ОН СПАС ДЕТЕЙ, СГОРАЯ ЗАЖИВО
(подвиг Александра Мамкина)
События, о которых пойдет речь, произошли зимой 1943–44 годов, когда фашисты приняли зверское решение: использовать воспитанников Полоцкого детского дома № 1 как доноров. Немецким раненным солдатам нужна была кровь. Где её взять? У детей.
Первым встал на защиту мальчишек и девчонок директор детского дома Михаил Степанович Форинко. Конечно, для оккупантов никакого значения не имели жалость, сострадание и вообще сам факт такого зверства, поэтому сразу было ясно: это не аргументы. Зато весомым стало рассуждение: как могут больные и голодные дети дать хорошую кровь? Никак. У них в крови недостаточно витаминов или хотя бы того же железа. К тому же в детском доме нет дров, выбиты окна, очень холодно. Дети всё время простужаются, а больные – какие же это доноры? Сначала детей следует вылечить и подкормить, а уже затем использовать.
Немецкое командование согласилось с таким «логическим» решением. Михаил Степанович предложил перевести детей и сотрудников детского дома в деревню Бельчицы, где находился сильный немецкий гарнизон. И опять-таки железная бессердечная логика сработала. Первый, замаскированный шаг к спасению детей был сделан… А дальше началась большая, тщательная подготовка. Детей предстояло перевести в партизанскую зону, а затем переправлять на самолёте.
И вот в ночь с 18 на 19 февраля 1944 года из села вышли 154 воспитанника детского дома, 38 их воспитателей, а также члены подпольной группы «Бесстрашные» со своими семьями и партизаны отряда имени Щорса бригады имени Чапаева. Ребятишкам было от трёх до четырнадцати лет. И все – все! – молчали, боялись даже дышать. Старшие несли младших. У кого не было тёплой одежды – завернули в платки и одеяла. Даже трёхлетние малыши понимали смертельную опасность – и молчали…
На случай, если фашисты всё поймут и отправятся в погоню, около деревни дежурили партизаны, готовые вступить в бой. А в лесу ребятишек ожидал санный поезд – тридцать подвод.
Очень помогли лётчики. В роковую ночь они, зная об операции, закружили над Бельчицами, отвлекая внимание врагов. Детишки же были предупреждены: если вдруг в небе появятся осветительные ракеты, надо немедленно садиться и не шевелиться. За время пути колонна садилась несколько раз.
До глубокого партизанского тыла добрались все.
Теперь предстояло эвакуировать детей за линию фронта. Сделать это требовалось как можно быстрее, ведь немцы сразу обнаружили «пропажу». Находиться у партизан с каждым днём становилось всё опаснее. Но на помощь пришла 3-я воздушная армия, лётчики начали вывозить детей и раненых, одновременно доставляя партизанам боеприпасы. Было выделено два самолёта, под крыльями у них приделали специальные капсулы-люльки, куда могли поместиться дополнительно нескольких человек. Плюс лётчики вылетали без штурманов – это место тоже берегли для пассажиров.
Вообще, в ходе операции вывезли более пятисот человек. Но сейчас речь пойдёт только об одном полёте, самом последнем. Он состоялся в ночь с 10 на 11 апреля 1944 года. Вёз детей гвардии лейтенант Александр Мамкин. Ему было 28 лет. Уроженец села Крестьянское Воронежской области, выпускник Орловского финансово-экономического техникума и Балашовской школы. К моменту событий, о которых идёт речь, Мамкин был уже опытным лётчиком. За плечами – не менее семидесяти ночных вылетов в немецкий тыл.
Тот рейс был для него в этой операции (она называлась «Звёздочка») не первым, а девятым. В качестве аэродрома использовалось озеро Вечелье. Приходилось спешить ещё и потому, что лёд с каждым днём становился всё ненадёжнее. В самолёт Р-5 поместились десять ребятишек, их воспитательница Валентина Латко и двое раненных партизан. Сначала всё шло хорошо, но при подлёте к линии фронта самолёт Мамкина подбили.
