Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "Свидѣтельство красотой - Санктъ-Петербургъ!"
25 106
106709-ое место по числу подписчиков
11.40%
20.90%
Количество постов 2 010
Частота постов 51 час 39 минут
ER
88.47
76.80%
23.20%
55.79% подписчиков от 45
92.96%
1.47%
1.17%
0.59%
Нет на рекламных биржах
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
4 апреля исполнилось 90 лет со дня рождения великого русского режиссёра Андрея Тарковского
Виктор Михайлович Васнецов (1848−1926) — Сирин и Алконост. Птицы радости и печали, 1896 год
ИЗ ВОСПОМИНАНИЙ РУССКОЙ ЭМИГРАНТКИ
Светлыми воспоминаниями и нежнейшими оттенками белого цвета была полна моя жизнь до чёрного 1917 года. Нам свойственно превозносить чарующее время золотого детства и нежной юности, но, поверьте, моя Россия действительно была озарена чистотой и светом.
Наша усадьба со сладким названием Миловида белела над прозрачным прудом затерянная среди дремучих лесов, а к обедне мы обыкновенно отправлялись в белоснежный храм неподалеку. Он был так похож на нарядный пасхальный кулич, а внутри всегда сладко пахло воском и розами.
Зимой всё вокруг утопало в снежном серебре, особенно красиво сиявшем и переливавшемся при лунном свете. Какое это незабываемое чувство – возвращаться домой, держа в руках коньки, идти по этому искристому серебру. А дома – бежать в объятия белоснежной изразцовой печи, наполняющей комнаты тихим уютным теплом, и отогревать у нее замёрзшие руки.
Весною, незадолго до Пасхи, распахивали окна, в комнаты врывался свежий запах талого снега и просыпающейся природы. Этот прозрачный весенний воздух вскоре наполнялся нежными ароматами цветущих деревьев и кустарников, а сад долго стоял в своём подвенечном уборе, осыпая землю бело–розовыми шелковистыми лепестками. В комнатах начинали сменять друг друга белые букеты хрупких подснежников, нежных ландышей, дурманящей пенной сирени… Что это были за ароматы! Ни один парижский парфюмер не способен передать их красоту… За весенними цветами наступал черёд великолепных садовых роз, за которыми трепетно ухаживала матушка, не подпуская к ним никого из слуг.
Себя я тоже помню только в белом. Батистовые платья отороченные тонким кружевом, матросские костюмы, шерстяные зимние наряды, шубки и муфточки, лайковые перчатки и чулки, туфельки и сапожки – всё это было исключительно светлых тонов и всегда дополнялось белыми шляпками или атласными лентами, искусно завязанными в причудливый бант на длинных русых волосах.
В белом были близкие. Мама, высокая и статная, но при этом тоненькая и хрупкая… Так и слышу шелест её трена по вощёному паркету усадьбы. Если бы не этот шелест, то её появление всегда было бы незаметным – ступала матушка очень тихо, совсем неслышно, будто её атласные туфельки вовсе не касались земли. Она была так прекрасна в своих кружевных блузах и юбках с длинным треном, всегда прямая, овеянная лёгким фиалковым ароматом, с неизменной ниткой жемчуга и не выходившая на солнце без кружевного parasole… Ныне модный загар считался неприличным, да и совсем он не шёл тем прекрасным неземным существам – дамам прошлой России.
Белыми были хрусткие пелеринки, передники и рукава нашей институтской формы, в которой прошли годы учения, милой институтской жизни неспешно протекавшей в просторных дортуарах среди степенных классных дам.
Букет кремовых бархатных роз с капельками свежей росы я подносила нашей Белой Императрице, когда она, окружённая, будто порхающими белыми бабочками, четырьмя прекрасными княжнами, посещала институт.
Нежный светлый шёлк окутал меня в мастерской Ламановой, где mama заказала наряд для моего первого бала. В этом муаровом платье, с ниточкой фамильного жемчуга и веточкой свежих ландышей у корсажа я выпорхнула в залитую светом белую залу, где вальсовый вихрь подхватил и закружил меня, направив к встрече с моей судьбой. Суженого я узнала тотчас же, когда моя рука, стянутая перчаткой легла на белое сукно его кавалергардского мундира.
