Статистика ВК сообщества "Дело чести"

Из воспоминаний вдовы старшего лейтенанта Сергея Ерахтина, погибшего на подводной лодке "Курск":

— За два дня до выхода в море, Сергей, как обычно, укладывал ребёнка спать, а я готовила ужин. Выйдя на балкон, я увидела кроваво-красный закат, который сопровождался двойной радугой. Меня так впечатлило это зрелище, что я позвала мужа. Он пришёл с дочерью на руках, и Мы втроём долго стояли на балконе, наблюдая за этим чудом природы.

За несколько дней до гибели Сергей плохо себя чувствовал, у него даже поднялась температура. Я не хотела его отпускать, но он всё же настоял — боялся заразить кого-нибудь из близких. Кроме того, по его словам, он уходил всего на три дня.

В день, когда Сергей собирался уйти в море, он разбудил меня рано утром. Обычно он не будил меня, так как я целый день с маленьким ребёнком, уставала. Мы долго сидели вместе, завтракали, а он всё не хотел уходить.

После этого мы дольше обычного прощались в коридоре. Я переживала, что муж опоздает на служебный автобус, и всё время его поторапливала. Он ушёл, но через несколько минут вернулся, так как забыл пилотку. Опять вышел из дома — и снова вернулся, чтобы ещё раз обнять меня. Сергей долго смотрел на меня, потом сказал, что я очень красивая и он меня очень любит. В последний раз он зашёл в комнату к дочери и поцеловал спящую девочку. И ушёл — навсегда.

© Наталья Ерахтина

Мэр Якутска, отказавшийся убрать свинину из меню школьных столовых по требованию мусульман, прокомментировал своё решение:
«Мусульмане должны понять, что они должны интегрироваться и научиться жить в Якутске. Они должны понять, что это они должны изменить свой образ жизни, а не якутяне, которые так щедро приветствовали их.
Мусульмане должны понять, что якутяне не расисты, не ксенофобы. Якутия приняла много иммигрантов, прежде чем мусульмане появились здесь. Так же, как другие народы, якутяне не готовы отказаться от своей идентичности или своей культуры.
И, если Якутия приняла кого-то на свою землю, то это не мэр приветствует иностранцев, а якутский народ в целом. И, наконец, они должны понимать, что в Якутии с его тенгрианскими корнями, новогодними елками, ысыахами и религиозными фестивалями - религия должна оставаться личным делом каждого.
Для мусульман, которые не согласны и не чувствуют себя комфортно в Якутии, есть 57 прекрасных мусульманских стран в мире, большинство из них малонаселенные и готовы встретить их распростёртыми объятиями».

Юнна Мориц:
...Я думала, это черти беснуются. Ан нет, то были чертенята. Сначала Собчак глумится над церковью, а потом ложится с Богомоловым в похоронный катафалк и едет венчаться. И самое удивительное — их венчают. А потом — банкет на 16 млн рублей. И банкетный бюджет — 40 тыс. на человека. При 11 тыс. прожиточного минимума в России. А ещё — эротический танец бывшего кандидата в президенты в б…ом наряде с раздвиганием ног и песенкой «Войди в меня». Триста человек гостей, десятки, а может, сотни репортёров, телевидение. На весь мир. Всё на продажу. Кто вы вообще? Неужели вы — властители дум? Неужели вы задаёте тон, учите нас жизни? Когда я перечитываю «Шинель», мне жалко Башмачкина. Когда я перечитываю «Пошехонскую старину» мне жалко Ваньку Каина и других бедолаг Салтыкова-Щедрина. Мне жалко героев Лескова, Чехова, Достоевского. Они учили сострадать, милосердствовать. А эти? Чему учат? Нет, не классовая ненависть говорит во мне. Мне страшно за страну, в которой пошлость и социальное дерьмище стали иконами жизни, где телевидение всякий день демонстрирует канализационные стоки, выдавая их за высокое искусство. Одна сторона медали — Собчак, другая — Малахов и его бесчисленные клоны. Дешёвые постановы с разборками, драками и выяснениями, кто с кем спал и в какой позе. Постановы, которые стоят бешеных денег. Народных денег. И народ смотрит подобные гадости, барахтаясь в зловонных стоках. Они научат нас мерзостям, изменам, обманам, они отвратят нас от книг. Они не научат ничему хорошему. Эти чертенята будят в народе всё самое низменное и порочное, разлагают наши души. Но за ними могут придти и настоящие черти с маузерами в кобурах.
Юнна Мориц.