Линия фронта осталась позади, а Р-5 горел… Будь Мамкин на борту один, он набрал бы высоту и выпрыгнул с парашютом. Но он летел не один. И не собирался отдавать смерти мальчишек и девчонок. Не для того они, только начавшие жить, пешком ночью спасались от фашистов, чтобы разбиться. И Мамкин вёл самолёт…
Пламя добралось до кабины пилота. От температуры плавились лётные очки, прикипая к коже. Горела одежда, шлемофон, в дыму и огне было плохо видно. От ног потихоньку оставались только кости. А там, за спиной лётчика, раздавался плач. Дети боялись огня, им не хотелось погибать. И Александр Петрович вёл самолёт практически вслепую. Превозмогая адскую боль, уже, можно сказать, безногий, он по-прежнему крепко стоял между ребятишками и смертью.
Мамкин нашёл площадку на берегу озера, неподалёку от советских частей. Уже прогорела перегородка, которая отделяла его от пассажиров, на некоторых начала тлеть одежда. Но смерть, взмахнув над детьми косой, так и не смогла опустить её. Мамкин не дал. Все пассажиры остались живы.
Александр Петрович совершенно непостижимым образом сам смог выбраться из кабины. Он успел спросить: «Дети живы?» И услышал голос мальчика Володи Шишкова: «Товарищ лётчик, не беспокойтесь! Я открыл дверцу, все живы, выходим…» И Мамкин потерял сознание.
Врачи так и не смогли объяснить, как мог управлять машиной да ещё и благополучно посадить её человек, который заживо сгорал, в лицо которого вплавились очки, а от ног остались одни кости? Как смог он преодолеть боль, шок, какими усилиями удержал сознание?
Из-за многочисленных ожогов лётчик вскоре скончался. Похоронили героя в деревне Маклок в Смоленской области.
С того дня все боевые друзья Александра Петровича, встречаясь уже под мирным небом, первый делом всегда вспоминали Сашу. Сашу, который с двух лет рос без отца и очень хорошо помнил детское горе. Сашу, который всем сердцем любил мальчишек и девчонок. Сашу, который носил фамилию Мамкин и сам, словно мать, подарил детям жизнь.
У самого не было детей, но спасенные им ребятишки называют себя «детьми Мамкина», а сейчасню на земле живут уже «внуки Мамкина».
Понравился сайт?Поделись с друзьями!
Статистика ВК сообщества "ОтВЕДственность"
«Правды, правды ищи, дабы ты был жив...»
27 530
95468-ое место по числу подписчиков
13.67%
24.14%
Графики роста подписчиков
Лучшие посты
Дорогие друзья, не бойтесь
В А Ж Н О
Во время ливано-израильской войны ряд исследователей провели эксперимент, в ходе которого группу людей обучали способности "ощущать" мир внутри себя.
В специально назначенное время этих людей забрасывали в истерзанные войной регионы Ближнего Востока.
И когда они посреди всего этого кошмара преисполнялись чувством мира, террористические действия прекращались, преступления против мирных жителей шли на спад, количество пострадавших, доставляемых в госпитали, и число дорожных происшествий уменьшалось.
Когда же эти люди переставали сосредоточиваться на переживании мира, всё возвращалось на круги своя.
Такие исследования подтвердили ранее сделанные открытия:
КОГДА ДАЖЕ НЕБОЛЬШОЙ ПРОЦЕНТ НАСЕЛЕНИЯ ОБРЕТАЕТ ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ МИРА И ПОКОЯ, ЭТО СОСТОЯНИЕ ОТРАЖАЕТСЯ В ОКРУЖАЮЩЕМ МИРЕ.
Исследователи смогли высчитать количество людей с чувством мира в душе, которое требуется для того, чтобы это состояние отразилось на окружающем мире.
Например, для города с миллионным населением потребовалось бы примерно 100 человек.