В жемчужном сиянии белого атласа и в дымке призрачной вуали я входила в храм навстречу судьбе, и мне казалось, что вся жизнь будет так же светла как и этот прекрасный день. Но я ошибалась, то было одно из последних светлых воспоминаний. Наши сердца были полны светлой радостью и мы не подозревали, что люди с самыми чёрными душами уже приготовили свой яд и вознамерились отравить им всю Россию.
Разразилась мировая война и с чудовищной быстротой траурный креп начал поглощать всё вокруг. Чёрный креп вскоре смешался с красными тряпками в одно кроваво–грязное пятно. Каждый последующий день был хуже предыдущего и казалось, что этому наваждению уже не будет конца. Вести о гибели стольких близких, изрезанные картечью здания, алая кровь на грязном снегу, затравленные и беспомощные глаза испуганных прохожих…
Большевики навсегда уничтожили мою белую Империю, белую Россию.
Последней полумечтой–полунадеждой промелькнула светлыми вспышками в разных уголках страны Белая армия. Светлые сестринские косынки, бледные лица горящих в тифозном бреду офицеров, белые пароходы, уносящие нас навсегда в далёкую, серую жизнь. Серый парижский асфальт, неприметная угловатая одежда новых тусклых мод, душная коморка в предместье…
Белый остался в воспоминаниях, в снах – они, как и прежде, светлы. Белые руины храмов и усадеб, светлые тени растерзанных чернью близких, одичавшие сады, истоптанные сапогом хама ландыши – всё это явь, и лишь во сне видятся образы ушедшей тихой и светлой жизни, моей Белой России, которой больше нет…
Елизавета Преображенская,
писатель, переводчица, балерина
(Санкт-Петербург)
Светлыми воспоминаниями и нежнейшими оттенками белого цвета была полна моя жизнь до чёрного 1917 года. Нам свойственно превозносить чарующее время золотого детства и нежной юности, но, поверьте, моя Россия действительно была озарена чистотой и светом.
Наша усадьба со сладким названием Миловида белела над прозрачным прудом затерянная среди дремучих лесов, а к обедне мы обыкновенно отправлялись в белоснежный храм неподалеку. Он был так похож на нарядный пасхальный кулич, а внутри всегда сладко пахло воском и розами.
Зимой всё вокруг утопало в снежном серебре, особенно красиво сиявшем и переливавшемся при лунном свете. Какое это незабываемое чувство – возвращаться домой, держа в руках коньки, идти по этому искристому серебру. А дома – бежать в объятия белоснежной изразцовой печи, наполняющей комнаты тихим уютным теплом, и отогревать у нее замёрзшие руки.
Весною, незадолго до Пасхи, распахивали окна, в комнаты врывался свежий запах талого снега и просыпающейся природы. Этот прозрачный весенний воздух вскоре наполнялся нежными ароматами цветущих деревьев и кустарников, а сад долго стоял в своём подвенечном уборе, осыпая землю бело–розовыми шелковистыми лепестками. В комнатах начинали сменять друг друга белые букеты хрупких подснежников, нежных ландышей, дурманящей пенной сирени… Что это были за ароматы! Ни один парижский парфюмер не способен передать их красоту… За весенними цветами наступал черёд великолепных садовых роз, за которыми трепетно ухаживала матушка, не подпуская к ним никого из слуг.
Себя я тоже помню только в белом. Батистовые платья отороченные тонким кружевом, матросские костюмы, шерстяные зимние наряды, шубки и муфточки, лайковые перчатки и чулки, туфельки и сапожки – всё это было исключительно светлых тонов и всегда дополнялось белыми шляпками или атласными лентами, искусно завязанными в причудливый бант на длинных русых волосах.
В белом были близкие. Мама, высокая и статная, но при этом тоненькая и хрупкая… Так и слышу шелест её трена по вощёному паркету усадьбы. Если бы не этот шелест, то её появление всегда было бы незаметным – ступала матушка очень тихо, совсем неслышно, будто её атласные туфельки вовсе не касались земли. Она была так прекрасна в своих кружевных блузах и юбках с длинным треном, всегда прямая, овеянная лёгким фиалковым ароматом, с неизменной ниткой жемчуга и не выходившая на солнце без кружевного parasole… Ныне модный загар считался неприличным, да и совсем он не шёл тем прекрасным неземным существам – дамам прошлой России.