В больницу на майора Гаврилова приезжали посмотреть немецкие офицеры, удивленные его стойкостью. Благодаря его подвигу Брестская крепость оборонялась более месяца.

Петр Михайлович Гаврилов родился 17 (30) июня 1900 г. в селе Альвидино Казанской губернии (ныне Пестричинский район республики Татарстан). Принимал участие в Гражданской войне. С сентября 1925 г. на службе в Красной Армии. После окончания в 1939 г. военной академии имени Фрунзе Петру Михайловичу было присвоено звание майор.
Весной 1941-го он был переведен на службу в район Бреста. Так Петр Михайлович оказался рядом с Брестской крепостью незадолго до 22 июня 1941 года.

Подчиненные его называли «въедливым» начальником, потому что он вникал во все мелочи быта. Вникал дотошно, настойчиво, придирчиво. Он готовил их к войне безжалостно, предчувствуя ее приближение. Личный боевой опыт двух войн, строевой опыт и два военных образования, в том числе высшее, давали ему на это полное право. Знающие Гаврилова командиры считали его грамотным, требовательным, трудолюбивым, заботливым и пунктуальным.

Накануне войны майор Гаврилов не раз в своих беседах с бойцами и командирами откровенно говорил, что война вот-вот начнется, так как Гитлеру ничего не стоит нарушить акт о ненападении. Кто-то из любителей писать доносы на этот раз написал заявление в дивизионную партийную комиссию. Петра Михайловича обвинили в распространении тревожных слухов среди подчиненных. Ему грозило вполне серьезное партийное взыскание. Слушание персонального дела коммуниста Гаврилова было назначено на 27 июня 1941 года.
Но гораздо раньше началась война...

После нападения немцев на Брест Петр Михайлович сплотил вокруг себя советских бойцов и более месяца с 22 июня по 23 июля руководил обороной Восточного форта Брестской крепости.

День ото дня усиливался артиллерийский обстрел, все более жестокими становились бомбежки. А в форту кончились запасы пищи, не было воды, люди выходили из строя. Время от времени автоматчики врывались на гребень внешнего вала и кидали оттуда гранаты в подковообразный дворик. 29 июня гитлеровцы предъявили защитникам Восточного форта ультиматум — в течение часа выдать Гаврилова и его заместителя по политической части и сложить оружие.