Формула учитывает лишь тот минимум людей, который необходим для того, чтобы начать процесс оздоровления мира.
Чем большее количество людей охвачено чувством мира, тем быстрее возникает нужный эффект.
Это исследование получило название "Международного проекта мира на Ближнем Востоке", а его результаты опубликовал "Журнал разрешения конфликтов" (1988 г).
Мироздание держится на людях, у которых любовь и мир в душе.
Это костяк, основа организма цивилизации.
Они не жалуются, не осуждают несовершенства мира, не презирают "матрицу-систему". Не призывают из нее выходить.
Они просто спокойно делают свои дела, украшают свою жизнь на благо самим себе, иногда даже не задумываясь об том, что их личная благополучная жизнь спасает этот мир от разрушения.
Точно так же устроен организм человека.
Стволовые клеточки (стволовое тело, биополе, душа) - это основа жизни.
Их мало, но они "в тельняшках"!
(С)
В А Ж Н О
Во время ливано-израильской войны ряд исследователей провели эксперимент, в ходе которого группу людей обучали способности "ощущать" мир внутри себя.
В специально назначенное время этих людей забрасывали в истерзанные войной регионы Ближнего Востока.
И когда они посреди всего этого кошмара преисполнялись чувством мира, террористические действия прекращались, преступления против мирных жителей шли на спад, количество пострадавших, доставляемых в госпитали, и число дорожных происшествий уменьшалось.
Когда же эти люди переставали сосредоточиваться на переживании мира, всё возвращалось на круги своя.
Такие исследования подтвердили ранее сделанные открытия:
КОГДА ДАЖЕ НЕБОЛЬШОЙ ПРОЦЕНТ НАСЕЛЕНИЯ ОБРЕТАЕТ ВНУТРЕННЕЕ СОСТОЯНИЕ МИРА И ПОКОЯ, ЭТО СОСТОЯНИЕ ОТРАЖАЕТСЯ В ОКРУЖАЮЩЕМ МИРЕ.
Исследователи смогли высчитать количество людей с чувством мира в душе, которое требуется для того, чтобы это состояние отразилось на окружающем мире.
Например, для города с миллионным населением потребовалось бы примерно 100 человек.
Формула учитывает лишь тот минимум людей, который необходим для того, чтобы начать процесс оздоровления мира.
Чем большее количество людей охвачено чувством мира, тем быстрее возникает нужный эффект.
Это исследование получило название "Международного проекта мира на Ближнем Востоке", а его результаты опубликовал "Журнал разрешения конфликтов" (1988 г).
Мироздание держится на людях, у которых любовь и мир в душе.
Это костяк, основа организма цивилизации.
Они не жалуются, не осуждают несовершенства мира, не презирают "матрицу-систему". Не призывают из нее выходить.
Они просто спокойно делают свои дела, украшают свою жизнь на благо самим себе, иногда даже не задумываясь об том, что их личная благополучная жизнь спасает этот мир от разрушения.
Точно так же устроен организм человека.
Стволовые клеточки (стволовое тело, биополе, душа) - это основа жизни.
Их мало, но они "в тельняшках"!
(С)
От героев былых времён
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой.
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых,
Этот вечный огонь,
Нам завещанный одним,
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов,
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю,
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался, как один,
Те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой,
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой.
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых,
Этот вечный огонь,
Нам завещанный одним,
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов,
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю,
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался, как один,
Те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой,
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
Актёры Победы. Вот тебе и "Буратино"Они редко надевали ордена и медали, редко говорили о войне, а уж представить этих кумиров с экрана в окопах, в медсанбатах, на передовой, за штурвалом истребителя, за гашеткой пулемета почти невозможно. Но они прошли самую страшную войну.
В фильме "Приключения Буратино" сказочных персонажей сыграли сразу пять актеров-фронтовиков. Этот любимый фильм оказался самым боевым и орденоносным в самом прямом смысле.
От героев былых времён
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой.