Белыми были хрусткие пелеринки, передники и рукава нашей институтской формы, в которой прошли годы учения, милой институтской жизни неспешно протекавшей в просторных дортуарах среди степенных классных дам.
Букет кремовых бархатных роз с капельками свежей росы я подносила нашей Белой Императрице, когда она, окружённая, будто порхающими белыми бабочками, четырьмя прекрасными княжнами, посещала институт.
Нежный светлый шёлк окутал меня в мастерской Ламановой, где mama заказала наряд для моего первого бала. В этом муаровом платье, с ниточкой фамильного жемчуга и веточкой свежих ландышей у корсажа я выпорхнула в залитую светом белую залу, где вальсовый вихрь подхватил и закружил меня, направив к встрече с моей судьбой. Суженого я узнала тотчас же, когда моя рука, стянутая перчаткой легла на белое сукно его кавалергардского мундира.
В жемчужном сиянии белого атласа и в дымке призрачной вуали я входила в храм навстречу судьбе, и мне казалось, что вся жизнь будет так же светла как и этот прекрасный день. Но я ошибалась, то было одно из последних светлых воспоминаний. Наши сердца были полны светлой радостью и мы не подозревали, что люди с самыми чёрными душами уже приготовили свой яд и вознамерились отравить им всю Россию.
Разразилась мировая война и с чудовищной быстротой траурный креп начал поглощать всё вокруг. Чёрный креп вскоре смешался с красными тряпками в одно кроваво–грязное пятно. Каждый последующий день был хуже предыдущего и казалось, что этому наваждению уже не будет конца. Вести о гибели стольких близких, изрезанные картечью здания, алая кровь на грязном снегу, затравленные и беспомощные глаза испуганных прохожих…
Большевики навсегда уничтожили мою белую Империю, белую Россию.
Последней полумечтой–полунадеждой промелькнула светлыми вспышками в разных уголках страны Белая армия. Светлые сестринские косынки, бледные лица горящих в тифозном бреду офицеров, белые пароходы, уносящие нас навсегда в далёкую, серую жизнь. Серый парижский асфальт, неприметная угловатая одежда новых тусклых мод, душная коморка в предместье…
Белый остался в воспоминаниях, в снах – они, как и прежде, светлы. Белые руины храмов и усадеб, светлые тени растерзанных чернью близких, одичавшие сады, истоптанные сапогом хама ландыши – всё это явь, и лишь во сне видятся образы ушедшей тихой и светлой жизни, моей Белой России, которой больше нет…
Елизавета Преображенская,
писатель, переводчица, балерина
(Санкт-Петербург)
Лучшие фильмы о Великой Отечественной Войне!
Александр Маленький (1981)
Альпийская баллада (1965)
Аты-баты, шли солдаты... (1976)
Девочка ищет отца (1959)
Был месяц май (1970)
Жажда (1959)
Верность (1965)
Возмездие (1967)
Горячий снег (1972)
Хроника пикирующего бомбардировщика (1967)
#кино@svid_spb #ВОВ@svid_spb
Александр Маленький (1981)
Альпийская баллада (1965)
Аты-баты, шли солдаты... (1976)
Девочка ищет отца (1959)
Был месяц май (1970)
Жажда (1959)
Верность (1965)
Возмездие (1967)
Горячий снег (1972)
Хроника пикирующего бомбардировщика (1967)
#кино@svid_spb #ВОВ@svid_spb
Оркестр Титаника.
Судовой оркестр «Титаника» состоял из восьми человек — семерых англичан и одного француза. Дирижер Уоллес Генри Хартли, происходивший из старинной музыкальной семьи, сменил уже несколько оркестров, выступавших в отелях, какое-то время играл в оркестре «Мавритании», принадлежавшей компании «Кунард», и в начале 1912 года подписал контракт с «Уайт стар лайн» на участие в первом плавании «Титаника».