После сильной бомбардировки 30 июня сопротивление защитников Восточного флота было окончательно сломлено, и те, кто уцелел, оказались в плену. Автоматчики обшаривали один каземат за другим — искали Гаврилова. Офицеры настойчиво допрашивали пленных об их командире, но точно о нем никто не знал. Некоторые видели, как майор уже в конце боя вбежал в каземат, откуда тотчас же раздался выстрел. «Майор застрелился», — говорили они. Другие уверяли, что он взорвал себя связкой гранат. Как бы то ни было, найти Гаврилова не удалось, и немцы пришли к заключению, что он покончил с собой.
Но Петр Михайлович продолжал сопротивление, укрывшись с остатками своей группы (12 человек с четырьмя пулеметами) в казематах. Оставшись один, 23 июля тяжело раненым попадает в плен.
Немецкие офицеры, восхищаясь его мужеством, сохранили ему жизнь и отвезли в военный госпиталь, где рассказали врачу, что «этот человек, в чьем теле уже едва-едва теплилась жизнь, всего час тому назад, когда они застигли его в одном из казематов крепости, в одиночку принял с ними бой, бросал гранаты, стрелял из пистолета и убил и ранил нескольких гитлеровцев».
В последующие дни в военный лазарет не раз приезжали немецкие офицеры посмотреть на советского героя, который проявил удивительную стойкость и волю к борьбе с врагом.
После выздоровления оказался в нацистских концлагерях, был освобожден только в мае 1945 г. После спецпроверки Петр Михайлович был восстановлен в звании, но исключен из партии из-за попадания в плен.Послевоенная жизнь для Петра Михайловича Гаврилова стала еще одним испытанием на прочность. Учительница младших классов Альвединской школы Анна Козлова с горечью рассказывала: «Наша первая встреча с Петром Михайловичем состоялась в 1947 году. Петр Гаврилов, встреченный жителями села как враг народа, стал жить в землянке с матерью. Работал пастухом, помогал собирать колхозный картофель. Мы дружили семьями. О войне он говорить не любил. Лишь изредка, после дотошных расспросов, рассказывал, что ему пришлось перенести. Вспоминаю случай. Осень. Идет уборка второго хлеба на колхозных полях. Лошадь тащит за собой телегу, из которой выпадает картофель. Петр Михайлович идет следом и собирает его. А люди, видя это, подкидывают ему еще: мол, «на, ешь, враг народа»! Самые наглые позволяли себе подойти сзади и пнуть его».
После выхода в 1956 г. книги историка Сергея Смирнова «Брестская крепость» восстановлен в партии и награжден орденом Ленина и удостоен звания Героя Советского Союза.
Петр Михайлович Гаврилов скончался 26 января 1979 года. Похоронен в Бресте. Имя героя носят улицы в Казани, Бресте, Краснодаре и Пестрецах.

Их учат стыдиться наших побед... Что выйдет из таких детей?

Моя дочь пришла из школы после контрольной по истории:

– Папа, давай я тебя проэкзаменую по теме СССР в 1945-53 годах. Какой академик преследовал науку генетику? Какие литературные журналы закрыл Жданов? Какие великие писатели в этих журналах печатались? О чём был спор между Сталиным и Вознесенским? Почему начали арестовывать врачей?

Экзамен я, конечно, выдержал. Потому что с юных лет, со времён перестройки наслышан и про академика Лысенко, и про разгром журналов «Звезда» и «Ленинград», где публиковались Ахматова и Зощенко, и про «Дело врачей». Но дальше сам стал задавать вопросы:

– И это всё, что у вас было на контрольной? А про достижения того времени вам говорят? Какие заводы были построены, какие города? А знаешь, что тогда каждую весну выходило постановление о снижении цен на продукты и ширпотреб? Слышала, у Высоцкого есть песня про послевоенное детство: «Было время, и цены снижали!»

– Снижали?! – удивилась дочка. – А у нас в учебнике табличка, насколько выросли цены в то время...

Тут я не выдержал и прочёл дочери свою лекцию, потому что у меня возникло впечатление, что ее учат истории какого-то другого народа.

– Подумай, какое отношение имеют Лысенко, «Звезда» и «Ленинград» к жизни твоих прабабушек и прадедушек? Как это их коснулось? Скорее всего, никак. А теперь давай поговорим про настоящую жизнь после войны. Следы этой жизни и сейчас вокруг нас, стоит только оглянуться.

Какая улица в нашем городе самая красивая? Правильно, проспект Ленина! А ещё перекрёсток Кирова и Кутузова. Всё это так называемая «сталинская архитектура». В любом городе, куда ты ни приедешь – в Воронеже, Курске, Туле, Москве – выделяются своим стилем послевоенные кварталы. Дом, где живут твои бабушка и дедушка в посёлке Металлургов, тоже построен в это время. Квартира с высоким потолком, большой кухней, балконом, эркерами. Такое жильё не для каких-то «шишек» предназначалось – для простых рабочих, для рядовых инженеров НТМЗ.

А ведь строили не только парадные «сталинки». Посмотри на частный сектор: Рудная, Сортировочная, Бункерная – до самой Щегловской засеки тянутся одноэтажные домики, построенные после войны. Нищие тогда были, недоедали? Да, недоедали. Но сколько жилья сумели построить!