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых,
Этот вечный огонь,
Нам завещанный одним,
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов,
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю,
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался, как один,
Те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой,
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
Не осталось порой имён.
Те, кто приняли смертный бой,
Стали просто землёй и травой.
Только грозная доблесть их
Поселилась в сердцах живых,
Этот вечный огонь,
Нам завещанный одним,
Мы в груди храним.
Погляди на моих бойцов,
Целый свет помнит их в лицо.
Вот застыл батальон в строю,
Снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти,
Трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки
Поднимался, как один,
Те, кто брал Берлин.
Нет в России семьи такой,
Где б не памятен был свой герой,
И глаза молодых солдат
С фотографий увядших глядят.
Этот взгляд словно высший суд
Для ребят, что сейчас растут.
И мальчишкам нельзя
Ни солгать, ни обмануть,
Ни с пути свернуть.
НЕБЫВАЛОЕ ВЕЗЕНИЕ И РУССКИЙ ХАРАКТЕР
Говорят, что смерть обходит человека раз, другой, ну, а в третий её точно не избежишь.
Были такие люди, судьба которых просто выходит за рамки понимания Жизни и Смерти. Про одного из них я и хочу вам рассказать…..
Алексей Яковлевич Очкин (1 июля 1922 — 16 февраля 2003) — фронтовик, кинорежиссер, писатель, лауреат премии им. А.Фадеева.
В 1941 году добровольно ушёл на фронт, закончил в Омске краткосрочные командирские курсы. Начал войну на Дону, участвовал в Сталинградской битве. В составе 112-й стрелковой дивизии он отстоял завод «Баррикады», сражался на Мамаевом кургане, помогая 13-й дивизии Родимцева, на Привокзальной площади в центральной части города, на Верхним поселке «Красного Октября». 23 сентября 1942 г. у Вишневой балки, севернее заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады», десятки немецких танков и сотни автоматчиков окружили группу смельчаков во главе с 17-летним лейтенантом Очкиным. Вот тогда Алексей написал на окровавленном комсомольском билете: «Отдам жизнь за Родину — ни на шаг не отступлю».
С 14 октября 1942 г. Алексей Очкин и его истребители танков с одним орудием в течение 8 дней обороняли северные цеха Тракторного завода, Нижний Тракторный поселок, овраг Мокрой Мечетки от прорыва немецких танков. Они не имели уже ни начальства, ни связи, последнее орудие разбило миной.
Эту группу назвали затем «57 бессмертных», а их командир стал известен на Сталинградском фронте как «Лейтенант Огонь». «Вражеские танки, пехота, специальные штурмовые батальоны атаковали их по 5-6 раз в день, но безрезультатно. Даже когда в группе лейтенанта Очкина осталось 6 человек, и сам он был тяжело ранен, гитлеровские генералы считали, что кручу обороняет чуть ли не целая дивизия», — писал Маршал В.И.Чуйков.
В последний день, перед тем как пришло пополнение, снайперская пуля, попав Алексею Очкину ниже глаза, вышла в затылок. В бессознательном состоянии 17-летнего лейтенанта привязали к бревну с крестовиной и пустили по течению Волги. Лейтенант выжил, но потерял зрение. К февралю 1943 г. к лейтенанту Очкину в госпитале вернулось зрение (редчайший в медицине случай).
На Курской дуге А. Очкин повторил подвиг Александра Матросова: бросился на амбразуру дзота, подавив огневую точку противника. Раненный, пролежал под перекрестным огнем почти сутки, затыкая сухие листья (под снегом выгребал) в дыры от ран. Боевой товарищ Петр Ворохобин вытащил его с поля боя. Когда Очкина принесли к своим, он вытащил чеку гранаты — думал: немцы взяли. Чудом, вместе с ремнем оторвали лимонку и в окно выбросили…
После этого он вернулся в строй, отказавшись от ампутации пораженной гангреной ноги, стал командиром разведгруппы. За захваченного в плен офицера с «железным крестом», давшего ценные показания, командарм И.Д.Черняховский вручил разведчикам прямо в медсанбате ордена Красной Звезды, сказав, что каждый из них достоин звания Героя.