Молодой скрипач Джок Хьюм был очень популярен на судах компании «Уайт стар лайн» как среди пассажиров, так и среди членов команды. Он играл на «Олимпике», однако после столкновения последнего с крейсером «Хок» мать не переставала умолять сына оставить море. Но Джок вскоре собирался жениться, ему нужны были деньги, а тут судоходная компания предложила выгодные условия
Его коллега контрабасист Фред Кларк из Ливерпуля никогда до этого в море не бывал и поступил на «Титаник» по тем же соображениям — зимний концертный сезон кончился, а ему надо было помогать овдовевшей матери.
Виолончелист Робер Брику из французского города Лилля и пианист Теодор Брейли перешли с «Карпатии». Остальные трое музыкантов — англичане Дж. Кринс, Дж. У. Вудворд и П. К. Тейлор — тоже были мастерами своего дела. Оркестр «Титаника» многие пассажиры считали лучшим из тех, какие они когда-либо слышали на судах. Он играл с утра до позднего вечера, и постоянный интерес пассажиров свидетельствовал об исключительной популярности, которую сразу же завоевали музыканты.
Как только началась эвакуация с тонущего корабля, музыканты оркестра приняли решение покинуть корабль последними, они оставались на палубе и играли, чтобы хоть как-то остановить панику. Уоллес Хартли сказал: "Только музыка может побороть страх тех, кто борется за жизнь и облегчить муки тех, кто обречен на смерть."
Выжившие пассажиры рассказывали, что слышали в ту ночь звуки популярного вальса "Songe d'Automne" и англиканского гимна "Nearer my God to thee". Никто из музыкантов оркестра не выжил...
#ретро@svid_spb
Судовой оркестр «Титаника» состоял из восьми человек — семерых англичан и одного француза. Дирижер Уоллес Генри Хартли, происходивший из старинной музыкальной семьи, сменил уже несколько оркестров, выступавших в отелях, какое-то время играл в оркестре «Мавритании», принадлежавшей компании «Кунард», и в начале 1912 года подписал контракт с «Уайт стар лайн» на участие в первом плавании «Титаника».
Молодой скрипач Джок Хьюм был очень популярен на судах компании «Уайт стар лайн» как среди пассажиров, так и среди членов команды. Он играл на «Олимпике», однако после столкновения последнего с крейсером «Хок» мать не переставала умолять сына оставить море. Но Джок вскоре собирался жениться, ему нужны были деньги, а тут судоходная компания предложила выгодные условия
Его коллега контрабасист Фред Кларк из Ливерпуля никогда до этого в море не бывал и поступил на «Титаник» по тем же соображениям — зимний концертный сезон кончился, а ему надо было помогать овдовевшей матери.
Виолончелист Робер Брику из французского города Лилля и пианист Теодор Брейли перешли с «Карпатии». Остальные трое музыкантов — англичане Дж. Кринс, Дж. У. Вудворд и П. К. Тейлор — тоже были мастерами своего дела. Оркестр «Титаника» многие пассажиры считали лучшим из тех, какие они когда-либо слышали на судах. Он играл с утра до позднего вечера, и постоянный интерес пассажиров свидетельствовал об исключительной популярности, которую сразу же завоевали музыканты.
Как только началась эвакуация с тонущего корабля, музыканты оркестра приняли решение покинуть корабль последними, они оставались на палубе и играли, чтобы хоть как-то остановить панику. Уоллес Хартли сказал: "Только музыка может побороть страх тех, кто борется за жизнь и облегчить муки тех, кто обречен на смерть."
Выжившие пассажиры рассказывали, что слышали в ту ночь звуки популярного вальса "Songe d'Automne" и англиканского гимна "Nearer my God to thee". Никто из музыкантов оркестра не выжил...
#ретро@svid_spb
Париж. 1930-е годы. Русская эмигрантка, уроженка Томска на автобусной остановке в Ницце прочла объявление: художнику требуется ассистентка. Далёкая от живописи Лидия Делекторская маститого к тому времени художника Анри Матисса увидела и услышала впервые. Ему к тому времени исполняется 63 года, Лидии - 22. Поработав несколько месяцев моделью для грандиозного панно "Танец", Лидия покинула его мастерскую, но тут тяжело заболела жена художника Амели, и супруги вспомнили исполнительную русскую девушку, пригласив её в качестве сиделки.