Теперь вспомни, когда входим в деревню к бабушке Ире, сплошной стеной от трассы до пруда стоят тополя. И вдоль всех полевых дорог тянутся такие же лесополосы: клёны, акации, другие деревья. Откуда они взялись? Думаешь, всегда тут росли? Нет, они появились после войны. В 1946 году была сильная засуха, некоторые люди даже умерли от голода. И тогда был принят Сталинский план преобразования природы. Чтобы защитить степь от суховеев, были посажены многие тысячи километров лесозащитных полос. Твои бабушки и дедушки пионерами ухаживали за этими саженцами. С тех пор засухи не приносят жестоких последствий, послевоенные лесополосы защищают нас.

Кстати, решение о строительстве Северо-Крымского канала, который обводнил сухие степи Крыма и из-за которого сейчас спорят Украина и Россия, тоже было частью этого плана.

Посмотри ещё на больницы в наших райцентрах. Без труда узнаешь «сталинскую архитектуру» и в них. В каждом маленьком городке появился такой лечебный центр. Да-да, и тот самый, в котором твой папа родился. Но дело не в том, что они до сих пор солидно смотрятся, хоть многие с тех пор запущены и даже закрыты. Дело в том, что благодаря развитию медицины детская смертность за десять послевоенных лет снизилась в шесть раз.

Перед войной 30 процентов детей умирало от болезней – каждый третий! Вспомни свою группу в детском саду и представь, что пятерых уже нет. Страшно подумать, правда? А в 1955 году детская смертность снизилась до 5 процентов. В семьях твоих бабушек и дедушек никто не умер после войны. А у прабабушек и прадедушек сосчитать умерших братиков и сестричек – пальцев на руках не хватит! Вот как всё изменилось за одно десятилетие. Теперь-то нам кажется, что это обычное дело: раз ребёнок родился, медицина обязана его защитить. А тогда это был колоссальный прогресс. В стране, поднимавшейся из военных руин!

То, что Лысенко испортил развитие генетики, признаю – очень плохо. Но разве одной генетикой исчерпывалась наша наука? Научный подъём был фантастический! Разве не удивительно, что мы за четыре года в разорённой стране догнали американцев, научившись делать атомные бомбы? А потом и вовсе США перегнали своей более мощной водородной бомбой. Еще мы первыми на планете начали использовать мирный атом. Первая атомная электростанция в Обнинске пущена в 1954 году. Что же в ваших контрольных об этом вопросов не задают?

В 1946 году в нашей стране были созданы первые реактивные самолёты: МиГ-9 и Як-15. А в 1954 году в серийное производство уже запущен МиГ-19, способный летать быстрее звука. Про это тоже сейчас молчок?

А как у нас развивалась промышленность!. Уже через семь лет после Победы мы добывали угля вдвое больше, чем до войны. Все наши соседние, знакомые тебе шахтёрские городки: Суворов, Кимовск, Киреевск, Липки, Советск – возникли в это время. А если по всей стране посчитать, выросли многие сотни новых городов…

Говорю я всё это и думаю: почему? Почему мы всюду кричим, что живём в свободной стране со свободным распространением информации, а я собственному ребёнку открываю родную историю как откровение? Как какую-то почти конспиративную тайну, которая и в учебниках не записана, и по телевидению почти не звучит!

Какое представление о своих предках получат дети, начитавшись таких учебников? Что жили в «этой стране» двести миллионов олигофренов, которых непрерывно репрессировали, у которых отнимали журналы и генетику, писателей и врачей? А когда умер тот, кто творил все эти безобразия, они вместо того, чтобы радоваться, взяли и ударились в плач!

Что, кроме стыда, должен испытывать школьник, пройдя курс такой истории? Стыда за время грандиозных перемен, небывалых успехов?!