Назначенный начальником артразведки дивизии Очкин 23 сентября 1943 г. со своими разведчиками одним из первых захватил плацдарм на правом берегу Днепра в районе Ясногородки, участвует в освобождении Киева. Командуя передовым отрядом дивизии, в конце ноября попадает в окружение, вновь тяжело ранен в ногу и контужен. Угрожая оружием, вновь отказывается от немедленной ампутации.
Очнулся непокорный офицер от холода в покойницкой, где молодые военврачи рядом с ним, практикуясь, энергично резали мертвые тела. К утру Очкин дополз до входа, задел штабель замерзших трупов и был извлечен из-под него шедшими на дежурство перепуганными врачами и медсестрами. После этого прошел 17 госпиталей и выздоровел лишь на серных источниках в Джалал-Абаде в Киргизии.
С лета 1944 года уже гвардии капитан Очкин воюет в элитной части — гвардейской истребительно-противотанковой бригаде Резерва Главного Командования, участвует в форсировании Вислы, Одера, Нейсе, в штурме Берлина и освобождении Праги. В Вене советских офицеров-победителей, в их числе и бравого Алексея, обучала танцам сама Марика Рёкк…
И это, только короткая часть героической и удивительной биографии человека, которого не смогли победить ни страх и не смерть.
Алексей Очкин, кавалер четырех орденов, награжденный медалью «За отвагу», так и не был представлен к званию Героя Советского Союза….
Автор сборников рассказов «Суровые люди» и «Непобеждённые».
Режиссер фильмов «Мы из Семиречья» (1958), «Девушка Тянь-Шаня» (1960), «Гонки без финиша» (1977).
Удивительна и поразительна жизнь и судьба этого человека….. впрочем, как жизнь и судьба ещё многих и многих…..
Слава и вечная память Героям. С Днём Великой Победы!
Говорят, что смерть обходит человека раз, другой, ну, а в третий её точно не избежишь.
Были такие люди, судьба которых просто выходит за рамки понимания Жизни и Смерти. Про одного из них я и хочу вам рассказать…..
Алексей Яковлевич Очкин (1 июля 1922 — 16 февраля 2003) — фронтовик, кинорежиссер, писатель, лауреат премии им. А.Фадеева.
В 1941 году добровольно ушёл на фронт, закончил в Омске краткосрочные командирские курсы. Начал войну на Дону, участвовал в Сталинградской битве. В составе 112-й стрелковой дивизии он отстоял завод «Баррикады», сражался на Мамаевом кургане, помогая 13-й дивизии Родимцева, на Привокзальной площади в центральной части города, на Верхним поселке «Красного Октября». 23 сентября 1942 г. у Вишневой балки, севернее заводов «Красный Октябрь» и «Баррикады», десятки немецких танков и сотни автоматчиков окружили группу смельчаков во главе с 17-летним лейтенантом Очкиным. Вот тогда Алексей написал на окровавленном комсомольском билете: «Отдам жизнь за Родину — ни на шаг не отступлю».
С 14 октября 1942 г. Алексей Очкин и его истребители танков с одним орудием в течение 8 дней обороняли северные цеха Тракторного завода, Нижний Тракторный поселок, овраг Мокрой Мечетки от прорыва немецких танков. Они не имели уже ни начальства, ни связи, последнее орудие разбило миной.
Эту группу назвали затем «57 бессмертных», а их командир стал известен на Сталинградском фронте как «Лейтенант Огонь». «Вражеские танки, пехота, специальные штурмовые батальоны атаковали их по 5-6 раз в день, но безрезультатно. Даже когда в группе лейтенанта Очкина осталось 6 человек, и сам он был тяжело ранен, гитлеровские генералы считали, что кручу обороняет чуть ли не целая дивизия», — писал Маршал В.И.Чуйков.
