запахнув хитон покинул приемную подпрыгивая от радости. Пенелопа оформила заказ и набрала номер:
— Персей, есть работа. Поднимись в офис пожалуйста.

Автор #Денис_Пылев

[club76009776|Дневники Онлайн - читай бесплатно.Книги,конкурсы] ПРЕДВАРИТЕЛЬНЫЕ ЛАСКИ*
#Про_Иванова_и_Петрову.
" Троянский конь"

Настоящие предварительные ласки начинаются задолго до тех самых предварительных ласок, о которых люди обычно многозначительно перемигиваются и говорят, при этом игривым полушёпотом...

На заводе предстоял корпоратив.
Иванов сидел в своей пустой, холостяцкой квартире и обдумывал, нужно ли на нём присутствовать.
Со одной стороны пребывание на празднике жизни сулило бесплатные выпивку и закуску за счёт заводоуправления, с другой стороны, не хотелось готовиться- стирать и гладить рубашку и брюки.
Шум, веселье и единение с народом, в итоге, пересилило однообразный быт, холодные, магазинные котлеты и нудные разговоры с его приятелем Сидоровым по вечерам. И когда Иванов, почти одетый, стал искать носки, то понял, что судьба иначе смотрит на общественно- развлекательное мероприятие. Выбора почти не было. Альтернативу недельным носкам составляли чистые, но с дыркой возле большого пальца.

Иванов долго разглядывал их перед собой на вытянутых руках.

- Ну, что Мурзик, - сказал он коту, обращаясь за помощью,- Кинь жребий!

Мурзик недовольно посмотрел на протянутые к нему носки и угрожающе зашипел, шерсть его встала дыбом и он громко фыркнул.
- Понятно,- сказал Иванов, согласившись,- Все-равно под ботинками не видно...

Колени Петровой были большие и округлые, с аппетитными впадинами и ямочками , почти как как на щеках. Их роскошная плоть была тесно задрапирована в светло- бежевый капрон. Красивые были коленки, ничего не скажешь, Иванову хотелось смотреть на них неотрывно, а главное бесконечно, но было стыдно. Он даже забыл по какому случаю банкет.
На его счастье Петрова неожиданно развернулась всем телом к Иванову, как крейсер к причалу. Её коленки мягко ткнулись в его худое бедро.
"Дорогой!"- сказала Петрова , обращаясь к нему.
Иванову показалось, что " Дорогой" прозвучало, как " Родной мой! Как долго я тебя ждала!"
Иванов поперхнулся.

Петрова что-то быстро и горячо зашептала в ухо Иванова, помогая себе вилкой. Кровь застучала у него в висках.
Видя, что Иванов не слышит её, Петрова железной хваткой подтащила его вместе со стулом за руку и прижала к своей массивной груди. Иванову было неудобно, но он не сопротивлялся и лишь послушно кивал головой. Причал не устоял под стремительным натиском и крейсер сходу завладел бухтой без единого выстрела и жертв.
По её убеждённости можно было понять,что говорила она о чем- то важном. То-ли о годовом отчёте или квартальной премии, то- ли о глобальном потеплении.

Петрова, найдя понимание, горячилась. Иванову стало жарко от тесного соприкосновения и он охотно согласился насчёт последнего.

Пухлые, густо напомаженные губы Петровой щекотали мочку уха, возбуждая его воображение. Прикрывшись её большим телом, Иванов почувствовал себя защищённым отовсюду. Её слова вкусно запахли борщом и тефтелями в красно-коричневой подливке. Ему почему-то стало уютно и он вспомнил детство, ёлку на новогоднем утреннике в садике, окончание школы, дембель, после службы, и ещё что-то очень хорошее из своей жизни.

Припертый скалой арбузного бюста шестого размера, он не заметил, как Петрова вошла в раж, перешла на " ты" и сокральный шепот.
Иванов вспомнил Сидорова.

Его давний дружок часто заверял о том, как коварны и хитры незамужние женщины, и какие соблазны могут они сотворить в деле по охмуриванию одиноких мужчин.
- Берегись Троянского коня! - горячился Сидоров, отстаивая мужской суверенитет, - Не заметишь, как залезут!

- Куда залезут?- не понимал Иванов.
- Куда- куда..Туда! - возмущался приятель непониманием Иванова и многозначительно показывал глазами на предполагаемое место диверсии.

Иванов недоверчиво посмотрел на Петрову.
- Хочешь, водочки, Иванов?- заискивающе спросила она и потянулась за бутылкой.
" Вот!"- подумал про себя Иванов, увидев злобный оскал морды троянского коня, но отказаться не смог.

После четвертой или пятой рюмки Иванов расслабился и язык у него развязался. Он даже начал спорить с Петровой. Та неожиданно для него, но добродушно соглашалась с горячими доводами, а затем вдруг перебила его, снова перешла на " вы" и предложила:
- А что, Иванов, полетели?!
- Куда?- не понял Иванов с первого раза.
- В моё гнёздышко..- покраснела Петрова.

Иванову понравилось предложение про перелёт. Он тотчас забыл про наставления приятеля, про троянского коня, ему расхотелось спорить, он опрокинул рюмку и попытался встать. Но когда вставал, поднимая руки, показывая тем самым, Петровой акт о полной и беззаговорочной своей капитуляции, воображение тотчас подсунуло неприглядную картину, как он снимает ботинки в её прихожей.
Там, в уютном и чужом гнёздышке, он увидел себя, стоящего без ботинок, в дырявом носке, из которого одиноко и некрасиво торчит его большой палец.

- Нет!- твердо заявил Иванов, усаживаясь обратно в кресло, треся указательным пальцем перед её лицом, - Этого мы никак не можем себе позволить!

- Почему же?- добродушно спросила Петрова, заглядывая ему в глаза.

- Мы никакие- нибудь там профурсетки! - гордо икнул Иванов,- Мы после первого свидания в койку не прыгаем! Нам не это надо, а любовь!

" Подумать только! Какой мужчина!"- сказала про себя Петрова, восхищённо оглядывая Иванова с ног до головы.

На следующий день после банкета, Петрова поймала за руку Иванова возле заводоуправления.
- Вот, Иванов! - она вручила ему свёрнутый целофановый пакет с содержимым внутри. - Прими пожалуйста в счёт нашей дружбы!

Иванов, оставшись один, развернул подарок. В утробе троянского коня лежали три пары носков. Они пахли магазином, Петровой, домашним уютом, борщом с тефтелями и новогодней ёлкой одновременно.
Крепость пала без боя. Где- то далеко плакал Сидоров. Его плач перекрывало ржание коня.
Предварительные ласки начали своё беспроигрышное и безапелляционное действие...

(с) Рустем Шарафисламов