Был я несколько лет назад в Польше и ради интереса купил их учебник истории. Вроде бы Польша – страна, к социалистической эпохе ещё более враждебная. Чему же они своих детей учат? Думаете, так же ругают своё советское прошлое? Не угадали. Ругают они только СССР. А Польскую народную республику и её коммунистических руководителей хвалят – за то, что индустрию развивали, детские здравницы строили, бесплатное высшее образование студентам давали. Да много ещё за что.

Вот это национальный подход. Надо уважать своих предков, гордиться их успехами – независимо от того, под знаменем какого цвета они этих успехов достигли.

Тем более нам-то есть чем гордиться!

ЧЕЛОВЕЧЕСТВО УСТАЛО ОТ СЕКСА

Это, наверное, самая страшная тайна современной цивилизации. Мало кому хватит смелости публично заявить: «Хватит голого мяса! Я вовсе не хочу каждый день взбивать пыль на своей или даже чужой постели! И через день - тоже не хочу. Мне уже не интересно смотреть на женщин, потому что с них нечего снимать! Зачем эти сволочи, которые сидят в телевизионном пруду, интернетовом пруду и глянцевом пруду, так любят щекотать меня за...?! У меня есть много других интересов и желаний! Товарищ милицейский-полицейский, чего вы стоите, сделайте уже что-нибудь с этими озабоченными. Вы же видите - они нарушают мое право на неприкосновенность».

Стоит только кому-нибудь сказать нечто подобное, как его тут же обвинят в лучшем случае в гомосексуализме, в худшем - в импотенции. А импотенты - это самая дискриминируемая каста. Поэтому никто не говорит. Я первый. Знаете, как страшно?! Вот сейчас зажмурюсь и продолжу.

У меня все нормально. И с мужским здоровьем, и с сексуальной ориентацией, и даже с семьей. Я не маньяк и не ханжа. Я люблю свою жену, причем не только как мать моих детей. Я умею смотреть на хорошую женскую фигуру и желать ее обладательнице достойного жениха, особенно если фигура - не единственное, что девушка может предложить.

Иногда я езжу в такие командировки, где нет телевизора, интернета и живых женщин, зато хватает свежего воздуха, тишины, деревьев и физических нагрузок. Эти поездки бывают долгими. И каждый раз я удивляюсь одному и тому же: никаких претензий моему организму «основной инстинкт» не предъявляет. Когда нет никаких внешних раздражителей, никто не сверкает кожным покровом, то половое уходит на второй план, уступая место человеческому.

Однажды я оказался в психушке и разговорился там с главврачом. Так получилось, что эта больница была вынуждена делить территорию с монастырем, поэтому интервью быстро перекинулось на тему воздержания: что это - норма или отклонение?

Ответ медицинского работника, который, несмотря на близость к монастырю, был далек от воцерковления, меня поразил. Он, то есть она сказала примерно следующее: потребность человеческих особей в сексуальном общении на сегодняшний день чудовищно преувеличена. Тот уровень сексуальности, который задается информационным пространством как норма, свойственен разве что людям больным, причем не только психически. Сексоцентризм сознания характерен, к примеру, для первой стадии туберкулеза, некоторых кожных заболеваний и даже проказы. Не говоря уже о том, что исключительно сильная потребность в сексе наблюдается у большинства пациентов психиатрических клиник.

- То есть творчество Высоцкого в той части, где «главврач Маргулис телевизор запретил», медицински верно?

- Это притом, что во времена Высоцкого был совсем другой телевизор. Мне даже страшно подумать, что будет с нашей маленькой больничкой, если хотя бы на час мы будем включать его в вечернее время. Про психическое здоровье тех, кто смотрит телевизор «на воле», я уже давно не думаю. Иначе сама сойду с ума.

После этого разговора я не перестал сидеть перед экраном и монитором, но невольно начал анализировать роль сексуального ингредиента в том информационном продукте, который мы потребляем, а также то, как потом это сказывается на нашем поведении. И пришел к выводу, что образ Ленина времен СССР - это дряблая старушкина грудь, по сравнению с тем, какое место в нашем сознании теперь занимают основные сексуальные символы.