В последний день, перед тем как пришло пополнение, снайперская пуля, попав Алексею Очкину ниже глаза, вышла в затылок. В бессознательном состоянии 17-летнего лейтенанта привязали к бревну с крестовиной и пустили по течению Волги. Лейтенант выжил, но потерял зрение. К февралю 1943 г. к лейтенанту Очкину в госпитале вернулось зрение (редчайший в медицине случай).
На Курской дуге А. Очкин повторил подвиг Александра Матросова: бросился на амбразуру дзота, подавив огневую точку противника. Раненный, пролежал под перекрестным огнем почти сутки, затыкая сухие листья (под снегом выгребал) в дыры от ран. Боевой товарищ Петр Ворохобин вытащил его с поля боя. Когда Очкина принесли к своим, он вытащил чеку гранаты — думал: немцы взяли. Чудом, вместе с ремнем оторвали лимонку и в окно выбросили…
После этого он вернулся в строй, отказавшись от ампутации пораженной гангреной ноги, стал командиром разведгруппы. За захваченного в плен офицера с «железным крестом», давшего ценные показания, командарм И.Д.Черняховский вручил разведчикам прямо в медсанбате ордена Красной Звезды, сказав, что каждый из них достоин звания Героя.
Назначенный начальником артразведки дивизии Очкин 23 сентября 1943 г. со своими разведчиками одним из первых захватил плацдарм на правом берегу Днепра в районе Ясногородки, участвует в освобождении Киева. Командуя передовым отрядом дивизии, в конце ноября попадает в окружение, вновь тяжело ранен в ногу и контужен. Угрожая оружием, вновь отказывается от немедленной ампутации.
Очнулся непокорный офицер от холода в покойницкой, где молодые военврачи рядом с ним, практикуясь, энергично резали мертвые тела. К утру Очкин дополз до входа, задел штабель замерзших трупов и был извлечен из-под него шедшими на дежурство перепуганными врачами и медсестрами. После этого прошел 17 госпиталей и выздоровел лишь на серных источниках в Джалал-Абаде в Киргизии.
С лета 1944 года уже гвардии капитан Очкин воюет в элитной части — гвардейской истребительно-противотанковой бригаде Резерва Главного Командования, участвует в форсировании Вислы, Одера, Нейсе, в штурме Берлина и освобождении Праги. В Вене советских офицеров-победителей, в их числе и бравого Алексея, обучала танцам сама Марика Рёкк…
И это, только короткая часть героической и удивительной биографии человека, которого не смогли победить ни страх и не смерть.
Алексей Очкин, кавалер четырех орденов, награжденный медалью «За отвагу», так и не был представлен к званию Героя Советского Союза….
Автор сборников рассказов «Суровые люди» и «Непобеждённые».
Режиссер фильмов «Мы из Семиречья» (1958), «Девушка Тянь-Шаня» (1960), «Гонки без финиша» (1977).
Удивительна и поразительна жизнь и судьба этого человека….. впрочем, как жизнь и судьба ещё многих и многих…..
Слава и вечная память Героям. С Днём Великой Победы!
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Я бьюсь ...я не сдамся врагу!
а смерть--это просто нелепость
ее я принять не могу
Я--Брест.Я стою обожженный
я бьюсь за солдатскую честь
и нету здесь--нету сраженных
здесь только убитые есть
мой дом окружен и отрезан
мне трудно опять и опять
и если не хватит железа
я буду камнями стрелять
сквозь смертную эту свирепость
сквозь гиблую бурю огня
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Потомок ты слышишь меня?
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Я бьюсь ...я не сдамся врагу!
а смерть--это просто нелепость
ее я принять не могу
Я--Брест.Я стою обожженный
я бьюсь за солдатскую честь
и нету здесь--нету сраженных
здесь только убитые есть
мой дом окружен и отрезан
мне трудно опять и опять
и если не хватит железа
я буду камнями стрелять
сквозь смертную эту свирепость
сквозь гиблую бурю огня
Я Крепость
Я Крепость
Я Крепость
Потомок ты слышишь меня?