Амели не чувствовала опасности, потому что была уверена, что художнику не нравятся светловолосые девушки. Не нравились... Пока в его жизни не появилась Лидия. Она стала для Матисса всем: музой, служанкой, экономкой. Она стала для него просто абсолютно необходимой практически во всём. Супруга этого не стерпела. Амели Матисс уехала к дочери в Париж, Анри с Лидией остались вдвоём.
Во многом благодаря Лидии, Матисс прожил долгую жизнь и был счастлив в свои последние годы. В 1941 году ему диагностировали рак, он практически не мог уже ходить, но прожил ещё 13 лет, активно занимаясь творчеством. Когда художник умер в 1954 году, Лидия за один день собрала свои вещи и навсегда покинула его дом. На похороны её никто не позвал. Всё время жизни Лидии в доме Матисса художник дважды в год (на Рождество и на её день рождения) дарил ей свои картины. Он понимал, что ей ничего не достанется из его наследства и хотел хоть как-то обеспечить её жизнь после своего ухода. Кроме того, в какой-то момент Лидия из своего не очень большого жалованья, которое платил ей Матисс, стала покупать у него же по разумной цене его рисунки.
К моменту смерти художника у неё скопилась весьма приличная коллекция работ Матисса, которая, продай она её, могла бы обеспечить ей роскошную жизнь до конца дней. Она не продала НИ ОДНОЙ вещи из этой коллекции. Она передала все принадлежащие ей картины Матисса в дар Эрмитажу и московскому музею имени Пушкина.
В благодарность за это советское правительство отказало ей в предоставлении гражданства СССР, которое она просила. Справедливости ради, нужно сказать, что отказать в гражданстве - лучшее, что советское правительство могло для неё сделать.
Всю жизнь она очень скромно и одиноко прожила в маленькой парижской квартире, ездила на общественном транспорте, была самым авторитетным в мире экспертом по творчеству Матисса, но до конца дней категорически отказывалась давать любые интервью. Ещё она дружила с писателем Константином Паустовским и перевела все 11 томов его сочинений на французский язык.
В 1998 году в возрасте 87 лет Лидия Делекторская покончила с собой. Прах её покоится на обычном кладбище в Павловске.
В 2002-м. В Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина прошла выставка «Лидия Делекторская — Анри Матисс. Взгляд из Москвы», на которой экспонировались её дары музею - более 200 различных произведений искусства, книг, фотографий. А в 2005-м в Эрмитаже состоялась выставка «Дар бесценный. Посвящается Лидии Николаевне Делекторской». Выставка представляла собой произведения Анри Матисса, переданные в дар Эрмитажу Делекторской, и насчитывала более 100 экспонатов из собрания музея.
В 2009 г. одну из картин Матисса во время торгов в аукционном доме "Christie’s" продали за 32 миллиона евро.
Амели не чувствовала опасности, потому что была уверена, что художнику не нравятся светловолосые девушки. Не нравились... Пока в его жизни не появилась Лидия. Она стала для Матисса всем: музой, служанкой, экономкой. Она стала для него просто абсолютно необходимой практически во всём. Супруга этого не стерпела. Амели Матисс уехала к дочери в Париж, Анри с Лидией остались вдвоём.
Во многом благодаря Лидии, Матисс прожил долгую жизнь и был счастлив в свои последние годы. В 1941 году ему диагностировали рак, он практически не мог уже ходить, но прожил ещё 13 лет, активно занимаясь творчеством. Когда художник умер в 1954 году, Лидия за один день собрала свои вещи и навсегда покинула его дом. На похороны её никто не позвал. Всё время жизни Лидии в доме Матисса художник дважды в год (на Рождество и на её день рождения) дарил ей свои картины. Он понимал, что ей ничего не достанется из его наследства и хотел хоть как-то обеспечить её жизнь после своего ухода. Кроме того, в какой-то момент Лидия из своего не очень большого жалованья, которое платил ей Матисс, стала покупать у него же по разумной цене его рисунки.