Мы все живем во власти жесточайшей диктатуры. Это диктатура мягкой ягодицы. Диктатура большой груди. Диктатура длинных ног и коротких половых отношений.

Если кто-то хочет продать нам задорого что-нибудь ненужное, то на рекламном плакате он ставит рядом с этим ненужным полуголую бабу - и мы должны тут же бежать в магазин. И бежим.

Рынок психического здоровья захватили недоделанные зигмундовы потомки. Голоса нормальных психиатров тонут в болоте «медийной медицины». «Семя в организме мужчины - это раздражитель, который нужно постоянно выплескивать!». «Регулярная внебрачная половая жизнь - лучшее средство от депрессии!». Любопытная деталь - сами авторы подобных мантр, как правило, имеют полный набор признаков импотенции: лицевой целлюлит, плешивые затылки, внушительные животы. Причина этого, на мой взгляд, в том, что если человек невоздержан, то он невоздержан во всем: в сексе, жрачке, бухле и медийном самолюбии.

А теперь попробуйте поговорить с каким-нибудь мускулистым, подтянутым доктором, у которого в кармане не купленная корочка общественно-дворовой академии, а честный государственный научный статус. Он объяснит вам, что склонность здорового организма к воздержанию - это даже не христианская доблесть, а медицинский факт. Мужчины с прекрасными физическими данными, находящиеся в наилучшей спортивной форме, меньше всего испытывают приступы желания срочно залезть в чью-нибудь постель. В Древней Греции обычным явлением было воздержание атлетов, и в наши дни спортсмены более других сдержанны по отношению к слабому полу.

Сильный, мужественный, состоявшийся мужчина не делает культа из секса, не является его рабом. Наоборот, он хозяин этого инстинкта, он знает, чего он хочет, кого он хочет и просто так своим семенем не разбрасывается. И только человек слабый - физически, психологически и статусно - позволяет себе считать потребность в размножении «основным инстинктом».

Результат такой беспорядочной и бессмысленной сексуальной жизни - деградация и того что сверху, и того, что снизу.

Время быть мужчиной. Настоящим.

Автор - Дмитрий Соколов-Митрич

Берегите сильных!
Самое страшное мгновение - когда сильный и смелый человек, на котором все держалось, опустит руки и заплачет. Может, без слез заплачет. И скажет глухо: «я не могу больше ничего сделать!».

А может, не скажет. Но это будет совершенно очевидно.

Самое страшное в жизни - когда сильный превращается в слабого. Когда тот, кто всех вёл, нёс общий груз, спасал, работал, поддерживал, сядет бессильно. Или сляжет. И признается, что больше не в силах идти.

Вот тогда другие познают настоящее отчаяние. Это не смерть сильного человека. Это смерть его силы. Это страшнее.

Он вёл, вёз, нёс, защищал и подбадривал. И на него полагались, опирались, знали, что это опора! За ним как за каменной стеной, за таким человеком!

И обращались с ним как с каменной стеной, если честно. Не сомневаясь в ее прочности и отсутствии потребностей. Слабые безжалостны к сильным.

И вот стена рухнула. Город открыт бедствиям.

Берегите сильных, на которых все держится. Не обращайтесь с ними как со стеной или опорой. Не черпайте как из бездонного колодца. Потому что это не стена, не колодец, а живой человек. Который старается быть сильным.

Он такой же как мы. Просто очень старается.

И за это его надо уважать и беречь и наполнять. Потому что самое страшное - когда сильный сядет и заплачет. И скажет в отчаянии: я не могу!