Немцы о наших дедах - воинах.
(Из книги Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев»):
«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!» /Артиллерист противотанкового орудия/
«Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…» /Танкист группы армий «Центр»/
После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. «Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть». /Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер/
«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов». /Офицер 7-й танковой дивизии/
«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям» /Генерал-майор Гофман фон Вальдау/
«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!» /Один из солдат группы армий «Центр»/
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись». /Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии/
На фото: Советский солдат рядом с лошадью, 1944 год.
(Из книги Роберта Кершоу «1941 год глазами немцев»):
«Во время атаки мы наткнулись на легкий русский танк Т-26, мы тут же его щелкнули прямо из 37-миллиметровки. Когда мы стали приближаться, из люка башни высунулся по пояс русский и открыл по нам стрельбу из пистолета. Вскоре выяснилось, что он был без ног, их ему оторвало, когда танк был подбит. И, невзирая на это, он палил по нам из пистолета!» /Артиллерист противотанкового орудия/
«Мы почти не брали пленных, потому что русские всегда дрались до последнего солдата. Они не сдавались. Их закалку с нашей не сравнить…» /Танкист группы армий «Центр»/
После успешного прорыва приграничной обороны, 3-й батальон 18-го пехотного полка группы армий «Центр», насчитывавший 800 человек, был обстрелян подразделением из 5 солдат. «Я не ожидал ничего подобного, – признавался командир батальона майор Нойхоф своему батальонному врачу. – Это же чистейшее самоубийство атаковать силы батальона пятеркой бойцов».
«На Восточном фронте мне повстречались люди, которых можно назвать особой расой. Уже первая атака обернулась сражением не на жизнь, а на смерть». /Танкист 12-й танковой дивизии Ганс Беккер/
«В такое просто не поверишь, пока своими глазами не увидишь. Солдаты Красной Армии, даже заживо сгорая, продолжали стрелять из полыхавших домов». /Офицер 7-й танковой дивизии/
«Качественный уровень советских летчиков куда выше ожидаемого… Ожесточенное сопротивление, его массовый характер не соответствуют нашим первоначальным предположениям» /Генерал-майор Гофман фон Вальдау/
«Никого еще не видел злее этих русских. Настоящие цепные псы! Никогда не знаешь, что от них ожидать. И откуда у них только берутся танки и все остальное?!» /Один из солдат группы армий «Центр»/
«Поведение русских даже в первом бою разительно отличалось от поведения поляков и союзников, потерпевших поражение на Западном фронте. Даже оказавшись в кольце окружения, русские стойко оборонялись». /Генерал Гюнтер Блюментритт, начальник штаба 4-й армии/
На фото: Советский солдат рядом с лошадью, 1944 год.
Стихотворение Влада Маленко «Ржев», посвящённое советскому солдату, встало в ряд выдающихся отечественных произведений о Великой Отечественной войне наряду со стихами Твардовского, Симонова, Гудзенко. Особое достоинство произведения в том, что это честный взгляд из нашего времени и он обращён к современникам. Авторская интонация делает каждого из нас свидетелем великого подвига советских героев.
РУССКИЙ ДУХ
Сила и воля зависит от устремлений человека и его внутренней сущности!
Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин». Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло.
Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин - совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький.
Если верить очерку в орловском сборнике «Доброе имя», нужно было прикрыть отход войск. «Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
- Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость, - рассказывает Наталья Морозова, директор Кричевского краеведческого музея.
Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну.
Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но... у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком...
Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, - точно (какие-то достала и артиллерия из-за реки). Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина.
Этот, последний, бой был недолгим...
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
Эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости... Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
- Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, - вспоминает Вержбицкая. - Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину - фатерлянд. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать... Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания.
Сила и воля зависит от устремлений человека и его внутренней сущности!