К моменту смерти художника у неё скопилась весьма приличная коллекция работ Матисса, которая, продай она её, могла бы обеспечить ей роскошную жизнь до конца дней. Она не продала НИ ОДНОЙ вещи из этой коллекции. Она передала все принадлежащие ей картины Матисса в дар Эрмитажу и московскому музею имени Пушкина.
В благодарность за это советское правительство отказало ей в предоставлении гражданства СССР, которое она просила. Справедливости ради, нужно сказать, что отказать в гражданстве - лучшее, что советское правительство могло для неё сделать.
Всю жизнь она очень скромно и одиноко прожила в маленькой парижской квартире, ездила на общественном транспорте, была самым авторитетным в мире экспертом по творчеству Матисса, но до конца дней категорически отказывалась давать любые интервью. Ещё она дружила с писателем Константином Паустовским и перевела все 11 томов его сочинений на французский язык.
В 1998 году в возрасте 87 лет Лидия Делекторская покончила с собой. Прах её покоится на обычном кладбище в Павловске.
В 2002-м. В Государственном музее изобразительных искусств имени А.С.Пушкина прошла выставка «Лидия Делекторская — Анри Матисс. Взгляд из Москвы», на которой экспонировались её дары музею - более 200 различных произведений искусства, книг, фотографий. А в 2005-м в Эрмитаже состоялась выставка «Дар бесценный. Посвящается Лидии Николаевне Делекторской». Выставка представляла собой произведения Анри Матисса, переданные в дар Эрмитажу Делекторской, и насчитывала более 100 экспонатов из собрания музея.
В 2009 г. одну из картин Матисса во время торгов в аукционном доме "Christie’s" продали за 32 миллиона евро.
Эдмунд Блэр Лейтон (Edmund Blair Leighton; 21 сентября 1853 — 1 сентября 1922 )— английский художник, писавший в стиле романтизма и прерафаэлитизма.
Эдмунд Блэр Лейтон писал картины, главным образом, на исторические сюжеты эпохи средневековья и Регентства. Он один из самых популярных живописцев-прерафаэлитов
Произведения Лейтона - настоящие путешествия во времени. Средневековые дамы в причудливых энненах - высоких головных уборах, рыцари в сияющих доспехах, красавицы эпохи Возрождения, галантные кавалеры и утончённые кокетки XVIII века, и, наконец, романтические возлюбленные пары начала XIX века и свадебные процессии викторианской эпохи, появляясь на картинах Лейтона, переносят зрителей сквозь века...
#прерафаэлиты@svid_spb
Эдмунд Блэр Лейтон писал картины, главным образом, на исторические сюжеты эпохи средневековья и Регентства. Он один из самых популярных живописцев-прерафаэлитов
Произведения Лейтона - настоящие путешествия во времени. Средневековые дамы в причудливых энненах - высоких головных уборах, рыцари в сияющих доспехах, красавицы эпохи Возрождения, галантные кавалеры и утончённые кокетки XVIII века, и, наконец, романтические возлюбленные пары начала XIX века и свадебные процессии викторианской эпохи, появляясь на картинах Лейтона, переносят зрителей сквозь века...
#прерафаэлиты@svid_spb
Лучшие фильмы о Великой Отечественной Войне!
Они сражались за родину (1975)
Семнадцать мгновений весны (1973)
«Щит и меч» (1968)
Отец солдата (1964)
Добровольцы (1958)
Вариант «Омега» (1975)
Вызываем огонь на себя (1964)
Майор «Вихрь» (1967)
«Жизнь и судьба» (2012)
Батальоны просят огня (1985)
#кино@svid_spb #ВОВ@svid_spb
Они сражались за родину (1975)
Семнадцать мгновений весны (1973)
«Щит и меч» (1968)
Отец солдата (1964)
Добровольцы (1958)
Вариант «Омега» (1975)
Вызываем огонь на себя (1964)
Майор «Вихрь» (1967)
«Жизнь и судьба» (2012)
Батальоны просят огня (1985)
#кино@svid_spb #ВОВ@svid_spb