И что тогда будут делать другие? Сила - ресурс исчерпаемый. И сильные люди не вечны…

Анна Кирьянова

В свое время, когда я служил в армии, у нас был мудрый старшина. И когда мы, однажды, спросили его, почему, собственно, в этой жизни в общем, и в нашей конкретной службе в частности, все так сурово, и чуть что, сразу марш бросок в ОЗК, "бигус" этот драный и наряды вне очереди. Тогда он хитро усы подкрутил, и привел нам простой и доходчивый пример:
Вот смотрите, сказал он: вам в столовой наливают щи. Хорошие, таки, наваристые. И вроде все должны быть сыты и довольны, и вроде всем одной поварешкой раздавали...
Но! Одному чуть больше досталось, другому наоборот чуть не долили. Кому то шмат мяса жирнее, а кому-то картошка с "глазком". Кто-то вообще щи не любит, а кто-то - любит, но со сметаной.
Вроде хотели хорошо сделать, а в итоге зависть, обида, недовольство, и через это страдает дух товарищества, атмосфера в коллективе и эффективность подразделения в целом.
Невозможно сделать всем хорошо одинаково и сразу.
А вот если вместо щей "бигус", то все сразу другими красками играет, ибо дрянь эту ненавидят все, причем абсолютно одинаково так как нету в солдатской душе предела ненависти к этому продукту, а бесконечность, как известно, равна бесконечности.
И завидовать тому, что кто-то во время забега в ОЗК меньше упрел в этом "химгандоне" тоже не получается, а уж обижаться что кому то досталось больше нарядов чем тебе тем более.
Вот и выходит, что равенство, справедливость, и воинское товарищество возможны только в таких усовиях.
И не только воинское. Любое. Потому что когда вокруг плохо, то вроде как все в одной лодке, вместе и плечом к плечу. А чуть только похорошело, то сразу начинается социальное неравенство, классовая ненависть и расовая нетерпимость.
А потом мы вышли на плац, и отжимались пока в глазах не потемнело, а разум не достиг просветления, ибо нефиг старшине тупые вопросы задавать после ужина.

"Александр Воронцов просидел в яме в Чечне 5 лет.
Спрашиваю: ”Как ты жил-то?” А он: “Представляешь, командир, молился, — брал глину, скатывал в катышки и ел. Зимой снег — ел”. “Ну и как?”–– спрашиваю. А он говорит: «Ты знаешь, эти катышки глиняные были для меня как домашний пирог.»
Его несколько раз пытались расстрелять. Чтобы он не убежал, ему перерезали сухожилия на ногах, он стоять не мог. Вот ставят его к скалам, он на коленях стоит, а в 15-20 метров от него, несколько человек с автоматами, которые должны его расстрелять.

Говорят: “Молись своему Богу, если Бог есть, то пусть Он тебя спасет”. А он молился: “Господи Иисусе, мой Сладчайший, Христе мой Предивный, если Тебе сегодня будет угодно, я ещё поживу немножко”. Они спусковой крючок снимают — осечка. И так дважды — выстрела НЕ ПРОИСХОДИТ. Передвигают затворную раму — НЕТ выстрела. Меняют спарки магазинов, выстрела — опять не происходит, автоматы — МЕНЯЮТ, выстрела все равно – НЕ ПРОИСХОДИТ.
Избивают его прикладами автоматов и бросают его в яму. Вот так два раза пули — не вылетали из канала ствола, а остальные вылетали и всё — МИМО него летели. Почти в упор – НЕ МОГЛИ расстрелять, его только камешками посекает от рикошета и всё.

В Сашу влюбилась девушка чеченка, она его на много моложе, ей было 16 лет, то тайна души. Она на третий год в яму по ночам носила ему козье молоко, на веревочки ему спускала, и так она его выходила. Её ночью родители ловили на месте происшествия, пороли до смерти, запирали в чулан. Звали её Ассель.

Он Ассель забрал с собой. Она крестилась с именем Анна, они повенчались, у них родилось двое деточек, Кирилл и Машенька. Семья прекрасная. Вот встретились мы с ним в Пскова — Печерском монастыре. Обнялись, оба плачем. Он мне всё рассказывает. Я его к старцу Адриану повел, а там народ не пускает. Говорю им: “Братья и сестры, мой солдат, он в Чечне в яме 5 лет просидел. Пустите Христа ради”. Они все на колени встали, говорят: “Иди, сынок”. Прошло минут 40. Выходит с улыбкой Саша от старца Адриана, а в ладони у него ключи от дома. Батюшка им дом подарил, который от одной старой монахини монастырю отошел.