Коле Сиротинину выпало в 19 лет оспорить поговорку «Один в поле не воин». Но он не стал легендой Великой Отечественной, как Александр Матросов или Николай Гастелло.
Летом 1941 года к белорусскому городку Кричеву прорывалась 4-я танковая дивизия Хайнца Гудериана, одного из самых талантливых немецких генералов-танкистов. Части 13-й советской армии отступали. Не отступал только наводчик Коля Сиротинин - совсем мальчишка, невысокий, тихий, щупленький.
Если верить очерку в орловском сборнике «Доброе имя», нужно было прикрыть отход войск. «Здесь останутся два человека с пушкой», - сказал командир батареи. Николай вызвался добровольцем. Вторым остался сам командир.
Утром 17 июля на шоссе показалась колонна немецких танков.
- Коля занял позицию на холме прямо на колхозном поле. Пушка тонула в высокой ржи, зато ему хорошо видны были шоссе и мост через речушку Добрость, - рассказывает Наталья Морозова, директор Кричевского краеведческого музея.
Когда головной танк вышел на мост, Коля первым же выстрелом подбил его. Вторым снарядом поджег бронетранспортер, замыкавший колонну.
Здесь надо остановиться. Потому что не совсем ясно до сих пор, почему Коля остался в поле один. Но версии есть. У него, видимо, как раз и была задача - создать на мосту «пробку», подбив головную машину гитлеровцев. Лейтенант у моста и корректировал огонь, а потом, видимо, вызвал на затор из немецких танков огонь другой нашей артиллерии. Из-за реки. Достоверно известно, что лейтенанта ранили и потом он ушел в сторону наших позиций. Есть предположение, что и Коля должен был отойти к своим, выполнив задачу. Но... у него было 60 снарядов. И он остался!
Два танка попытались стащить головной танк с моста, но тоже были подбиты. Бронированная машина попыталась преодолеть речку Добрость не по мосту. Но увязла в болотистом береге, где и ее нашел очередной снаряд. Коля стрелял и стрелял, вышибая танк за танком...
Танки Гудериана уперлись в Колю Сиротинина, как в Брестскую крепость. Уже горели 11 танков и 6 бронетранспортеров! То, что больше половины из них сжег один Сиротинин, - точно (какие-то достала и артиллерия из-за реки). Почти два часа этого странного боя немцы не могли понять, где окопалась русская батарея. А когда вышли на Колину позицию, у того осталось всего три снаряда. Предлагали сдаться. Коля ответил пальбой по ним из карабина.
Этот, последний, бой был недолгим...
«Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
Эти слова обер-лейтенант 4-й танковой дивизии Хенфельд записал в дневнике: «17 июля 1941 года. Сокольничи, близ Кричева. Вечером хоронили неизвестного русского солдата. Он один стоял у пушки, долго расстреливал колонну танков и пехоту, так и погиб. Все удивлялись его храбрости... Оберст (полковник) перед могилой говорил, что если бы все солдаты фюрера дрались, как этот русский, то завоевали бы весь мир. Три раза стреляли залпами из винтовок. Все-таки он русский, нужно ли такое преклонение?»
- Во второй половине дня немцы собрались у места, где стояла пушка. Туда же заставили прийти и нас, местных жителей, - вспоминает Вержбицкая. - Мне, как знающей немецкий язык, главный немец с орденами приказал переводить. Он сказал, что так должен солдат защищать свою родину - фатерлянд. Потом из кармана гимнастерки нашего убитого солдата достали медальон с запиской, кто да откуда. Главный немец сказал мне: «Возьми и напиши родным. Пусть мать знает, каким героем был ее сын и как он погиб». Я побоялась это сделать... Тогда стоявший в могиле и накрывавший советской плащ-палаткой тело Сиротинина немецкий молодой офицер вырвал у меня бумажку и медальон и что-то грубо сказал.
Гитлеровцы еще долго после похорон стояли у пушки и могилы посреди колхозного поля, не без восхищения подсчитывая выстрелы и попадания.