А самое главное, мне Саша при расставании сказал, когда я его спросил, как же он всё это пережил: “Я два года пока сидел в яме плакал так, что вся глина подо мной мокрая от слез была. Я смотрел на звездное чеченское небо в воронку зиндана и ИСКАЛ — моего Спасителя..."
Оценили 0 человек

В Германию мой отец входил танкистом. Их танковая бригада отличилась под Берли­ном на Зееловских высотах. Я видел фотогра­фии этих ребят. Молодежь, а вся грудь в орде­нах, несколько человек — Герои. Многие, как и мой папа, были призваны в действующую ар­мию с оккупированных земель, и многим было за что мстить немцам. Поэтому, может, и воева­ли так отчаянно храбро. Шли по Европе, осво­бождали узников концлагерей и били врага, до­бивая беспощадно. «Мы рвались в саму Герма­нию, мы мечтали, как размажем ее траками гу­сениц наших танков. У нас была особая часть, даже форма одежды была черная. Мы еще сме­ялись, как бы нас с эсэсовцами не спутали».

Сразу по окончании войны бригада моего отца была размещена в одном из маленьких не­мецких городков. Вернее, в руинах, что от него остались. Сами кое-как расположились в подва­лах зданий, а вот помещения для столовой не было. И командир бригады, молодой полков­ник, распорядился сбивать столы из щитов и ставить временную столовую прямо на площа­ди городка. «И вот наш первый мирный обед. Полевые кухни, повара, все, как обычно, но солдаты си­дят не на земле или на танке, а, как положено, за столами. Только начали обедать, и вдруг из всех этих руин, подвалов, щелей, как тараканы, начали выползать немецкие дети. Кто-то сто­ит, а кто-то уже и стоять от голода не может. Стоят и смотрят на нас, как собаки. И не знаю, как это получилось, но я своей простреленной рукой взял хлеб и сунул в карман, смотрю ти­хонько, а все наши ребята, не поднимая глаз друга на друга, делают то же самое». А потом они кормили немецких детей, отда­вали все, что только можно было каким-то обра­зом утаить от обеда, сами еще вчерашние дети, которых совсем недавно, не дрогнув, насилова­ли, сжигали, расстреливали отцы этих немецких детей на захваченной ими нашей земле.

Командир бригады, Герой Советского Со­юза, по национальности еврей, родителей ко­торого, как и всех других евреев маленького бе­лорусского городка, каратели живыми закопа­ли в землю, имел полное право, как моральное, так и военное, залпами отогнать немецких «вы­родков» от своих танкистов. Они объедали его солдат, понижали их боеспособность, многие из этих детей были еще и больны и могли рас­пространить заразу среди личного состава. Но полковник, вместо того чтобы стре­лять, приказал увеличить норму расхода про­дуктов. И немецких детей по приказу еврея кормили вместе с его солдатами. Думаешь, что это за явление такое — Рус­ский Солдат? Откуда такое милосердие? Поче­му не мстили? Кажется, это выше любых сил — узнать, что всю твою родню живьем закопа­ли, возможно, отцы этих же детей, видеть кон­цлагеря с множеством тел замученных людей. И вместо того чтобы «оторваться» на детях и женах врага, они, напротив, спасали их, кор­мили, лечили.

С описываемых событий прошло несколь­ко лет, и мой папа, окончив военное училище в пятидесятые годы, вновь проходил военную службу в Германии, но уже офицером. Как-то на улице одного города его окликнул молодой немец. Он подбежал к моему отцу, схватил его за руку и спросил:— Вы не узнаете меня? Да, конечно, сейчас во мне трудно узнать того голодного оборванного мальчишку. Но я вас запомнил, как вы тог­да кормили нас среди руин. Поверьте, мы ни­когда этого не забудем. Вот так мы приобретали друзей на Западе, силой оружия и всепобеждающей силой хри­стианской любви.

Рассказ из книги священника Александра Дьяченко «Преодоление»